Жертва искусства

Лето 1977 года выдалось исключительно жарким. Хотя сетовать на Ялтинское лето –  то же самое, что дуть на горячее молоко (всё равно обожжёшься). Работы в филармонии было много. И мы, молодые, у кого не было своей крыши над головой, работали, как Папа-Карло, чтобы заработать возможность для приобретения кооперативной квартиры. В семидесятые уже заканчивалась "шара" на получение государственного жилья, но появился кооператив и все желающие могли купить квартиру. Было государство, были субсидии, были государственные программы и стабильное субсидирование. И, хоть министерская рука сократила нормы, всё равно, переработки позволяли много работая, что-то заработать. И всё равно, надо отдать должное времени.
Семидесятые годы были расцветом культуры на всём постсоветском пространстве. В отличие от двухтысячных, когда культуру нашего народа полностью уничтожили, в семидесятые выручали переработки и, хоть ставки были низкими, но мы умудрялись"чесать" месячные нормы. А, следовательно, подходя к кассе за зарплатой, сердце билось учащённо. Зарплата давала возможность купить квартиру. А главное, мы, артисты, знали основное свое предназначение – нести культуру в массы, обогащая наш народ лучшими произведениями Советской и зарубежной классики. Да классика во всех её проявлениях является основой всей культуры человечества. Но ни в коем случае не "попса", которая как ржавчина, разъедает основы человеческой нравственности.
Итак, июльским вечером наша бригада отправилась на очередной концерт в санаторий "Золотой пляж". Надо заметить, что в то время в Ялте функционировало 76 круглогодичных санаториев, все они были забиты битком потому, что коммунисты хоть и были "плохими", но народ "на шару" имел возможность отдохнуть на лучшем курорте страны. Концертный зал в санатории "Золотой пляж" был на первом этаже. Народу битком, двери и окна все открыты нараспашку. И тем ни менее, дышать нечем. В каждом окне торчит ещё по нескольку человек.
Вот в такой рабочей обстановке я выхожу на сцену, обливаясь потом, как в душевой (это сейчас по сценам бегают с голыми задницами), а в то время я работал, как артист, во фраке...И поставленным голосом объявляю: "Добрый вечер, дорогие друзья!". Делаю театральную паузу и чувствую, что сидящая в первом ряду, с права, женщина порывается что-то спросить или сказать, но уж очень темпераментный посыл исходит от неё. Я не мог оставить без внимание этот момент и задаю ей вопрос:"Что так беспокоит уважаемую даму"? И получаю ответ. В эмоциональном порыве, подавшись всем своим существом вперёд, чуть ли не цепляясь за мой велюровый костюм, дама, выпучив глаза, на выдохе выпалила:"А на кефир мы успеем"?
Это было так неожиданно, что я на мгновение замер, но профессия требует ещё более быстрой реакции. И я очень спокойно, даже флегматично, парировал:" Извините, пожалуйста, но как только я почувствую,что с нашим кефиром что-то происходит, то ли он подходит или куда-то уходит, мы сразу заканчиваем концерт"... Не знаю была ли логика в данном ответе, но на определённое время я отгородил себя от назойливой дамы. Хотя, своё "чёрное дело" она сделала, не сводя с меня своих чёрных глаз. Дело в том, что мы, артисты, народ – впечатлительный, мнительный, эмоциональный и, даже, слегка нервный. И дама уже "воткнула" в сознание артиста информацию, которая, ну, никак не способствует душевному равновесию. Наоборот, побочная информация застревает в мозгу и, как заноза, начинает сверлить сознание, мешая сосредоточиться на строго выстроенной программе. Начинаешь забывать не то, что слова, но перестаёшь понимать, где ты находишься... И только когда я вновь встречаюсь с этими чёрными глазами, ко мне возвращается сознание и я начинаю осознавать, что я – артист и, в данный момент, несу культуру в массы. Но всему есть предел и мои нервы, видимо, также имеют границу бессознательной деятельности и, не объявляя очередного произведения, я сразу обратился к даме, сидевшей справа, в первом ряду:"Будьте добры, скажите, пожалуйста, а что происходит с нашим кефиром"? Дама, видимо, так же не ожидала такого вопроса. Она смотрела куда-то в потолок безумными немигающими глазами и казалась, что эта минута эстетического познания является вершиной её духовной жизни...
Я – артист,служитель искусства, носитель прекрасного в массы, в такую минуту испытываю верх блаженства, ведь цель достигнута, я смог зажечь искру познания в душе человека. И породить надежду, что человечество совершенствуется и обретает "человеческое" лицо...
Но увы, как это часто бывает в повседневной жизни, проза берёт верх над возвышенной мыслью. И мой оппонент, дама, седевшая в первом ряду справа, эта "стать", "модель" с карими глазами встаёт во весь рост, вся подаётся вперёд, как бы желая убедиться в том, что мои брюки именно велюровые, помахивая высоко над головой указательным пальчиком правой руки, с умиленной улыбкой, на выдохе, нежно, низким голосом молвила: "Вы...продолжайте"!..