Н. К. Отто- Записки фон Гафена-часть-2

Часть - 2
                Н.К. ОТТО

                ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РОССИИ
                в 1736 – 1739 годах
                (из дорожных записок фон-Гафена)
Продолжение…
                II

     На Неве существовал только один мост, о котором мы упомянули выше. Между прочими же островами Петербурга сообщение производится все лето или на барках (Schmacken), которые каждые 5 минут пристают и отходят в главных местах, или на малых лодках, верейках, кишащих иногда во множестве на реке. Осенью перевоз опасен; несмотря на это, русские не только не боятся переезжать в это время, но даже особенно любят, точно так же как весной бесстрашно переходят Неву по льду, который готов каждую минуту тронуться. Иной за подобную отвагу платит жизнью, но это не устрашает других. Для предупреждения несчастья, на берегу ставятся караульные, не пускающие ходить и ездить по реке, но и это не помогает.
     Самый главный перевоз находится между Дворцовой стороной и Старым Петербургом. Река в некоторых местах очень широка и имеет сильное течение. Несмотря на это, один русский инженер предлагал царю Петру Алексеевичу устроить через Неву мост на сводах. Выполнению этого проекта представили бы неодо¬лимые трудности и препятствия, глубина, ширина, сильное течение реки и напор льда весной и осенью. При всем том осуществление не невозможно, доказательством тому служат другие удивительные и невероятные постройки, оконченные с успехом в России. Поэтому, кажется, ошибается один писатель, сравнивающий проект русского инженера с мостом с земли на луну.
    В половине ноября Нева быстро покрылась крепким льдом. Он пошел ночью, через несколько часов стал, и, при трескучем морозе, к утру до того окреп, что можно было переходить с одной стороны на другую. Выпавший вскоре затем снег представил приятное удобство для санной езды, которая здесь очень проста и дешева. Люди знатные и богатые имеют свои экипажи и ездят в одну лошадь, парой и четверкой с форейтором, смотря по чину и званию. Иностранцы же и другие смертные могут обращаться к извозчикам, которые наезжают в это время из деревень в большом числе, и, стоя на каждом углу улицы, предлагают свои услуги. Сани у них короткие, низкие, не выше локтя от земли, и столь узки, что может поместиться только один седок. Запряжены они в одну лошадь, на которой сидит извозчик для большей предосторожности, потому что в многолюдном Петербурге бубенчиков не употребляют во избежание большого шума. Если едущему известно положение места и несколько русских слов, а именно:stupai, pramo, naprava, stoy, то можно очень скоро проехать, куда угодно. В обширном Петербурге это большое удобство. Извозчик обыкновенно гонит лошадь галопом, делая в час по 10 верст, и за это удовольствие платят 10 коп. Здесь я должен заметить, что во всей России существует обычай едущих при встрече поворачивать направо. Поэтому даже при большой езде не происходит замешательства, и если кто забудет правило, то ему кричат встречные: «держи правее!».
     Санный путь, кроме удовольствия, облегчает также путешествия по России, что весьма важно при ее обширности, и способствует ее торговле. Зимняя езда удобнее летней во многих отношениях, хотя и последняя отличается здесь быстротою. Так, например, на почтовых можно в три дня поспеть в Москву, сделав 110 миль, так как за Москвой встречаются болота, то они только зимой не представляют препятствий. К тому же в санях ехать спокойно, а в телеге трясет.
     Зимой за пару почтовых лошадей от Петербурга до Москвы платят 14 р. или 15 рублей, а за пару обозных крестьянских только 7 рублей; летом же тот же самый путь обходится вдвое дороже. Потому обыкновенно зимой приезжают многие в Петербург из разных мест, как например, граф Миних, вице-адмирал Бредаль были вызваны в столицу; другие же, высшие и низшие офицеры, получив позволение, прибыли тоже в Петербург. Зима также облегчает доставку разных легких и дорогих товаров в Петербург; товары эти приходят из Китая и других отдаленных стран. Оттого по дороге между Москвой и Петербургом и другими городами тянутся часто обозы в несколько сот лошадей, и купцы дают только 3 рубля за воз от Москвы до Петербурга. Правда, летом открывается сообщение между южными морями и Невою посредством рек и каналов, но этим путем доставляются сюда только громоздкие товары, как например, лес, дрова, хлеб и т. п.

