Правоблудие повержено. Дорога к России

  КОГДА ГОВОРЯТ СУДЬБЫ-МОЛЧАТ СУДЬИ!

                На приём к первому заместителю Председателя Верховного Суда СССР он пришёл во всеоружии, представив протокол первичного суда, в котором были записаны выступления свидетелей совершенно другого содержания, чем в формулировках судьи, обосновавших решение. Проводивший приём Гусев С.Н. пришёл в восторг, когда всё это увидел своими глазами. Присутствующих на приёме адвокатов и работников прокуратуры  он поздравил с тем, что стремительно растёт уровень уголовников в стране, тем более узнав, что жалобщик не пользовался услугами защиты и сам не является юристом. Он заявил буквально следующее: «Учитывая, что Вы нас убедили, решение скорее всего будет положительным, но для этого нужно, чтобы Вы ждали его около шести месяцев и никуда при этом не жаловались, а то получите такую же отписку как из прокуратуры. Понятно?»
                Это было в марте 1989 года, а в ноябре он получил Постановление Пленума Верховного суда об отмене всех предыдущих решений за отсутствием состава преступления в его действиях.
                Так была повержена гидра обвинительной судебной системы в СССР, а дальше началась раскрутка в обратную сторону по его делу. На это ушло семь лет, за которые окончился срок президентства Рейгана, умер Генсек Андропов и приближался крах Горбачёва с наступлением эры Ельцина. Покинули территорию СССР основные исполнители и «свидетели» по делу, разбежавшись, кто в Израиль, кто в США. В начале 90-х годов трудно было предположить развитие событий с разгромом СССР и войной в Чечне, но они, вероятно, об этом уже были проинформированы и что-то знали. Борис Александрович помимо дуэли с судом на протяжении всех этих семи лет вёл предупредительную кампанию с КГБ и Парткомиссией при ЦК КПСС. Вот только некоторые выписки из личных обращений в эти органы:
                «Данная информация составлена по материалам проведённой в институте «Гипрогрознефть» компании по ликвидации основных специалистов и руководства института, повлекший за собой триллионные  потери государства и стоившей жизни, преданных стране людей. Под руководством партийной организации области, сорганизованные в единую команду: Штукатер Б.Л., Бурштейн Е.И., Осипенко Н.Ф., при поддержке зам. министра Бычкова Л.А. и нач. главка Рябова В.А. полностью заблокировали выполнение Постановления Политбюро ЦК КПСС по строительству 14 заводов глубокой переработки нефти, создание технологических систем, не имеющих аналогов в мире таких как: получение высокоиндексных масел КМ-2,3 в г.г. Ярославле и Волгограде, создание системы гидрогенизации углей и получения бензина из угля СТ-75 на КАТЭКе «Красноярский край и т.д.»
                Реакция на обращение была нулевой и только в январе 1990 года, когда после победы в суде Борис Александровича восстановили в членстве КПСС, председательствующий на заседании КПК ЦК КПСС заявил: «Его же надо было представлять к награде, а его чуть не засадили».
                Вспомнился ему в этот момент сон, который он видел накануне: «Вышел он из дому на своей родной улице им. Чайковского, а вокруг вода, чистая-чистая. Вот и «Лебединое озеро» подумал он, а на работу как-то пробираться надо? Сделал пару шагов и провалился под землю. Когда-то мальчишки поговаривали, что под землёй какой-то чеченец построил хранилище для льда, чтобы летом продавать на улице мороженое. И действительно: кругом голубой-голубой лёд, а когда он пробрался к выходу, то ему преподнесли на подносе необыкновенной красоты розу, сделанную из мороженого. На поверхности роза исчезла, словно растаяла от яркого солнца…»
                Не так ли произошло с КПСС, которую буквально через год после этого распустил «великий реформатор» Ельцин, не понимая, что он уничтожает руль, с помощью которого он мог удерживать в руках столь «дорогую» ему Россию? Видать ни к чему ему была не только партия, но и Россия, вместе с «дорогими россиянами».
                Поэтому и написал «поэт» Борька «Стихи о Нью-Йоркском Банке»:

Под шум дубов и шёпот ивы,
На рубеже тысячелетий,
Пришёл борец правдолюбивый
И влез на танк, чтоб  стать заметней.

С него писали мы иконы,
Иди, узри, что там в желудке:
 Чечня, «семья», муляж короны
 Или бесплодность проститутки?

А где же честь? В Нью-Йоркском банке?
 Спартанский дух лишь маска гнома?
 Пришёл как Бог верхом на танке,
 Уполз как мышь, напачкав дома.

Дубы опали, плачут ивы,
Надежды луч закрыт туманом.
 Поплачь и ты, мой терпеливый –
Народ, закормленный обманом.

                Впрочем, может быть зря слово «поэт» взято в кавычки, поскольку на эту же тему он ещё придумал «Детскую считалку»:
Единица, двойка, тройка,
К нам явилась перестройка!
Раз, два, три,
Коммунисты все, замри!

Распахните двери хаты,
Пусть заходят демократы,
С басней милой для народа –
Дать побольше кислорода.
 
Слез с печи хмельной Емеля,
Промелил: «Моя неделя»,
Демократов освятил,
Их в кумиров превратил.

Шли за сменою епархий
Либералы, олигархи,
Заведя «кучу мала»,
Всех раздели до гола.
         
Раз, два, три,
Нам остались сухари,
Единица, двойка, тройка –
А у них в конце – помойка.

Жизнь не «мочит» за порок, -
В ней порочный – не игрок.
Тут считалочке конец
Водит с Питера гонец.


                После стихов, как-то даже оригинально выглядит жалоба по надзору Председателю Верховного Суда СССР, которая и явилась чистой водой, смывшей наброски грязи, так и не прилипшей к сыну своей Родины. Сколько в этой жалобе достоинства и непокорности, сколько мольбы и искренности! Целая живая жизнь на восьми страницах, с твёрдым требованием в конце: «Убрать руки от истины и справедливости»! В совокупности с эффектом, который произвёл на приёме в Верховном Суде сам заявитель – это привело к протесту Председателя Суда, удовлетворенному Пленумом. Тут есть одна любопытная деталь. Вместе с жалобой в книге представлен любопытный документ: отказ Р.Г. Тихомирнова, как Председателя Судебной Коллегии и полная его капитуляция на Пленуме в роли Председателя Верховного Суда СССР.
               


 

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР.
                Асатурова Б.А.
                Грозный,ЧИАССР,364051

ул.                Красных Фронтовиков, 2, кв. 18


           ЖАЛОБА ПО НАДЗОРУ, дело 02Д-185-88.

   
                Ответ по делу 02Д-185-88, подписанный Председателем судебной коллегии по уголовным делам Р.Г. Тихомирновым принят мною быть не может, поскольку ответ не основан на фактах дела № 41014 Заводского райнарсуда г. Грозного и последующих определений Верховного суда РСФСР, а основан на гипотезах, которые привели изучавшего дело к ошибочным выводам.

