Стихи

Цикл "МИСТИКА СЛОВА"


Стул устал.
На том месте,
Где он стоял,
Вырос тюльпан.

Тлеет стакан
С винцом.
Над стеклом мертвеца -
Лицо.

Лунный свет
И силуэт ночи.
Почерк звезд -
Точки.

Сердце ищет
И верит,
Себя теребя, -
Где же берег?


*                *                *

Красные вазы заката с крепленным вином
Запах муската держали всю ночь над дворцом.
Стройная девушка в озеро входит нагой,
Чуткие рыбы скользят у нее под ногой:
Жадными ртами хватают за кончик груди,
И заполняются формы ладонью воды.
Толстые тапки уставшего за ночь вождя
Спят словно капли прошедшего утром дождя.
Потные страны, как облака старых друзей,
Новые шлют караваны своих дочерей.


*                *                *

Оглянись -
И ты увидишь,
Как все близко.
Купол неба -
Перевернутая миска,
Из которой
Звезды падают на землю.
Звезды падают и ночно к нам и денно.
И висят они над нами
Светлым нимбом,
Чтобы кануть в нашем сердце
И погибнуть.
И стать грезами,
И обратится в слезы,
Или стать в противном случае
Угрозой.
Твои слезы -
Это звезды и планеты.
Твои слезы -
Это луны и кометы.
Твои слезы,
Без сомненья,
Это - вечность,
Хоть они недолговечны,
Словно свечи.
И не потому, что я считаю:
Так заведено -
Мы забываем
И как горестные слезы
Огорчают,
И как радостные слезы
Возвышают,
И как трепетные слезы
Восхищают,
И как медленные слезы
Истощают.
Только внешне
Они гордые, наверно,
От былых своих высот
Непомерных.


*                *                *

Крадучись, парусник огня
Стекает с колеса телеги.
И конь, как наслажденье, пегий
Взмывает, страсти не тая.
А конь, как ноги мои белый,
С холенным, чистым, нежным телом
Стоит внизу и ждет меня,
На сердце думы затая.


ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ

Отражается молва
В слепых зеркалах,
Что корабль, как привидение
Скользит во тьме.
Отлавливается рыба,
Скользкая, как слова,
Пробирается призрак
По пустой воде.

Отличаются тени
От нехоженых мест.
Растворяется земля
Словно соль в воде.
Отражаются люди
И берега
И ночуют, как звезды
В морской глубине.

А корабль, как привидение,
Скользит во тьме
И не нужно ему
Ни тел, ни тем.
Обрисовывается в тумане
Иль лежит на дне
Легендарный голландец,
Оборвав якоря.



Цикл "ЗАРИСОВКИ С НАТУРЫ"


               

У переезда успокоясь
Всего на несколько минут,
Автобус пропускает поезд,
Как водится, по старшинству.


*                *                *

По улицам ежедневно прогуливаются
Туда и обратно, вперед и назад
И деревенские курицы,
И милицейский наряд.


*                *                *

В скверах сидят за раздачею карт
Пенсионеры с утра.
Вышел, как пьяный, на улицы март,
Срывает обмякшие бра.
И разбивает сердечный хрусталь!
В льдины фужеров сольет
Прелести скисшего сада февраль,
Сколько при этом наврет!
Резко подскочит упрямая ртуть -
В воздух ворвется апрель.
И размахнувшись, даст по лицу
Май, открывая дверь!
Июнь переходит в июль и ползет
Сквозь август - экватор, как жук
Кровавую мякоть арбузов сосет
И капает прямо с рук.
На Западе солнце ложится на бок,
Заложена осень в ломбард,
И годы считая, как версты дорог,
Балладу сыграет нам бард.


*                *                *

Сутулясь, словно постаревший,
Встречал меня осенний лес.
Озябший, хмурый, потемневший,
Нагой до откровенья весь.

И так по-стариковски жадно
Тянулся лес к теплу костра,
Что показалась беспощадной
Мне наступавшая пора!


Цикл "ГИМНАСТИКА ЯЗЫКА"
               

                *                *                *

Хрипит охра из листьев,
Хрипит от вожделенья!
Так разве можно кисти
Лежать без вдохновенья?

Букварь растет как перец,
Как горечь от укуса,
Чтобы не каждый через
Переступил искусы.