      Николин день праздновали здесь очень весело: был большой шум, угощенья, банкеты, катанья и прочие удовольствия. На святках и в Новый год было не меньше веселья. Здесь в обычае у духовенства ходить в Рождество по знатным и богатым людям и петь, как это у нас делают певчие. Это пение было запрещено Петром Первым, но впоследствии опять возобновилось и доставляет священникам значительный доход. В крещенье был совершен один из главных обрядов – освящение вод по всей России.
      В 11 часов утра, по совершении богослужения, государыня вышла из церкви в сопровождении знатнейших придворных и большого числа высшего духовенства, и в стройной процессии отправилась на Неву к устроенному возвышению, окруженному деревьями, почти скрывавшими его от глаз. Сановитый архиерей обратился затем к предстоящим с кратким словом, и совершил по обряду водосвятие, после чего тотчас же раздались с крепости пушечные выстрелы. А поставленные на Неве вокруг возвышения в виде каре четыре полка, в числе 10000 или 11000 человек, сделали троекратный залп. Между тем государыня, в прежнем порядке, направилась во дворец. После освящения воды я заметил, что некоторые погружали детей в реку. Другие же, как молодые, так и старые, раздевшись, прыгали в воду, и тотчас же были вытаскиваемы наверх. Большая же часть народа черпала и пила воду, или уносила ее с собой в сосудах. Если кто из иностранцев переходит в православие, то должен быть крещен вновь, т. е. весь погружаем в воду.
     Петр I обнаруживал неудовольствие к тем, которые переходили из одной веры в другую. И когда один важный офицер, бывший в его службе, получив чин генерал-майора, перекрестился в русскую веру, желая тем самым снискать еще больше благоволения, то получил от царя отставку со следующим замечанием: «Так как он не остался верен Господу Богу в том исповедании, в котором родился, то можно опасаться, что он изменит царю в своей службе». После чего он должен был убраться восвояси.
     Вскоре последовали именины государыни, которые были отпразднованы с большим великолепием повторившемся и в день ее рождения, и в дни других торжеств.
Утром после обедни палили из всех пушек крепости; гвардейские полки, поставленные на Неве в каре, сделали три залпа. В это время царица принимала поздравления. При дворе был обед, а после него давали превосходную оперу, на представлении которой присутствовал весь двор. Каждая из подобных опер стоила более 10000 руб. Вечером же не только дома знатных лиц были иллюминированы, и везде в окнах стояли свечи, но и крепость и валы адмиралтейства были чудесно и роскошно освещены. Их украшали несколько тысяч плошек и разноцветных шкаликов, расположенных так, что они представляли различные имена и символические изображения.
     На стенах крепости желтые, красные, зеленые и голубые огни представляли как бы надпись крупными буквами: «ANNA IVANOWNA IMPERATRIX», что было еще украшено зеленью и эмблемами. Валы адмиралтейства были освещены не менее чудесно. Так как крепость и адмиралтейство расположены по Неве, а иллюминация продолжалась всю ночь, то нельзя даже описать, как все это было эффектно.
     В 11 часов вечера на Неве был сожжен великолепный фейерверк, в устройстве которого видно было необыкновенное искусство. После фейерверка при дворе начался бал и маскарад, продолжавшийся до раннего утра. Между тем огни иллюминации горели всю ночь; все улицы кипели народом, который гулял и ездил, предаваясь веселью.
     Дни, торжествовавшиеся при дворе с особым великолепием, были следующие: вступление царицы на престол, ее коронация, тезоименитство и рождение. Другие же дни, как например, именины и рождение принцесс, благодарственные молебны за победы, сопровождались только поздравлениями и балом при дворе. Но если бы праздновали здесь все дни, называемые праздниками (prasnichi), то пришлось бы более полугода отдыхать от работ.