Анализ ответа от 30.06.88г. по делу 02-185-88
                Оговорюсь сразу, что свои доводы я буду приводить, полагаясь только на факты, установленные следствием и судом или необоснованно отклоненные им, но имеющие свидетельские подтверждения. По форме изложения материал не приспосабливался к юридическим стандартам и эталонам, а построен логически свободно, как это позволяет сегодняшнее время нового мышления.
                Итак, в чем я усматриваю софизм или ошибочную трактовку материалов дела со стороны изучавших его?
                I. В ответе утверждается, что деньги были (цитирую дословно) «ВЫПЛАЧЕНЫ СОТРУДНИКАМ ИНСТИТУТА «ГРОЗГИПРОНЕФТЕХИМ» ГДЕ ВЫ ЗАНИМАЛИ ДОЛЖНОСТЬ ЗАМ. ГЛАВНОГО ИНЖЕНЕРА – 2005 РУБ.»
                В деле установлено, что работу выполняла бригада людей, в которую входили сотрудники названного института – участники трудового соглашения, а также ДРУГИЕ ЛИЦА (например, сотрудники ПКБ ПТК и др.), которым выплачена сумма 2155 рублей.
                Работа выполнялась вне плана института, вне административно-хозяйственной деятельности института, т.е. вне СТЕН ОРГАНИЗАЦИИ, ГДЕ Я БЫЛ ЗАМ. ГЛАВНОГО ИНЖЕНЕРА.
                Таким образом, внутри бригады я ДОЛЖНОСТНЫМ ЛИЦОМ НЕ БЫЛ, т.к. в ней были лица, имевшие в «своих» организациях титула выше моего (например, зам. ГЕНЕРАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА, НАЧАЛЬНИК ПКБ, ДИРЕКТОР НАШЕГО ИНСТИТУТА). См. л.д. 65 т.I (справка за подписью директора института) и л.д. 358 т.I.
                В это же время в институте, где я был должностным лицом, планы работ перевыполнялись, нарушений дисциплины не было, ПОЭТОМУ УТВЕРЖДЕНИЕ О ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИИ СЛУЖЕБНЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ С МОЕЙ СТОРОНЫ НЕОБОСНОВАНО, ПОСТРОЕНО НА ПОДМЕНЕ ТЕЗИСОВ И ПОНЯТИЙ, т.е. ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ЧИСТУЮ СОФИСТИКУ.
                Кроме того, выскажусь о деталях, которые характеризуют неуверенность суда в своих доводах, в том, что я был причастен в получении необоснованной зарплаты. Сумма 2155 рублей, приведенная в деле, превращается постепенно в 2005 рублей, а затем в 1940 рублей (в ответе суда). Если быть объективным и трактовать Кондратьева правильно, то эта сумма уменьшится ещё на 165 рублей, а если добавить маленькую, но существенную деталь, что Морозов получил не 165 рублей, а 150 – он не имеет детей и у него вычли в бухгалтерии за бездетность, то и совсем развалится карточный домик обвинения, его лживая суть. Вывод таков: Криволапов передавал для перераспределения сумму совершенно другую, чем назвал в суде, передавал её другому человеку, но под давлением следователя и по его подсказке назвал ложную сумму и назвал мою фамилию (у следователя была своя бухгалтерия, когда некоторые свидетели, наговаривая на себя, давали иные показания, чем в суде).
                Показания КОНДРАТЬЕВА прилагаются.
                2. В присланном ответе говорится: «Передачу этой суммы Вам Криволаповым подтвердили свидетели Криволапов, Рахимкулов, Дженеева, Богомолов, Баишев, Кондратьев».
                Это абсолютно не соответствует материалам дела.
                Слово «свидетель» происходит от слова «ВИДЕТЬ». Однако, ни один из перечисленных «свидетелей» не видел факта передачи денег, а заявили об этом суду со слов Криволапова. Да и сам Криволапов утверждал на следствии и суде (см. л.д. 349-354 т.П.), что он предавал деньги один и никто этого не видел!
                Криволапов деньги мне не передавал и этот факт судом не доказан.
                Не потому ли Верховный суд изъял из представленных мною доказательств показания свидетелей Перетягиной, Дашиянц, Морозова и др., не вернув мне их, хотя другие материалами дела вернул?
                3. Верховный суд пишет: «свидетель Морозов показал, что деньги он передал путем внесения их за Вас при поездке за границу».
                При поездке за границу группы специалистов института действительно собирались деньги, и действительно Морозов был казначеем. Но это уже было в 1982 году, в то время как речь идёт о 1981 годе.
Да и показания Морозова в комментариях не нуждаются: мы не раз и не два вносили друг за друга деньги по разному поводу, поскольку дружили с детства, вместе учились в школе и институте, вместе в одной команде играли в футбол, вместе пошли работать в институт «Грозгипронефтехим» и ушел он из института только потому, что не выдержал систематических ссылок на его «перевернутые» показания. Верховным судом при изучении дела использовался протокол судебного заседания райнарсуда, который искажает показания некоторых свидетелей, о чем в деле есть соответствующие записи Верховного суда  ЧИАССР (см. т.Л л,д. 497. 498, 467-470), адвоката по делу Тутуева С.П. и мои личные записи (копию прилагаю).
                4. Судом не исследован вопрос о моём личном заработке, не установлен его размер в рублях. Материалами дела установлено, что я работу в бригадах выполнял наравне с другими членами, но в большем объёме. Однако какую сумму зарплаты я заработал за выполненный мною объём работы ни райнарсуд, ни Верховный суд СССР не установили, а СЛЕДОВАТЕЛЬНО НЕ ИМЕЮТ ОСНОВАНИЙ УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО 950 РУБЛЕЙ ЗАРАБОТАН НЕ МНОЮ. Другое дело, что с моего согласия эти 950 рублей были обращены в общественный фонд дирекции по аналогии с общественными фондами строительного и механического отделов, а после рекомендации зав. отделом Обкома КПСС ЧИАССР т. Куценко В.А. были сданы мною в фонд Мира (сдал 9 февраля 1983 г., осуждён в апреле 1985 года).
                Лично себе или в бюджет семьи денег не брал и таких намерений не имел.
                Обобщая все приведённые 4 пункта, можно заключить, что суды, рассматривавшие дело, ни разу не прибегли к ПРЕЗУМПЦИИ НЕВИНОВНОСТИ, хотя имели на это все основания. Отсюда и такое разночтение одного и того же дела: дважды невиновен, затем по совокупности 5 лет, хищение, должностной подлог, дополнительные наказания, затем все отменить и назначить 2 года по ст. 170 ч. I.
                Обвинительный подход местных органов (вспомним те времена «карманных» судей и следователей 1983-1985 г.г.) сменился объективным подходом коллегии Верховного суда РСФСР в наше время, которая установила главное (цитирую дословно).
                «Признав Асатурова виновным в должностном подлоге и хищении государственного имущества, суд сослался на показания Кондратьева, Рахимкулова, Морозова, Криволапова, Дженеевой, Корчагиной, Метнева, Лещенко, Горайского, Иванова и Одинцова, протокол штаба стройки завода и трудовые соглашения.
                Однако анализ этих и других материалов дела показывают, что суд ошибочно квалифицировал действия Асатурова как должностной подлог и хищение Государственного имущества.
                Отрицая вину во вмененных ему преступлениях, Асатуров как на стадии предварительного следствия, так и в судебном заседании показал, что изыскательные работы по эстакаде работниками института фактически выполнялись по распоряжению руководителей института и объединения. Участие в работе принимали и сотрудники, не включенные в трудовое соглашение. Все специалисты подписывали трудовое соглашение добровольно, работу выполняли после окончания трудового времени, поэтому деньги, после их получения на объединении и на заводе распределялись между всеми лицами, принимавшими участие в работе. Аналогичным образом должны были поступить с 950 руб., обнаруженными у него в сейфе.
                Эти показания Асатурова ничем опровергнуты не были. Более того, они нашли подтверждение в ходе судебного разбирательства».
                Тут, как говорится, поставить точку. Отменить приговор и прекратить дело за отсутствием в моих деяниях состава преступления. Но нет же, не то еще время. Надо хоть что-то оставить: - ведь не зря же конфисковали имущество, сняли с работы, лишили премии Совета Министров СССР. Нет, что-то надо оставить. Как это знакомо из многочисленных выступлений прессы и особенно – «Литературной газеты» и «Известий». Не было еще XIX партийной конференции, не созрели мы до 100% перестройки.
                И вот делается неожиданный вывод, совершенно не подкрепленный фактами (цитирую дословно): «Из материалов дела видно, что Асатуров злоупотребил своим служебным положением (вот где I-я ошибка: «работу выполняли после окончания рабочего времени», когда я являлся обычным гражданином СССР и вдруг «служебное положение»), использовал его вопреки интересам службы (какой службы? Работа выполнялась вне службы, вне плана института, а служил я исправно, за что неоднократно поощрялся) из корыстных побуждений и присвоил получение от подчиненных лиц деньги (2-я ошибка, не было у меня подчиненных: Криволапов, например, даже по работе в институте имел равные со мной права; и он, и я подчинялись одинаково главному инженеру института – он был и есть главный инженер проекта), причинив тем самым существенный вред охраняемым правам и интересам граждан, поэтому его действия надлежит квалифицировать ч.I ст. 170 ук. РСФСР. Тут уместно поставить перед коллегией вопрос: каких граждан? Конкретно, фамилии и характер ущерба: материальный – кому сколько? Моральный – кто конкретно оскоблен, фамилии? На этом решении настаивает и Верховный суд СССР в своем ответе от 30.06.88 г., хотя такими фактами суд не располагает, так как во всем уголовном деле, состоящем из двух томов, нет ни одного свидетеля, привожу их всех пофамильно: Кондратьев, Рахимкулов, Морозов, Криволапов, Дженеева, Корчагина, Метнев, Лещенко, Горайский, Иванов, Одинцов, Глухов, Дерипаско, Шурдуков, Касьянов, Цеперский, Ширяев, Липец, Раевнева, Лысенко, Миндубаев, Петров, Мальцева, Пуховицкий, Богомолов, Баишев, Тишенко, Пасечник, Левченко, Кацман, Куликова, Жариков, Галушко, Кормильцева, Кудина, Рощина, Суманова, Бакалов, Кондратьева, Заманов, Немерещенко, Черноиванов – всего 43 человека – нет, повторяю, среди них ни одного свидетеля, предъявившего мне исковые претензии в письменной или устной форме на суде или на следствии о том, что я кого-то из них оскорбил морально или причинил материальный ущерб (отобрал часть заработанных денег).
                Повторяю еще раз, что при выполнении этой сверхурочной работы, мною движела только ответственность за порученное дело, и корыстных целей я не преследовал (см. характеристики л.д. стр. 250-253, 254, 259, том I).
                Думаю, вы не будете возражать против старой истины, что время есть и судья, и лекарь. Пять лет прошло от начала всей этой истории. Я остался работать и жить в том же коллективе, куда пришел 25 лет назад с теми же свидетелями по моему делу, разумеется, на другой должности. И что показали эти годы? Они показали, что отношение коллектива ко мне не изменилось или стало подчеркнуто добрее. Это выразилось в том, что по истечении четырехлетнего срока, назначенного судом не занимать руководящие должности, коллектив меня снова выбрал в Совет трудового коллектива и начальником отдела. Скажите, могло ли такое произойти, если бы люди не были уверены в моей непорочности и правоте? Нет и нет. Так что суд Времени и Народа в данном случае оказался выше, мудрее, честнее правоохранительных органов, особенно Прокуратуры СССР и РСФСР. 164 раза я и мой адвокат по делу обжаловали несправедливые решения. Тут речь не об упрямстве или настойчивости, нет, тут речь о бессовестном, бесчеловечном отношении отвечающих на жалобы к своим обязанностям. Если бы меня после первой жалобы убедили, что я не прав, убедили аргументами, фактами, а не отписками, уверяю Вас, второй бы жалобы не было. Почему даже Верховный суд СССР отвечает не на вопросы, которые я ставил в жалобе, а штампует предыдущее решение? Почему он позволяет себе утаивать часть свидетельских показаний, которые я представил ему только потому, что изначальный суд их необоснованно не принял? Речь идет о свидетельских показаниях супругов ПЕРЕТЯГИНЫХ, подтверждающих мое алиби в случае с Криволаповым.
                Кому это нужно? Неужели я выгляжу глупцом или уголовником, с которым можно не считаться? А где же демократия и совесть с особой силой, провозглашенные XIX партконференцией, ведь ответ прислан после нее. Или у партии своя линия, а у некоторых работников Верховного суда – своя?
                Определенное судом наказание, хотя я его считал и считаю незаконным, я исполнил, но вот открываю ст. 170 ч. I, определенную мне коллегией Верховного суда РСФСР и поддержанную Верховным судом СССР и читаю: «Злоупотребление властью или служебным положением (которых у меня не было), то есть умышленное использование должностным лицом своего служебного положения вопреки интересам службы (за 25 лет работы кроме благодарностей и наград я по службе ничего не имел), если оно совершено из корыстной или иной личной заинтересованности и причинило существенный вред Государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан, - наказывается лишением свободы на срок до трех лет, или исправительными работами на срок до двух лет, или увольнением от должности».
                Итак, или … или. Так почему же ко мне применили и срок 2 года, и увольнение от должности на 4 года? Может невнимательность? В том то и дело, что эта невнимательность с Вашей стороны убивает все человеческое в людях и хочется броситься в толпу (у нас, в Грозном, вот уже несколько месяцев бушуют демонстрации протеста по экологии и правам человека, да жаль времени нет) и неистово орать во весь голос: «Меня тоже запятнали, только потому, что не захотел лжесвидетельствовать, говорил правду». И понимаешь или проводишь аналогию: все кто на улице – это люди в свое время не понятые другими, кому не было оказано внимание, элементарное человеческое внимание.
                Настали другие времена, другой образ мышления. Неужели формальная трактовка заслоняет глаза и не дает увидеть, того, что люди сделали большое дело, спасая заводы от сырьевого голода, от больших экономических потрясений, не ради каких-то грошей, а ради рабочей совести и долга. Неужели формальная трактовка сковывает память настолько, что судьи забывают о времени застоя и застолий когда руководили только «первые» лица и всю власть имели только «первые», а если где что удавалось превратить в «наличные» для встречи союзного Министра, а следовательно и секретаря Обкома, то этим тоже занимались «первые».
                Я не зря напомнил об этом, так как именно к нам в институт 2 октября 1982 года приехал наш Союзный Министр вместе с секретарями Обкома посетил наш институт, где был устроен пышный прием с застольем из черной икры и марочных коньяков и кто знает, может быть, часть денег, а то и все они, что хранились в сейфе руководством института были использованы на эти цели с последующим возмещением из «других источников». Касса то была общая, под руководством «первого». Анализируя и сопоставляя случившееся, логичным теперь выглядит и совет, данный мне зав. отделом Обкома КПСС о сдаче денег в фонд Мира именно мною, о реквизиции квитанции этой и использовании ее в качестве основного обвиняющего документа, доказывающего, что деньги были именно у меня, а не в общественной кассе руководства института (зав. отраслевым отделом тоже присутствовал на этом застолье).
                Логичным выглядит и поведение I секретаря райкома и секретаря нашей первичной организации, которые, получив указание сверху, старались его выполнить любым путем, даже противозаконным.
                Случившееся не вернешь, но подойти к решению моего вопроса с позицией сегодняшнего дня, установить истину и освободить меня от пут незаслуженного наказания – нужно, я – специалист-производственник, далекий от коррумпированных элементов, о которых знаю лишь по печати. Отец (кстати тоже наказанный в 1938 г. и впоследствии реабилитированный) учил меня: «Кусок хлеба дели пополам с другом и, если хлеб разломится неодинаково, то себе оставь меньшую часть». Это и есть мой основной жизненный принцип, который стал и принципом двух моих детей-инженеров и жены, которая стала тоже инженером уже после того, как родила ребят. Разве у нас были предпосылки и время заниматься тем, что мне приписывают? Нет и нет!
                Исходя из изложенного
                ПРОШУ:  установить в конце концов истину по делу и прекратить его в отношении меня производством за отсутствием в моих действиях состава преступления.



