Два миллиарда причин. продолжение 10

Желание моё выглядело сравнительно скромным, ведь вся мощь портфеля мне не была до конца  понятна, а я вовсе не собирался разрушать вселенную. Однако мне хорошо запомнились слова Петра Ивановича о том, что, раз ступив на Путь, я уже не могу вернуться, сохранив при этом жизнь. И он и Лада советовали мне, несмотря ни на что, идти до конца Пути. А я им почему-то очень верил, невзирая на все сложности с пониманием местной иерархии.
И стоило мне пожелать, как оба близнеца рухнули на землю, как подкошенные, не издав ни звука, и не совершив ни единого движения конечностями. В тот же момент и голос в моей голове затих, поперхнувшись на полуслове, и более не возникал.
Картина окружающего меня сурового мира тем временем сделалась более чёткой и реальной. Запах близкого моря усилился, влажные камни добавляли йодистый аромат выброшенных приливом на берег водорослей. Сырость и холодный ветер навалились сразу со всех сторон.
Путь, тем не менее, отчётливой тропой простирался от моих ног и уходил на восток, если предположить, что я находился в северном полушарии этого мира, а сам он был однотипен моей Земле. Хотя с этих богов станется и плоский мир, лежащий на трёх черепахах. Но низкий диск светила, едва различимый сквозь мутные серые облака, должен был находиться на юге от меня.
Да какая, в конце концов, разница, подумалось мне. Какая разница, в какую сторону ведёт Путь, если возвращаться всё одно нельзя. Главное – идти по нему до самого конца, крепко сжимая в руках свой страховой полис, имеющий вид кожаного портфеля, который исполняет желания, и делает ещё нечто страшное, от чего за ним, а заодно и за мной, все гоняются.
И именно в этот момент земля у меня под ногами содрогнулась так, что я не удержался и с разбегу плюхнулся лицом в мелкий гравий, которым изобиловал Путь в этом месте, разбив губу, потому что прижимаемый к груди портфель помешал мне сгруппироваться. Земля подо мной сотряслась снова, а где-то неподалёку, судя по стуку перекатывающихся по горному склону камней, произошёл обвал.
– Решил пройти по моей земле без моего на то разрешения? – пророкотал хриплый, как у одного известного актёра голос. – Не выйдет.
– Почему? – Произнёс я первое, что пришло в голову, пытаясь восстановить зрение, проморгавшись от пыли, забившей мои глаза. – Тебя моя супруга разве не предупреждала?
– Что за супруга? – Всё так же хрипло, но уже с некоторым интересом и опаской в голосе поинтересовался незнакомец.
Слезы, наконец, смыли пыль и песок с моих глазных яблок, и я смог взглянуть на своего собеседника, от чего мне вновь захотелось закрыть глаза и пожелать портфелю вернуть меня домой. Прямо передо мной, упираясь мощными, как стволы вековых дубов ногами в полотно Пути, возвышался великан ростом не менее трёх метров с бочкообразной грудью, с могучими руками, в одной из которых он сжимал короткое копьё, и мужественным лицом, почти наполовину скрытым длинной густой бородой. Рядом с ним прямо на обочине расселся ещё один представитель местной общественности, обладатель узкого, похожего на лисью морду лица и такой же рыжий
– Не слушай его, о великий Один, – с неприятной усмешкой произнёс рыжий, и в его голосе не прозвучало и тени почтительности к старшему товарищу, – она ему никакая не супруга. Просто, этот глупый смертный в заблуждении своём уверен, что их смешные обряды хоть чего-то значат для богов. Спать с царицей ещё не означает быть царём! – наставительно добавил он, обращаясь уже ко мне.
Рассмотрев внимательнее наглого рыжего незнакомца, я поймал себя на мысли, что если переодеть его в цивильный костюм и немного откормить, то он станет как две капли воды похож на одного известного чиновника, рассказами о хитрости и коварстве которого уже много лет кормится жёлтая пресса.
– Постой, Локи, – прогремел с трёхметровой высоты голос Одина, – так это тот храбрец, что решился одолеть Путь вопреки воле Того, чьё имя нельзя называть?
– Скорее надо бы говорить не храбрец, а наглец, – недобро сверкнул глазами в моём направлении Локи. – Это, несомненно, он.