     В ту же зиму немцы думали устроить здесь латинскую школу. Поводом к этому намерению было то обстоятельство, что большая часть иностранцев оставались недовольны школою и гимназиею академии. Поэтому они или держали воспитателей (informatores), или посылали детей в Ревель и другие места, но между тем выразили мнение, что если кирхенрат устроит при немецкой церкви св. Петра порядочную латинскую школу, то они все отдадут туда своих детей, и окажут помощь для осуществления этой цели.
     Я не могу пройти молчанием, что большая часть немцев заставляет детей своих учиться несколько лет латинскому языку, арифметике, письму и другим полезным вещам, прежде, нежели они приступают к торговле или какому-нибудь другому занятию. За границей между тем. В разных государствах, производился денежный сбор для немецкой церкви св. Петра в Петербурге и ее школы: из одной Дании было тогда прислано для этой цели 750 руб.
Кирхенрат хотел было потому улучшить и увеличить существовавшую уже довольно порядочную и большую школу; уже было положено к тому начало, приисканием различных учителей, но встретились такие препятствия, которых не предвидели, и все осталось опять при старых порядках.

     Здесь я считаю не лишним сообщить об иноверцах в России, пользующихся правом свободного отправления богослужения. Это право распространялось на всех, исключая евреев и иезуитов. Особенного покровительства не оказывали ни одному из иностранных исповеданий. Был даже издан указ, запрещавший всякие споры о делах религии и старание обратить кого-нибудь в свою веру. Поэтому неудивительно, что когда один еврей, проскользнувший в 1737 году в Россию, успел склонить русского в свою веру, то оба были сожжены в Петербурге, хотя государыня и обещала им прощение, если они раскаются в своем преступлении.
     Лютеранская община из иностранных самая большая и многочисленная в России. В одном Петербурге было в то время три немецкие церкви и одна шведская. При церкви св. Петра находилось два пастора, при остальных по одному. В шведской церкви проповеди говорились попеременно по-шведски и по-фински. В Москве были две церкви, при каждой по два священника. В Архангельске одна церковь с двумя проповедниками. В Астрахани одна церковь и при ней пастор. Принц Гессен-Гамбургский и граф Миних держали для себя и немецких офицеров, служивших в армии, двух кабинетных проповедников. Сверх того находится также в Сибири одна немецкая община, которая рассеяна, но многим отдаленным городам и заводам. Тамошний пастор писал, что его приход занимает несколько сот миль в окружности. Этот приход, по обширности, едва ли не самый пространный.
     У реформаторов существуют три церкви, каждая с двумя священниками: одна в Петербурге, одна в Москве и одна в Архангельске.
У католиков тоже по одной церкви в Петербурге, Москве и Астрахани. При католической петербургской общине состоят четыре патера: итальянец, немец, поляк и француз. Только католикам позволено звонить в колокола.
     Иезуиты были изгнаны из России в мае 1719 года. Причиною было отчасти несогласие между русским и немецким двором, по ходатайству которого позволено было иезуитам до того времени жить в России; отчасти же их козни и страсть вмешиваться в политические дела, о чем и объявлено в царском указе, прибитом к дверям католической церкви.
     Патер иезуит, по фамилии Энгель, был тогда схвачен со своими товарищами, однако, чрез два месяца его освободили, с обязательством не мстить и не выезжать до тех пор из Петербурга, пока не будет кончено следствие над московскими и украинскими патерами. Один иезуит, патер Франц, подвергся большой опасности, позволив себе писать язвительно об одном русском пастыре. Тогда по следствию оказалось, что в России проживало более иезуитов, нежели предполагали: лица эти были неизвестны, занимая светские должности. С тех пор католические патеры в России принадлежат к ордену капуцинов.
     Также не дозволено в России, проживать евреям. Правда, в Петербурге проживает один придворный еврей, которого держат для вексельной корреспонденции. Он получил позволение иметь при себе столько евреев, сколько он хочет, но кроме его больше нет никого.
Петр Первый говорил, что не должно изгонять евреев из той страны, где они уже живут, но где их нет, туда и не должно их пускать. В начале 1726 года открылось, что некоторые русские собирались тайно в подземельях, для отправления шабаша.