Приложение: по жалобе на 320 листах. В 2-х томах дела.


                Б.А. Асатуров
               

Далее приводится Постановление № 618-89 Пленума Верховного суда СССР, а также определение местного суда о выплате 10006 рублей за несправедливый суд и незаконное наказание, а всего за незаконные действия судебно-следственных органов 14315 рублей – сумма, адекватная Ленинской, Сталинской и Государственной премиям!

                * * *


                ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 618-89
ПЛЕНУМА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР
От 27 ноября 1989 г.
Пленум Верховного Суда СССР под
председательством председателя
Верховного Суда СССР                Р.Г. Тихомирного

С участием и.о. Генерального Прокурора СССР                Я.Э. Дзенитиса

Секретаря Пленума, члена               
Верховного Суда СССР                М.А. Каримова

рассмотрел протест Председателя Верховного Суда СССР по делу Асатурова Б.А.

                По приговору Заводского районного суда г. Грозного от 15 апреля 1986 г., оставленному без изменения определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Чечено-Ингушской АССР от 12 июля 1985 г.,
                Асатуров Борис Александрович, родившийся 24
        февраля 1934 г. в городе Грозном, армянин: ранее не судимый,
осужден по ст. ст. 92, ч.2 и 175 УК РСФСР к четырем годам лишения свободы с конфискацией имущества с лишением права занимать должности, связанные с организационно-распорядительными функциями, сроком на 4 года.
                На основании п. «6» ст. I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1982 г. «Об амнистии в связи с 60-летием образования Союза Советских социалистических республик» Асатуров от основанного наказания освобожден.
                Этим же приговором с Асатурова взыскано в пользу производственного объединения «Грознефтеоргсинез» 1155 руб. и Карабутанского                завода химреагентов – 950 руб.
                Постановлением Президиума Верховного Суда Чечего-Ингушской АССР от 15 ноября 1985 г. из приговора исключено указание о применении к Асатурову дополнительного наказания в виде конфискации имущества.
                Определением Судебной коллеги по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 22 декабря 1986 г. это постановление отменено, а приговор и кассационное определение изменены – действия осужденного переквалифицированы с ч. 2 ст. 92 на ч. I ст. 170 УК РСФСР, которой назначено наказание в виде двух лет лишения свободы. Судебные решения в части осуждения Асатурова по ст. 175 УК РСФСР отменены, и дело в этой части прекращено за отсутствием состава преступления.
                На основании п. «б» ст. I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1982 г. «Об амнистии в связи с 60-летием образования Союза Советских социалистических республик» Асатуров от наказания освобожден.
                Постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР от 13 января 1989 г. из судебных решений исключено указание о взыскании с Асатурова в пользу производственного объединения «Грознефтеоргсинтез» 1155 руб. и Карабутанского завода химреагентов – 950 руб.
                С учетом внесенных в приговор изменений Асатуров признан виновным в злоупотреблении служебным положением, причинившем существенный вред охраняемым законом правам и интересам граждан, совершенном при следующих обстоятельствах:
                В августе 1981 г. между производственным объединением «Грознефтеоргсинтез» и группой специалистов института «Грозгипронефтехим» в составе Криволапова, Миндубаева, Кондратьева, Рахимкулова, Дженеевой, Богомолова, Морозова и Байшева было заключено трудовое соглашение на выполнение работ по проектированию эстакады слива парафинистого дистиллята. Общее руководство работами осуществлял заместитель главного инженера института Асатуров.
После выполнения работ участники трудового соглашения получили в кассе объединения по 292 р., из которых каждый из них, кроме Миндубаева и Морозова, через Криволапова передал Асатурову по 165 р. Для перераспределение между другими специалистами института, принимавшими участие в проектировании. Морозов не предлагал Асатурову 165 р. лично. Всего Асатуровым было получено 1155 р., которые он присвоил.
В июне 1982 г. Карабулакским заводом химреагентов за изготовление чертежей на конструкции металлические деталировочные участники трудового соглашения – специалистам института «Грозгипронефтехим» Шурдукову, Горайскому, Касьянову, Ширяеву и Дерипаско было выплачено 2995 р.
Асатуров, осуществивший руководство работами, получил из этой суммы  950 р. и вместо распределения их между специалистами института, участвовавшими в изготовлении чертежей, присвоил их.
В протесте Председателя Верховного Суда СССР ставится вопрос об отмене всех состоявшихся по делу судебных решений и прекращения дела по эпизоду присвоения 950 р. за отсутствием состава преступления.
Рассмотрев материалы дела, заслушав доклад члена Верховного Суда СССР А.И. Бризицкого и заключение и.о. Генерального прокурора СССР Я.Э. Дзенитиса, полагавшего протест удовлетворить, Пленум Верховного Суда СССР находит протест подлежащим удовлетворению по следующим основаниям:
Признавая Асатурова виновным в злоупотреблении служебным положением, выразившемся в присвоении 1155 р., полученных сотрудниками института «Грозгипронефтехим» за проектирование эстакады слива парафинистого дистиллата. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР посчитала доказанным факт передачи Асатурову такой суммы Криволаповым. Между тем этот вывод достаточного подтверждения не находит.
Показания Криволапова о передаче денег Асатурову были непоследовательны. Так, в объяснениях прокурору Чечено-Ингушской АССР от 1 и 16 марта 1983 года Криволапов, подтвердив факт получения денег в кассе производственного объединения «Грознефтеоргсинтез», не затрагивал вопроса о передаче какой-то суммы Асатурову. На допросе же от 10 мая 84 г. прямо заявил, что из полученной суммы он никому никаких денег не передавал.
На последующих допросах Криволапов стал утверждать, что по поручению Асатурова он собрал по 165 р. от участников трудового соглашения: Дженеевой, Рахимкулова, Кондратьева, Богомолова и Байшева и эти деньги во второй половине дня 11 декабря 1981 года передал Асатурову в его кабинете. Полученные им лично 165 р. он, Криволапов, передал Асатурову через Кондратьева. При этом Криволапов заявил, что перед поездкой в кассу производственного объединения Асатуров собрал в своем кабинете названных лиц и без объяснения причин предложил им передать ему, Криволапову, полученные деньги, оставив из них себе по 10 р.
Свидетели Рахимкулов, Кондратьев, Богомолов и Байшев, не отрицая факта передачи полученных ими денег Криволапову, вместе с тем не назвали конкретное лицо, от которого исходило предложение о сборе денег. Свидетель Кондратьев, кроме того, пояснил, что полученные им от Криволапова деньги он Асатурову не передавал и не помнит, просил ли его об этом Криволапов.
Показания свидетеля Дженеевой противоречивы. На допросе 10 мая 1984 года она заявила, что ничего не помнит о передаче кому-либо полученных ею денег, Дженеева показала, что предложение о сборе денег исходило от Криволапова, на допросах 11 и 22 декабря 1984 г. стала утверждать, что перед поездкой в кассу всех участников трудового соглашения пригласил к себе в кабинет Асатуров и именно он предложил собрать деньги.
В судебном заседании Дженеева показала: «Я не помню, собирали ли нас перед поездкой в кассу у Асатурова в кабинете… мы отдавали деньги Криволапову, кто сказал отдать деньги, не помню».
Никто из допрошенных по делу лиц не был очевидцем передачи Криволаповым денег Асатурову.
Асатуров же на протяжении всего производства по делу утверждал, что Криволапов деньги ему не передавал. Более того, в судебном заседании он пояснил, что во второй половине дня, указанного Криволаповым, 11 декабря 1981 года его, Асатурова, в институте не было, т.к. с разрешения директора он отвозил на своей машине родственника в больницу, и при этом сослался на конкретных лиц, которые могли подтвердить это обстоятельство.
Указанные объяснения Асатурова судом не проверены, и какой-либо оценки им в приговоре не дано.
При таких обстоятельствах вывод суда о передаче Криволаповым денег Асатурову не может быть признан обоснованным.
По поводу же обвинения Асатурова в получении 165 руб. от Морозова последний в судебном заседании, как и на предварительном следствии, пояснил, что эту сумму он внес вместо Асатурова на общие расходы в связи с совместной поездкой в заграничную командировку, причем он сделал это добровольно, из товарищеских побуждений и никаких претензий к Асатурову не имеет. При таких обстоятельствах этот факт не может быть расценен как преступление – преступное злоупотребление Асатуровым служебным положением.
По делу также установлено, что кроме группы специалистов института «Грозгипронефтехим», заключавших с карабулагским заводом химреагентов трудовое соглашение на изготовление чертежей на конструкции металлические деталировочные, в этой работе в служебное время участвовали и другие сотрудники института, получавшие зарплату по своим должностям.
После выплаты заводом денег, участники трудового соглашения Шурдуков, Горайский, Касьянов, Шириев и Дерипаско добровольно передали их другим фактическим исполнителям работы.
По согласованию между Глуховым, Асатуровым и главным механиком Криволаповым из этой суммы Асатурову было выделено 250 руб. за организационное и техническое руководство работами по изготовлению чертежей. Данных о том, что такой размер вознаграждения Асатурова является завышенным в материалах дела нет, а поэтому перераспределение между исполнителями чертежей подлежали не 950 руб., полученных Асатуровым в общей сложности, а 700 р.
В тоже время точное количество исполнителей, конкретный объем выполненной каждым из них работы и размер причитающегося им денежного вознаграждения по делу не установлены, в связи с чем достаточных оснований для вывода о том, что Асатуров своими действиями причинил существенный вред не было. Установлено, что еще до возбуждения уголовного дела указанные 950 руб. Асатуров сдал в Госбанк.
С учетом приведенных обстоятельств следует прийти к выводу об отсутствии в действиях Асатурова состава преступления.
Руководствуясь п. I ст. 18 Закона о Верховном Суде СССР, Пленум Верховного Суда СССР
ПОСТАНОВЛЯЕТ:
Приговор Заводского районного народного суда г. Грозного от 15 апреля 1985 г. определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда Чечено-Ингушской АССР от 12 июня 1985 г., определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 22 декабря 1988 г. и постановление Президиума Верховного Суда от 13 января 1988 г. в отношении Асатурова Бориса Александровича отменить и дело прекратить: по эпизоду присвоения 950 рублей за отсутствием состава преступления, а по эпизоду присвоения 1155 руб. за недоказанностью обвинения.


