Два миллиарда причин. продолжение 6

Пандора, наконец, убралась с Пути, а Настя приняла обычный вид, с её рук исчез голубой огонь, и пальцы больше не искрили. Мы шли вперёд, оставляя позади изнеможенных близнецов, которым, ценой неимоверных усилий, всё же удалось оторвать друг другу руки, чего они практически сами пожелали, когда я распахнул портфель.
Так как Настя осталась в той самой тунике-бикини, то мне сейчас тяжело было думать о чём-либо ином, кроме своей жены, тем более, что мы уже так давно не виделись и не оставались наедине. Какой там может быть Путь, о каком Священном Сосуде может идти речь, когда всё то, что мне сейчас необходимо, находится ближе, чем на расстоянии вытянутой руки! Настя, естественно, легко читала мои мысли, но ограничилась только невинным поцелуем в щёку и, уклонившись от моих объятий, ласково произнесла:
– Потерпи ещё немного, дорогой. Обещаю, что потом мы с лихвой восполним этот недолгий пробел. Ведь я только что ещё раз убедилась в том, как верно выбрала себе мужа!
Конечно, слова её ласкали слух сгоравшего от страсти мужчины, но никак не могли снять массы вопросов, роившихся в моём мозгу, и дерущихся там между собою за первоочерёдность. Удовлетворить моё любопытство жена уж точно была обязана. Поэтому, выстроив, наконец, у себя в голове вопросы в порядке убывания их важности, с моей точки зрения, я спросил свою супругу прямо:
– Так как же тебя зовут?
– Ты забыл имя собственной жены? – весело и без всякого притворства рассмеялась Настя. – Я тебе подскажу. Первая буква – «Н».
– Это я уже понял, – пришлось и мне принять правила игры, – а вторая – «е». Не так ли?
Жена – моя Настя, так нежно улыбалась мне, что я чуть не поддался на эту женскую уловку, однако, собравшись с силами, решил, что, несмотря ни на ласку, ни на обиды, всё же добуду истину.
– Согласись, – продолжил я допрос, – ведь твоя сестра успела произнести «Не…», прежде чем ты, явно разозлившись, начала демонстрировать нам свои впечатляющие фокусы. А это совсем не похоже на «На…» – Настя! Так как же в действительности зовут мою половину?
– Милый, – без тени смущения ответила мне Настя, – она хотела сказать – «не скажу кто»! Ты ещё разве не привык к местному жаргону? Просто официальный титул моего отца – Тот, Чьё имя Нельзя Произносить Вслух. А мой, как его дочери – Нельзя Говорить Кто! Теперь понял, герой ты мой подозрительный!
Нет уж, подумал я, меня так просто не проведёшь! А раз близости в обозримом будущем мне не светило, а прогулка по этим диким местам обещала быть долгой, то руки мои были развязаны, как и мой язык.
– Так от чего же ты тогда так разозлилась на сестру? Почему ставила ей в вину попытку произнести вслух твоё истинное имя?
После всего увиденного сегодня, я ожидал от жены какой угодно реакции на мои приставания, но Настя не только не вспылила, а даже не надула губы и не отвернулась, как поступала иногда дома. Напротив, она продолжала лучезарно улыбаться мне, словно я не доставал её своими расспросами, а безудержно осыпал комплиментами!
– Её же необходимо было убрать с Пути, – рассудительно произнесла она. – Сестричка устроила тебе психическую атаку, которую ты, кстати, блестяще выдержал! А я устроила психическую атаку ей! Я блефовала, говоря языком картёжников, и сорвала банк!
– Но Пандора – твоя родная сестра, – не унимался я, – верно?
– Младшая, – согласилась Настя.
– Почему тогда её все спокойно называют по имени не только в вашем мире, но даже в наших школьных учебниках, а не прячут под маской типа – «Сестра Той, Нельзя Говорить Кого»?
– В ваших учебниках о нас вообще всякую чушь пишут! – рассмеялась моя жена. – Все эти древние греки, египтяне, инки и другие викинги, когда ещё не знали письменности, передавая сказания о богах из уст в уста, зачастую не очень трезвые, так запутались в наших родословных, что теперь вам – их потомкам – уже нечего и пытаться что-то разъяснять!
