10. 07. 01. Алесь Цвик Живая вода

   Лучи восходящего солнца тихонько выползли  из-за  берёзовой рощи и,  бодро перепрыгывая  через канавы, пошагали по зелёному болотистому лугу, принявшись за своё обычное дело - будить тех, кто ещё спал.
   Утренний сон особенно сладок и крепок. Никто не знает почему, но  имен-но в эти часы или минуты прилетают красивые волнующие сны и днем, даже забыв сюжеты увиденного, ты долго ещё остаёшься под их неясным впечат-лением, хотя и занят другими делами. Долго носишь в груди эти эфирные с нечёткими линиями фантазии... Лёгкие прикосновения прошлого вызывают из памяти то, что было давно...
 - Сынок,  ухожу  на  работу,  просыпайся  и  принеси хоть полведра  воды только  из чистого колодца для питья. Я пошла,  -  слова матери звучали откуда-то издалека и, казалось, не относились ко мне. Так, как будто из сказки - ...мать ушла за хворостом, а Машенька осталась одна дома посреди страшного, дикого леса. Никому не открывать дверь - таков  строгий наказ. Воет ветер в трубе, с надрывным стоном скрипят  высокие  тёмные ели, жуткое уханье филина вызывает лесных духов...
   Какой-то стон, хруст сучьев, кто-то приближается...  Я сжимаюсь под  одеялом, но  когтистая  чёрная лапа,  просунувшись сквозь щели в стене, протягивается ко мне...А...а...а...!!! С вытаращенными глазами вскакиваю на постели... Затуманенный сном мозг плохо соображает. Всё смешалось  -  ...за водой в чистый колодец, скрежет падающего дерева, Машенька  в  углу, огромные когти и... кот на моём животе. Мой любимый кот. Реальность постепенно, как на фотобумаге, проявляется, и солнышко, полоской пробравшись между портьерами, устраивается прямо на моём лбу. Значит, пора уже вставать - восемь!
   Холодная вода в умывальнике в сенях и стакан молока с горбушкой белого хлеба в кухне молча ждали меня. К этому возрасту, то ли семи, то ли восьми лет, я уже прочёл пару книжек и, как всякий начитавшийся человек, уже мог примитивно анализировать. Подумав, я предпочёл воде молоко с белым хлебом и по своей инициативе добавил третий компонент - малиновое ва-ренье из маминой секретной банки с папиной надписью - "Отрава для крыс. Употреблять для сильно больных". На десерт я разрешил себе столовую ложку малиновой отравы, но наполнил её так, что еле донес до сеней, чтобы там запить потаенные сладости ключевой водой из медной кружки. Заглянув в кружку и ведро, воды не обнаружил. Пришлось слизывать липкое варенье с ложки, а губы вытереть тёмными цветами на мамином переднике. Мама всё удивлялась, почему именно тёмные цветы липнут к рукам, а папа солидно обьяснял это изьянами китайской технологии.
   В голове всплыли мамины - ...то ли принеси чистой воды из питьевого колодца, то ли питьевой воды из чистого колодца...
   Взяв оцинкованное ведро, вышел на улицу. Покрутив головой, обозрел жизненное пространство - дома, уменьшавшиеся в обе стороны от нашего, прямые заборы, имевшие тенденцию к кривизне, тротуар, лишённый всякого покрытия, но с толстым бордюром и улица...
   Единственная и знаменитая на всём земном шаре улица!!!
Мы этим очень гордились. Вся некогда болотистая проезжая часть была покрыта тысячами деревянных катушек вперемежку с обрывками красочной ткани и цветными кожаными обрезками.
   Какому высокопоставленному идиоту из районного начальства принадле-жала эта прекрасная по оригинальности идея я не знал и не знаю до сих пор, но именно поэтому наша улица была уникальной!
   С ярко выраженной меркантильной заинтересованностью ко мне в друзья, а я на улице был главным, стал набиваться всякий мелкопоместный люд - Миша с соседней бедной, заасфальтированной улицы. Он не выговаривал до самой женитьбы букву "Р" и заменял её на "Л". Сами понимаете, что это было смешно - ...леволюция, клясная альмия, диктатуля плолеталиата, волёна калькнула... и т.п.
   Чаще обычного /раньше ни разу не была !/ стала приходить одноклассница Лариса Зельдович. Девочка настолько смуглая, что она у нас за негра была. Кстати, этот негр сильно грассировал и писал стихи.
   Некоторые из них попали в школьную стенгазету и я их запомнил. Вот -
                Класс мой родной, школа моя.
