Два миллиарда причин. продолжение 9

Вполне ожидаемая неожиданность случилась в тот же миг, как моя нога ступила на каменистую почву, а в нос ударил солёный и йодистый запах близкого моря. Прямо передо мной стоял один из фантомов, и я спиною чувствовал присутствие позади себя второго, можно было не оглядываться.
Они не пытались напасть, даже не пытались до меня дотронуться. Тот, что стоял на моём пути, поднял правую руку ладонью вперёд, а левую поднял вертикально вверх, вероятно, призывая моё внимание.
– С тобой желают говорить, – почти механическим голосом произнёс близнец, – это очень важно, – добавил он. – Пожалуйста, не используй Сосуд, ибо твоей безопасности ничто не угрожает. Ты же сам желаешь иметь полную информацию о происходящем.
Да, я хотел знать о происходящем значительно больше, чем мне до сих пор объясняли, однако и коварством местных обитателей был сыт по горло. Поэтому, я не стал закрывать портфель, но вновь полностью снял блокировку своего мозга, ибо сейчас в ней не было смысла. Мой нежданно обретённый тесть, как мне уже объяснили, легко читал меня и через блокаду, а вот дать Насте послушать наш разговор я считал необходимым.
– Хорошо, – согласился я, – поговорим. Но! Никаких перемещений за Стикс, никаких клоунад с перевоплощением! Говорить будем прямо здесь.
– Это неудобно, – сухо произнёс близнец.
– Как мне буквально только что объяснили, – сообщил я, – ты вездесущ! Или я что-то не так понял из речи Перуна о твоём всемогуществе? – от боли и злости я осмелел на столько, что не сразу осознал, с кем препираюсь, но отступать уже было поздно. – Тебе ничего не стоит пообщаться со своим зятем прямо здесь. И не пробуй забрать меня силой, – предупредил я на всякий случай, – ваш чёртов Сосуд, как можешь видеть, открыт.
Тот близнец, что стоял передо мной на некоторое время застыл, взирая на меня совершенно стеклянными глазами. Я уверен, что и тот, что находился сзади, в этот момент выглядел точно так же. Тот, чьё имя нельзя произносить, изволил осмысливать очередную дерзость своего доведённого почти до нервного срыва новоявленного родственника.
– Хорошо, – вдруг услышал я голос внутри себя, посмотрел на фантом, но тот оставался недвижим, словно заморожен в последней позе с одной поднятой, а другой вытянутой в мою сторону руками, – давай поговорим здесь. Только выслушай меня до конца и не злоупотребляй силой Священного Сосуда.
Это уж, как дело пойдёт, подумал я, не хотелось бы быть убитым, имея в своих руках средство спасения. Хотя, если верить Ладе – жене Петра Ивановича, то меня никто не посмеет здесь тронуть, пока портфель в моих руках. И я покрепче прижал к телу драгоценную ношу в виде портфеля из прекрасно выделанной кожи.
– Не волнуйся, – устало, как мне показалось, прозвучал в моём сознании голос, – я уже давно отбросил попытки забрать Сосуд силой или хитростью. В этом она и её глупые друзья меня переиграли, позволив тебе понять, как использовать одно из самых незначительных свойств, которыми он обладает.
– Это «незначительное свойство», – вслух произнёс я, – уже не раз мне жизнь спасало в ваших чередующихся мирах, населённых давно забытыми людьми божествами, которые бесятся от скуки и неприкаянности.
– В чём-то ты прав, – согласился голос, – большинство населения этого мира уже много веков считается смертными лишь героями мифов и сказаний. Что ж, люди развиваются и, как дети, однажды забывают своих учителей, тех, кто когда-то ставил их на ноги и учил ходить. Но я хотел поговорить с тобой не об этом.
Я был поражён, выходило, что все эти Сфинксы и Полканы, Нептуны и Кецалькоатли действительно когда-то жили среди людей и творили историю, на задворках которой в итоге и оказались! Приходилось поверить в это, как и в то, что всё происходящее со мной не сон и не бред, и что я запросто сейчас разговариваю с Повелителем богов!
– Исследовать собственные впечатления о нашем мире, – с упрёком произнёс голос, – у тебя ещё будет время, а сейчас давай вернёмся к нашим баранам.
– Причём тут бараны? – не сразу понял я, увлёкшись своими мыслями.
– Я говорю о Сосуде! – явно теряя терпение, повысил голос Тот, чьё имя нельзя произносить. – Нельзя допустить того, чтобы он был доставлен в начало Пути – в самый центр мироздания! Ты даже не понимаешь, что несёшь, и чем это грозит миру!