Смех так и распирал Настю. Видимо, ей вспомнились те времена, когда она уже жила, а мои предки ещё ходили в шкурах и охотились на мамонтов. И мне вдруг стало не по себе. Легко ли представить, что твоя супруга старше тебя не на год и не на десять лет, а на тысячи!
– А насчёт Пандоры, – отсмеявшись, продолжила она, – я уже сказала – младшая она. Не положено ей!
Немного поразмыслив, я осмелился на отчаянный и опасный, с моей точки зрения, шаг, решившись произнести вслух имя того, кто, по моему мнению, скрывался в облаках и руководил фантомами, имя которого нельзя произносить.
– Так значит, это Зевс руководит здесь всем? – как смог беспечнее поинтересовался я.
Мне казалось, что я подготовился ко всему: грому с небес, явлению Самого, молний на пальцах жены и тому подобного, однако, реакция Настии оказалась абсолютно неожиданной. Она остановилась, повернулась ко мне лицом и несколько секунд хлопала ресницами, а в её глазах отражалась упорная работа мысли, которую, однако, периодически заедало, как поцарапанную виниловую пластинку на старом проигрывателе.
– Вернёмся домой, – наконец совершенно серьёзно сказала она, – отведёшь меня в библиотеку. Хочу понять, до какой степени невежества довели вас ваши историки.
– А что с Зевсом не так? – в свою очередь удивился я. – Разве не он сидит за облаками на горе Олимп, откуда правит богами и миром?
Под взглядом жены я впервые чувствовал себя полным кретином. Но, что я мог поделать? Нас так учили!
– Ты этот самый Олимп видел? – задала Настя мне риторический вопрос, ибо знала, что нигде дальше турецкой Анталии я не бывал. – Кто на нём может сидеть? А что до Зевса, так этого сексуально озабоченного маньяка-зоофила давно уже держат в цепях в царстве Посейдона, где он, несмотря на суровые условия содержания, умудряется приставать к дельфинам. Во времена очень древних греков он ещё был свободен и вёл такую активную и развратную жизнь в вашем мире, что был у всех на устах, у многих в прямом смысле. И был беспощаден к тем, кто ему отказывал в близости. Поэтому его и считали верховным богом некоторые сказители. А за ними этот бред повторили поэты, а подхватили падающий стяг современные историки.
Вот те на! Подумал я. А мне-то думалось, что иду я на встречу именно с Зевсом как с верховным богом. Я настраивался. Теперь же всё становилось ещё менее понятно, чем было в самом начале. И мне вновь захотелось проснуться и с великой радостью узнать, что всё это было всего лишь страшным сном.
Однако вопросы у меня ещё не кончились. И, собрав разбегающиеся, словно тараканы, мысли в единый кулак, я задал очередной из них:
– Скажи, а что всё-таки представляет собою Сосуд, который я с такими приключениями неизвестно зачем несу неизвестно куда? Я слышал только предание о «ящике Пандоры», в котором собранны все ужасы и беды мира, но ничего не знаю ни о каком Сосуде.
– От перемены названий сущность не меняется, – заявила Настя, – это он и есть. – И заметив, что при её последних словах я остановился, как вкопанный, подняв маленькое облачко красной пыли, добавила: – Ты же называешь фантомов отца близнецами. А англичане называют слона элефантом, но у него от этого второй хобот не вырастает.
Продолжая оставаться недвижимым, я с ужасом смотрел на ставший вдруг таким незнакомым портфель. Неужели в моих руках сейчас тот самый ящик, который содержит всё зло мира? Но я же его неоднократно открывал, а мир ещё не погиб, если верить моим субъективным ощущениям. Мало того, портфель не раз спасал мою жизнь. Я уже понял со слов жены, что вся наша античная мифология имеет мало общего с реальными событиями и судьбами. Значит ли это, что и Сосуд является на самом деле чем-то иным, нежели тот ящик, которым пугали древнегреческих детей их древнегреческие родители?
– Да успокойся ты, – совершенно обыденно произнесла Настя, – и подумай сам. Например, как бы люди бронзового века восприняли и описали простой современный самолёт? А космический корабль? Да у них ни знаний, ни воображения бы не хватило более, чем на летающего змея, громом поражающего несчастных пастухов, в ужасе взывающих к богам о милости! То же и с Сосудом. Его конструкция и назначение слишком сложны для понимания даже такого современного умницы, как ты, любимый!