     Теперь, собрав сведения, я могу сообщить кое-что о Турецкой войне. По окончании Персидской кампании, когда Россия приобрела новые силы, а Турция пришла в истощение, государыня положила предпринять поход против Порты, для прекращения набегов и для новых завоеваний.
     Поэтому все русские военные силы, бывшие в Персии или в Польше и под Данцигом, равно как и остальные, квартировавшие в разных местах империи, были стянуты на юг, к турецким пределам, и вверены начальству генерал-фельдмаршала Миниха и Ласси. Донская же флотилия, состоявшая из 40 галер и нескольких судов, должна была спуститься под командою контр-адмирала Бредаля, вниз по реке, и, обложив Азов с моря, содействовать сухопутным войскам.
     Мелководье и другие причины задерживали движение флотилии, делавшей в иной день по 40 верст, а в другой только по 4. Между тем, нетерпеливый Миних назначил даже срок, к которому должна была прибыть флотилия, но, не дождавшись ее и других сухопутных войск, с 30000 чел. явился внезапно под Азовом, и потребовал сдачи, но с одной суши трудно было взять крепость Дело даже дошло до того, что Миних едва не был окружен, но спасся, будучи выручен генералом Левашовым, подоспевшим с персидским корпусом. Тогда, предоставив осаду Ласси, граф отступил чрез Крымские степи к крепости св. Анны.
     Ласси, не торопясь, обложил Азов, но не имел успеха до прибытия флотилии. Тогда крепость подверглась канонаде с суши и с моря; дома ее обратились в несколько дней в груды развалин, магазины были взорваны, и много людей погибло. Наконец, солдаты ворвались в крайний контрэскарп; город был разрушен окончательно, и крепость сдалась на капитуляцию. Кроме Бредаля, при этой осаде особенно отличился капитан Скевинг, родом датчанин, стоявший с судами под градом неприятельских выстрелов, и так мужественно отвечавший меткою канонадой, что сами турки удивлялись храбрецу, и говорили, что суда его, должно быть, железные или медные.
     В то время и Миних не отдыхал на лаврах, а устремился с главною армиею к Перекопу, и взял его штурмом. Вся страна подверглась опустошению, особенно же пострадал Бахчисарай, но, при недостатке провианта, голод угрожал войску. Курьер послан был в Азов с требованием доставки провианта, но крепость еще не была взята. Тогда Миних принужден был отступить, преследуемый ободрившимися татарами, которые не дали ему даже разрушить перекопских укреплений. Наконец, он явился к русским пределам с истощенною и сильно ослабленною армиею, и, не вступая еще на зимние квартиры, потребовал для укомплектования своего войска, 40000 рекрут, которые и были собраны с всевозможною поспешностью.
Если же слава Миниха гремела тогда в Европе, то этим он обязан литераторам, которых он таскал в походах, и которые воспевали его в своих высокопарных описаниях.
     Рассказывают, будто бы Миних, раздраженный в одной стычке с татарами, страшно выбравил в сердцах всех русских генералов. Один русский генерал, случившийся при этом, выхватил пистолет и потребовал удовлетворения за обиду, но граф снял шляпу, и попросил извинения в своей опрометчивости. Этот же самый генерал рассказывал мне, что во время бедствий, постигших армию, несколько казаков, от истощения и жажды, замертво повалились на глазах Миниха на землю. Граф говаривал, что если генерал сыт и утолил всю жажду, то вся армия не должна испытывать жажды и голода. Между тем, в то время как вся армия погибала от недостатка воды и провианта, на графском столе было всего в изобилии: были и дорогие вина, и изысканные кушанья. Не таков был Ласси, заботившийся о солдатах, и заслуживший их любовь и расположение (1).