Но входит в рот, как сахар,
Холеный мрамор речи.
Он - антиквар и знахарь
Не хочет новых трещин.

А ищет исцеленья
Своей ничтожной плоти,
И потому он - в рвеньи,
И потому - в работе!



*                *                *



Пишу поэму языка,
А он надулся, как щека,
Уперся в небо потолка
И все без проку.
Я говорю ему -
Вперед!
А он, бездельник, десна трет
Не хочет, кожаный, служить
Ни мне, ни Богу.

Язык улегся на зубах,
А я смотрю, как истукан,
Как гибнет орган.
Словно на нарах зек притих,
И притаился, тихий псих,
Чтоб сразу матом - в морду!

Язык улегся, как узда,
Всегда ведь кто-то обрезал.
А как хотел бы
Он петь!
Но его, как удила,
Держал в зубах я до бела
Теперь с трудом могу слова
Хрипеть...

Зову на праздник языка,
А он стучит, как кочерга
В золе и пепле.
Не может, вяленый, сказать,
Чего б не видели глаза,
Но сердце теплит...


Цикл "В ПОИСКАХ ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЯ"

*               *             *

Принужденный молчать, как громады далеких планет,
Я летел по бесформенной бездне не прожитых лет.
Еще не человек, без оков облаков и судьбы,
Я упорно искал обнаженные губы любви.
И когда я упал в бесконечную пропасть зеркал,
Неприкаянный и не прошенный,
Лишенный концов и начал,
Еще не различал
Творения рук человека от призрачных скал,
Оскала слепого огня, обращенного к ветру
От блеска зеркал.
Я жадно глотал, отколовши от солнца куски.
И страстно искал
Хоть бы тоненький лучик человеческого фонаря.
И не знал еще, как буду мал.


*         *          *

У жизни отверстие довольно узкое,
Как ни расширяй его аппаратом.
И если бы я не был русским,
Был бы ассенизатором.

Говоришь непонятно о чем,
А получается - о вечном.
Говоришь о вечном, а получается ни  о чем:
Этакая встреча бывалых однополчан.

Куба, дружественная республика,
Вытянута в губу у бороды Фиделя.
Рассматриваешь ее, как в подзорную трубу,
Как с одного берега - другой берег.

Вокруг чего, как правило, возникают споры? -
Было или не было?
Но если не было, так будет скоро,
А если было, то это все равно, что не было.

Реки, как правило, вырываются на морские просторы.
Горы растут рядом с горами, как помидоры.
Брюки рассчитаны на две ноги.
А на что юбки рассчитаны?

Желанья появляются, как деньги, бодро.
Надежды наполняются, как ведра, к лету.
А бедра женщин раздвигаются так долго, что растут там бороды,
И успевают заполнятся брачные анкеты.



ИНТЕРПРЕТАЦИЯ СНА

Это пришло ко мне ночью
И я не знал, что нужно делать
Я не помню, с чего все началось
Но я подумал, что это - дурной знак для моих близких
Я помню, что не испытывал потрясения и не находился в оцепенении
И мне не было жалко моей прошлой жизни
И если было сожаление, то только по будущему
Которого, я знал, уже не будет

Мне нужно было что-то делать
Хотя, может быть, в этом и не было необходимости
И Я ПРЫГНУЛ В БАССЕЙН С ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ВЫСОТЫ
Я сделал это с мальчишеским азартом
Несмотря на то, что он давно уже мне не к лицу
Потому что я знал - это последнее, что  я делаю
И нужно было вложить в это все, что я имею
И я увидел, что лечу МИМО воды
И это НЕИЗБЕЖНО

Я словно муха барахтаюсь в паутине
И паук выпытывает мою веру
Вернее, он заранее знает ее и его задача заключается в том
Чтобы я увяз в паутине окончательно
Вот я поддался, паутина зацепила меня за губу, захватила язык
Но он хочет, чтобы я заглотнул ее как можно глубже
Чтобы в ней запутались сердце, легкие и печенка

С моей точки зрения, то, что он говорит, никак не связано с его действиями
И находится в другом измерении
Я пытаюсь его понять, отыскать точку, с которой он смотрит на мир
И мне кажется, что он не приспосабливается к миру,
А  приспосабливает мир к себе

