10 баксов

    Ты извиваешься на шесте. Твое тело больше не принадлежит тебе в той полной мере в которой ему надлежит прибывать. Но тебя это не трогает, ведь душа твоя раскололась намного раньше и сейчас та ее чистая незапятнанная часть находится в подавленном состоянии. О если бы те сотни устремленных взоров могли светится, ты бы поглощала этот свет подобно темной материи, а для всех остальных представлялась его источником. Но сотни глаз столь привязанных к твоему силуэту пусты, и нет в них ни искры страсти, лишь подавленная безразличность и природная похоть. Их души мертвы, они исстели подобно мотылькам коснувшихся света и угадивших в его огненный плен.
    Ты так молода, так наивно смиренна. Все те последние искры угасающей души влекут не меньше томно вздымающейся при вздохе груди, не меньше бедер подобных маятнику гипнотизера в своем движение. В тебе нет ничего лишнего, твои движения плавные и мягкие, не лишенные того кошачьего изящества которое все мы так жаждем видеть в своих любовницах. И все же ты похожа на рептилию, ты извиваешься, то ползя верх подобно плющу то соскальзывая вниз. У тебя нет костей, ты совокупность изгибов форм, абсолютно гладких и округленных, но в тебе нет ничего ангельского. Ты прекрасна.
    Моя женщина ушла к тому чей кошелек намного толще моего, внутри меня пустота которую невозможно объять и измерить, внутри меня тоска, всепоглощающая и безжалостная. Я мог бы вышибить себе мозги еще по утру, но я еще верю в исцеление. Мой внутренний доктор четко проторобанил вполне разумный и стандартный рецепт – «Один бурбон, один скотч и одно пиво, повторять каждые пол часа до тех пор пока не почувствуете облегчение». Когда я пришел в этот «дом восходящего солнца» пусть и не столь приметный снаружи, у меня в кармане лежало 80 долларов оставшихся со вчерашнего аванса по расчету. Мне пришлось дать 20 баксов громиле на входе что бы он не выкидывал меня после закрытия. Где то еще 40 зеленых единичного наминала банкнот ушло на чаевые, по трусикам и бюстгальтерам прелестных работяг сего заведения. Большую часть выпивки мне записывали на отдельный счет который я клялся оплатить в будущем, это была не очень большая сумма, но пока она не влияла на количественный состав моего бумажника я чувствовал себя спокойно. К концу второго дня в кармане у меня осталось 10 баксов, одной единственной мятой купюрой. Я долго решал что бы мне купить на столь заурядную сумму, но ничего не приходило в голову. Слишком много для мира во всем мире и недостаточно много для мира в моей душе. Любовь такая продажная, сука, но стоит почем дороже всех сокровищ мира. Всем моим сокровищем были 10 баксов и когда ты вновь вышла на сцену убаюкивая меня плавным ритмичным покачиванием своих чресел, именно тогда я осознал всю прелесть во истину продажной любви. Я призывал тебя: «Пойдем со мной» - тряся засаленной бумагой. Ты смеялась. Я укрылся в тени.
    Когда луна стала подобна солнцу - ты осталась одна. Пьяный верзила уже не услышит твоих криков. Я крался по темным коридорам чердака жадно вглядываясь в каждую щель потолка. Я стою над тобой моя милая девочка, ты пахнешь так хорошо. Позволь мне увидеть тебя обнаженной? Позволь мне увидеть тебя принадлежащей только мне? В лунном свете твой образ приобретал новые очертания далекие от земных. Так позволь лишь мне одному видеть это. Я сделаю тебя снова низкой. Возьми мою руку и я верну тебя назад к грешной земле. Кухонный нож уже не такое плохое орудие пыток когда ночь застилает глаза и меркнет последний источник света и надежды. Я любил тебя моя дорогая, но ты не желала быть любимой и поэтому, я убил тебя моя дорогая, зарезал кухонным ножом из бара. Твои крики содрогали ночь но не должны были быть услышаны. Пьяный верзила услышал лишь выстрел доносившийся из одной из комнат на верху приспособленных под гримерки. Я настиг тебя в этой комнате, я любил тебя в этой комнате, я убил тебя здесь и теперь я просто напросто вышиб себе мозги ко всем чертям из старого ржавого револьвера не по случайности завалявшегося у меня в кармане. Черный лысый гигант еще надолго запомнит эту ночь, я думаю, он визжал как маленькая девочка и заклинал всех существующих и не очень божеств, но в конце концов собравшись с мужеством он сообщил куда следовало и через несколько минут весь квартал был оглушен криком сирен и нечетким бормотанием зевак. На утро окрестные газеты пестрели яркими заголовками, а интригующие голоса из ящиков приписывали все новые и новые обстоятельства случившегося, но не одна из их версий не была и смутна похожа на правду.
    Пустой треп, который развели вокруг раздутой трагедии. А еще через неделю все уже обсуждали нежданно негаданно найденную в квартире убитой танцовщицы маленькую девочку, искры в глазах которой не меркнут по сей день и скорее всего не померкнут никогда, наполненные страстной ненавистью ко всему мужскому населению земли, готовящие коварный план мести


Рецензии