Улица детства

     Так уж получилось, что наша улица Чапаева в залинейном посёлке разделена средней школой на две половинки, каждая из них давно живёт своей самостоятельной жизнью. Дома с сорок первой нумерацией - это сторона, где прошли наши (двух братьев и мои) школьные годы.

     Расстояние между чётной и нечётной стороной улиц  небольшое.  Из окна своего дома видно ажурные узоры на тюли соседей. Поздней весной середина улицы всегда прорежена машинной колеёй, а осенью пройти по ней отваживались только отчаянные жители. Чаще резиновые сапоги ребятни засасывались в вязкую плотную глину и вытягивались из неё с большим трудом. Взрослые спешили на помощь ребёнку безнадёжно пытавшемуся вытащить обувь из трясины.  Единственно верный и проторенный путь – это вдоль заборов и палисадников домов. Много тогда было посчитано досок и штакетников. А сколько чутких хозяйских собак охрипло?!

    Участь всех угловых домов уже заранее предрешена. Глухая стенка дома дяди Коли, и тёти Маши смотрела в переулок между улицей Чапаевой и Серогодской. Вдоль неё в дождливую погоду  путник двигался, боясь завязнуть посередине дороги. Коровы, овцы  предпочитали останавливаться на небольшой отдых около стены. Детвора ждала друзей у палисадника.


    Дядя Коля – невысокий мужчина средних лет с седеющей и проложившей чёткий след лысиной ото лба до макушки. Небольшой круглый живот стал уже неотъемлемой частью фигуры соседа. Через сетку - рабицу видно как хозяин готовит к выезду мотоцикл «Урал» с коляской. Казалось, всё буднично, но, отправляясь в дорогу, дядя Коля возил интересного пассажира. Независимо от времени года и погоды в коляске сидела серо- белая кудрявая собака Белка. Устроившись на сидении, она гордо поглядывала на окружающих и была постоянной спутницей дяди Коли в поездках.Придя с хозяином в соседский двор,  стояла рядом и с недоумением поглядывала на разрывающегося, на цепи пса- сторожа. Где был дядя Коля, там  - Белка, а где Белка, там - дядя Коля.


    Саманный низенький с маленькой верандой домик шестидесятилетней бабушки Кати. Невысокая, крепко и ладно сложенная. Всегда в аккуратном и чистеньком платье и платке. Бабушка Катя постоянно двигалась: стирала, готовила, колола дрова, носила уголь, работала во дворе. Каждый год хозяйка заботливо мазала и белила уютное жилище. Домик улыбался всей улице чистенькими ясными окошками с белыми вышитыми по углам занавесками. На пяти подоконниках росла разноцветная герань: белая, розовая, красная, фиолетовая. Окна были низкие, и мы, проходя вровень с ними, любовались высокими и густыми цветами. Они были похожи на деревья в необычном домашнем саду. Благоухающая зелень радовала глаз и заставляла восхищаться увиденной красотой. На лето бабушка Катя всё высаживала в огород, а осенью заносила в дом.


   Из-за высоких деревянных коричневых ворот дома дедушки Миши и бабушки Кати видна шиферная крыша беседки. Диковинка! Когда входная калитка открыта, необычная беседка представала перед нашим взором во всей красе. Деревянная шестиугольная издали больше похожая на детскую карусель. Опорные колонны и боковые стенки были покрашены в разные цвета: одна дощечка - красный, другая - синий, следующая - жёлтый. Затем всё повторялось. Внутри вдоль стенок скамейки. Посередине вкопан круглый стол. Беседка выглядела зелёным оазисом, вдоль внешних стен росли  неброские цветы: фиалки, календула, лилии и плелись фиолетово – сиреневые вьюнки.

    Калитка во двор этих соседей для нас была всегда открыта. В небольшом мазаном домике на высоком фундаменте жили дедушка Максут и бабушка Мастюра. С нетерпением у мамы на кухне мы заглядывали в трёхлитровую жестяную посуду  томатной пасты или повидла. Когда же она освободится?  Затем бежали с пустой тарой к соседу. Дедушка Максут давно уже был пенсионер. Совсем лысый, только на темечке пару – троечку седых редких волос, так, некстати, выбивающихся из–под старого тканевого головного убора. Редкие чёрно - белые брови открывали ясные карие глаза, которые смотрели на окружающих с любопытством. Когда – то полный двор домашней скотины опустел, и только старая деревянная телега напоминала о былом.  Дедушка, не спеша, раскладывал необходимые инструменты: молоток, большой гвоздь, ножницы, проволоку и верёвку. Старательно и ровно вырезал полностью дно с одной стороны банки, молотком заравнивал острые края, гвоздём пробивал в боковой стенке дыру, отмерив, равное расстояние, делал вторую. На секунду задумавшись, смотрел то на проволоку, то на тюковую верёвку. Брал последнее, обрезал необходимый кусок, проводил ручку в два ряда, затягивал  замысловатый крепкий узел, и, полюбовавшись на работу, протягивал крошечное ведёрко нам. Мы, не чуя под собой земли, мчались со всех ног за водой в колонку.


