29. 03. 98 Алесь Цвик Голос Зевса

   Голос его был твёрже стали. Глаза из-под густых бровей метали молнии. Аккуратная причёска а ля "Сталин", чёткие линии галстука и белоснежного воротника подчёркивали торжественную строгость общего собрания. Руки, тяжело лежавшие на столе, приковывали внимание присутствующих, как бы намекая на неотвратимость наказания. Открывавшийся рот гулким баском изрекал непреложные, прописные истины о совести, долге, чести, а равно и об их отсутствии, но только у подчинённых. Напоминал об обязательствах, планах, корил за нерадивость и лень, указывал на конкретные недостатки всех конкретных людей. Раскаты начальственного гнева наполнили сначала зал, затем достигли дальних коридоров и периметра предприятия, где, как и в былые времена чутко дремала вневедомственная охрана, боясь пропустить что-либо мимо своего кармана. Гневные вопли шефа, оттолкнувшись от штабелей первосортных канадских досок, приготовленных для начальственной дачи, обогнули полупустой склад, вызвав в нем тоскливое эхо, и срезонировали в душах подчинённых слабым скрипом наглухо затворяемой двери. Все привыкли ко всему, но первобытный страх перед начальником всё же сковывал, отталкивал редко появляющуюся инициативу и дельные мысли. Существование от этого было удобным и нетрудным.
Шеф повысив голос, стал твёрдо обещать уволить всех и начнёт он это с главбуха и библиотекаря. Лицо первого никак не среагировало, а библиотекарша побагровела и стала шарить в сумочке в поисках валидола. Надвигалась гроза. В апогей молний и громовых раскатов, почти нецензурных слов и оскорблений, раздалось слабое дребезжание телефона, стоявшего на столике рядом с бюстом основателя и страны, и партии, и электрификации. Босс вырвал из рук главного инженера трубку и по-тигриному рявкнул внутрь: "Кто там ещё?"
   Вдруг замолчал , притих и через пару минут начал вытирать взмокший лоб. Безупречно зализанные волосы упали на левое ухо, обнажив большую лобную лысину. Глаза превратились в козиные горошки, язык пришепётывал: "Согласен, мне бы на любое..., но..дети, понимаете, ..мама состарилась, внуки подойдут..., для них бы.."  Трубка осталась лежать посредине стола, издавая тревожные звуки неотложки. Шеф стоял, тупо уставившись в зал, не видя никого, глядя сквозь и поверх людей, которых он и ранее не замечал, да и не люди для него это были – подчинённые, материал для стружки. Сейчас же это произошло с ним - генеральный директор был уволен.