Чистое счастье. Глава 13

  После возвращения ребят из Мурома прошло чуть больше двух недель. Когда впервые после каникул они появились в школе, одноклассники, уже давно привыкшие к их отношениям, насторожились. Прежде избегавший долгих разговоров с девушкой при всех и старавшийся в такие моменты говорить о чём-нибудь незначительном, неважном, теперь Стас только и делал, что общался с Олей. Хотя стоит отметить, что разговоров этих никто, кроме них двоих, не понимал. А тема бесед была очень важной для подростков - предстоящее Крещение Оли. Они обсудили буквально всё до мелочей; до момента совершения Таинства оставалась ровно неделя и один день...

  Это был один из ничем не примечательных будничных дней. Вернее, он лишь начался обыкновенно, во всяком случае, на первый взгляд. Стас по давно укоренившейся привычке поднялся почти за полчаса до звонка будильника, заправил постель, оделся и вышел в коридор. В гостиной совершал своё молитвенное правило отец, собиравшийся ехать в Храм. Юноша присоединился к священнику. Стрелки часов незаметно подобрались к семи. Отец Трофим спохватился и, взяв сумку, уже было собрался выбежать из дома, как вдруг неожиданно остановился на пороге и внимательно всмотрелся в выглядящее неожиданно детским лицо провожавшего его сына. Осунувшееся, с впалыми щеками и тёмными, почти до черноты кругами под глазами. Да и сам по себе подросток выглядел не лучшим образом - бледный и совершенно бестелесный, в особенности, на первый взгляд.

  Священник взял сына за плечи и, не говоря ни слова, крепко прижал к себе. "Бедный Стас, - подумал он с разъедающей сердце горечью, - как же ему сейчас тяжело! Столько навалилось сразу: и учёба, и подготовка к поступлению, и работа... Он ведь не хочет нас стеснять, вот и устроился мебель таскать, думает, я не знаю. А ведь с младшими по-прежнему возится. Домой приходит без сил, но сразу к братишкам и сестрёнке, их радовать. Ладно бы, это ещё полбеды, так ведь ему сейчас ещё и на душе очень нелегко сейчас, а поделиться не с кем. Он всё молчком, тихо так. Уже на тень стал похож от своих переживаний! Оно и понятно: духовник слишком далеко, а я... Совсем сына забросил, нет бы помочь чем, подсказать, да просто поддержать, наконец. Знаю ведь, что он с детства стеснительный, замкнутый, переживает всё сам в себе, но нельзя же так всё время! Ника с ним хоть разговаривает, вечером сидят, шепчутся о чём-то в комнате. А я когда с ним в последний раз вот так вот общался? В тот день он с нами своими переживаниями про Олю делился. Это же больше месяца назад было... С остальными-то ребятишками время поговорить-поиграть находится, они маленькие ещё, а он вроде как и ребёнок ещё, но ведёт совершенно по-взрослому. Как я всё так запустил, сам не пойму... Решил, раз не спрашивает ничего, значит, всё в порядке. И как я после этого могу что-то в воспитании детей своим прихожанам объяснять, когда такое творится... Господи, прости меня и помилуй!"

  Не отпуская Стаса, священник достал из кармана куртки совсем простенький мобильный телефон, набрал по памяти номер настоятеля, поздоровался и попросил разрешения не приезжать в этот день на Службу. Видимо, было в его голосе нечто такое, что отгул отец Пётр дал без лишних расспросов. Всё это время подросток так и стоял, прижавшись, словно бы в недавнем детстве, к родительской куртке, от которой приятно пахло ладаном и воском...

  Завершив разговор, священник ещё раз обнял сына и, сглотнув невесть откуда взявшийся в горле комок, сказал:
 - Стас... Одевайся, поедем с тобой... Сегодня у нас с какой день недели?
 - Вторник с утра на календаре был, - ответил тот, позёвывая.
 - Тогда в кафе. Помнишь, раньше (это слово больно царапнуло память, услужливо напоминая, как давно они гуляли всей семьёй) мы вместе ходили в парк или ещё куда-то, веселились там, играли, а потом устраивали пикник на природе или шли в закусочную...
 - А как же школа?
 - Так же, как у меня Служба. Пропустишь сегодня, один раз нестрашно.
 - Точно? А в записке ты что напишешь? - сон как рукой сняло; Стас развеселился и с улыбкой посмотрел на священника.
 - Правду и ничего, кроме правды. Напишу, выбрался ребёнок первый раз за год пообщаться с отцом по-человечески, с глазу на глаз.
 - Хорошо, только подожди минутку - отправлю Оле смс-ку, чтобы не беспокоилась.
 - А позвонить?
 - Папа, она спит ещё, наверное, да и зачем? - мальчик вновь доверчиво и как-то даже солнечно улыбнулся.
 - Ну, пиши свою смс-ку и пошли.

  В машине они всю дорогу до любимого кафе разговаривали так, словно не виделись, по крайней мере, месяц. Рассказывали друг другу даже о самых незначительных событиях. И вдруг в какой-то момент отец Трофим подумал: "Боже, прошу, не забирай его у нас! Он сейчас нужен всем нам здесь..." Священник ощутил, как по щеке прокатилась слеза, а на сердце неожиданно сделалось легче... И тогда он решился:
 - Стас, извини меня.
 - За что? - юноша, изумившись, взглянул на священника.
 - Я совсем-совсем позабыл о тебе. Это страшно, когда отец так поступает. Ведь ты - мой старший сын, первенец... Прости...
Подросток на этот раз внимательно и долго смотрел на отца Трофима. Священник отчётливо видел, что сын похож на него, как две капли воды. Такой же высокий и худой, с тонким открытым лицом и большими сине-серыми глазами. Вот только волосы у мальчика были тёмными, а у отца Трофима цвета спелой пшеницы и такая же борода.
 - Ох, папа, - Стас развёл руками, будто бы в недоумении, и добавил: "Я тебя люблю, очень сильно. Всегда знай это и ещё то, что я на тебя никогда не обижусь".
 - Значит, мир?
 - А разве была война? Я не слышал, между нами говоря, грохота пушек.
И отец и сын - оба счастливые и радостные - рассмеялись. Теперь уже вместе.