В этот момент земля вновь содрогнулась  подо мной, и горы отозвались протяжным гулом и шумом камнепадов. Налетел порыв холодного влажного ветра, словно острыми иглами пронизывая тело до самых костей. На моих же собеседников природный катаклизм подействовал по-разному. Вернее сказать, на великана с копьём он вообще никак не подействовал, по крайней мере, я не заметил, чтобы хоть один мускул на его суровом лице, или хоть один волос в его пышной бороде дрогнули. Рыжий же напротив как-то гадливо и одновременно презрительно поморщился, поднял с Пути средних размеров камень и с силой швырнул его на восток.
– Великий Один, – плаксивым голосом обратился он к великану, – вели Тору перестать забавляться с молотом. Он от скуки крушит горы, а у меня от его развлечений уже которое столетие мигрень не проходит!
– Нет у тебя никакой мигрени, – даже не удостоив спутника взглядом, ответил Один. – А после твоей очередной недавней каверзы я и вовсе удивляюсь, что Тор крушит своим молотом горы, а не твою непутёвую голову, наделённую столь же коварным, сколь и изворотливым разумом.
Лицо рыжего от уха до уха растянула довольная улыбка, а глаза мечтательно закатились, как у человека, вспоминающего недавнее весёлое и весьма приятное приключение.
– Ты о той милой шутке, что я сыграл с нашим могучим Тором пару веков назад? – проворковал Локи. – Неужели он до сих пор обижается на меня? Ну, совершенно никакого чувства юмора!
– Однажды, – проворчал великан, слегка пошевелив копьём, – твои шутки доведут тебя до очень больших неприятностей. И тогда я и пальцем не пошевелю, дабы извлечь тебя из их плена.
Так они продолжали перебрасываться фразами, как дети мячиком, совершенно, казалось, забыв о моём существовании. И я подумал, что возможно смогу потихоньку проскочить мимо них незамеченным и продолжить свой поход. Но так как я всё ещё продолжал лежать там, где упал, придавив животом портфель к земле, то для начала необходимо было принять вертикальное положение, желательно, не привлекая к себе внимания.
Подняться на ноги, одновременно прижимая руками к груди драгоценную ношу, оказалось не так легко, но я справился. Однако в то же мгновение выяснилось, что все мои надежды на увлечённость великана и рыжего взаимной беседой оказались напрасными, ибо стоило мне встать прямо, как оба они разом замолчали, и, не сговариваясь, уставились на уже изрядно помятый за время нашего путешествия подарок моей жены.
– Это то, о чём я думаю? – осторожно поинтересовался Один, и в его голосе послышалась хрипотца, словно он был слегка простужен, что немудрено в этих суровых краях продуваемых ледяными северными ветрами.
Рыжий ответил не сразу. Некоторое время он, склонив голову немного на бок, внимательно рассматривал мою ношу, и мне казалось, что взгляд его проникает и сквозь портфель и сквозь меня, подобно рентгеновскому излучению.
– Трудно утверждать вот так – на расстоянии, – наконец, придав своему лицу задумчивое выражение, произнёс он, – на первый взгляд, похож, но что-то здесь не так. Дайка я посмотрю поближе, – обратился он ко мне, и его руки внезапно удлинились раза в три по сравнению с нормальным размером и протянулись ко мне.
Изо всех сил стараясь не смотреть в его зелёные глаза, которые, казалось, гипнотизировали меня, пытаясь подчинить себе мою волю и разум, я, с огромным трудом преодолевая сопротивление вдруг сгустившегося за спиной воздуха, всё же смог отступить на пару шагов назад.
Пальцы Локи ещё некоторое время как бы ощупывали пространство вокруг Сосуда, но затем его руки с лёгким шлепком, как растянутая и затем отпущенная резинка, вернулись к своей нормальной длине.
– Ну? – всё так же хрипло спросил его великан. – Это он?
Рыжий откинулся назад, опершись на локти и, как мне показалось, с облегчением вздохнул.
– Очень качественная, многофункциональная, с потрясающими точностью и искусством изготовленная подделка! – сообщил он. – Я даже теряюсь в догадках по поводу того, кто способен сотворить такую совершенную вещицу.
