26. 03. 98 Алесь Цвик Времён связующая нить

   Старая керосиновая лампа много лет одиноко стояла в углу, в чулане, среди таких же старых вещей. Каждое утро, когда первые робкие лучи бесшумно пробирались сквозь косо заколоченное окошко, лампа, скрипуче покашливая за пылью и паутиной, вежливо здоровалась с соседями - позеленевшей медной керосинкой, гордившейся своей сомнительной связью с драгоценными  металлами, кивала помятой кружке – кварте, так звала её жившая здесь хозяйка, приподнимала широкую шляпу своего отражателя перед замшелым кожаным хомутом, висевшим высоко по причине своей принадлежности к почитавшемуся в этих краях крестьянскому труду.
   Старые вещи дружили с лампой. Сотовые рамки, две дубовые бочки, сохранившие стойкий  аромат нашпигованных чесноком сала и окороков, прохудившиеся, некогда курчаво-волосатые полушубки - все они были обьединены между собой благодарной памятью о кипевшей здесь жизни, о двух людях - высоком старике и юркой краснощёкой крестьянке. К ним летом сьезжались дети, внуки, правнуки. Крестьянская хата наполнялась голосами, иногда песнями, в дни семейных торжеств хрипловато звучал единственный на всю округу патефон. Гости были из Питера, Рязани, Новосибирска, Бреста, Кременчуга, Витебска и Минска. Шесть дочерей с зятьями, сын с женой. Всем хватало работы и еды, места для сна и веселья. Старики роднили и связывали большую семью.
   Лампа была выше всех, так как она давала свет и немножечко тепла. Деся-тилетиями от зари до глубокой ночи она наблюдала тяжкий и монотонный, изматывающий и нечеловеческий труд закабалённых крестьян "свободной страны", получавших гроши за эту каторгу, слушала рассказы их дочерей и внуков, корпевших за идею о грядущем братстве в продымленных, душных городах и надеявшихся хоть на родине получить глоток чистого воздуха. Здесь, где впервые увидели рассвет, услышали ржанье коней и мычанье бурё-нок, ощутили босыми ногами мокрую после дождей траву, вдохнули зовущий сладковатый запах клевера и столетних лип.
   Река Времени неуклонно уносит ладьи человеческого бытия в Лету и мно-гие забывают многое, Так есть и так, к сожалению, будет.
   И эта счастливая крестьянская пара ушла туда. Как-то сразу распалось всё. Грустное безмолвие и тишина окутали этот дом.
   Старая керосиновая лампа вздохнула, она рассказала бы о трудной, но размеренной жизни до революционных потрясений, о кровавой братоубий-ственной гражданской войне, о поляках, пришедших полакомиться чужим трудом, о невиданном, чудовищном мракобесии Сталина и его приспешни-ков - палачей в двадцатых, тридцатых годах, об апофеозе человеконенавист-ничества во время Великой Отечественной, о бездарных фельдшерских экспериментах над теплившемся  самобытной  жизнью крестьянством.
   Вокруг не было ни души.
   События, людские страсти на мягких крыльях времени пролетали над зас- нувшим гнездом и, казалось, уже ничто и никогда не потревожит этот вче-рашний мир.
   Но  однажды  послышались  шаги,  лампа  сквозь старческий сон услышала голос, похожий на те, звучавшие когда-то в этом доме. Скрежет отворяемой двери и - о Чудо! Тёплые руки внука взяли её и подняли высоко.
   "Она светила им в темноте, - сказал продолжатель Рода, -  пусть послужит и нам!"
   Связь времен не распалась!