_____________
(1) – В какой степени все это достоверно, мы не беремся решать,
но что в словах путешественника есть и доля правды, это доказывается
 старинною солдатскою песнею:
Власьев (Ласси), славный генерал, Азов сам собою взял;
А как Миних живодер наших кишек не берег…»
_________________

     В январе и феврале 1737 года татары сделали набег на Украину, причем погиб генерал Леслей с небольшим отрядом, настигнутый хищниками. Граф Миних находился тогда в Петербурге, где был благосклонно встречен и награжден значительными поместьями в Украине и Лифляндии. 4-го февраля, в чине генералиссимуса, он отправился обратно в армию, куда выступили некоторые гвардейские полки, и поехали многие иностранные офицеры. Принц Бевернский пожелал также принять участие в кампании в качестве волонтера. Предвидели серьезный поход. Под командою Миниха и Ласси должна была собраться двухсоттысячная армия. Но, несмотря на страшные приготовления к войне, подумывали и о мире. Вследствие чего, после долгих споров о месте съезда уполномоченных, Немиров был избран для конгресса, на который были посланы барон Шафиров, обер-егермейстер Волынский и тайный советник Неплюев.
     В этом же году был издан указ, по которому молодые дворяне, до поступления на службу, должны были основательно учиться математике, почему они и поручались иностранцам-гувернерам, для приобретения сведений в этой науке. Русская знать во времена Петра Первого обнаружила желание посылать детей своих за границу для образования в науках. Этот порыв в то время, однако, как-то остыл, и государыня старалась подстрекнуть и пробудить его вновь.
    В феврале праздновали русский карнавал или масленицу. Было опять очень шумно. Простой народ катался с трех ледяных гор, устроенных в Петербурге. Люди с криком и песнями ездили по улицам; пьяных было много. Прежде, однако, как рассказывают, это время не проходило без несчастий: тогда каждое утро в продолжение масленицы на московских улицах находили порядочное число изувеченных трупов. Но склонность к крепким напиткам особенно обнаруживается в простом здешнем народе в продолжение поста. Можно безопаснее, как утверждают, доверить русскому крестьянину 1000 рублей, нежели один штоф водки: если поручить ему какие-нибудь сокровища и крепкие напитки с условием, что его высекут батогами в случае похищения первых, и повесят при посягательстве на второе, то он драгоценности оставит неприкосновенными, но не пощадит вина, не обращая на грозящую опасность. За стакан вина русский пойдет в огонь.
    На дороге в Москву я подарил бутылку водки крестьянину за некоторые оказанные услуги. Вместо того чтобы спрятать, он тут же выпил ее с женою и детьми, и скоро они страшно опьянели. В другом месте мужики вынули у меня ночью из синей несколько бутылок водки, отбили горлышки, и осушили все до капли. В посту все кабаки набиты мужчинами и женщинами, которые не только пьют, но и криками своими надоедают прохожим. В деревнях я видал, как толпы женщин и девушек, взявшись под ручку, в хмельном виде ходили по улицам и орали во все горло, что бывало и в Петербурге.
    Впрочем, страсть к вину есть общая болезнь и других северных наций. Главная причина, заставляющая русский народ употреблять чрез меру вино, это их дурная пища, состоящая из репы, капусты, огурцов, лука, дурной рыбы и масла. Медики утверждают, что, при такой диете, без водки и невозможно иначе существовать. Уверяют, что слишком трезвые между народом недолго вечны и слабы. Вообще водка и баня принадлежат к тем средствам, которые поддерживают жизнь, и укрепляют здоровье русского человека. Крайность и неумеренность, однако, влекут за собою вредные последствия: зимою я видал людей, валявшихся от хмеля в бесчувственном виде на улицах. Другие же бросались голые в прорубь, чтобы освежиться (sic!).
    Раз один упившийся комиссар (cjmmissarius) вышел на улицу из веселой компании, и завалился на снег. Освежившись от этого немного, он весь забился в снег, так, что оттуда торчала одна голова. В таком положении он заснул; проспавшись, он встал, как ни в чем не бывало, отряхнул с себя снег, и снова отправился к собутыльникам делать новые возлияния Бахусу.
    Здесь можно быть свидетелем такой же неумеренности в еде. Когда оканчивается последний день поста, то обыкновенно этот срок ожидается с нетерпением: в эту ночь многие не спят, занимаясь приготовлением скоромных блюд, на которые с жадностью бросаются, как только в колокол ударит полночь. Следствия бывают самые печальные, ибо никогда не бывает столько больных, как в первые недели после поста. Аптеки тогда набиты народом, и доктора выручают большие деньги. Странно то обстоятельство, что прежде русские имели сильное отвращение к докторам и медицине; теперь же, может быть, нет нации, которая больше обращалась бы к пособию медицины, хотя последняя, при беспорядочной диете, не приносит часто действительной помощи.