и.о Председателя Верховного
Суда СССР                Р.Г. Тихомирнов

и.о. секретаря Пленума
член Верховного Суда СССР                М.А. Каримов


                ВЕРНО: НАРСУДЬЯ                СЕКРЕТАРЬ


ОПРЕДЕЛЕНИЕ:
5 июня 1990 года
Заводской райнарсуд ЧИАССР в составе:
Председательствующего нарсудьи Тарамовой С.Х.,
нарзаседателей Косаткиной Т.И., Исадченко С.П.
с участием прокурора Бетрахмадова С.З.,
при секретаре Алихаджиевой И.С.
рассмотрев в открытом судебном заседании дело по обвинению
Асатурова Бориса Александровича о возмещении ущерба, причиненного в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности и осуждения,
                УСТАНОВИЛ:
Постановлением № 618-89 Пленума Верховного Суда СССР от 27 ноября 1989 г. приговор Заводского районного народного суда г. Грозного от 15 апреля 1985 г., определение судебной коллегии Верховного Суда ЧИАССР от 12 июля 1985 г. и все последующие судебные решения, перечисленные выше, в отношении Асатурова Б.А. отменены, и дело прекращено: по эпизоду присвоения 950 руб. – за отсутствием состава преступления, по эпизоду присвоения 1155 руб. за недоказанностью обвинения.
Как видно из приказа № 123/ок от 1 июня 1983 г., подписанного бывшим директором института Грозгипронефтехим Макарьевым С.В. /умер/ Асатуров освобожден с 3 мая 1983 г. от должности заместителя главного инженера этого института по п. 1 ст. 254 КЗОТ РСФСР за однократное грубое нарушение трудовых обязанностей работником, несущим дисциплинарную ответственность в порядке подчиненности. Этим же приказом он назначен на должность ведущего инженера технического отдела с должностным окладом 190 руб. с 4 мая 1983 года.
В соответствии с п. 7 Постановления № 15 Пленума Верховного Суда СССР от 23/XII-88 г. «О некоторых вопросах применения в судебной практике Указа ПВС СССР от 18-У-81 г. «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» - ущерб, причиненный потерей заработка и других трудовых доходов в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности или административной, либо незаконным осуждением, подлежит возмещению за время содержания под стражей в качестве меры пресечения, отбывания наказания или административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, за время отстранения от должности по постановлению следователя или прокурора нахождения на стационарной судебно-психиатрической экспертизе и за время, в течение которого гражданин отсутствовал на работе в связи с вызовом его в органы расследования или в суд в качестве подозреваемого, обвиняемого, подсудимого.
В судебном заседании установлено, что Асатуров был освобожден от должности заместителя главного инженера с переводом на должность ведущего инженера отдела не по инициативе администрации института Грозгипронефтехим, а в связи с возбуждением против него уголовного дела.
Таким образом, вопрос об освобождении Асатурова от занимаемой должности был решен партийными органами и органами прокуратуры ЧИАССР, т.к. уголовное дело было возбуждено 21 марта 1983 года, а освобожден Асатуров был 1 июня 1983 года, а 02.06.83 г. директор института Макарьев информировал своим письмом об этом органы прокуратуры и партийные органы.
Из приведенных данных следует, что имеются основания для возмещения ущерба в сумме 10006 руб. Асатурову по Указу ПВС СССР от 18 мая 1981 года, поскольку он был освобожден от должности по вине судебно-следственных органов, а не по инициативе администрации института, поэтому его требования подлежат удовлетворению.
Из справки института «Грозгипронефтехим» от 02.01. 1990 г., подписанной директором и главным бухгалтером видно, что разница между средней зарплатой, причитающейся ему, т.е. Асатурову в должности зам. гл. инженера по строительству и после освобождения с 3 мая 1983 г. составляет 10006 руб. 71 коп., которая и подлежит возмещению.
На основании изложенного и руководствуясь п. 7 Постановления № 15 Пленума Верховного Суда СССР от 23/XII-1988 г., суд
               
                ОПРЕДЕЛИЛ

Установить размер ущерба в сумме 10006 руб. /десять тысяч шесть руб./, подлежащих выплате Асатурову Борису Александровичу.
Определение для исполнения направить в Заводской райфинотдел исполкома райсовета народных депутатов г. Грозного.
Определение может быть обжаловано и опротестовано в течение 7 суток в Верховном Суде ЧИАССР.

Подписи /судьи, заседателей/.
Верно: нарсудья.
                Вступило в законную силу 14.06.90 г

                Подпись и печать суда.

Другим решением суда ему возвращены 2205 руб.
Судебные расходы – 2104 руб.
Итого ему выплатили – 14315 руб. за незаконные действия партийных и судебно-следственных органов.

Подглядывающая Фемида оказалась поверженной и справедливость восторжествовала. Но в какие жизненные анналы вписать семь лет кошмара для советской семьи? Хорошо, что эта семья оказалась крепкой, с непробиваемой аурой, сильным духом, привитым ей той же системой. Ей помогло понимание философии построения общества, которое живет по своим законам и которые часто расходятся с Заповедями Божьими и с мировоззрением отдельно взятого человека. Если вы окружаете себя понимающими это людьми, то вы сами продлеваете себе жизнь, черпаете из нее все новые и новые силы. Главное самому жить праведно, заранее зная, что каждому воздастся по содеянному.
Борис Александрович благодарил Бога за то, что он избавил его родителей от этого кошмара, заблаговременно призвав их к себе, буквально накануне беды. Они умерли упокоенные и благословенные своею смертью, не смотря на тяжелейшую жизнь, травмированную участием в двух войнах и потерей трех сыновей. Он сделал все, чтобы заменить достойно братьев, создавая родителям домашний уют и наполненный любовью семейный очаг, в котором казачьи устои супруги оказались как раз к месту. Он отказался от карьеры в верхних эшелонах власти, от переезда в столицу, в непривычную для них среду, которая ему не очень нравилась. И был вознагражден за это: его победа стала возможной благодаря их отношению к сыну при жизни.
Был вопрос и с внешним миром – ведь без содействия предателей погром его семьи, его института был бы невозможным. Он с пониманием отнесся к сослуживцам, которым помогал до этого, но которые ушли в сторону, боясь навредить своей карьере и себе. Он понимал, что это абсолютно естественно – но сердце ныло.
Одному из извиняющихся колег он сказал: «Илья Моисеевич, не переходи грань, за которой может появиться нежелание прийти друг к другу на похороны». Он поклялся себе не мстить врагам своим, не возбуждать уголовных дел против них и с честью исполнил свою клятву.
Зато друзья были непоколебимы. Их шантажировали, угрожали выговорами и увольнением от должности, не давали характеристик для загранкомандировок, но они не дрогнули:
Борис Мотовилов, Владимир Прозоров, Вячеслав Денисов, Виталий Куценко, Саламбек Хаджиев, Арби Турпалов и многие другие – вот имена людей, вставших рядом, переживавших вместе с ним, пройдя 164 ступени советского «правоблудия».
Борис Александрович в процессе своей борьбы имел много встреч и бесед с такими же как он сам в очередях на аудиенцию в суды, прокуратуры, парторганы, редакции, из которых выкристаллизовалось убежденное мнение, что охаивать чохом советскую систему несправедливо и неэтично. Были заказные дела, была коррупция, было телефонное право, были карманные судьи, но были и справедливые, законные решения.
Порой отчетливо видно, как некоторые несостоявшиеся люди, под личиной диссидентов, пытаются оправдать свою несостоятельность пороком системы социализма. Если бы это было так, то мы не имели бы таких выдающихся людей, как Королев С.П., Шолохов М.А., Жуков Г.К., Лихачев Д.С., Шостакович Д.Д., Солженицын А.И., Растрапович М.Л. и многие другие. Советская система не подавляла, а способствовала развитию научных, духовных способностей человека, но система защиты личности желала много лучшего. Посудите сами: как можно пережить 160 несправедливых отказов по 2 в месяц?! Система работала на автопилоте. Сможет ли избежать этого Россия? Будем за это молиться.


                ДОРОГА к РОССИИ. 


На фабрике, выпускающей домино, сплошной перекур.
- «Почему не работаем?» - спрашивает хозяин.
- «Потому что наступило время делать "пусто-пусто"или иначе- «Дупль пусто»…».