– Я не знаю, – пришлось согласиться мне, – но Настя-то знает! И раз доверила это дело мне – своему мужу, то значит, что сие путешествие моего портфеля чрезвычайно значимо и важно лично для неё.
В моей голове возник какой-то сумбур, шум из множества голосов, вещавших одновременно перебивая, и заглушая друг друга. Я только смог выделить пару фраз из общего хаоса: «сколько раз… она не Настя», и «тебе… жена». Однако, порядок, наконец, восторжествовал, видимо, мой оппонент смог взять себя в руки.
– Твоя жена и моя дочь, – абсолютно членораздельно произнёс он, – сошла с ума, свихнулась, съехала с катушек – выбирай, что больше нравится! Священный Сосуд обладает мощью большей, чем все ядерные арсеналы Земли вместе взятые! А она твоими руками несёт эту бомбу к истоку мироздания! Зачем?
– Я думаю, – произнёс я неожиданно для самого себя спокойно, – у неё есть вполне определённая цель, и вы о ней осведомлены, ибо иначе она не затеяла бы столь опасное предприятие, подвергая риску жизнь мужа и идя наперекор отцу. – И, заметив последовавшее замешательство с ответом от всемогущего отца своей супруги, добавил: – Теперь я уверен, что точно знаете, чего она от вас добивается!
Последовала пауза, похожая на долгий и тяжёлый вздох. Я использовал заминку, чтобы осмотреться, но кроме серых скал и двух застывших фантомов в их причудливом наряде ничего больше не обнаружил.
– В том-то и дело,– произнёс, наконец, голос того, кого я теперь считал тестем, – что я не могу понять, зачем она это делает!
– Неужели, она даже не пыталась объясниться? – изумился я. – Честно скажу, что на мою Настю это не похоже!
Снова молчание. Мне даже послышалось какое-то кряхтение и бормотание, но в этом мире нельзя доверять ни своему слуху, ни любым другим чувствам.
– Что-то она говорила, – признался голос, – но я тогда был занят и не особенно слушал, а она продолжала настаивать, и я сказал – нет. И почти сразу заварилась вся эта история. Теперь, как ни странно, только ты, смертный, считающий себя её мужем, можешь спасти наш мир от собственной разбушевавшейся супруги.
– Но мне говорили, что она меч, а вы рука, его направляющий! – закричал я. – Что с вашей рукой и что с мечом, если вы оба прибегаете к помощи простого смертного?
– Так всегда и было, – произнёс голос, – я сам не понимаю, какая сила изменила всё! Меч вдруг обрёл самостоятельность, и рука больше не может не только управлять им, но даже нащупать рукоять!
Вот это откровение так откровение, подумал я, каким-то образом моя Настя из куклы вдруг превратилась в кукловода, и эта метаморфоза совершенно естественным образом не нравится тому, кто привык всеми командовать. Она победила систему и теперь желает закрепить достигнутое преимущество. Чего уж в этом непонятного.
– Ты так думаешь, смертный? – в голосе пока ещё только лёгкой тенью промелькнуло уважение к собеседнику. – Но зачем нести Священный Сосуд туда, где его присутствие станет угрозой всему нашему миру? Может у тебя и на это есть ответ? – поинтересовался мой незримый, но очень могущественный собеседник.
– Шантаж, – пожал я плечами.
– Шантаж? Кого? Меня? – казалось, удивлению отца моей жены не будет предела. – Что за чушь ты несёшь? Каким образом?
– Похоже, что не образом, а вот этим портфелем, – ответил я, похлопав ладонью по мягкому кожаному боку своей драгоценной ноши. – Ты сам признал, что однажды не пожелал услышать свою дочь и опрометчиво отказал ей в просьбе, которая, по всей видимости, была для неё очень важна, а для тебя так и осталась неизвестной. Теперь она решила сделать вашу беседу более предметной, – я вновь похлопал по всё ещё раскрытому Сосуду, – только для того, чтобы папа из своих заоблачных высот наконец-то обратил внимание на дочь!
Я намеренно дерзил тому, чьё имя нельзя произносить, камуфлируя таким образом свой первобытный страх перед силою, мне раннее не ведомой. Однако, он, занятый своими мыслями, совершенно не обращал на это никакого внимания.
– Ну, допустим, – задумчиво произнёс голос. – Но тогда причём здесь ты? Она легко бы могла сама явиться ко мне с Сосудом, и мне (тут ты прав) пришлось бы её выслушать. К чему все эти ухищрения и сложности?
– Этого я и сам не знаю, – снова пожал я плечами.