     Из всех ученых (literatis) медики особенно наживались в России. Первые недели после Великого поста были временем, в которое доктора жили среди всякого изобилия и рассчитывались аккуратно со своими кредиторами. Должно заметить, что во время поста всегда бывает необыкновенная дешевизна всяких мясных и жирных припасов в целом государстве. Баран, например, стоит только от 12-ти до 16-ти коп., заяц 1 коп., рябчик или тетерев 1 коп., всякая другая дичь в такой же дешевой цене; шестьдесят яиц 1 или 2 коп.; фунт мяса 1 коп., и т. д. Сверх того едва ли найдется другая страна, где было бы больше рыбных озер, рек и речек, как в России.

     Если можно упрекнуть в простом народе мужчин в наклонности к вину, то нельзя не обвинить и женщин в другом пороке – страсти румяниться. Делают они это из желания придать себе больше красоты, а главное условие красоты, по понятию здешних простолюдинов, заключается в красноте. Вот почему пригожую девушку называют они не иначе, как красна девица (Krasne Deviza). Следствием бывает то, что многие красивые женщины притираниями только причиняют себе вред. Крестьянки не стыдятся румяниться, девушки даже обращаются к приезжим с просьбою дать им несколько грошей на румяны. Все дурное очень скоро перенимается от иностранцев, так и русская женщина научилась вполне с каким-то обезьянством применяться к французским модам. Впрочем, встречаются и такие, правда, немногие, которые не сумели еще приладиться ко всем тщеславным требованиям моды. Поэтому не удивляйтесь, если вы на летних гуляньях, среди роскошных и пышных питерских дам, встретите русскую мадам, которая, хотя и одета в дорогое камчатное платье, обшитое газами (galonen), однако, идет босиком, и несет башмаки в руке. Другой же, уже вовсе не французский, обычай, встречаемый у многих русских, состоит в том, что они не раскланиваются и не расшаркиваются, а склоняются низко и медленно головою вперед. Если же низший хочет выразить высшему свое почтение, то он падает перед ним всем телом на землю, и это делается с таким искусством, что самому лучшему танцмейстеру пришлось бы много упражняться. Если русский входить в комнату, то он медленно и низко отдает каждому поклон, на что ему отвечают тем же, и того не прежде приступают к делу. Я упомянул об этом обычае потому, что он встречается еще и у многих знатных, и соблюдается мужчинами и женщинами. В Петербурге он исчезает, но в Москве и других городах его держатся.

     Говоря о других особенностях русского народа, должен заметить, что никакая другая нация в мире не имеет такой страсти к торговле, как русская, неуступающая в этом даже евреям, что доказывают торговые сношения русских во всей Азии и Европе. Если крестьянин успеет у знатного или иностранца занять денег, то тотчас открывает лавку, начинает торговать, и часто в короткое время наживает капитал. Конечно, такой кулак имеет свои деньги, но занимает для вида, чтобы барин его не обобрал. В торговых сделках русский никому не уступит, поэтому иностранцу в сношениях с ним должно быть очень осмотрительным.
     Обвиняют еще русских в неопрятности, но не совсем справедливо. У знатных людей господствует такая же чистота, как и в других землях, а крестьяне русские во многих местах отличаются большею опрятностью, в сравнении с простым народом в иных странах.  Одежда их, правда, бедна, но не неряшлива. Здешние простолюдины, для соблюдения чистоплотности и сохранения здоровья, ходят даже по два раза в неделю в баню, из которой часто налегке выходят на мороз, что, впрочем, не причиняет им вреда: даже иностранцы испытывали это без дурных последствий. Приготовление же кушанья у русских не неопрятно, но и не замысловато. Здешние кушанья и напитки для иностранца не привычны, и не приходятся по вкусу. У русских есть особый напиток, называемый квасом; они пьют тоже черное пиво, приготовляемое из ржаного солода, и дурной мед; они едят много рыбы; приготовляют кушанье на постном масле, и употребляют много огурцов и других сырых овощей. Знатные люди составляют, однако, исключение: так, например, у генерала Репнина был всегда обед настоящий генеральский. Русские в шутку рассказывают о себе, что если француз, немец и русский пьют вместе в компании, при этом в рюмке попадаются мухи, то француз сольет сверху вино с мухой, немец вынет ее пальцами, а русский выпьет вино с мухою, потому что она уже пропиталась вином. Такой уже у них аппетит.