                В них я сижу, радостная.
                День я учусь, ночь я не сплю.
                Взгляд Ильича я со стенки ловлю.

   Ещё одно запомнил и часто читал вслух друзьям по дороге из школы с интонацией и театральными сценками. Все падали и дохли от смеха. Жаль
Воспроизвести сейчас не могу, да там и словечки всяки были...
   Приходили и другие интересные маленькие люди. Гриша, малый ещё совсем, но с ленинской головой и лицом, отягощённым всеми проблемами человечества. Сын милиционера, совавший нос /так уж повелось в семье совслужащего/ во всё, что можно было увидеть или услышать. Отпрыск маляра-алкоголика, с трёх лет ненавидевшего спиртное и спившегося затем в 14-летнем возрасте. Все хотели что-то урвать с нашей кожано-катушечной улицы. Но, как помнится, решал я не один. Зачатки демократизма и нам в суровое сталинское время были не чужды. Вместе с соседями – Валерой, страдавшим острыми припадками гениальности /направление не могу вспомнить/, будущим управделами Гришей и молчаливым до неприличия Изей /теперь миллионер в Израиле/ мы решали, кому какую катушку дать, каким лоскутком кожи отделаться от Зельдович, продать ли Зяме /жил почему-то рядом с базаром/ за два мороженых три средних катушки с обрывками резинки из чьих-то трусов.
   Было здорово - поэтому хорошо!
Поставив ведро на скамейку возле колодца, стал всматриваться в окна Колькиного дома, посылая ему телепатически  все  известные мне дружеские слова. И что? Его голова тут же показалась из-за забора, но не со своей территории, а из соседского огорода, из той части, где густо росла клубника. Лицо его и губы были ярко красными, а глаза огромными и напуганными.
- Ну, нажрался чужого пока их дома нету? - на всю улицу заорал я и тихо добавил, - дай и мне. Полное ведро помоги отнести.
   Набитые клубникой, несём  на  палке ведро чистой питьевой воды. Мамина просьба выполнена!
   Далее мы сидели в военной засаде у меня за сараем, ожидая появления танковой колонны противника, т.е. прихода мамы. Кто первым увидит её, лизнёт вне очереди мороженое, которое я рассчитывал получить за перевыполненное задание.
- Ну ты у меня молодец! Как ты смог?- неожиданно из кухонного окна раздался мамин голос.
- А я по полведра два раза за водой сходил, - продуманно сказал я.
- А чего вы там спрятались? – спросила мама.
   Мне неудобно было говорить, что из мамы мы изобразили колонну танков, но сами же её и прозевали.
   Тут встрял жадный до сладкого Колька:
- Он за сараем награду за полное ведро ждал, напрягался сегодня сильно, но проворонил танкетку, - ляпнул он, - теперь видимо его не попробуем.
- Кого его? А, вот в чём дело? Танкетка приехала раньше, так как сегодня в школе укороченный день, а награду вы получите. Вот вам на мороженое.
Вечером мы сидели на брёвнах и прогнозировали завтрашний день.
   Мама выглянула из сеней и неожиданно спросила, -
- А как же ты два раза по полведра сходил, если ведро у нас одно?
Вопрос человеческой глыбой повис в воздухе...
- Да, мы, т.е. я подумал и вот так получилось, - решительно соврал я.
- Ну ладно, сумел всё же! А как мороженое было?
   Тут Колька ляпнул такое, что волосы поднялись дыбом.
- Хорошо, спасибо! Вкусно, хоть и мало. Мы ещё завтра что-нибудь придумаем, а вы ему опять подарите.
- Идёт, -ответила мама и, смеясь, пошла в дом.
   Как забыть такое? Как забыть всех, кто бурно жил на катушечной улице?
Вот сейчас стою на ней. Катушек давно нет, серый асфальт придавил всю пестроту и необычность.
   Поразьехались или ушли в небытие маленькие шустрые человечки, населявшие этот розовый мир. Мой, наш дом давно продан чужим, очень чужим людям.
   Нет мочи думать об этом! Где взять силы и идти дальше?
Поднял крышку колодца. Пахнуло родниковой свежестью. Пять раз покрутив ворот, достал полное ведро. Поставил его на край, слегка наклонил и начал пить из середины, обмакнув, как и раньше, нос и подбородок. Вкусно, всё оживает внутри, живая вода!!!
   Разогнулся, задумался - в кристальной голубой воде отражался колеблющийся портрет уже седого человека.