– Я вижу тебя насквозь, во всех смыслах этого слова, – задумчиво произнёс мой тесть, – ты действительно ничего не ведаешь и только исполняешь её волю, потому что действительно любишь её такой, какой знаешь. И ты не отдашь Сосуд, даже если об этом тебя попрошу я сам – Тот, чьё имя нельзя произносить.
Мне стало очень зябко, то ли от сырости, вызванной близостью холодного моря, то ли от понимания того, что в эти минуты решается моя судьба.
– Не отдам, – решил я.
– Вот же молодёжь, – явно расстроился собеседник, – всё-то вам нужны потрясения. Элементарно осознать своих потребностей не можете! Ну, даже если она меня шантажирует – тебе-то какой резон вмешиваться? Тебя это никак касаться не может.
– Кто знает, – огрызнулся я, уже не очень уверенный в своей правоте. – Настя никогда бы не подставила под удар своего мужа!
– Ты забыл, – прогремел голос того, кто скрывался в облаках, – что она убила родную сестру, когда похищала Священный Сосуд! А сейчас она отсутствует тут потому, что убивает свою лучшую подругу! Желаешь стать третьим?
– Кассандру? – ужаснулся я. – Ты же сам её, сволочь, использовал!
– Да что ты-то понимаешь в нашей морали? – И далее, уже грозно, – Я защищаю свой мир от разрушения так, как должен. И, если при этом пострадают чьи-то чувства, то в том только их собственная вина – не моя!
Нет, подумал я, Настя не способна убить подругу, даже, если та её предала. И тут же поймал себя на мысли, что уже не так уверен в неспособности собственной супруги убить в принципе. И мне стало неуютно и страшно.
Но нет, решил я, пусть мне мой новоявленный тесть пытается прочистить мозги хоть тысячу раз, я не отступлюсь от своей Насти, и никогда не поверю в её жестокость и коварство. Я навсегда останусь ей верным, чтобы не произошло. Если потребуется, если Тот, чьё имя нельзя произносить, сошлёт её куда-либо (не казнит же он собственную дочь?), я пойду вслед. У декабристов были жёны, а я стану декабристом-мужем.
– Героические мысли выдают героя, – совершенно бесцветно произнёс голос. – Но, у всякого героизма должен быть свой смысл. – Он немного помолчал. – В твоём героизме только преданность супруге, что похвально, да собственный гонор, что лишает твой героизм всякого смысла.
– Я имел время удостовериться, – продолжал мой заоблачный собеседник, – в том, что ты – человек праведный, насколько это состояние возможно в вашем обществе. И я тебя вновь прошу – отступись, и ты будешь вознаграждён за свою доблесть.
– Вознаграждён чем? – с ехидцей в голосе поинтересовался я. – Смертью? Я не знаю, можете ли вы читать мысли своих подданных, – закричал я, – но меня не раз предупреждали о вашем коварстве.
– А ещё о том, что никогда не стоит выпускать из рук Священный Сосуд, – в тон мне вторил голос, – ибо только его наличие гарантирует тебе жизнь.
– Да, так, – согласился я, немного смущённый.
– Чушь, – объявил голос. В этот раз он, скорее, прогрохотал, в окружающих нас горах, от чего их силуэты неожиданно сделались нечёткими, как потревоженная струна гитары. – Жизнь могу гарантировать только я! – Кажется, папаня моей супруги начинал закипать. – Я могу вернуть тебя в твой мир, я обеспечу твою жизнь, а Перуна назначу исполнителем любой твоей разумной воли и желания!
– Петр Иванович сам по себе, – попытался съязвить я, – ваши фантомы даже попасть на его территорию не смогли. Как же вы его мобилизуете?
Ответом мне был гром и камнепад в холодных, пропитанных морской солью, источенных ледяным северным ветром скалах. И его хохот:
– А не он ли говорил тебе о том, что всё в этом мире есть я?
– Хотите сказать, что он такая же игрушка, как эти фантомы? – Ужаснулся я
– Нет, конечно. Он часть меня, как и всё сущее, но часть самостоятельно существующая. Ты же состоишь из миллиардов живых клеток, но не можешь полностью их контролировать. Да, что я тебе объясняю! – не выдержал, в конце концов, папаша. – Ты же смертный – всё равно ничего не поймёшь.
И то верно, куда уж мне. Вот только где же носит мою супругу? Мысли мои открыты, меня не похитили и не поместили за Стикс, я стою на Пути. Почему она не появляется?
– Интересный вопрос, правда? – усмехнулся голос.