     Русских обвиняют еще в лени: они спят после обеда, и при всем том по утрам встают поздно. Русская женщина чаще ничего не делает. В деревнях же во всех избах находятся большие печи, на которых во всякое время кто-нибудь да спит. Выражение «лежать на печи» равносильно выражению: «ничего не делать». Суровый климат, вот, что отчасти причиною этой лени. В Украине, например, и на юге России люди более работящи. К тому же русская пища сильно отягчает желудок.
     Есть в русском народе также много добрых свойств: гостеприимство, терпение, покорность и повиновение властям; есть и расположение к наукам, особенно к истории и математике. Это относится не к Петербургской академии, но к самой нации вообще и к дворянству в особенности.
     Дворянство, за немногими исключениями, не придает особенного значения языкам, потому что они учатся разве только понимать по-французски и немного говорить на этом языке. В географии они имеют некоторые сведения: я это заключил из того, что когда упоминал о своем родном городе, то с удивлением узнал, что даже знают, в какой провинции Дании лежит этот город.
     Историю они еще больше любят, но она у них более дело памяти, нежели размышления. История мира есть своего рода музыка, которую надо уметь постигнуть. Если кто уразумел эту музыку, для того история делается величайшим наслаждением.
     К собственной музыке у русских нет особенной охоты, хотя они и любят ее слушать. Мне не удавалось встречать русского, который умел бы играть на инструментах. Один немецкий трубач, обучавший в кронштадтском флоте нескольких русских музыке, не шутя, уверял меня, что он занимает во всей России самую трудную должность. Точно также не даются здесь и французские танцы, но зато русские легко совершенствуются в верховой езде и фехтовании.
     В математике они преимущественно изучают арифметику, геометрию и фортификацию, большею частью практически, и в этом деле не уступают даже французам. Другим частям математике и физике русские не хотят учиться, и выражают отсталые понятия. Одному я толковал, что ход часов зависит от долготы места, но он остался при твердом убеждении, что часы в Копенгагене и Москве должны совпадать между собою минута в минуту. Другому я объяснял происхождение грома, однако, мой спорщик доказывал, что это явление происходит тогда, когда Илья пророк ездит по небу в колеснице.
     Философиею здесь тоже не занимаются, однако, многие русские старики искусны в лаконической брахиологии, т. е. усваивают много нравственных изречений и кратких поговорок, заимствованных из истории и священных книг.
     В заключение о русских можно сказать, что они своим соседям мало уступают в способностях, однако не могут быть сравнены с французами. Замечу еще, что школами для русского дворянства служат петербургские академии и гимназии, а местом образования духовенства – Киевский университет (т. е. академия), где насчитывают до 3000 студентов. Киев одно из самых удобных мест во всей стране для университета. Там и жизнь дешева, и близки другие страны Европы, с учеными которой можно находиться в сообщениях и переписке.
К чести русской нации можно еще приписать и то, что здесь совсем нет нищих. Тогда как в праздники у немецкой и шведской церкви стоят обыкновенно целые ряды иностранных нищих, в целой России не встретишь вовсе русских, просящих милостыню. В Москве, таком большом городе, и по большим дорогам мне тоже никогда не приводилось видеть нищих. Это объясняется правительственными мерами, требующими, чтобы все, способные к чему-нибудь, были заняты делом. Другие же, старые и беспомощные, находят кров и приют в больших и богатых монастырях, назначенных, по распоряжению Петра Первого и его преемников, местом пристанища убогих.

     Мне кажется, что я слишком далеко уклонился от цели, сообщая все эти обстоятельства, не имеющие связи с моим путешествием, но полагаю, что и в них заключается некоторый интерес.
