Пресловутое свидание Натали

Из моего литературного дневника
http://www.proza.ru/diary/jnu51/2012-11-14

ФАНТАЗИИ О СВИДАНИИ ЖОРЖА И НАТАЛИ
 
М.М. Сафонов, историк, опубликовал в ФЭБ статью (2004 г.) http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v04/v04-284-.htm , где cлова на слове не оставил на исследованиях свидания Натальи Пушкиной с Жоржем Дантесом. Дата «2 ноября 1836 года», казалось бы, доказанная С. Абрамович довольно убедительно, теперь подвергается сомнению.
Жёстко критикуя воспоминания Араповой и последующие выводы пушкинистов, основанные, по его мнению, на её зыбких выдумках, он пишет:

"Самой «болевой точкой» ... для Араповой было известие о тайном свидании Натальи Николаевны и Дантеса. Сведения об этом появились в печати в 1888 г., хотя Арапова узнала об этом опасном для репутации ее матери факте на год раньше: в марте 1887 г. В 1888 г. П. И. Бартенев, издатель «Русского архива», обнародовал рассказы о Пушкине, записанные им со слов князя и княгини Вяземских. Среди этих рассказов был и такой: «Мадам NN по настоянию Геккерна пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому. Пушкина рассказала княгине Вяземской и мужу, что, когда она осталась с глазу на глаз с Геккерном, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить, как можно громче. По счастью, ничего не подозревающая дочь хозяйки явилась в комнату, и гостья бросилась к ней».
Еще за год до публикации Бартенева Арапова обратилась к своей тетке Александре Фризенгоф (в девичестве Гончаровой) с просьбой рассказать историю гибели Пушкина. В ответ на эту просьбу муж Александрины барон Густав фон Фризенгоф записал воспоминания своей жены и в марте 1887 г. отправил их племяннице. Согласно рассказу Александрины, эпизод с «мадам NN» выглядел так: «Старый Геккерн написал вашей матери письмо, чтобы убедить ее оставить мужа и выйти за его приемного сына. Александрина вспоминает, что ваша мать отвечала на это решительным отказом, но она уже не помнит, было ли это сделано устно или письменно. Ваша мать получила однажды от госпожи Полетики приглашение посетить ее, и когда она (Н. Н. Пушкина) прибыла туда, то застала там Геккерна вместо хозяйки дома, бросившись перед ней на колени, он заклинал ее о том же, что его приемный отец в своем письме. Она сказала жене моей, что это свидание длилось несколько минут, ибо, отказав немедленно, она тотчас уехала».
От Фризенгофа Арапова узнала имя таинственной «мадам NN». Ею оказалась жена подполковника Кавалергардского полка Идалия Григорьевна Полетика, побочная дочь графа Г. А. Строганова, троюродная сестра Н. Н. Пушкиной.
Арапова понимала, что обнародованные Бартеневым сведения бросали тень на репутацию ее матери. … Но чтобы нейтрализовать ситуацию, надо было так прокомментировать этот эпизод, чтобы не могло возникнуть никаких сомнений. Что и сделала Арапова в своей работе».

Сафонов во многом прав: он пишет так, как «лес рубят – щепки летят». Да, действительно, в интерпретации Араповой получается, что письмо написал Дантес, а не «старый Геккерн», как вспоминала Александра Николаевна Гончарова-Фризенгоф. «Он жаждал только возможности излить ей свою душу, переговорить только о некоторых вопросах, одинаково важных для обоих, заверял честью, что прибегает к ней единственно как к сестре жены и что ничем не оскорбит ее достоинства и чистоты». Письмо заканчивалось УГРОЗОЙ, что, если она откажет ему в свидании, он покончит с собой, то же сделает и его жена Екатерина, безумная «страсть которой заставит ее последовать его примеру... и, загубленные в угоду трусливому опасению, две молодые жизни вечным гнетом лягут на ее бесчувственную душу». Выдумка и фантазия в каждом слове. Да, это так, но не попробовать ли рассудить иначе?

«Угроза» была не в письме Геккерна, а  в его словах, обращённых к Натали по просьбе Дантеса, когда он просил даже «припугнуть» женщину, не уступающую его мольбам. Знающим историю писем Дантеса к Геккерну и преддуэльные события 1836 года это ясно. Ясно, что Александрина многое также перепутала, как Вяземская приукрасила театральными мизансценами. Если строить опровержения, подвергая авторов полному уничижению, мы не найдём зёрен истины никогда. Сафонов не представляет даже возможности того, что Наталья Николаевна могла что-то рассказать своим детям, Пушкиным и Ланским! А это ясно изначально: рассказала!

