Лавр Корнилов. Штрихи биографии ч. 4

Кратко о  судьбе артиллерии корниловской дивизии.

«К 10 часам утра для Корнилова стало выясняться, что в случае дальнейшего промедления дело может принять весьма дурной оборот и потому он приказал своей артиллерии идти через Мшану … на Дуклу и на Ивонич. Прикрытием должны были служить: сначала, состоявшие при ней две роты укомплектования, а затем Ларго-Кагульский полк...
В 11 час. утра Корнилов послал командиру корпуса  следующее донесение: "Положение дивизии очень тяжелое, настоятельно необходимо содействие со стороны 49 дивизии и частей XII корпуса".
Это донесение было получено в 18 ч. 40 мин., причем,  по словам Цурикова "просьба не могла быть исполнена, ни по времени ее получения, ни по состоянию сил и положению войск, помощи которых желал начальник дивизии".
 
Тем временем артиллерия двигалась по указанному ей направлению,  под начальством командира мортирного дивизиона полковника Трофимова…
В полдень, когда артиллерийская колонна прошла д. Мшану, "беглецы из д. Тилова распространили слух о том, что в их деревню подвезли 10-12 пушек и пришли мадьяры"(!!!!!)
 
Полковник Трофимов приказал батареям свернуть с дороги вправо и стать в резервной колонне за отрогом высоты, верстах в двух впереди Мшаны, а взводу 3 батареи выехать на позицию влево от дороги и открыть огонь по д. Тилова. Вслед затем "были выдвинуты на позицию 6 батарея и горный взвод, которым приказано обстрелять возвышенности восточнее и южнее д. Тилова", то есть поражать пространство, о занятии коего неприятелем никаких сведений не имелось и где в действительности никого не было.
 
Пехотному прикрытию Трофимов приказал наступать на Тилаву по обеим сторонам дороги.
Начальнику дивизии было послано в 12 час. дня следующее донесение: "доношу, что д. Тилова занята противником. У меня имеются полторы роты, которые двинуты на Тилову.
Артиллерия стоит на дороге между Тиловой и Мшаной, прошу дальнейших распоряжений".
Таким образом, на основании непроверенного еще слуха, какого то рассказа перепуганных жителей, посылается точное донесение о занятии важного пункта, преграждающего выход на дефиле».

Как видим, начальник артиллерийской колонны, на основании непроверенных слухов, распространённых какими-то паникёрами, не только прекратил движение колонны артбригады и начал «вслепую» обстреливать деревню, но и послал ЛОЖНЫЙ доклад Корнилову о захвате д. Тилова противником.

«В это время к артиллерии подошли командир сотни 18 Оренбургского казачьего полка, составлявшего дивизионную кавалерию, и сообщил Трофимову, что им… отправлен разъезд для освещения пути из Тиловы в Свидник.
 
Тогда же в 12 час. дня полковник Трофимов послал командиру Ларго-Кагульского полка следующую записку:  "Прошу выслать несколько рот для прикрытия артиллерии, идущей через Мшану и Тилову на Дуклу". Но два разведчика, отправленные с этой запиской, равно как и казак, посланный с приведенным выше приказанием Корнилова, не могли найти Ларго-Кагульский полк.
 
Это объясняется тем, что "вследствие слухов, плохо проверенных разведкой", о занятии немцами Дуклы, командир названного полка, полковник Карликов, отказавшись от предписанного ему первоначальным приказом движения к Дукле, в полдень, у Тржицианы свернул с шоссе вправо и через Завадку, Римановску и Любатову отвел свой полк прямо в Ивонич, о чем и донес начальнику дивизии».

Этот самый Ларго- Кагульский полк, во главе с полковником Карликовым,  и оказался ЕДИНСТВЕННЫМ полком корниловской дивизии, который вышел к своим (причем проделал он это довольно легко,  без всякого боя с неприятелем).

«В действительности, в м. Дукла в это время не было никакого неприятеля, а оно было с 11 час. утра занято батальоном Очаковского полка, высланным Корниловым из Хирова по горной дороге "с целью обеспечить с севера отход дивизии через Дуклу и войти в связь с частями 49 дивизии".

Не найдя в районе Дуклы этой дивизии, которая с полудня уже занимала новый фронт Иедличе-Роги, и опасаясь обхода немецких войск, наступавших с запада к шоссе севернее Дуклы, очаковцы в 14 час. пополудни также ушли через Ясионку и Любановку на Ивонич.
 