 Созидатели и созерцатели времен развитого социализма.
Развал СССР начался с доклада Н.С. Хрущева «О культе личности вождя всех времен и народов» в 1956 году. Не мог простить он «усатому» того унижения, которое испытал, постояв в его кабинете у окна и наблюдая по приказу за тем, что происходит на улице, как говорится, «на атасе». Это случилось после звонка Хрущева о том, что немцы с минуты на минуту будут в Москве. Простояв около часа, партийный соратник не понимал, что же от него хочет вождь? На вопрос, что происходит за окном, ответил: «Ничего особенного. «А где же твои немцы»? Этот вопрос доконал, трусливого функционера, поскольку сквозь весь доклад звучали именно эти слова Сталина. Хрущев, как и тогда, у окна, просто не понимал, что он сдает своим оппонентам по холодной войне небьющийся козырь, собственноручно развенчивая миф о коммунизме, о том, что с помощью лжи и насилия, которыми пользовался вождь, его никогда не построить. Оставалось просто добавить, что вождь умер, но дело его, т.е. ложь и насилие – живут. Своим докладом он не только воодушевил противников, но и привел в уныние свой народ, а также своих стратегических партнеров в Европе и Китае, особенно в 1964 году, когда с помощью этого самого насилия, лжи при сговоре, вероломства, был сброшен сам Хрущев. Ложь и насилие стали достоянием народа, умножившись до масштабов сегодняшнего дня. Но не все поняли это сразу. Добросовестные и доверчивые продолжали верить, вкалывая на алтарь отечества, строящего коммунизм. Так же считали за честь вступить в его авангард, его первые ряды строителей коммунизма. Но все больше ловкачей пролазили туда, разумеется, для удовлетворения своего личного блага. А некоторые так постарались, так замаскировались, что им продолжали верить даже тогда, когда они отплясывали на могиле СССР.
Партия, Партия! Как же в тебя верил Борис Александрович! И как можно было не верить, если его окружали самые честные, самые добрые,  самые великие специалисты – других тогда по всяким разнарядкам не принимали. Потом поехало: молодой специалист, представитель нацменьшинства, женщина-комсомолка, спортсменка и т.д. Сознательно, или нет, руководство КПСС, оно же и руководство страны, создало и имело в своих рядах значительный бракующий процент, поэтому встал вопрос о чистке. Очиститься партия так и не успела, поскольку коррумпированные высокопоставленные функционеры успели развалить ее раньше. Хотя, если бы чистка состоялась, то головы полетели бы прежде всего у добросовестных и преданных. Это убедительно показала работа Грозненского горкома и Чечено-Ингушского обкома КПСС, которые под девизом восстановления «Ленинских принципов» буквально под аплодисменты разорили Наукоград, изгнав из производства и науки самых талантливых специалистов, созидателей материальных ценностей и валового внутреннего продукта. Парадокс, но это одобряла и пропагандировала газета «Правда» на весь Союз, не говоря уже о местной прессе.
Понятно, что созерцатели, которых становилось все больше не только в партии, но и вообще, среди населения страны, конгломерировались в массу, удельный вес которой в какой-то момент должен был привести к потоплению социалистического корабля. Лозунг «Государство делает вид, что платит нам, а мы делаем вид, что работаем» стал метастатировать в целые слои общества. Это выражалось не только тем, что в магазинах с прилавков исчезли товары, но и всеобщим падением морали. Наши дети стали раздражительными, стали дерзить. Виданное ли это дело, чтобы чеченец-юноша не встал и не уступил место старшему в общественном транспорте? Старики поговаривали, что приближается конец света. А приближался при активной деятельности коррумпированных чиновников КПСС, подрыв социалистических принципов, развал страны, не выдержавшей в морально-политическом плане конкуренцию в «холодной войне», развал всего социалистического лагеря.
Российский читатель должен знать не только то, что американцы победили в этой войне, но и имена предателей, живущих в побежденной стране. Предав однажды, они будут предавать и впредь, пока не развалят Россию. Уж больно много развелось созерцателей, которые в рыночных условиях мутируют в мошенников и воров, в коррупционеров и бандитов, потому что ничего другого делать не умеют. Поэтому предатели и уверены в развале России. Можно этого избежать или нет? Сказать трудно, но то, что новое руководство страны эту проблему не изучает и не знает глубины болезни, говорит о том, что оно не заинтересовано в сохранении статуса самостоятельной мировой державы. А вот для чего это нужно Западу, непонятно. Может для того, чтобы в случае мировых катастроф было, куда переместить свое население? Запасной вариант.
Тогда становится понятным нежелание развивать фундаментальную экономику правительством России, поскольку можно не угадать направление развития? Наука не нужна, просвещение на начальном уровне, медицина деградирует, около миллиона ученых покинуло территорию своей Родины в поисках нормальной жизни. Созерцателей никто, нигде не ждет, поэтому они скоро начнут поедать друг друга. Россия упала в 18-й век и движется к допетровскому времени. Быстрее России в этом направлении движется лишь Чечня, которой уже время выскакивать на встречную полосу. Порой создается впечатление, что во имя спасения оставшихся в Чечне людей, необходимо всех переселить в другие регионы, очистить лунные пейзажи от взрывоопасной и живой нечисти, а уж затем постепенно осваивать ее, пустив вперед самых смелых и самых созидающих. Россия, в случае благоприятной ситуации с политической волей, может еще ожить за счет возврата в науку и производство старшего поколения, с постепенным вовлечением молодых. Не исключена возможность привлечения западных специалистов, уважающих Россию и желающих в ней поработать, а также внуков и детей репатриантов первой волны.
Борис Александрович вспоминал семидесятые годы и начало восьмидесятых, когда внедрение в промышленность разработок Наукограда потребовало не только подготовленных кадров, но и новой технологии строительного процесса, включая проектирование. Он разработал предложения и отправил в ГОССТРОЙ СССР, который поручил ему доработать некоторые положения и прислать для внедрения.
Поскольку разработки преследовали цель интенсификации труда в 1,8 – 2 раза и только так можно было тогда противостоять развалу экономики страны, партийное руководство области воспротивилось выдаче этой информации, засекретив ее. Делалось все, чтобы приостановить и окончательно развалить строительство новых объектов нефтехимии и по-прежнему его обращение в ЦК успеха не имели. Шло широкое наступление предателей Родины с использованием созерцателей для блокирования работы специалистов на местах.Это было началом исполнительной работы доктрин Рейгана NSDD-32;66;75 и 166 по развалу СССР,через энергетический сектор экономики,где грозненский наукоград играл важную роль,занимаясь внедрением своих же научных разработок по глубокой переработке нефти на 14 крупнейших заводах,позволявших сэкономить 100 млн.т. нефти в год в условиях глубокого падения цен на продаваемую нефть. Именно мы занимались этой проблемой. 
  Именно Горбачев с Власовым, подминая прокуратуру и суды Чечено-Ингушетии,привели к уничтожению специалистов,а затем и самих институтов.Правда,роль Ельцина в физическом уничтожении четырех заводов и пяти научно-исследовательских и учебных институтов через войну-не менее велика. Специалисты понимали,что  




               
                в разговорах один на один с Президентами США, обсуждается широкомасштабная капитуляционная программа, в которой мозги советских специалистов должны быть уничтожены или рассеяны по свету за ненадобностью. То же самое повторилось при Б.Н. Ельцине. Ища соломинку, как утопающие, люди созидательного плана бросились поддерживать нового «миссию», казалось, присланного самим Богом для спасения теперь уже хотя бы одной восьмой части суши. Но за слепую веру, вновь получили по лбу той же самой рукояткой от граблей. Верить можно только научно разработанному проекту, а его как не было, так нет и сегодня, значит российский народ опять ждет неизвестность с любым президентом. Но с легковерием уже покончено и выборы под честное слово ушли в прошлое. Политтехнологи судорожно ищут новые варианты для внедрения преемника, рыжие либералы-обманщики и пустозвоны копают свою яму для народа под выборы 2008 года. Интересное и трагическое время для России продолжается. Переход от социализма к капитализму никем не изучен и не регламентирован, а его составляющие требуют смыслового и временного обоснования.
Лозунг строителей социализма и доктрина строителей капитализма – это два совершенно разных понятия. Вспомним лозунг строителей социализма: «от каждого по способности и каждому по его труду». Исполнение его в натуре требовало воспитания и каждодневного наращивания высочайшего сознания созидателей социалистического государства. Этим занималась коммунистическая партия через кадровую политику с помощью созданных для этой цели институтов марксизма – ленинизма, работа в первичных парторганизациях, пропаганда через СМИ. Как только эта работа ослабла с приходом в КПСС коррумпированного руководства, так сразу соотношение сознательных (созидательных) кадров к несознательным (созерцательным) кадрам резко накренилось в сторону последних и привело к «перестройке» в капиталистическом направлении. Но социальные блага в капиталистическом обществе предназначены только неспособным трудиться, а в России к этому моменту уже все были неспособны трудиться, т.к. большинство населения само подвело себя под разряд «неспособных», а способным успели отбить охоту к труду. Искусственно насаждаемая сознательность в естественных условиях рухнула, поскольку капитализм предполагает созидание бытия человека через потребность в материальных благах: «Хочешь жить хорошо – умей хорошо работать». Население России просто не было готово к этому, поэтому нашлись среди ельцинистов «моиссеи», которые повели народ по пустыне, обрекая его на сорокалетнее голодание или верную смерть. Это назвали мягко: «шоковой терапией», хотя после шока человек обычно оживает.
Кто после этого скажет, что у этого народа был настоящий Моисей? Бросьте в него камень. У этого народа рыжим цветом зацвели чертенята, которые не только привносят чужие нравы на родную землю, но и хотят уничтожить наработанные веками стандарты, правила и нормы в промышленности и строительстве, не понимая, что они создавались всем образом жизни русского народа и соответствуют его характеру, его мастеровитости, его умению с их помощью управлять производством. Отказ от своих стандартов в пользу мировых, почитай американских, это вечное рабство без какой-либо надежды на возврат к своим корням, к своему дому. Этот крик души выражен в «Послании потомкам России»:

Двадцатый век нас вмял в окопы –
Судьбу в прицеле выбирай:
Вот призраки седой Европы,
А дальше – коммунистов рай.

Сманил туда коварным змеем,
Сдав души дьяволу в прокат.
Гуляли мы, как мы умеем,
Пока не прогремел набат.

К корням своим рванулись снова,
Чтоб не остаться на мели.,
Свой сбили крест взамен чужого,
Но суть чужую обрели.

Теперь, потомки, к вам все взоры,
Завет отцов вершить мудрей,
Руси святой хранить узоры
И возрождать богатырей.


                * * *
         







                «Ячейка» или семья? Семья!