Итак, со слов Араповой и её няни Констанции мы узнаём, что «свидание было столь же кратко, сколь невинно». Пушкину извиняет ее «неопытность на почве сострадания». Свидание состоялось в казармах Кавалергардского полка, на квартире Идалии Полетики. Оно не имело того значения, которое предполагала Пушкина, оказавшись уловкой влюбленного человека. Поняв это в первую же минуту, Пушкина возмутилась до глубины души и твердо заявила Дантесу, что останется навсегда глуха к его мольбам. После этого она немедленно уехала. Через день Пушкин получил «зловредное извещение» от анонимного корреспондента, который ему уже присылал безымянные письма о состоявшейся встрече. Пушкин принес письмо жене. Она рассказала все как есть. Тогда Пушкин послал Дантесу «вторичный вызов», следствием которого была дуэль".
 
Дальше Сафонов упрекает дочь Натальи Пушкиной-Ланской в несостоятельности, поскольку, по его мнению, ей неизвестно, что "вторичного вызова" не было, а было письмо Пушкина к Геккерну:
"Пожалуй, самый важный вывод, который можно сделать после прочтения «исследования» Араповой, состоит в том, что Н. Н. Пушкина никогда не говорила с дочерью о дуэльной истории. Сама же Арапова была настолько исследовательски несостоятельна, что, изучая литературу, не могла уяснить, что Пушкин не вызывал Дантеса на дуэль. Он лишь написал оскорбительное письмо Геккерену-отцу. И тогда Дантес вызвал Пушкина. Стыдно было дочери Натальи Николаевны не знать того, что было в ее время известно каждому гимназисту".

Однако, возражу я, стоит ли упрекать Арапову в незнании истории дуэли, если иногда и сейчас письмо Пушкина от 25 января 1837 года считают вызовом Геккерну. Оттого и считают так, что письмо звучало громким вызовом!
 
И вот ещё круче пишет Сафонов, назвав выдумкой то, что Арапова извлекла из Военно-судного дела, с которым всё-таки ознакомилась:
"Примечательна выдумка Араповой об анонимном письме Пушкину накануне январской дуэли. Происхождение этого изобретения Араповой установить нетрудно. В своем «сочинении» она упоминает материалы Аудиториата Военного министерства, в котором рассматривалось военно-судное дело Дантеса.
В 1900 г. это дело было опубликовано. Арапова была знакома с этой публикацией. Отсюда она почерпнула сведения об анонимном письме, полученном Пушкиным незадолго до того, как он отправил свое известное письмо Геккерену. Сведения эти представляли собой миф, созданный без всякого умысла аудитором 13-го класса Масловым, чиновником Комиссии военного суда. Происхождение этих сведений таково.
9 и 11 февраля 1837 г. секундант поэта К. К. Данзас заявил комиссии, что в ноябре Пушкин получил анонимные письма. Комиссия располагала письмом Пушкина к Геккерену от 25 января 1837 г., где поэт писал о том, что он получил анонимные письма. Пушкин имел в виду ноябрьские письма. Но члены Комиссии не смогли точно определить, что речь шла именно о ноябрьских анонимных письмах. Аудитор Маслов пришел к неверному заключению, что Пушкин получил анонимные письма и в ноябре 1836 г., и в январе 1837 г. Он ошибочно полагал, что январское анонимное письмо (в действительности не существовавшее) вынудило Пушкина написать Геккерену оскорбительное письмо. Ни Дантес, ни Данзас, не склонные посвящать следствие в подробности дуэльной истории, не стали опровергать формулу Маслова.
В определении Аудиториата от 16 марта 1837 г. содержались такие слова: «...26 января сего года Пушкин по получении безымянного письма» послал Геккерену оскорбительное письмо. 18 марта Николай I утвердил определение Аудиториата и тем самым закрепил своей подписью неверную версию судей».

Возможно, так и было. Но было и то, что рассказывала дочь Натальи Николаевны – Н.А. Меренберг: « Всё, что знаю об отце, это уже по рассказам моей матери. Причина дуэли отца мать моя исключительно объясняла тем градом анонимных писем, пасквилей, которые в конце 1836 г. отец мой стал получать беспрестанно. Едва только друзья его В.А. Жуковский, князь П.А. Вяземский успокоят отца моего,  - он вновь получает письма и приходит в сильнейшее раздражение». -  В. Кунин. «Последний год жизни Пушкина». – М.: Правда, - 1989 г., стр. 338.
О том же рассказывала и няня Пушкиных, наблюдавшая события 1836-1837 года:
«Старушка, няня детей Пушкина, рассказывала впоследствии, что в декабре 1836 г. и в начале января 1837 г. Александр Сергеевич был словно сам не свой: он или по целым дням разъезжал по городу, или, запершись в кабинете, бегал из угла в угол. При звонке в прихожей выбегал туда и кричал прислуге: "если письмо по городской почте, -- не принимать!", а сам, вырвав письмо из рук слуги, бросался опять в кабинет и там что-то громко кричал по-французски. Тогда, бывало, к нему и с детьми не подходи, -- заключала няня, -- раскричится и вон выгонит». Рус. Стар., 1888, т. 28, стр. 515. Читать полностью: http://readr.ru/v-veresaev-pushkin-v-ghizni.html
 