И я уже знаю, что арестанту привычен запах собственных испражнений
Не ощущая иных, более благовонных веществ,
Он подходит к черте, за которой неизвестность
И слышит окрик часового
Инстинктивно съежившись, он отходит и привыкает,
Выкуривая папиросу за папиросой,
С наслаждением вдыхая сладкий дурман
Растущих в изобилии ядовитых цветов демагогии

И я уже знаю, что можно упорно смотреть в сторону
Считать, что смотреть на это не надо
Что смотреть на это - признак дурного тона
Что это просто небезопасно
Я знаю, что можно уставиться в одну точку
И долго стоять, как манекен
Лишь бы только не смотреть в ЭТУ сторону,
Лишь бы только вообще не смотреть по сторонам



*                *                *

Родственник дальний приехал в сыром сентябре
Странный он запах привез на сухом скакуне:
Белая лебедь, отстиранная порошком,
Вытянув шею, сидела в мешке за плечом.
На набухавший нарыв небольшого пруда
Села она, как на узкую шейку горшка.
Доброму дяде, не зная еще для чего,
То ли я плащ на прощание дал, то ли - пальто.
Он огорчился, в коричневый спрятался шарф.
Может, он водки хотел или пива? Так мог бы сказать.


СЛУЧАЙНЫЙ ВЗГЛЯД

*                *                *
Когда я встретил взглядом Ваши странные глаза,
То удивился их наивной доброте,
Которая составляла разительный контраст
Вашему усталому и довольно помятому лицу,
Испачканному чрезмерной косметикой.

Глядя в Ваши глаза,
Я вспомнил детство:
Горение бескорыстных глаз,
Естественную бесконечность радости,
Безудержное свечение еще такого близкого,
Искрящегося прямо в сердце
Счастья.

Затем была жизнь...
И рассеянное отражение Ваших глаз
Выдавали охватившую Вас растерянность,
И беспомощность.
И теперь Вы все реже смотрите на мир открытым взглядом.
Чтобы не обнаружить себя,
Вы прячетесь за подчеркнутую независимость и высокомерную отчужденность.
Колючими взглядами Вы выбрасываете в пространство
Беспредельное равнодушие и холодное презрение...

Но сейчас в этих глазах было лучшее, чем Вы обладаете.
Была вера и надежда.
Вера в безоблачное счастье, которое вы все еще надеетесь обрести,
В людскую доброту,
И в справедливость, которая когда-нибудь снизойдет и на Вас.
Вера в исполнение надежд.
Во что еще остается верить, когда боги низвергнуты?

Никогда вы не сможете отречься вполне от своей веры!
Вы будете затравленно смотреть на людей,
Проклинать себя и весь белый свет, но не бросите своего креста.
Трепетно и самозабвенно Вы будете в себе
Ее умирающий отсвет от некогда буйного костра Вашей юности.
Ибо это - Ваша душа.
Единственное, что позволяет Вам,
Хотя бы в редкие минуты откровенности,
Оставаться искренней, человечной и простой.
Оставаться самой собой.
Единственное, что составляет смысл Вашей жизни.
И если исчезнет и этот призрачный отсвет,
Вам не останется ничего другого, как жить ради накопления имущества.

...Я знаю, почему Вы открыли моему взгляду свою жизнь:
В моих глазах вы прочли то же самое.


Цикл «В ПРЕДДВЕРИИ ЧУДА» (Вдохновения из Страны Восходящего Солнца)



« Поднимись [ветер] с севера и принесись с юга, повей на сад мой, -- и польются ароматы его! -- Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его». (Песнь песней).


*        *        *

Я взял чужое?
Или взял свое?
Наперекор пустился неслучайно
И приоткрыл завесу тьмы над тайной,
Покрывшей, словно тень,
Мое лицо.
Отныне
Сам решаю за себя
И путь не шире грани
В этом мире.
Иначе я –
Лишь гость в чужой квартире,
Иначе, я уверен,
Мне нельзя!




*        *        *



стоит сосна
вся без ветвей
вот кто-то умер,
 уныние,
голодный,
я сухарь грызу…




*         *         *




Сижу в туалете
четыре стены
меня окружают,
я  взаперти
один на один
со своей природой

               


   *           *           *





О, Боже,
 как силен половой инстинкт!