                Семья на Кавказе начинается с родителей. К их числу относятся бабушки и дедушки, а если живы, то и «про-про». Самое святое место, перед которым все члены семьи уравниваются – кладбище, где похоронены родные.
                На Грозненском центральном кладбище есть приметный памятник из гранита, черного как вечная печаль. На нем высечено:
                «За Вашу хлебосольность
и доброту Вам всегда были благодарны
                люди».
                Родоначальникам Асатуровых
                Тамаре  и  Цатуру
                1901-1979 гг.     1891-1977 гг. 
                А неподалеку оградка, внутри которой несколько памятников из мрамора, на двух из которых прикреплены металлические пластины с надписями:
                «Колесникова Мария Захаровна
                1906-1991 гг.
                Колесников Александр Алексеевич
                1906-1965 гг.
                Если бы сегодня памятники заговорили, то они рассказали бы о нелегкой судьбе тех, в честь кого они установлены, каждый о своем. Один бы рассказал о двух Войнах, на которых сражался за свою Родину, свой дом, второй о Великой Отечественной, которую до конца провел в окопах и был извлечен оттуда, когда его посчитали уже погибшим.
                Но есть и общее, о чем с радостью и любовью они могли бы поведать: это слияние их семей в одну, через своих детей. Судьбоносная встреча, положившая начало объединению двух семей в одну, состоялась в 1957 году, когда Борис и Нина поняли, что друг без друга они уже не могут, и сообщили об этом родителям.
                Александр (Цатур) Нерсесович, Борькин отец, выслушав сына в саду, когда возился с виноградником, вдруг расплакался. Мать встревожилась, услыхав всхлипывание мужа, и закричала: «Что случилось?» Отец спокойно приказал: «Приготовь чистую рубашку и костюм». За столом в гостях, поднимая бокал, он сказал: «Моему сыну, которого Вы знаете, мало одного отца и одной матери, он хочет, чтобы с сегодняшнего дня у него было два отца и две матери, столько же я обещаю вашей прекрасной дочери, если она согласится, Ниночка, что Вы на это ответите?»  «Я согласна» - робко промолвила Нина и убежала. Под дружный хохот был провозглашен тост: «За молодых». Это уже потом Нинина мама, когда осталась одна, спросила у свахи: «А это ничего, что мы русские, а Вы армяне? Я слыхала, что армяне стараются женить своих сыновей на армянках». «Сваха, мы же с Вами христиане, а русские – это самые хорошие люди на земле. Мне об этом всегда говорил мой отец и в этом я убедилась сама, когда мужа направили работать в Грозный, так что я считаю, что нам повезло, Ваша дочь такая красивая и скромная, правда, молоды они еще для семьи и, придется помогать им». За день до своей смерти, Тамара Васильевна, будто предчувствуя свою кончину, сказала сыну: «Двадцать два года пролетели как один день, я горда своими внуками, но скажу честно, Нина для меня больше, чем моя дочь. Мне все это время завидовали соседи и родственники, она ни разу никому не высказала недовольства теми неудобствами, которые есть в каждом доме, каждой семье. Она такая работящая, умная, не думала, что казачки такие прекрасные матери и любящие жены. Веришь, пока ты мотался по командировкам, она – на работу и домой, никто, никогда ее не видел с посторонними мужчинами, а ведь она красивее всех в округе. Поверь, я по себе знаю, сколько кобелей бегают по нашему следу, ожидая удобного случая.
                - Ну что ты такое говоришь, Мама?
                - Не спорь со мной, тебе повезло в жизни, посмотри вокруг – везде одни разводы.
                Утром маму в родной кровати застали мертвой. Она будто продолжала спать, и лишь безжизненно свисающая рука выдала страшную тайну.
                Отец умер полутора годами раньше, после долгого инсульта, хотя «постельный режим» был не для него. Он на костылях работал в саду, копал землю, сажал огурцы и помидоры, не смотря на то, что работал когда-то директором. Нинин отец ушел из жизни первым – сказалась тяжелая «окопная» судьба на фронте. Он работал шофером на городском маршрутном автобусе, а ночами стонал от боли, от ревматизма ног и рук.
                Самой последней из жизни ушла Нинина мать. Она пережила ужасные дни молодых, накрывших семью Асатуровых в 80-е годы. Однажды, самым ранним утром, она появилась у них дома и рухнула на диван. Нина, открывавшая ей дверь, только и успела воскликнуть: «Мама, что с Вами?» Та на вопрос ответила вопросом: «Где Борис?»
                - Спит.
                - Покажи! Слава тебе, Господи, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.
                - Да что произошло, мама?
                - Весь город говорит, что застрелился Борис, не захотев идти в тюрьму, да что же творится, нашли поленного?
                - Не слушайте, мама, их, они специально это делают, потому что никто им не верит. От бессилия они и распускают сплетни. Мне вчера позвонила одна дамочка, спрашиваю, кто у телефона, а она с ухмылкой – это любовница Бориса Александровича.
                - А почему ты ее не пригласила на чай? – прорезался голос спящего. – Ох, чешутся ручонки надавать кое-кому по одному месту, дайте только время разобраться. А впрочем, ну их в баню, давайте и впрямь чай попьем.
                - Вы, мамаша, наверное не знаете, что Ваш зятек и вправду уголовник. Так вот расскажу Вам всю правду, о которой вашу дочь просил ни в коем случае Вам не говорить. Назначил я ей первое свидание, чтобы вместе пойти на танцы: вечер у нас был в «ДК». А сам поехал к сестре искупаться. Квартира у нее была коммунальная, и ключ в общих дверях сломался. Ну, открыл мне сосед, искупался я, и уже бреюсь. Заходят два милиционера и говорят: «Вы арестованы». А я уже на свидание опаздываю. Говорю: «Вы, наверное, по краже со взломом, вас сообщники интересуют?» Посоветовались они, прежде чем затолкать в «воронок», и вижу – клюнули: «Ну, вези нас к сообщникам». Подъехали мы к месту свидания, заломили они мне руки за спину, надели наручники и приказали идти вперед прямо к сообщникам. Подхожу я к двум прекрасным девушкам, одна из которых Ваша дочь, и говорю: «Возьмите из кармана пригласительные, а я попозже приду». Проверили милиционеры и вернули девушкам пригласительные, а мне приказали больше ни с кем ни разговаривать, за исключением бандитов. Поводил я их вдоль аллеи, а потом говорю: «Не видно что-то их, наверное почуяли неладное». Догадались они, что я их обманул, затолкали в машину и давай меня пинать. А я то ногами лучше них умею, вот и приехали мы в милицию помятые. Доложили они своему начальнику все, а он давай хохотать. Но потом серьезно: «Рассказывай, что делал в чужой квартире и кому передал украденные вещи?» Разобрались потом, что я не вор, а футболист и отпустили, забрав студенческий с одним условием: вернут тогда, когда я за «Динамо» буду играть, а не против. Попросил я взамен, чтобы меня в «ДК» подбросили, так что я концу вечера успел на последний танец. А сосед тот, оказывается, проигрался в карты, да и свалил на меня, подбросив сестре в комнату свои башмаки и какие-то тряпки. Так что уголовник я известный, и отпечатки моих пальцев до сих пор там вместе со студенческим билетом хранятся, т.к., узнав обо всем в институте, мне новый выписали.
                Посмеялись за чаем вместе, да и ушла теща с облегченным сердцем. Прожила она после этого дня еще 10 лет, дождавшись, когда зятя уже директором института назначили, а Парламент Чечни выбрал его Министром нового правительства.
                Последний раз Борису удалось побывать на кладбище в разгар войны в 1996 году. Отвезли его туда друзья на своих «Нивах». Под свист пуль и грохот орудий убрали они вокруг памятников старые листья и мусор и возложили цветы. За поминальным столом дома произнесли тост за святую семью Бориса и Нины и пояснили: «Мы проехали как минимум две «растяжки» и не напоролись ни на одну мину, хотя все вокруг ими обложено. Говорить тебе об этом не хотели, поскольку ты мог посчитать нас трусами. Кругом разруха, а памятники стоят целехонькие, как заколдованные. Ты видел на всем кладбище хоть одного человека или хотя бы какую-нибудь живность? Не видел, а мы проехали туда и обратно. Вот так, дорогой друг, святыми были ваши родители, святыми!»
                Всю эту ночь в центре Грозного стояла оглушительная канонада. Дом трясло, как во времена афтерштоков, но тогда спасал двор, куда сбегались жильцы. Сейчас во двор – это почти верная смерть. Короткие автоматные очереди вперемежку с длинными сочными трелями, казалось, простреливают все насквозь: и дворы, и улицы, и дома. Лежали на полу, так безопаснее, после подвала. Утром обязательно поругают, что не спустились вниз, но это был особый день, и хотелось провести его в квартире, красиво, не в общей куче.
                Вспомнили свадьбу, когда студенческий ВИА собрал всю улицу на танцы, а в комнатах, где накрыли столы, мухе негде было пролететь, не то что зайти перекусить. Пропили весь отцовский кредит, взятый на строительство двух комнат, который выплачивал он до конца своей жизни. А зато потом бесплатно получили двухкомнатную квартиру. Стали перевозить туда приданное: кровать да шифоньер, а мать, Тамара Васильевна, легла перед колесами машины и кричит: «Не пущу из дома никуда»! Взяли ее за руки и за ноги, да и отвезли вместе с шифоньером. Тут же вспомнили свадебные тосты, которые придумывали на лекциях про приданное и про шифоньер, про «брак» и «развод»:

«Любовь не спрячешь за забором,
Как юмор свадебных манер:
Поженимся мы с Нинкой скоро,
И нам подарят шифоньер!
 
                ***

Вступаю в брак, о сто чертей,
Я, разорвав хранитель мрака,
Клянусь, изготовлять детей –
Без признаков малейших брака!

               
                - Нет, ты лучше расскажи, как бегал за Нинусей!
                - Что именно ты имеешь ввиду?
                - Стихотворение «Свет надежды».
                - Я не знаю такого стихотворения.
                - Ну, тогда я тебе расскажу. Недавно мы помогали одной учительнице упаковывать вещи, она держит в руках альбом и не дает никому.
                - Я спрашиваю, что за ценность бережете, а она отвечает: «Здесь мои студенческие годы и любимые стихи». «А взглянуть можно»? «Пожалуйста», - говорит она и протягивает альбом. Открываю первую страницу, а там, веришь, твое стихотворение, которое было напечатано в многотиражке «За нефтяные кадры», где-то на третьем курсе, когда ты особенно бегал за Нинуськой, даже на игру не явился, помнишь?
                - И что, ты его знаешь наизусть?
                - Я его читал на вечере под аплодисменты. Сказал учительнице: «проверяйте» и вернул альбом, а сам читаю наизусть:

               Свет надежды

Шепчется  с лужами дождик осенний,
Вместе мы робко идем как на суд,
Он прогоняет бродяг в богадельни,
 Я заблудился туда, где не ждут.
 
В комнате свет. Ты не спишь, дорогая,
Может обводишь последний чертеж
Или, головку склонив, вышивая,
Песенку тихо поешь?
 
Ты ведь не знаешь, что здесь у окошка
 Кто-то стоит, замурованный в мглу,
 Верным мне другом осталась дорожка,
Да деревцо на углу.

 Вспомнился день тот, он близок и светел,
 Счастья недолгого слабая нить,
Лучше б тогда я тебя не заметил,
Чтобы теперь не грустить.
 
Тут же второй. Он мечту запорошил.
Встал между нами незримой стеной.
Ты мне сказала тогда: «Ты хороший,
Но в моем сердце другой».
 
Всё я пойму, ведь любовь не разделишь,
Гордость припрячу, печаль утаю,
Впрок зарекусь от веселья и зрелищ,
 Но не оставлю надежду свою.