– Действительно интересный, папа, – произнесла позади меня Настя, от чего я вздрогнул и чуть не выронил чёртов портфель.
Настя вышла из-за моего правого плеча и встала рядом со мной. Мне сразу значительно полегчало от её присутствия и того, что теперь внимание моего могущественного собеседника переместилось с меня на мою жену.
– Кто же, кроме тебя, способен так экранировать Путь, – негодующе продолжала она, – что я сломала целых два ногтя, прорываясь сюда?
– Как ты вообще смогла сюда попасть? – Великий прибывал в явном замешательстве от происходящего. – Этого никто бы не смог!
– Стареешь, отец, – покачала головой Настя, – ты забыл о том, что меня связывает с этим человеком и Священным Сосудом – такая связь придаёт силы, очень много сил! Возможно, в некотором плане сейчас я даже сильнее тебя!
В голосе Насти мне вновь слышалось столько незнакомых до сей поры интонаций и мощи, что я уже перестал понимать, а один ли и тот же это человек – моя Настя и дочь Того, имя которого нельзя произносить.
– Если и она ваша часть, – пробурчал я себе под нос, совершенно позабыв про то, что здесь слышат даже мысли, – то у вас шизофрения, ибо только у шизофреников в одном целом могут существовать и бороться промеж себя разные личности.
К моему счастью, никто из присутствующих зримо и незримо моей реплики либо не заметил, либо не придал ей никакого значения, увлечённый взаимным противостоянием больше, чем простым смертных, хотя тот и держал в своих смертных руках судьбу всего сущего, если я верно понял Того… короче, папашу.
– Так ты хоть теперь скажешь мне, зачем всё это затеяла? – страсти, между тем, кипели вокруг нешуточные. – Я признаю свою вину в том, что не смог выслушать тебя тогда, но сейчас-то я весь – внимание! Говори, проси, требуй! Обещаю, что выполню любое твоё разумное желание без этих вот опасных манипуляций со Священным Сосудом.
– А если моё желание не входит в разряд «разумных» в твоём понимании? – парировала Настя. – Лучше не спорь и не препятствуй, а просто дай нам дойти до конца Пути, к подножию твоего небесного трона. Там я и попрошу тебя о некоторой мелочи – незначительной для тебя, но жизненно важной для меня, папа.
Что интересно – слова-то мне были понятны, и я даже уловил нить разговора. Папа вовремя не услышал мольбы любимой дочери о покупке, скажем, нового модного платья, и теперь она вернулась с дробовиком в руках, чтобы заставить любимого родителя её выслушать, но платьем теперь, судя по всему, дело уже не ограничится. Вот только одно ускользало от меня напрочь – причём тут я-то?
– Ты желаешь пронести Сосуд в центр мироздания, подвергая весь наш мир огромному риску? Хорошо, хотя я пока не понимаю, что мешает нам поговорить хотя бы и здесь. Так забери его у этого смертного, и встретимся с тобой в конце Пути. Он-то нам зачем? – то ли прочитав мои мысли, то ли рассуждая логично, вопрошал отец мою жену.
– Это не простой смертный, а мой муж! – огрызнулась Настя.
Надо заметить, в этот момент я испытал гордость за свою супругу, ну и немного за себя самого. Не забыла же ещё!
– Какой, вразуми тебя толстяк Будда, муж? – естественно, я не мог видеть, но физически почувствовал, как папаша всплеснул руками. – Да если б не ты, он и двух шагов по Пути не смог бы сделать! Да он состарится и умрёт раньше, чем тебе приспичит выкрасить волосы в новый цвет!
– Позвольте, – попытался вставить я своё слово, ибо во мне всё кипело и булькало, ведь прямо при мне меня опускали до уровня сожителя.
– Заткнись! – рявкнули сразу оба спорщика.
А вот этого не дождётесь! Обида вскипятила мою кровь, сердце возбудилось от дополнительной дозы адреналина и застучало шибче, разгоняя застоявшуюся кровь, доставляя органам всё больше и больше кислорода. Мышцы ног сжались и разжались, и я побежал, свалив попутно того фантома, что стоял прямо передо мной. Он упал на землю, как тряпичная кукла – с лёгким скрипом распоротой об острые камни ткани.
– Куда это он? – удивился голос.
– Остановись же, глупец! – закричала Настя, что только добавило мне скорости. – Ты же меня совсем не так понял!
Чего уж понятнее. У богов свои разборки, а я, вроде живца, которого в итоге сожрут, но на тройник попадутся.
– И не вздумай ничего желать, – заявили все голоса хором.
Сейчас, только шнурки поглажу!