– То есть, – вновь обретя способность выражать свои мысли связанными звуками спросил я, – в этом портфеле нет никакого «вселенского зла»?
Супруга смотрела на меня, как смотрит учительница на самого бестолкового, но в то же время самого любимого ученика в классе. Как я понял гораздо позднее, она в этот момент решала сложную задачу из серии: как объяснить основы квантовой теории неандертальцу. В роли неандертальца, естественно, выступал её муж – я!
– Там есть всё, – просто ответила она, – Сосуд, говоря современным языком, многофункционален. Ты пока научился управлять лишь одной из функций.
– А если я случайно, не желая причинить вред, нажму не ту кнопку? – ужаснулся я от одной только мысли о возможных последствиях. Тут же вспомнились многочисленные анекдоты про «кто бросил валенок на пульт» и жуткие реальные истории, когда случайное нажатие не той кнопки приводило к трагедиям с человеческими жертвами.
– Успокойся, – улыбнулась жена, – всё устроено как в лучших образцах японской электроники: даже если ты нажмёшь не ту кнопку, ничего не произойдёт. Сосуд имеет стопроцентную ЗОД! Мы же боги всё-таки!
– А что это такое – ЗОД? Если не секрет, конечно, – поинтересовался я.
– Защита от дураков! – весело рассмеялась Настя. – И хватит стоять столбом. Идём. До следующего поста я тебя провожу.
– Почему только до следующего? – Расстроился я, продолжив, однако, движение по Пути. – Зачем нам снова расставаться? Как только я остаюсь один в вашем мире, так сразу влипаю в смертельно опасные истории!
– Из которых ты всегда великолепно выкручиваешься, – добавила Настя. – А я пойду снова впереди, чтобы таких историй тебе доставалось как можно меньше. Да и необходимо проверить пару предположений о том, кто помог Пандоре и фантомам отца устроить тебе ловушку в этом месте, и без того очень опасном.
Я невольно огляделся по сторонам. Вокруг стеной стояли джунгли, наполненные экзотическими звуками, в отдалении затихал шум водопада, под ногами слегка пылила спёкшаяся до состояния камня красная глина.
– А чем оно так особенно опасно?
– Это владения жестоких и кровожадных богов ацтеков. Кецалькоатль – змея, покрытая зелёными перьями, правит здесь! Местные боги так привыкли в своё время питаться человеческой кровью, в изобилии проливаемой на их алтарях, что теперь, сидя на вынужденной диете после истребления испанцами своих почитателей, так озверели, что готовы разорвать и сожрать всякого, кто осмелится пройти через их часть Пути. Даже полубоги не смеют показываться здесь.
Интересно, подумал я, как же ты рассчитывала, что мне удастся здесь пройти одному? А, если бы не стычка с Пандорой, то так бы оно и вышло. Я бы пошёл один сквозь джунгли, где боятся ходить даже полубоги, и был бы съеден зелёным змеем с перьями совместно с его дружками! Так не ты ли сама всё и устроила с сестричкой, чтобы проводить меня через опасную зону? Ведь в твоём присутствии, как я уже успел усвоить, тут не то, чтобы Кецалькоатль про жажду свежей человеческой крови забудет, а даже птичка на меня свой помёт не уронит!
– Идя перед тобою, я договорилась с Кецалькоатлом, Мецтли и Кукульканом, чтобы пропустили тебя, не причиняя вреда, – неожиданно сухо сообщила моя супруга, – только не спрашивай, чего мне это стоило.
– Ты принесла им жертвы? – ужаснулся я, представив, как моя жена ради меня отдаёт на растерзание древним и очень голодным богам ни в чём не повинных людей из моего мира, в котором уже и знать-то забыли этих троглодитов.
А ведь сколько людей каждый год пропадает без вести только в нашем городе, холодея от ужаса, подумал я. Возможно ли, что их отлавливают специально, чтобы открыть для себя этот участок Пути боги и полубоги мира, которому принадлежит Настя? Судя по плотности глины у меня под ногами, путешествуют по этому участку Пути довольно часто.
– Я же просила – не спрашивай! – впервые за всё время, начиная с нашего знакомства, повысила на меня голос жена.