Сафонов продолжает: «Арапова же пошла гораздо дальше. Мифические сведения о январском анонимном письме она соединила со сведениями Вяземских и Фризенгоф о свидании Пушкиной с Дантесом на квартире Полетики». 
С этим можно бы и согласиться, если не учитывать того, что нельзя огульно отмахиваться от фактов, сообщаемых очевидцами и членами семьи Ланских о том, что они знали со слов матери и наверняка рассказывали также своей сестре. Иначе,  не было бы вообще ни строчки, записанных со слов Натальи Пушкиной-Ланской! Да, можно такие воспоминания критиковать, как и «Рассказ» А.Трубецкого, как записки Льва Павлищева со слов матери, Ольги Сергеевны Пушкиной-Павлищевой. Но тогда и здесь мы потеряем многое, если предадим всё это отрицанию и забвению.
 
Неожиданный для меня оказался итог статьи М.М. Сафонова. Оказывается, «действительно, в один из дней декабря или начала января 1837 г. Полетика пригласила к себе Пушкину, а сама уехала». Теперь, с лёгкой руки историка Сафонова, можно только гадать о том, почему это произошло «в один из дней декабря или начала января», откуда такая расплывчатая дата? Вот уж на самом деле, выражаясь словами самого автора, "оставим читателю самому определить, кто в большей степени «сочинил» историю свидания у Полетики...».
 
По мнению Сафонова, из всех версий свидания «остается только свидетельство В. Ф. Вяземской. Княгиня вовсе не придавала этому эпизоду никакого сакраментального значения, гипертрофированно раздутому исследователями, не видела в нем некой кульминации, после которой события приняли необратимый характер и неизбежно привели к дуэли». Что же, Вяземская могла и не догадываться о значении такого события. Но автор словно забывает о том, ЧТО послужило поводом к появлению «диплома рогоносца». Поводом послужило то, что Наталья Пушкина ОТКАЗАЛА всем домогательствам Жоржа Геккерна-Дантеса. И последнее «нет» прозвучало именно в доме Идалии Полетики! Это знала даже А. Арапова.

Удивительно также, что Сафонов принял за истину фантазию Вяземской, что Дантес, дождавшись Натали, «с пистолетом у виска стал её домогаться». Оказывается, Дантес «хотел отомстить Пушкину и за вынужденный брак со свояченицей поэта Екатериной Гончаровой, и за то, что, несмотря на сватовство и женитьбу, Пушкин не принимал его у себя и не желал поддерживать с ним никаких отношений». По-моему, Сафонов не мог знать о том, чего хотел Дантес…
 
Вот заключительное слово М.М. Сафонова:
«Да, действительно, в один из дней декабря или начала января 1837 г. Полетика пригласила к себе Пушкину, а сама уехала. Не ожидавшую подвоха жену поэта там ожидал Дантес, который с пистолетом у виска стал ее домогаться. Но успеха не имел. Пушкина вышла с честью из неприятного положения, а потом рассказала об этом близким. В самом деле, Дантес, преследующий Наталью Николаевну, хотел отомстить Пушкину и за вынужденный брак со свояченицей поэта Екатериной Гончаровой, и за то, что, несмотря на сватовство и женитьбу, Пушкин не принимал его у себя и не желал поддерживать с ним никаких отношений. Одновременно Дантес возобновил свои ухаживания за другой свояченицей Пушкина, Александриной, чтобы как можно сильнее докучать ему. Среди всех этих инсинуаций Дантеса подстроенное Полетикой свидание сыграло определенную роль в решении Пушкина написать Геккерену вызывающее письмо, которое повлекло за собой дуэль. Но, очевидно, что роль эта вовсе не была решающей.» - М.М. Сафонов, ФЭБ, "Пресловутое рандеву".
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v04/v04-284-.htm

И что же нам дальше делать со всем этим? Я задаю себе вопрос: как случилось, что в итоге до сих пор на полном серьёзе относятся к "выдумке" Араповой? Почему Александру Гончарову-Фризенгоф Сафонов обвиняет в том, что она намеренно запутывает факты? Почему Павлищева обвинили в подделке писем,  и, следовательно - в искажении фактов? Теперь пытаются исследовать архивы потомков Дантеса-Геккерна и уверяют, что и там могут быть письма, написанные после событий ради "очищения" совести предка. Чего только стоит возня вокруг даты рождения первого ребёнка Екатерины: то "концы в воду", то гадают над "картошкой", то нет подписи врача в метрике о рождении первого ребёнка Жоржа и Екатерины, то дата рождения по письмам не сходится...
Не доверяют практически всем очевидцам и современникам событий. Версии, построенные литературоведами на фактах и связанные интуитивными догадками (без чего их часто и связать невозможно), вообще игнорируются, подобно версии С.Л. Абрамович.
 