    Необычный дом с крышей в форме трапеции, на начале конька маленькое окошечко - скворечник. Большие окна со ставнями. Стеклянная веранда с двумя входными дверями. Просторный высокий палисадник с клёном. Хозяева дядя Петя и тётя Роза. У них большой сад. Фруктовые деревья: вишни, груши, яблони были посажены по всему двору. Весной они расцветали и лепестки, унесённые ветром, разлетались белым цветочным ковром по саду. Но не это удивляло нас. Часто на крылечке дома (через деревянные штакетники было видно) сидела бабушка Агафья. Худая и невысокая. Седые короткие волосы ухожены и подстрижены. Бабушка  чаще всего носила простую средней длины юбку и ситцевую блузку. Несмотря на преклонный возраст, лицо соседки было в редких морщинах около уголков глаз, лба, рта. Ни с кем не разговаривала, никуда не ходила. Она курила. Часто в сумерках была видна горящая подвижная красная точка. Курящая бабушка-это для нас было что-то несовместимое. Летом, выгнав коров в стадо,мы находили у себя во дворе ведро яблок или груш. Всё это было интересно,  приятно и вкусно.


     Маленький белый домик с двумя миниатюрными окошечками. Аккуратный под стать дому палисадник. Бабушка Нюра была похожа на  некрасовскую русскую женщину: высокая, с прямой (насколько ей позволяли годы!)  осанкой, крепкая и широкая в костях, плотно сложенная, но не толстая. Лишь только больные ноги сбивали уверенный шаг. Да и настроение! Пожилую хозяйку  ждали с нетерпением. Она потихоньку  ходила за продуктами в магазин. Когда бабушка Нюра появлялась на улице, мы со скоростью света забегали в свой двор, залезали на перекладину забора, свешивались через него и ожидали её. Как только подходила к забору, по очереди здоровались с ней. Слышали ответное приветствие и получали по конфетке - карамельке. Это были самые сладкие и вкусные угощения!


   Сказочный дворец - это дом дяди Сергея и тёти Вали, деревянный невысокий с большими окнами. Чердачная застеклённая дверь с балконом. Узорные резные перила и стенки. Казалось, ещё мгновение и на дивном красивом балконе появится сказочный царь.Но это не всё. Строитель, кроме входной калитки, построил открытую с низкими редкими перилами веранду с крылечком в три ступеньки с входной дверью на террасу дома. Дверь была всегда на замке, а вот веранда никогда не пустовала. Сидя в ней, мы играли. « На золотом крыльце сидели…».


   Высокий деревянный дом с резными наличниками и ставнями, большим палисадником и широкой лавочкой. Здесь жили дедушка Иван и бабушка Катя. Были дни, когда играющая детвора слушала гармонный концерт. Если к концу дня неровной неуверенной походкой появлялся дедушка Иван, то он выносил гармонь. Садился  на лавочку. Сначала ловко, залихватски играл, исполнял песни: весёлые, грустные почему - то переходящие в колыбельные, резко без концовки и вступления задорные, плясовые. Вдруг всё резко обрывалось, дедушка Иван клал голову на гармонь, казалось, он засыпает, и, перебирал чёрно- белые кнопки. С наступлением сумерек игра прекращалась, и дедушка засыпал на лавочке.


   Из этого аккуратного деревянного дома с плетущимся виноградом вдоль веранды на мотоцикле «ИЖ- 56» выезжала семья дяди Гриши и тёти Маши. Дядя Гриша – высокий  крепкий, плотный мужчина, как бравый солдат из русских народных сказок. Но и это не всё: у него были чёрные потрясающей длины гусарские усы. Голос у него звонкий, громкий, похожий на раскаты грома. На ухоженном скотном дворе стояли невысокие деревянные клетки с железными дверцами с кроликами. Они были разноцветные: серые, пепельные, белые. Беспокойное хозяйство было прожорливо. Дядя Гриша ездил на покос травы всё лето, отдельно запасалось на зиму сено, отходы, пшеница. По мере откармливания  кролики шли на мясо, а шкурка  отделывалась, сушилась, и шились тёплые круглые шапки- ушанки.


   Если шапки были от дяди Гриши, то овечьей шерстью  занималась тётя Маша, другая соседка. Тётя Маша и ныне здравствует (долгих лет жизни ей). Сколько её знаем, она не меняется. Невысокая, худощавая, седая. Всегда в простом платье. Бабушка, неторопливая в речи и внимательная в беседе. После  стрижки овец она всё лето в веранде пряла шерсть. У тёти Маши была вертикальная деревянная красно- коричневая ножная прялка (длина -семьдесят пять сантиметров, высота–семьдесят сантиметров, ширина–девятнадцать сантиметров); прямоугольный стульчик на четырёх ножках, расположенных под небольшим тупым углом. В центре–колесо с многочисленными спицами, в середине железная втулка, соединяющаяся деревянной пластиной под стульчиком с удобной перекладиной для ступни. Над колесом прядильный прибор, который состоял из катушки ступни. Вначале шерсть завязывалась на прядильный прибор. Правая нога  тёти Маши, заняв место под стульчиком, приводила в движение ножную прялку. Обе руки направляли движение чуть перекручиваемой шерсти, колесо крутилось, готовая нить аккуратно сворачивалась в клубок. Готовая пряжа наматывалась на локоть руки, по краям завязывались тканевые лоскутки. Тщательно и долго пряжа стиралась, затем сушилась под палящим жарким летним солнцем. Чистая и свежая пряжа была готова для вязания тёплых зимних вещей.


