05. 08. 96 Алесь Цвик Начало

   Как я себя помню?
Не расплескать бы и не уронить хрупкие воспоминания раннего детства. А было ли это? Когда? Где? Наверно, в Белоруссии, в городе Лида, где, по словам родителей, 31 августа 1947 года началась моя жизнь!
   Дом деревянный с маленькой верандой синего цвета, в торце зала два окна на улицу. Между ними чёрно-белый портрет Сталина в форме генералисси-муса, в фуражке и с трубкой в правой руке. Кадка с большим фикусом. Стол, заваленный книгами, тетрадями, какими-то бумагами.
   Во дворе коза Бася с очень твёрдым характером. Будучи маленьким, я поба-ивался её и через дырочку в заборе задабривал капустными листьями или хвостиками от пахучей морковки.
   Папа трудился тогда в редакции и часто, получив задание, разьезжал по району в поисках материалов для разных заметок и статей. Мама работала, как я узнал попозже, в особом месте - колонии для несовершеннолетних /да, были и такие в суровое послевоенное время!/. Домой они приходили вечером или вообще поздно, когда я уже спал. За мной и козой ухаживала няня, моло-дая полька лет 17-18-ти. Её я почти не помню.Только осталось ощущение тепла и доброты, исходившими от неё и голос. Особый, с небольшой шепеля-винкой и сильным польским акцентом.
   По утрамбованной улице почти каждый день с песнями ходили солдаты из Северного военного городка. Они громко топали огромными керзовыми сапогами, поднимая неимоверную пыль, что вызывало у детворы приступы бурного веселья. Напротив, чуть наискосок, большой дом на деревянных сваях, где маленькие и по росту и по возрасту играли в свои немудрёные игры.   Тесно и страшно было между сваями. Какой-то особый, нереальный мир – темнота, разрезаемая на полоски лучами света и в этих полосках то появляются, то исчезают силуэты маленьких людей...
   Видимо, уже тогда в моей душе поселился глубокий интерес ко всему таин-ственному, неизведанному. Предчуствия дальних дорог, нового в жизни, встреч и расставаний смутно, как на фотобумаге, проявлялись по мере взро-сления и знакомства с пёстрой палитрой бытия.
   Постоянный вопрос - а что же там, за поворотом? - относился уже не только
к малым географическим открытиям, но и к разным людям, их характерам, образу жизни, к  новой ситуации, к чёрным и светлым полосам прошлого и будущего.
   Пока же мой стойкий интерес вызывал длинный, фигуристый, кирпичный забор, за которым, по рассказам старшей малышни, был особый, пугающий и поэтому притягательный мир - там жило своей отдельной, закрытой ото всех жизнью, старинное, заброшенное польское кладбище. Мир духов, теней прошлого, забвения... Наша длинная улица также манила меня, особенно конец, скрывавшийся за школой. Я догадывался, что вся земля не заканчивается там и, если немножечко пройти дальше, то можно что-то уви- деть. Так однажды и сделал.
   Оторвавшись от няни, козы и родного дома, как щепка в половодье от
кромки льда, я пошагал, увеличивая скорость, к заветному повороту. Шёл долго, хотя сейчас эти триста метров никого бы не утомили. Неожиданно увидел высокую земляную насыпь, по которой ехал чёрный, дымящий паро-воз с зелёными вагонами. Прямо под поездом, внизу в земле была огромная дыра. Я подождал, пока грохочущее чудовище исчезнет в клубах дыма и па-ра, и резво пошёл прямо в этот проём. Пройдя сквозь туннель, очутился в со-вершенно другом мире - берёзовая роща с беленькими, как карандаши, ство-лами, широкий, с новым запахом горьких ромашек, луг. А дорога вела меня дальше... Ещё бы несколько оборотов и..., но был остановлен заботливыми родителями, связан по рукам и ногам и доставлен слегка помятым шлепками опять в отчий дом.
   Первая попытка открыть новое не удалась, но тяга к этому осталась, жаль,
что взрослые не разглядели её тогда !
   Помню до сих пор - неописуемый восторг при виде клубящегося дымами, тяжело дышащего паровоза, синеву бескрайнего неба над белоснежными берёзами... и дорожная пыль, взбиваемая босыми мальчишескими ногами.
Это было начало!