Уткин - диалог на культурном уровне не возможен

Уткин Илья, (1955, Москва), московский архитектор. В 1994 возглавил Студию Уткина "Архитектура и дизайн". Профессор Международной академии архитектуры (Москва). «Построил в Москве всего один дом — жилой комплекс «Дворянское гнездо» в Большом Левшинском переулке».

Дорогая архитектура для состоятельных и умных заказчиков.

В обществе, где целый век истреблялась культура, изменился человек.

Диалог на культурном уровне невозможен. Он может состояться только при помощи каких-то законов... Законы эти нужно повторно принять и следовать им.

Так как спрос рождает предложение, экономически рассчитанная на обывателя массовая культура в результате производит в огромных количествах дешёвую продукцию, так называемую попсу.

Когда архитектурная фантазия исходит от мастера, это хорошо, но когда фантазирует  "продвинутый художник",   то это очень плохо, и в таком случае лучше вообще "никак", чем так...

В архитектуре художник может задавить собственным "я" все окружающее. А в настоящей архитектуре все немножко по-другому.

Все держится на принципе "диктата заказчика" давно, и автор, как бы он себя не проявлял, здесь совершенно ничего не значит. Все определяет заказчик.

Нет двух совершенно одинаковых взглядов, так нет и не может быть абсолютно одинаковых случаев, не может быть заведомых "нельзя" или "только так нужно".

Поверхностное, формалистское отношение к предмету, который создается. Это, как привычная внешность, под которой скрывается не присущий ей каркас. От общей сути остается только атрибутика, поверхность, видимость...

Относительно архитектуры же, смысл в том, что в ее существо входит все, что сейчас делается - в том числе, цели, ради которых возводятся объекты и средства - то есть, деньги, на которые это строится.

Происходит сближение глобализма, коммунизма с обесцениванием всего по всем позициям. Повторю: если все смешать в одном котле, то в результате получится серая "жвачка" очень низкого качества, которая позволит лишь поддержать жизнеобеспечение, обеспечить существование, другими словами. То есть, существовать можно - но как? Все одинаково, все одинаково думают об одном и том же - как бы что-то приобрести, что-то пожрать...

То, что раньше было традиционным и единственным способом (…) строить, сейчас становится эксклюзивным.

Строительным процессом руководят уже не архитекторы, не заказчики и даже не государственные чиновники, а центробежные силы общего экономического механизма

Был снят Лужков — и появилась надежда, что будет лучше. Но нервы еще обнажены…

А наследие — оно мешает, и культура мешает, и люди культурные — они тоже мешают получать деньги: они лезут куда-то, суют свой нос, все время о чем-то говорят — лучше бы молчали.
 
Когда я сказал, что думаю, то почувствовал на себе взгляд Фуксаса (Фуксас, Максимилиано – итальянский архитектор).

Архитектура - такая штуковина, она как бы все объединяет - и философские, и идеологические, и графические решения.

Ценность города — в его исторических наслоениях, хранящих культурную память. Этого не хотят понимать функционеры, которые продолжают твердить, что город должен все время развиваться. Но что значит развиваться? Уже застроено все, что можно было застроить. Места для «развития» больше нет. Тогда нужно расчистить пространство — этой логикой экскаватора руководствуется без исключения вся бизнес-элита. Это отношение к своему городу, к архитектурному наследию дискредитировало саму архитектурную профессию.

Архитекторы, по большому счету, сделались не нужны. Это лишнее звено в цепи бизнеса. Они только мешают раздирать город на части.

Так случилось, что я люблю традиционную архитектуру. А окружающим, как назло, очень нравился модернизм. И вот каждый раз одна и та же ерунда: убедил заказчика, что ко-лонны — это правильно, иду согласовывать проект в Моском¬архитектуру — на совете меня разворачивают, мол, недостаточно стеклянно.

Архитектору-неоклассику куда труднее приходится, чем модернисту. В модернизме заказчики, как правило, ориентируются плохо и потому не лезут с замечаниями — боятся показать свою неосведомленность. А про классическую архитектуру они как бы все знают: они ее видели и поэтому за¬ранее мнят себя экспертами.

Мне говорят: «Маленькие окна». Пришлось из картона делать эти окна в натуральную величину и им приносить…

У нас с Бродом в 1984 году был «бумажный» проект под названием «Архитектурный колумбарий (Музей исчезнувших домов)». Там в квадратных нишах стояли макеты старых домов, уже снесенных или списанных под снос. Помню, у старшего поколения он вызвал жуткое негодование. «Отцы» страшно ругались: мол, как же так, мы делаем Калининский проспект, уничтожаем эту рухлядь, строим наконец современную архитектуру, чтобы у нас все как на Западе было, а вы!; Для нас это было полным откровением. Мы неожиданно осознали, что для кого-то прошлое — просто мусор.

Мне кажется, все началось со сноса храма Христа Спасителя: возник принцип «сози¬дание через разрушение», который составил основу всей последующей градостроительной политики в СССР. С наступлением эпохи капитализма он трансформировался в принцип «стяжательство через разрушение». Не последнюю роль здесь сыграл бывший мэр Москвы Юрий Лужков. То есть девальвация культурно-нравственных ценностей произошла дважды: раньше вместо денег была идеология, то есть гадости творились во имя некой высшей цели, а сейчас даже за иллюзиями не укроешься. Это анархия — и это страшно.

Конечно, бесполезно спорить о вкусах и стилевых пристрастиях архитекторов и их заказчиков. Но по моей мерке все просто — правы те кто не разрушает природу и историческую среду.

Моя Москва — это квартира у метро «Кропоткинская» и мастерская на По¬кровке. Ночью я часто гуляю по Гоголевскому бульвару. При этом стараюсь не смотреть на новый памятник Шолохову. Боюсь, как бы Бурганов и Рукавишников еще где-нибудь не поставили свои памятники. А еще, зная подобострастное отношение городских начальников к иностранцам, боюсь звездных архитекторов вроде Фостера, Хадид, Эгерата с их нездоровой страстью ко всяким кривым стекляшкам. Мне в этом смысле симпатична позиция «Архнадзора»: в историческом городе строить нельзя — никому.

* * *
А Уткин как мыкался без реальных заказов до Биеннале, так и продолжает после, но уже с медалью. (Ю. Аввакумов)