 Свет всё горит и горит за окошком,
Душу мне лижет туманная редь.
Эх, приоткрыть занавеску немножко
 И на тебя посмотреть!
               
                - Это же называлось просто «Надежда».
                - Да, но она сказала, что могли подумать, что речь идет о девушке Наде, в то время как эти стихи были посвящены моей хорошей знакомой Нине, поэтому название поменяла, и сказала об этом Нине. Она ничего тебе об этом не говорила, ведь тогда вы уже помирились?
                - А мы и не ругались, просто вернулся из армии парень, с которым она дружила и она на некоторое время ушла в себя, чтобы убедиться в своих чувствах. После этого мы не расставались уже никогда. Кстати, на серебряной свадьбе тебя не было, а я ей лучшее свое стихотворение посвятил. Вот я тебе его и прочитаю:
 
                Made in USSR

Ни к чему мне «Ожерелье Нила»
И не нужен сказочный гарем,
У меня есть больше – моя  Нина,
Верность мне которая хранила,
С кем судьбу я встретил на заре.
 

И пошли по жизненным целинам,
Протоптав свою тропу в песках,
Из надежды сбили храм былинный,
Счастье в нем ваяли не из глины –
 С серебра шального на висках.


Иногда мы нежили друг друга,
Щурясь на казарменную новь.
 Инженер ты? Мать? Или супруга?
 Не видал я твоего досуга,
Но зато видал твою любовь!
 
Ни к чему мне «Ожерелье Нила»,
 У меня есть больше – моя Нина!
               
                - Браво, Боб! Ты меня не перестаешь удивлять!
                - Ты посмотри в окно, уже рассветает, и стрельба куда-то подевалась.
                - Да, за хорошими стихами мы просто ничего другого не хотели слышать, пора потихоньку собираться, пока бойцы отдыхают.
На утро у Бориса Александровича была назначена встреча с главным архитектором республики Кадиевым Д.А. по вопросу будущего Грозного. Быть ли нефтепереработке в мегаполисе будущего города, или это все в прошлом? Дело в том, что в последнее время Борис Александрович возглавлял работу по строительству санзоны вокруг заводов и граница недопустимого влияния охватывала всю селитебную застройку. Встал вопрос о выносе заводов в двадцатикилометровую зону. Но по настоянию Министерства СССР рассматривался вопрос частичного выноса заводов с оставлением масляных и парафиновых производств. Перед совещанием он решил пройти по развалинам центральной части города один, чтобы своими руками «пощупать» характер разрушений и понять степень возможности восстановления уцелевших каркасов. Утонув в зарослях лебеды, вымахавшей выше человеческого роста, на месте бывших административных корпусов Обкома КПСС, Президентского дворца, здания Совмина ЧИАССР, гостиницы «Кавказ», он по тропинке прошел до «Ленинского моста», с разрушенных конструкций которого открывалась печальная панорама до самого железнодорожного вокзала. Как скошенная трава, лежали в руинах здания Облсофпрофа, Гражданпроекта, жилых комплексов 92-й серии. Взглянув под ноги, чтобы не соскользнуть с уцелевшего пролетного строения моста, он вдруг увидел невообразимое. Он родился, и все свои шестьдесят лет прожил в Грозном, детство пробултыхался в желтых мазутных водах Сунжи, запроектировал и построил мощные очистные сооружения, отсекшие сброс заводских отходов в реку, но предположить, что Сунжа может быть голубой, он никак не мог, это было выше планки его воображения. Ее голубизна и чистота воды превосходили Чернореченские источники и воду «Голубых озер» Старосунжинского леса. Она была голубее неба, которое слепило его, когда он гонял своих голубей, особенно «белочей». Он стоял, как завороженный, пока не услышал выстрелы на противоположном берегу. Несколько человек гнались за мальчонкой, стреляя из пистолетов. Узкая полоска берега не позволяла ему маневрировать и уже от следующего выстрела он упал, скатившись в воду. В мгновение голубой цвет в месте падения поменялся на ярко-красный.
Борис Александрович сделал несколько шагов и растворился в лебединых зарослях. Это было как сон, который оборвался в мгновение. На совещании у мера города он заявил: «Обсуждать сегодня перспективу также бесполезно, как несколько минут назад, когда я молился – хотя бы не попали».
Джалал Алиевич, главный архитектор, как он выразился «обратной стороны Луны», поинтересовался, кто из сотрудников в институте остался.
- «Остались одни голуби на чердаке здания и «временный исполком», который собирается улететь на север и ждет приказа с минуты на минуту. В здание пускают по особым пропускам с «черного» хода, основной заблокирован танками и БТРами».
Остается только удивляться: как это при такой охране через несколько дней Басаев сжег его до тла, вместе с архивами?
 