Около 14 час. прибыл к артиллерии, продолжавшей стоять на прежнем месте, командир бригады Шульман, которому объяснили обстановку и доложили сделанные распоряжения.
В это же время было получено следующее донесение от начальника пехотного прикрытия, производившего наступление на Тилову: "Доношу, что действительно 30-40 австрийский кавалеристов занимали часть деревни около церкви; вверенной мне ротой даны шесть залпов и они быстро уехали по линии шоссе долом, оставив трех пленных наших; влево от деревни на высоте обнаружены также малые из 3-4 человек разъезды, которые немедленно по открытии огня скрываются. Пехота не замечена".

Казалось бы, что после столь успокоительного сообщения, опровергавшего прежние слухи, артиллерии оставалось лишь возможно быстрее двигаться по указанному направлению через Тилову на Дуклу, но тут, несмотря на наличие двух рот прикрытия, явилось новое опасение, перед неприятельской кавалерией. Решено было раньше обследовать шоссе из Тиловы на Дуклу особым офицерским разъездом».
Прошло немало дорогого времени на сбор  разведчиков (по два от батареи).  В состав разъезда вошли 10 разведчиков артиллеристов и 2 казака при 2 офицерах.
«В 15 ч. 35 мин. разъезд донес, что шоссе на Дуклу свободно и что в последнем пункте находятся очаковцы. Одновременно были присланы донесения из Тиловы о том, что с юга, со стороны Барвинок, показались неприятельские разъезды и патрули.
 
Шульман хотел уже продолжать приостановленное движение через Тилову на Дуклу, как было получено приказание Корнилова: "Отходите немедленно через Мшану к д. Хиров и станьте укрыто у перекрестка с отметкой 510, или еще ближе к Хирову так, чтобы не подвергаться обстрелу".

Это было уже ЯВНО запоздавшее приказание, явившееся  ответом на ОШИБОЧНОЕ,  посланное в 12 час.дня, донесение полковника Трофимова о занятии д. Тилова!!!

«При существовавшей обстановке, когда путь через Тилову на Дуклу был свободен, исполнять его, очевидно, не следовало, но у комбрига  Шульмана не хватило инициативы даже для такого решения, и он собрал "военный совет".
Во время совещания неприятельские батареи начали неожиданно обстреливать дорогу Мшана-Тилова. Одна шрапнель разорвалась над резервной колонной артиллерии и произвела страшную суматоху: "лошади шарахнулись вперед через реку, переворачивая орудия и ящики, цепляясь в запряжках и постромках;
вслед за шрапнельным выстрелом раздался треск пулемета по сбившимся в кучу запряжкам" .

Семь орудий, подхваченных испуганными лошадьми, понеслись по дороге на Тилову, при чем два из них почему-то отстали и впоследствии достались противнику, а пять остальных, направляемые ездовыми, продолжали движение по шоссе через Яслиску на Риманов, еще раз доказав, что вечером 23 апреля этот путь был свободен от неприятельских войск».

Эти – то ПЯТЬ орудий, которые «понесли» взбесившиеся от шрапнели лошади, и оказались  спасенными от захвата неприятелем.  Что касается оставшейся артиллерии, то ВСЯ она была захвачена австрийцами…
Деталей самого захвата в материалах Комиссии, к сожалению,  нет:
«Расследование о потере орудий, произведенное начальником артиллерии корпуса Волковицким, составлено весьма обстоятельно, с приложением двух планов и нескольких весьма важных полевых записок, но, к сожалению, в нем не хватает описания самого захвата батарей неприятелем. Вероятно, этот лист вырван», - отмечено в отчете Комиссии.
Что ж, захват неприятелем  орудий в русской армии всегда считался огромным позором.
И кому-то очень не хотелось обнародования подробностей такого позора …