  Любое время года на улице для нас было интересно. Весной растаявший снег разливался по улице Тихим океаном. Мы отправлялись в кругосветное путешествие. Брат объявлял себя Христофором Колумбом, нас-его командой. Доски, кирпичи, солома, картон спускались в воду. Итак, вперёд на открытие новых земель! Каждый по очереди передвигался с предмета на предмет, то, перешагивая, то перепрыгивая. Мокрая палуба неведомого судна грозила выскользнуть из–под  сапог и можно упасть в воду. Честно говоря, никому не хотелось оказаться за бортом. Колумб всячески поддерживал нас советами, давал рекомендации, в конце концов, не выдержав, отправлялся по воде на помощь. Наконец, ему всё надоедало и. он, объявив об окончании экспедиции, занимался сбором материала.


   Летний вечер для нас, детей, был проверкой на бдительность и выносливость. Встреча коров из стада–наша святая обязанность. Любимая Белянка, белая с чёрными пятнами молочная корова, была большая любительница помоек. Вечером она шла впереди стада в направлении дома, поворачивала на нашу улицу. Мы, успокоившись, разбегались играться. Белянка, зная о помойке в переулке на заднем дворе дяди Коли, шла прямиком на злачное место. В потёмках, сбившись с ног, искали её по всему посёлку, пока она сама не появлялась во дворе дома, открыв калитку рогами. Надо отдать должное этим длинным чуть закруглённым к краю рогам. Самое интересное было впереди, если калитка закрыта на вертушку, Белянка, толкнув, секунду – две постояв, быстрыми шагами, почти рысцой неслась к знакомым местам помоек. Вот так в состоянии вечного поиска держала нас корова, но мы были благодарны ей, что её потомство: Февралька, Мишка, Марта, Христофор, Апрелька - не  похожи на неё.


   Поздней осенью мы посадили у себя в палисаднике две акации. Кустарники разрастались, расцветали жёлтыми цветочками в виде гребешков. К середине лета появлялись свистульки, которые в неимоверных количествах срывали все дети. Коровы норовили мимоходом дотянуться до веток, перевесившихся через штакетник,  и оторвать сочную зелень.


   Зимние пятничные вечера незабываемы и долгожданны. Дождавшись сумерек, брат (в эту минуту он был похож на Суворова) выводил нас во двор для лепки снежков. Они аккуратно и ровно складывались на выступе снежного окопа около соседского фундамента. Поглядывая на часы брата, мы шли на разведку на начало улицы. Подойдя к  угловому палисаднику бабушки Нюры, смотрели на узенькую тропиночку, ведущую к железнодорожному вокзалу. Как только на ней появлялся молодой невысокий упитанный парень (мамин брат– студент Краснокутского ветеринарного училища, приезжавший на выходные), мы быстрее ветра прибегали во двор, занимали оборону в окопе и с криком «Ура!» атаковали снежками гостя.


   Снежная зима доставляла много хлопот взрослым, но не нам, детям. Сугробы выше человеческого роста манили своей неприступностью и недосягаемостью. Особую радость и восторг вызывали снежные коридоры, похожие на крепости. Каждый хозяин от своей калитки выкладывал снежные квадраты до середины улицы, затем от него к соседскому коридорчику.  Высота метра полтора. Лабиринт, да и только! Вот где можно вдоволь набегаться, наиграться. Прятки, догонялки. Снег летел во все стороны, А валенки – то латанные. К концу зимы почти у всех были такие. Вечером позади печи на поленнице сушились валенки всех размеров, если на пятке появлялась дырочка с мизинчик, папа отрезал кусок кошмы, брал цыганскую иголку, шило,  промазывал нитку дёгтем и начинал штопать. Валенки ещё летом заказывались на улице Юбилейной у глуховатого дедушки – мастера. Ему относилась овечья шерсть, он валял из них так необходимую зимой обувь. Как это делается, мы не видели, но получали по паре валенок.

   Прошли годы, постарела улица нашего детства. У домов осел фундамент, почти все палисадники снесены, покосились калитки и заборы, пожелтели и почернели  шиферные крыши. Но самое главное, кроме трёх тётей Маш, остальных соседей уже нет в живых, а ведь именно они воспитывали  нас трудолюбивыми, культурными,  помогали увидеть красивое и необычное, учили взаимопомощи, отзывчивости. Мы выросли и взяли из детства всё хорошее.




Фото автора