Теперь я сомневаюсь в том, что свидание Пушкиной и Дантеса вообще в каком бы то ни было виде имело место в действительности. Я  солидарна с М.М. Сафоновым, делая такой вывод.
 
Более всего похоже на правду то, что была ОДНАЖДЫ шутка Дантеса в доме Полетики. Шутка, которую он разыграл, чтобы попугать и развеселить общество.
Лев Николаевич Павлищев, сын сестры А.С. Пушкина - Ольги, пишет в своих воспоминаниях со слов матери:
"... мой дядя Лев Сергеевич рассказал моей матери, что нахальство Дантеса достигло апогея, когда, оставаясь однажды случайно с Натальей Николаевной наедине в чужом доме, не помню у кого, вынул из кармана незаряженный пистолет и приставил его себе ко лбу с восклицанием: "Разможжу себе голову, если сделаете меня несчастным". Тут моя тётка с испугу закричала. Явилась хозяйка с посторонними гостями, а Дантес, оповестив компанию, что хотел прелестную жену поэта попугать, стал дурачиться, забавляя публику грациозной мимикой, так что и Наталья Николаевна, оправясь от страха, не могла не расхохотаться".

Можно сказать, что и такие воспоминания, из третьих уст, можно подвергнуть сомнению. Но слова Вяземской, которой сама Наталья Пушкина "вся впопыхах" рассказывала о преследованиях Дантеса, тоже не говорят о серьёзном свидании:
"Мадам Полетика, по настоянию Гекерна, пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому...  тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя... она ломала себе руки ... дочь хозяйки дома явилась в комнату, и гостья бросилась к ней." Причём, ребёнку Полетики немногим более четырёх лет!

Объяснение Сафонова также не глубоки:
"Да, действительно, в один из дней декабря или начала января 1837 г. Полетика пригласила к себе Пушкину, а сама уехала. Не ожидавшую подвоха жену поэта там ожидал Дантес, который с пистолетом у виска стал ее домогаться. Но успеха не имел. Пушкина вышла с честью из неприятного положения, а потом рассказала об этом близким."

Допустим, рассказала. О чём? И почему именно "в один из дней декабря или начала января 1837 г."? И почему Дантес расхаживает во внеслужебное время с пистолетом? Или опять оставил свой пост? Или его пригласили на вечеринку, на междусобойчик, прихватили детей и мило развлекались? А лоботряс Дантес рад  признаться в любви "как всегда, к прекрасной Натали"?

А ЕСЛИ И ВПРАВДУ ТАК, как у Павлищева, по-простому: Идалия Полетика среди друзей и сестёр. Идалия шутит: приглашает в отдельную комнату Наташу, сама выходит. Входит Дантес и разыгрывает сцену любви, для большего эффекта - с пистолетом у виска. Актёр правдоподобно изображает. Натали кричит от испуга. Прибегают в комнату дети, прислуга, гости. НЕ ПОХОЖЕ? Конечно, нет, поскольку никто не позволит кавалергарду разгуливать по гостям с пистолетом.
Ну, ладно, без пистолета читай ту же сцену. Тогда - зачем кричать? Зачем "заламывая руки"?
Остаётся просто СМЕХ после очередной клоунской выходки Жоржа! И весёлый рассказ Натали о том, какие шутки позволяет себе Дантес. Так было два года сряду! И фантазии Вяземской!

Одному Александру Сергеевичу Пушкину не до смеха. Мальчишка Жорж компрометирует не только его жену, но и даёт повод к неуважению Пушкина. Поэт не преувеличивает! Не подабает жене известного всей России человека выслушивать легковесные шуточки заезжего француза! Не будем шутить и мы.

Вот и выходит, что всё наше чистописание по поводу свидания Натали с Дантесом ничего не стоит. Значит, всё, что происходило, то происходило на виду у всего света: на балах, прогулках, в гостях, среди друзей. Дантесу так и не удалось увлечь Натали в закулисье этого театра. Лишь однажды состоялось объяснение на одном из ОСЕННИХ балов, когда жена поэта выслушала его и заставила лить слёзы... Не мудрено, что Жорж умолял о помощи своего "папашку", который и приступил к делу, пустив в ход свою дипломатию ради "сына"...