     *           *           *




Напрасно считают, что нет следов на воде
Они быстротечны, как синие ризы дождя
Туман остается в уключинах лодок стоять
И он не напрасен, наверно, как будущий зять
А струи воздушных течений торопят уйти,
И дверь на ветру безутешно страдает в силках.
Трагедии текстов – что нужно их прочитать,
Совсем не то письма, они как следы на воде.





       *           *           *




            Блесной из тонкой лести
             Не свить ему гнезда,
             Но лебедь грезит, если
              Из неба пьет вода.
               Степенен, не игрив он,
                Ему положен нимб -
                Он должен быть красивым
                И должен быть любим.
                Он смотрится в водицу,
                И строгий белый цвет
                На перышки ложиться,
                Как нравственный запрет.





                *             *           *



                О, человек! Не нужно оправданий
                За то, что ты – такой, а не другой.
                Быть может, неизбежен путь страданий,
                Как неизбежен, может быть, покой.

                Быть может, неизбежны осложненья,
                И ты, несчастный, даже умереть
                Не можешь, потому что за сомненья
                Быть может, кто-то должен претерпеть.

               Ты, человек, иди своей дорогой
               Не сетуй слишком о своей судьбе
                И может быть, в последний день подмога
               Придет, коль уготована тебе!




             *          *          *

             Скажем мудрое спасибо судьбе,
            Что звучит ее горькая медь
        От начала до конца
           И человек,
              Может слышать
            Ее искренний звук.
             Это звук напоминает о том,
           Как спускается медленно с гор
           Чуткий старец с обнаженным лицом,
            Твой единственный венчая приговор.
            Он приносит безутешную весть
           Как подарок, он дает немоту.
            Вот мгновение, и ты уже не здесь,
          Ты стоишь на промозглом мосту
            В напряжении,
            И вглядываясь в даль,
              Ты решаешь тот проклятый вопрос, -
             Под тобою испаряется сталь.
              Под тобою обрывается мост.


               


           КРЕСТЫ

           В черепа, что остались
        От губ, ото лбов,
            Не вмещается зависть,
          Не входит любовь.

           Но надежда погреба,
           Проста и чиста –
             Устремляются в небо
             Распятья Христа.



             *             *              *


            Журавль поднялся в небо,
             А во мне проснулась радость!


                *               *               *

                Куда спешить?
                Мгновение - есть вечность.



Цикл «В ПОДЗЕМЕЛЬЕ»

Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее -- стрелы огненные; она пламень весьма сильный. (Песня песней).

*            *            *

Когда я повернул глаза наружу,
Чтобы расширить узкий кругозор,
То мир вокруг меня стал много хуже,
Чем представлял себе я до сих пор.

Затем, когда ломать мне стали руки
И я от боли позабыл себя,
Я не взывал о помощи, о друге,
А познавал «законы бытия».

И постепенно начал выть по-волчьи
И обмелел, как в засуху река.
Я повернул глаза навстречу ночи
И день ушел, быть может, навсегда.




*            *            *

По каменеющим ступеням
Я вниз спустился в подземелье,
Там был кромешный ад.
Вернуться? –
Стать послушной тенью,
Что равносильно пораженью? –
Я не пошел назад.
Я вниз пошел
И холод вечный
В лед превратил мой костный мозг.
Я возвратиться еще б мог,
Но что бы было человечней?



*            *            *


Никто никому не нужен
И мы не нужны друг другу.
И можешь ты обходиться
Совсем без меня, как я.
Я буду мучиться, биться
Головой о стенки сосуда,
Рыться, как пес в помойке,
Искать одиночества.



  *            *             *



Стать травою не примятой,
  Если есть еще такая,
    Лишь бы не быть виноватым,
     В жизни глаз не поднимая.
     Раствориться б до молекул,
      Лишь бы не быть человеком.


   *            *            *


Я жую объедки ночи, словно пищу.
День бессмысленнен, а я – обычный нищий.
Ночь – священна, пусть хоть это осталось,
От зари, что так заветно зажигалась.
Но сгорели безвозвратно, как угли,
Страх и счастье, только душу обуглив.
Да одно утешенье осталось,
Что заря все-таки зажигалась!