 
Интересный эпизод, перекликающийся с этими событиями, приводит в своей книге «Из писем прапорщика-артиллериста»  Ф.А. Степун. Дивизия, в которой он воевал, была «соседкой  слева» 48- корниловской дивизии.
 «К середине апреля мы заняли прекрасные позиции на господствующих холмах Венгрии. Австрийцы барахтались где-то у нас под ногами. С наших наблюдательных пунктов мы заглядывали им в тыл на 5-6 верст. На душе у большинства солдат и офицеров было легко. Ничто не предвещало беды. Наши артиллерийские позиции уставились чайными столиками. Каждый вечер раздавалась лихая, переливчатая гармоника. По приказанию высшего начальства наши второочередные полки завели на экономические суммы оркестры, которые частенько разыгрывали вальсы и марши в штабе дивизии, — и лишь крайне малое количество топоров и лопат нарушали эту весеннюю симфонию, изредка постукивая на заготовляемых на всякий случай тыловых позициях.
И вдруг среди ночи непонятный приказ отступать! Сначала решили, что какое-нибудь маленькое тактическое передвижение — однако к утру, когда покидали Свидник, вокруг которого зимовала дивизия, — уже сердцем и предчувствием знали, что события разрастутся с невероятной быстротой в грандиозное поражение русской армии.
Так оно и вышло.
В 6 дней мы отдали все, что завоевывали 6 месяцев…
…враг был настолько сильнее, его материальные средства были так сокрушительны, что мы все же не просто отступали, но бежали с невероятной быстротой, очищая в иные сутки до 60-75 верст.

Мы бежали сквозь кромешный ад. Вокруг нас все время пылали громадные костры поджигаемых и нами и немецкими снарядами городов и селений. Разрывы тяжелых непрерывно вскидывали к небу сотни пудов черной земли, издали казалось, что всюду плещутся грандиозные нефтяные фонтаны. Пехота гибла без счета; много людей выбывало убитыми и ранеными, но гораздо значительнее были потери отстававшими, сдававшимися в плен, забивавшимися в халупы и утонувшими при переходах через реки…
Маршевые роты, скверно обученные, сразу же как мясо в котлетную машинку попадали в атаку, и гибли — без счета, без смысла и без пользы…

В самом начале этих тяжелых дней рядом с нами была разбита 48-я корниловская дивизия, защищавшаяся, говорят, с последнею отчаянностью и истинным героизмом.
 
Во время одного из наших переходов прямо на нас сбоку из лесу выскочило несколько ездовых: перерубив постромки, они, очевидно, каким-то чудом спаслись из того горного ущелья, в котором немцы окружили и наголову разбили злосчастного Корнилова. Среди ездовых было два офицера, оба на неоседланных лошадях.
Солдаты как угорелые проскакали мимо и скоро скрылись из вида; офицеры присоединились к нашей батарее.
Я долго ехал рядом с ними. Они производили впечатление почти ненормальных людей.
 
На первом плане в них чувствовалось ликующее «вырвались», и одна мечта «соснуть бы»; на втором кошмарное воспоминанье, очевидно, уже не боя, а бойни, и острый стыд за свою счастливую участь.
Зато на болтливом языке все время вертелась какая-то сплошная истерическая ерунда. «Нет, ведь главное то, что все вещи пропали.
А какой коньячишка: три звезды, первый сорт; а письма, письма... где ты, Маня, где ты, Таня... ай да тройка, снег пушистый...
Ну, да все — все равно, важно дрыхнуть, да покрепче, суток на пять закатиться, а потом можно хоть опять на немца, хоть под суд»...

Я ехал, и мне вспоминалась другая сцена... Вспоминалась взятая нами в плен во время отступления партия немецких разведчиков с офицером во главе.
Строгие, сосредоточенные и спокойные немцы, все с железными крестами, сидели на пнях у штаба полка.
На мои вопросы они отвечали односложными «да» и «нет», впрочем, я не очень расспрашивал их; моему праздному любопытству они решительно противопоставляли свою глубокую скорбь. При этом ни на одном лице не дрожал ни один мускул.
 
Казалось, что у этих людей есть души, но нет нервов, и вспомнились слова Гинденбурга о том, что победит тот, кто крепче нервами…»

Тут требуются небольшой комментарий:
- скорее всего,  на батарею Ф.А. Степуна и «вылетели» те самые артиллерийские ездовые, с обрубленными постромками, лошади которых «понесли» после  обстрела шрапнелью колонны артиллерии корниловской артбригады.
Становится понятным, почему 2 орудия (из 7 которые тогда «понесли» лошади) отстали – наверное застряли, и ездовые в панике обрубили постромки. Отсюда и их чувство стыда, и истерическая готовность идти «хоть под суд».
- интересно и то, что Степун употребил слово «говорят» упоминая о том, что корниловская дивизия защищалась «последнею отчаянностью и истинным героизмом». А ведь они были соседями и многое должны были бы слышать о подробностях защиты.


На фото: Эх, дороги...Тут же тягловая сила русской артиллерии в годы ПМВ: лошади, да солдаты

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/01/31/459