Вот так, и этим всё сказано, с сожалением понял я. Остановился, сел прямо на дорогу, скрестив ноги по-турецки, поставил перед собой портфель.
– Что ты делаешь? – усталым голосом спросила Настя. – Ради всего святого, не глупи. Никаких человеческих жертв я не приносила ради тебя!
– А как же ты задобрила местных плотоядных богов? – почти прокричал свой вопрос я. – Сама же говорила, что они жаждут крови!
Немного поколебавшись, Настя подошла ко мне вплотную, и сунула прямо под нос обе свои руки ладонями вверх. На её, будто выточенных из мрамора запястьях, зловеще багровели свежие рубцы прямо над венами.
– Я сама принесла себя в жертву, – каменным голосом произнесла она.
Мне сделалось очень стыдно, стыдно и непонятно. Я стыдился этой внезапной вспышки недоверия к любимой женщине и, одновременно, не понимал, зачем она так поступила. Ведь она так могущественна, что могла просто припугнуть, как поступала с другими, включая родную сестру Пандору.
– Эти местные боги-птицы и боги-змеи так одичали, – ответила моим мыслям Настя, – да и раньше цивилизованностью не отличались, что угрозы просто не воспринимают. Мне пришлось бы их уничтожить. Не убить, а именно уничтожить, а я, особенно теперь, слишком ценю жизнь. А моя кровь для них, как для гурмана коньяк двухсотлетней выдержки, поднятый с затонувшего пару веков назад судна – хватило нескольких капель. – И она, наконец, снова улыбнулась. – Вставай, нам ещё довольно далеко идти до Поста.
Я поднялся на ноги, обхватил жену за плечи и крепко прижал к себе.
– Прости, – прошептал я ей на ухо, – я недостоин даже капли твоей крови.
– А вот это уж позволь решать мне! – весёлым голосом заявила Настя и поцеловала меня в губы. – Разве бы я затеяла всё это, если бы считала тебя не достойным?
– А кстати, – спохватился я, вспомнив о целой очереди ещё не заданных вопросов, – зачем ты всё это затеяла? И к чему такие сложности?
Мы уже снова, держась за руки, словно школьники, шагали по сухой красной глине, вдыхая полной грудью влажные ароматы джунглей, где-то в глубине которых, изнывали от жажды свежей человеческой крови древние индейские божества с такими труднопроизносимыми для нашего языка именами.
– Перестань уже капризничать! – шутливо повелела мне Настя. – Если я тебе всё расскажу то, во-первых, всё это тут же станет известно моему отцу, чего до встречи с ним я желаю не допустить, а, во-вторых, ты сам начнёшь размышлять, насколько это необходимо лично для тебя (мужчины во всех мирах такие эгоисты!), что сильно нас задержит. А время не ждёт.
– Выходит, что это всё-таки больше нужно лично тебе, – констатировал я.
– Да, – легко согласилась моя супруга, – это просто необходимо мне лично! Но я всегда считала, что муж и жена являются единым целым. Я не подумала даже, что ты можешь отказаться мне помочь. Это было моей ошибкой, прости, – и она отпустила мою руку.
Кто и где только учит женщин с детства этим безотказным приёмам воздействия на нас? Я, с риском для жизни протащивший этот чёртов портфель через столько Постов, лично споривший с тем, чьё имя нельзя произносить вслух, чуть не казнённый за использование писсуара, вдруг не только оказался, но и почувствовал себя виноватым!
– Перестань, – заискивающе лепетал я, одновременно пытаясь вновь поймать руку жены, – конечно, я сделаю для тебя всё, что необходимо! Я только хотел понять, какова наша конечная цель, чтобы более эффективно выполнять свою задачу.
– Твоя задача, – всё ещё несколько отстранённо произнесла Настя, однако, позволив мне с третьей попытки снова завладеть её ладонью, – пройти Путь от начала до конца с Сосудом в руках. Всё самое сложное я беру на себя.
Вот так, ни больше, ни меньше. Оказывается, нести портфель через поселения враждебно настроенных богов, избегая ловушек и при постоянном преследовании близнецов – это самое простое в нашей миссии. Оставалось надеяться, что в конце Пути при встрече с тестем моя роль сведётся к одному лишь приветствию, можно даже с земными поклонами, но только без фантомов и разъярённых сестриц.