     Теперь, отправляясь в Азов и оставляя Петербург, я не могу не представить этот замечательный город, в кратком очерке, тем более что о нем уже не придется больше упоминать. Нельзя также пройти молчанием некоторые лица, занимающие в настоящее время видное место. Между ними я познакомился с двумя – Остерманом и Фишером.
     Первый родом из Вестфалии, учился в Иене, отправился в Голландию искать счастья, и нашел его потом в России. Из Голландии он прибыл в Петербург, в качестве секретаря адмирала Крепца. Он обратил на себя внимание Петра I быстрым и верным составлением отчетов для адмирала. Государю Остерман понравился и тем, что мог уже совершенно свободно и удачно объясняться по-русски. Петр I взял его к себе в службу и назначил для дипломатических переговоров со Швецией. Поручение было исполнено с таким умением и успехом, что Остерман, по возвращении из Швеции, был баронизован. Вскоре после того он сочетался браком с русскою, из богатой и знатной фамилии. В следовавшие затем царствование он восходил с одной почетной должности и ступени на другую, так что не только стал кавалером, графом и вице-канцлером, но и оставался постоянно в почете при дворе, тогда как много сильных лиц подверглось опале. Намекая на это, я показал ему анаграмму его имени «Nam resto», что ему было приятно. Козни его против принцессы Елисаветы, в особенности при вступлении престол Анны Ивановны были еще тайной.
     Был он представительной наружности, но умом отличался еще более. В делах правления, как думали некоторые, Остерман обнаруживал более ума, нежели отваги. В частной жизни он был очень жив, честен и откровенен. В трех отношениях показал он, в особенности свой ум: во-первых, он не протежировал никому из родственников и друзей; во вторых, он вечно притворялся больным, редко показывался и вступал с кем-либо в разговор, и избегал, таким образом, многих неприятностей, скрывая свои мысли и цели; в-третьих, он женился на знатной русской. Последнее обстоятельство привлекло к нему многих знатных, смотревших на него уже как на земляка.
     Этим самым Остерман избавился от того неприятного прозвища, которым русские дворяне клеймят немцев, проживающих в России, называя их кургузыми (curgusi). Значение такого прозвища они объясняют тем, что немцев не привязывают к России ни имения, ни семейства, и потому, впадая в опалу, они не подвергаются конфискациям поместий, и не ввергают семейств своих в несчастия. Еще надобно заметить, что граф Остерман был большой почитатель творений Мосгейма.
     Другое лицо был лейб-медик Фишер, природный лифляндец, поддерживавший очень долго существование свое практикою в Риге. Со вступлением на престол Анны Ивановны он сделался ее лейб-медиком и архиатером. Эта должность в России есть одна из самых высших и почетных. Его ежегодные доходы простирались до 10000 руб., не считая значительных подарков, которые он сверх того получал. Медицинское ведомство в целом государстве было сосредоточено в его руках. Аптекари во всей России, кроме двоих, состоят на службе правительства, равно как и служащие по этой части. Архиатер Фишер был в этом отношении фактотум. Он сверх того назначал и сменял докторов, хирургов и всех прочих медицинских чиновников при армии.
     Шарлатанство лечением строго запрещено повсюду в России, почему ни один полковой фельдшер не может иметь никаких других медикаментов, кроме тех, которые ему присылаются ежегодно из царской аптеки. Таким образом, заведывание медицинскими делами в таком большом государстве представляет часть важную и обширную, которою распоряжался один только господин Фишер.
     Что касается его личности, то я не могу о нем сказать ничего, ни дурного, ни хорошего: он был скрытный человек и опытный доктор. Тот медик, который занял это место при императрице Елизаветы, и пользуется большою милостью, родом англичанин. Он очень живой и вежливый человек, много путешествовал, понимает и говорит на всех европейских языках, даже на датском, однако, он не принадлежит к числу патентованных докторов (krin doctor promotus).

                Н. Отто

Источник: газ «Северная пчела». 1863. № 156. Пятница, 14 июня. С. 1 – 2.

Продолжение следует…