– Может быть, она сама? – великан явно приободрился, а из его голоса сразу исчезла хрипотца.
– Вряд ли, – мотнул головою Локи, – это не её профиль. Тут нужен мастер, а не исполнитель. Ни в коем случае не желаю принизить степени могущества твоей подруги, смертный, – спохватился он, – но ты же понимаешь, что даже самый великий правитель вряд ли способен сам создать величественный кубок, достойный его руки, для этого он содержит при дворе великого мастера, чьё искусство щедро оплачивает. Вот только я теряюсь в догадках, кто бы это мог быть в нашем случае.
– Неправда! – не выдержал я, хотя, вероятно, мне следовало помолчать. – Это сам Священный Сосуд и я не раз убеждался в этом на Пути! Он действует!
– Конечно, он действует, – покровительственно улыбнулся мне рыжий демон, – а иначе, какой бы смысл был в его создании? Изготовить простой муляж Сосуда могу и я. Да что там я, его смог бы слепить даже Тор, несмотря на то, что его руки заточены исключительно под рукоять его молота! – и Локи громко расхохотался собственной шутке.
Вдоволь насмеявшись, но, всё ещё широко улыбаясь, он вытянул в мою сторону указательный палец своей левой руки, и с противным прихохатыванием, обращаясь к великану, произнёс:
– Как же просто она провела всех, включая собственного Великого родителя! И ведь никто не заметил! Никто и не подумал сомневаться! И только я – неподражаемый эксперт всех времён по части шуток и розыгрышей, смог раскусить её нехитрый план! Верно говорят – чем проще, тем надёжнее!
Я ничего не понимал и лишь инстинктивно крепче прежнего прижимал к груди подарок супруги. Похоже, что и Один оказался в замешательстве не в силах так быстро усвоить смысл речей неумолкающего демона.
– О каком ещё плане ты говоришь? – потребовал он объяснений от разошедшегося Локи. – И оставь уже свои ужимки, ибо тут дело серьёзное. Это тебе не над бедолагой Тором подшучивать.
– О, Великий Один! – вскричал рыжий насмешник, в притворном подобострастии заламывая руки. – Ты же непревзойдённый стратег и тактик, чей талант не ведает равных себе ни в одном из миров! Не могу даже помыслить о том, что тебе не известен манёвр под названием «отвлекающий ход». При этом, как водится, сама боевая единица, участвующая в подобном манёвре в роли жертвенной фигуры не только не должна знать об истиной предначертанной ей роли, но напротив – обязана быть уверенной в том, что именно её направление и является основным и решающим!
Великан переступил с ноги на ногу, повертел в руке копьё и наморщил лоб, очевидно переваривая полученную информацию. Но уже через минуту его лицо просветлело, а подбородок вместе с пышной растительностью горделиво приподнялся.
– И то верно, – согласился он. – Так ты считаешь, что она пустила смертного на Путь дабы отвлечь внимание и силы Того чьё имя нельзя произносить, а для правдоподобности вручила ему ограниченно действующую копию Сосуда?
– В этом нет никаких сомнений, – промурлыкал в ответ довольный собой Локи, – И её план бы сработал, если бы не я..., – он запнулся под суровым взглядом великана, но тут же поправился, – если бы не мы с тобой, о, Великий Один!
Его доводы казались неоспоримыми, и это разбивало мне сердце. Ведь я и сам не раз уже задумывался о своей роли в происходящих событиях. Я задавал вопросы Насте, но она всегда уклонялась от прямых ответов. Неужели моя любимая женщина и впрямь использует меня, как пешку в своей игре против могущественного отца? Да и кто я для неё? Там, на Земле я считал её своей женой, ещё не ведая её истиной сущности. А здесь, в мире бессмертных богов, кем я мог быть для грозной дочери Того чьё имя нельзя произносить? В лучшем случае – доверенным подручным, а в худшем… Об этом и вовсе думать не хотелось.
– Брось ты это дело, – словно прочитав мои грустные мысли, участливо посоветовал Локи, и не было на этот раз в его голосе и словах и тени сарказма. – Мы с Одином, конечно, не столь всемогущественны, как он, – рыжий демон многозначительно закатил глаза и указал пальцем в низкое свинцовое небо, – однако достаточно сильны для того, чтобы вернуть тебя в твой мир. Совершенно ни к чему смертному, пусть и самому смелому из них, влезать в распри богов.
– Как и мы, впрочем, давненько уже не вмешиваемся в вашу жизнь, – неожиданно подал голос Один.
– А как же мой портфель? – пробормотал я, уже почти готовый плюнуть на всё и согласиться вернуться домой, подальше от сумасшедшего незнакомого и пугающего мира бессмертных героев мифов, с их непонятными дрязгами и весьма конкретными угрозами.
– Хочешь, с собой забери на память, – безразлично махнул рукой Локи, – а лучше оставь здесь, ибо вещица всё же магическая, и ей в вашем мире не место, ради вашей же безопасности.
Он произнёс это без всякого выражения, ни одним движением или взглядом не выдав своей заинтересованности, но, тем не менее, что-то в его словах насторожило меня. Если бы Локи ограничился первой частью фразы, в которой предлагал мне оставить себе портфель, как сувенир, то я бы, пожалуй, далее не раздумывал и дал бы своё согласие на возвращение меня в мой мир. Однако вторая часть предложения разом перечеркнула все предшествующие усилия по зомбированию моего разума, так успешно проведённым рыжим демоном. Выходило, что моя ноша была ему далеко не безразлична!
– Нет, – решительно ответил я, – не верю. Настя никогда бы не стала использовать меня ради достижения каких-либо своих корыстных целей. И это, – похлопал я рукой по мягкой коже портфеля, – не подделка, а подлинный сосуд Пандоры!
Великан, как мне показалось, слегка растерянно посмотрел на своего спутника, но тот совершенно не выглядел смущённым, его улыбка, и без того неправдоподобно широкая, казалось, стала ещё шире.
– Не веришь моим словам? – усмехнулся он. – Твоё право, смертный. Но тогда, быть может, проверишь его в деле?
– Нет, нет, – остановил он меня, когда я уже готов был произнести над раскрытым портфелем своё пожелание, призванное освободить меня от общества этого назойливого рыжего насмешника и его молчаливого спутника, – это ты всегда успеешь сделать. К тому же, как я тебе уже объяснял, да ты и сам в этом не раз убеждался за время своего путешествия, это не простой муляж, и кое-что элементарное он исполнять способен. Но подлинный Священный Сосуд способен на гораздо большее.! Разве Тот, чьё имя нельзя произносить, не сообщил тебе о могучей силе Сосуда, способной даже разрушать миры? Разве не сравнивал его мощь с мощью десятков тысяч атомных зарядов?
– Да, он это говорил, – был вынужден признать я, – только я не стану ради эксперимента уничтожать мир.
– Во-первых, – назидательно произнёс Локи, – никто и не предлагает тебе уничтожать мир, а, во-вторых, твой портфель на это просто не способен, ибо не является Сосудом, а лишь его достаточно хорошей копией. Но чтобы ты сам мог убедиться в этом, поставь ему задачу достаточно грандиозную, достойную силы настоящего Священного Сосуда, которую, однако, не в силах выполнить, ни одна, даже самая совершенная его копия, но не несущую угрозы существованию мира и жизни.
У меня не осталось и капли доверия к рыжему хитрецу, но мне и самому было любопытно испытать могущество моего портфеля в деле более серьёзном, чем простенькие пожелания, с которыми он достаточно легко справлялся. И я решил, чем чёрт не шутит, если этот опыт не принесёт никому вреда, то можно и попробовать.
– И что же это будет за грандиозная задача? – поинтересовался я. – Только учти – я тебе ни на грош не верю, поэтому не пытайся даже предложить нечто замысловатое в надежде, что я не учую подвоха!
– Зевс меня упаси! – очень правдоподобно возмутился тот. – К чему мне навлекать подозрения на нечистоплотность нашего эксперимента и усиливать тем самым твоё недоверие? Моя задача состоит в совершенно противоположном!
– Хорошо, – меня это устраивало. – Так что я должен приказать выполнить теперь Священному Сосуду?
– Пожелай, – неожиданно серьёзным голосом, убрав с лица улыбку, произнёс Локи, – чтобы ровно на одну минуту погасло Солнце!