    Сжечь такое красивое здание во истину мог только дьявол или шайтан.
Когда-то спортзал «Гипро» был тренировочной базой студентов Грозненского нефтяного института, а затем и объединенной футбольной команды «Буревестник». В команде собрались лучшие футболисты Грозного, и она была практически сборной области, из которой формировался будущий «Терек». Производственные коллективы буквально охотились за старшекурсниками, предлагая адресное распределение на хорошие должности. После одной из тренировок к «Бяше» подошли двое мужчин и предложили свои услуги в организации перехода в команду «Гипро». Как выяснилось позже, это были руководители партбюро и профкома проектного института. Встал вопрос выбора: либо производство, либо «Терек» с продолжением спортивной карьеры на профессиональном уровне с полным отказом от работы по специальности. Ребята гадали и спорили, что лучше, что выгоднее для семьи: деньги сегодня или перспектива роста по специальности? В результате половина стала профессиональными футболистами, вернувшись на инженерные должности, когда их сверстники уже стали командирами производства.
Бяша выбрал второй путь, приняв предложение агентов, и этот путь оказался для него правильным. Каждый раз, после победы в первенстве ЧИАССР или в финале Кубка Республики, ему снова предлагали перейти в профессиональный футбол, но он с каждым годом все прочнее врастал в производство, покоряя одну за другой карьерные ступени роста. Он создал специальную комсомольско-молодежную бригаду, в которую собрал наиболее одаренных и трудолюбивых исполнителей. Бригаде поручали ответственные и срочные объекты, поэтому уже тогда их зарплата превышала зарплату футболистов, не смотря на двойные зарплаты и премии спортсменам. Правда, работать приходилось по 12-15 часов, а были случаи и круглые сутки. Но все это было в охоту, молодые девочки и мальчики устраивали танцы в перерывах, хотя у многих уже были семьи. Они были зачинателями «Голубых огоньков» с приглашением Иосифа Кобзона, Муслима Магомаева, Расула Гамзатова и других выдающихся людей. Были и забавные случаи. Кажется, в 1965 году поехали в гостиницу «Кавказ» за И. Кобзоном, а в номере оказался Расул Гамзатов, которого пригласили «конкуренты». Борис с двумя комсомолками извинился перед поэтом за ошибку, но тот с обидой в голосе произнес: «Вы не доросли до уровня работников гостиницы, которые понимают, что когда появляется Расул Гамзатов, то в лучшем номере должен жить он, и приглашать должны его. Чем это я хуже Иосифа? Если молодые девочки думают, что мой большой нос делает меня некрасивым, то они значит, слишком молодые и кое-чего не понимают.
- Вы хотите сказать, Расул… извините, не знаю Вашего отчества, – сказал Борис, - что мы Вас тоже можем пригласить на «Огонек»?
- Это я сказал не тебе, а девочкам, тем более, что они имеют право называть меня по имени без отчества, в отличие от тебя.
- Ну, тогда пусть они остаются у Вас, а я пойду искать Кобзона.
- Давно бы так, тем более что Кобзон в номере по соседству.
Когда Борис подошел к номеру Кобзона, то стал свидетелем, как в номер вваливаются музыканты, затащив с собой и его, и дружно стали поздравлять Иосифа с днем рождения, подарив ему мелкозубчатый гребешок, которым в войну вычесывали вшей при педикулезе.
Договорившись о встрече у института, Борис вернулся за девочками в номер Расула и рассказал о том, что произошло рядом.
- Почему они так хохочут, даря гребешок, который купили на базаре?
- Да потому, что ты не понимаешь, что в Кабзоновском парике ни одна вошь больше секунды не выдержит, сдохнет. Ну, девочки, кто из нас красивей, я – седой, но без вшей, или он, лысый, но в парике со вшами?
В номере Расула Гамзатова Борис прожил три дня, потому что Расул «сделал» его «секретарем Союза писателей Дагестана», и поручал ему на «Огоньках» подписывать его книги и дарить лучшим студентам и преподавателям. Когда Борис взмолился, что его в Грозном все знают как футболиста Бяшу, Расул пришел в неописуемый восторг, перепоручив раздачу книг Раисе Ахматовой, чеченской поэтессе, а Бориса, раз все его знают, послал в магазин за коньяком, потому что ему отказали, сказали, что нету. Еще Борису он поручил отвечать на звонки супруги из Махачкалы, объясняя его долгое отсутствие тем, что чеченский народ соскучился за великим поэтом, и не отпускает его, но на этот раз он «назначил» Бориса «Секретарем Обкома КПСС». Встреча с Расулом Гамзатовичем оборвалась так же неожиданно, как и началась: он не пожелал подняться в актовый зал, поскольку среди встречающих его не оказалось директора института…
В 1967 году Борис Александровичу предложили служебную командировку в ГДР на строительство какого-то секретного объекта. Комсомольско-молодежная бригада опешила, узнав об отъезде, но на прощальном вечере подарила ему приемник-блокнот для того, чтобы он все время «ловил Грозный и слушал их голоса в эфире». Этот сверхплоский транзисторный радиоприемник-записная книжка сыграл потом большую роль в судьбе Бориса в ГДР. Когда с группой генералов под Берлином они выехали на объект, генералы обособились и стали секретничать в сторонке. Борис, чтобы не оставаться без дела, достал свою книжку, в которую только что при них делал записи, и включил короткие волны. Чистая английская речь вдруг насторожила генералов, и они стали переглядываться. Вокруг ни души. Борис выключил транзистор. После рекогносцировки их отвезли в штаб армии на обед. В генеральском зале в ожидании обеда зам. по тылу армии генерал-майор Жирнов В.М. включил, стоявший на тумбочке огромный радиоприемник. В ответ одни щелчки и хрипы. Проверили антенну – то же самое. Вызвали лейтенанта-радиста, тот повертел ручку, попереключал диапазоны и вынес приговор: не работает. Борис заявил, что просто не с того места у него руки растут, и взялся исправить агрегат. Якобы возясь с приемником, он незаметно подсунул под него свою записную книжку и включил. Полилась музыка из эфира, и генералы стали переглядываться. Борис вернулся на свое место за столом – музыка продолжала играть. Тут посыпались хвалебные эпитеты в адрес толкового инженера, ни то, что их салага. Во время обеда запели «битломаны» и это явно не понравилось зам. по тылу. Он решил переключить волну, но сколько он не крутил ручку, «битломаны» не умолкали. «Ты что, настроил его на одну волну?» - спросил он у Бориса. «От такой техники, хоть шерсти клок» - ответил Борис. – «Надо везти в ремонт».
Уходя, Борис так же незаметно извлек из-под приемника свою книжку и пошел в машину. На другое утро, по неосторожности, Борис решил послушать музыку и включил свою «шарманку». Тут же появился Валентин Матвеевич, и строго спросил: «Рация?»
Борис показал ему записную книжку, и тот пришел в такой восторг, что Борис решил ему ее передарить. С того дня они стали самыми лучшими друзьями.
Спустя неделю его пригласил командующий 20-й армией генерал-полковник Хомуло, генерал Жирнов уже был в его кабинете. Он сказал, что пора приступить к работе, а суть ее заключается в передислокации танкового полка из Берлина в Бернау, для чего нужно построить новый городок. Финансировать будет правительство ГДР, а проектировать Московский Военпроект. «Вы должны организовать дело таким образом, чтобы к следующей осени полк мог переехать на новое место дислокации и чтобы до этого момента все делалось под грифом «совершенно секретно». И добавил: «Особенно от своих».
Борису предоставили новое место жительства в центре Эберсвальде на вилле коменданта. Жирнов отвез его на своей «Волге» домой, дав три дня на обустройство и поручил немедленно вызвать из Союза жену Бориса. Через три дня он забрал Бориса с собой в Берлин. В правительстве ГДР обсудили принципиальную схему финансирования, предлагаемого генподрядчика (немецкие или советские строители?), выбор площадки и отвод земли, подъездные пути и снабжающие сети, сводный сметно-финансовый расчет.
В предварительных переговорах немецкая строительная фирма-подрядчик назвала договорную сумму строительства в 100-120 млн. марок ГДР. Борис прикинул, что если строить хозспособом, закупая конструкции и материалы у немцев и отдавая им на подряд только отделочные и специальные работы, то стоимость уменьшится в разы.
Хитрый Жирнов затребовал перевода на счета Группы войск в Германии 120 млн. «Д.М.», ссылаясь на расчет фирмы, а фактически                строительство обошлось в 28 млн. «Д.М.». Это стало возможным благодаря тому, что Борис настоял на размещении городка, на месте взорванной фабрики обмундирования Вермахта на железнодорожном узле Бернау. Не понадобилось строить дорог и сетей, а под комплекс казарм, столовой на 1200 мест, штаба, использовали взорванные здания, с восстановлением поврежденных конструкций. Посмотреть и дать добро на это предложение должен был сам Маршал Кошевой,что он и сделал посетив стройку.После окончания работ он предложил высокий пост,но Борис предпочел возврат в родной институт на строительство крупнейших
заводов современности.
В рутине такой работы поистине царским подарком выглядели загранкомандировки, которые случались раз в 1-2 года сроками примерно на 1 месяц.
Как-то довелось услышать разговор Министра Федорова Виктора Степановича с директором института Макарьевым Сергеем Васильевичем.
- Откуда ты черпаешь такие кадры, что ни инженер – то умница, - спросил Виктор Степанович.
- Это далеко не так, Виктор Степанович, из тысячи инженеров, дай Бог человек двести соответствуют званию «проектировщика», а остальные – чертежники. Из этих двухсот проектировщиков «великих», которые собственно и принимают решения, от силы человек десять. В связи с тем, что организация проектного дела построена таким образом, что все технические решения без их участия принятыми быть не могут и создается впечатление, что у меня работают одни умники.
- А как ты этого добился, ведь в других институтах это невозможно?
- Провинция, Виктор Степанович, дисциплина у нас выше права. Пока это приносит успех и большие премии, вроде никто и не возражает.
- Какую же надо иметь власть, чтобы держать всех в «узде» от инакомыслия, Сергей?
- Я держу при себе всю информацию, как входящую, так и исходящую, поэтому в любой момент могу любого умника выставить «дураком», а второй раз ему уже этого не захочется.
- Ты что, сталинист?
- Так ведь кто-то же должен работать? Вы мне поручили глубокую переработку, в план не включили и денежек не дали, пришлось делать впрок, на годы вперед, думаю потом окупиться с лихвой.
- Будь, Сергей, осторожнее, сигналы уже поступают о твоем диктаторстве, о том, что единолично делишь квартиры и машины. Завтра напишут, что ты коррупционер и тогда уже я тебе ничем помочь не смогу, понял? Ведь терять тебя – значит потерять глубокую переработку, потерять последний работоспособный институт.
Вспомнился этот разговор в связи с предстоящей командировкой в Японию. Пятерых специалистов, очевидно, выбирали из той десятки, которую имел ввиду директор.
Асатуров Борис Александрович – гл. строитель,
Заманов Владимир Васильевич – гл . технолог,
Прозоров Владимир Георгиевич – гл. механик,
Гордеев Георгий Александрович – гл. электрик,
Лихачев Николай Андреевич – гл. кипавец.
Им предстояло пройти еще через «Старую площадь», а трое из пяти – не коммунисты, правда, этим вопросом в ЦК не поинтересовались. А вот почему «бунтуют» ингуши в Грозном вопрос подняли и предупредили, чтобы об этом в Токио «ни гу-гу».
Впоследствии, первые двое из списка попали под ураганный удар, а директора уничтожили в прямом смысле, так что предупреждение Министра оказалось пророческим.
Впрочем и сам Министр прожил после этого недолго. Сначала его наградили очередным, кажется, пятым, орденом Ленина к медали Героя Социалистического труда, которая у него уже была. Потом освободили от занимаемой должности, заменив директором Нижнекамского завода, далекого от процессов глубокой переработки нефти. Буквально перед этим, было еще одно странное событие: Министр, после смерти директора института Макарьева С.В., пригласил к себе Асатурова Б.А. по вопросу внеочередного строительства Уфимского каталитического крекинга. Но прямо после начала разговора, его вдруг срочно вызвали к Премьеру Тихонову, а Асатурова попросили зайти к заместителю министра Авдеенко, которого перевели на работу в министерство недавно из отдела силовых структур ЦК. Авдеенко без обеняков, сразу начал разговор о том, что Борис Александрович подвел министерство, поскольку на него возлагались большие надежды, в частности, заменить директора, а он, не сориентировавшись в ситуации, начал защищать коррумпированную группу сотрудников во главе с Макарьевым С.В. Завязалась дискуссия об истинном положении дел в институте, после чего он вытащил папку с компроматом и заявил: «Вот она – истина».
- Это сплошная «деза», а не истина.
- Давайте отложим этот разговор на неделю, а пока езжайте домой и министра не ждите.
В течении недели министра освободили от должности, а вскоре он умер. Авдеенко М.М. разбил инсульт, после того, как Асатуров Б.А. выиграл все процессы в Верховном суде СССР и ЦК КПСС.
Понятно, что это была последняя точка в разгроме глубокой переработки в СССР и Наукограда в городе Грозном. Обозначилась еще одна пустота на экономической карте страны – пустота рукотворная, сотворенная «своими» руками.
Самолет в Японию взлетел в снежную пургу Шереметьева, а утром другого дня уже опускался над разноцветными крышами Токио, ярко освещенными огненным шаром восходящего солнца. Казалось, вот-вот он приводнится, но в последний момент пассажиров тряхнуло не очень мягкое приземление ИЛ-62, а уже через несколько минут группа советских специалистов попала в объятия японских коллег, встречавших их в аэропорту. В город ехали долго, постоянно попадая в пробки. Помятуя о наставлениях в ЦК, в лимузины сели по двое, а поторопившийся сесть первым Жора Гордеев, укатил один, и, судя по всему, миновал пробки, поскольку заехав на машинах прямо внутрь Принц-хотеля, его застали лихорадочно названивающим в Посольство СССР. Чемоданы отправили в номера, а гостей сразу же пригласили в ресторан, где они отобедали и отужинали сразу. Запомнились вереницы ресторанных тележек с газовыми факелами, дожидавшихся своей очереди, чтобы подать горячие блюда к столу, за которым велась оживленная беседа советских и японских специалистов. Поднявшись за полночь в свой номер, Борис с Володей Прозоровым обнаружили в холодильнике дюжину бутылок с пивом, которые в полулежащем положении были вмонтированы в дверцу. Попытка изъять бутылку  не увенчалась успехом, поэтому Борис взял ключ и откупорил ее прямо в заданном положении. Вытекло всего полстакана пива и когда он возмутился, механик нажал кнопку и открытая бутылка сама вышла к нему навстречу. «Ты что, знаешь японскую систему?» - поинтересовался он у Володи, но тот зевнул и предложил все-таки немного поспать. Когда уторм за ними приехали, метрдотель предъявил счет Борису на 350 иен за пиво.
 - А откуда он знает, что Бутылку открывал я, а не Володя? - поинтересовался он у встречающего японца. Тот ответил:
- Банально, просто номер записан за Вами.
- Тогда плати, - ответил Борис, - а то иены я на тумбочке забыл, - пошутил он.
Днем их пригласили в торгпредство и выплатили командировочные по 105 тысяч иен на человека. Все деньги забрал Борис по просьбе товарищей. Несколько дней он делал необходимые покупки сам, а затем назначил дежурных, которые готовили завтрак и убирали со стола. Обедом  их кормила фирма за свой счет. Оплату гостиничных номеров тоже осуществляла она: оказывается, эти услуги входили в стоимость контракта. Тогда Борис потребовал, чтобы гостиничные телевизоры были подключены к сети напрямую, а то приходилось каждый раз опускать в прорезь 50иенную монету с дырочкой, чтобы включить телевизор ровно на один час. Просьба была исполнена в тот же день.
Переговоры начались сразу после представления специалистов друг другу и утверждения регламента по составлению контракта к рабочим чертежам.
Японцев как подменили. Они стали сразу сверхофициальными и напыщенными. На второй  день коллега Бориса по строительной части Кабаяси-Сан  представил ему дипломы о том, что он имеет право вести переговоры по архитектуре, конструкциям, генплану, ВИК и сантехнике, пожарной части и потребовал аналогичного разрешения от него. Борис обещал это сделать через Посольство некоторое время спустя. Однако, этого не потребовалось после курьеза, в который попал мистер Кабаяси-Сан в тот же день.
Вечером намечался прием, который организовала фирма, и все получили пригласительные билеты. Видимо, под впечатлением предстоящего приятного времяпрепровождения Кабаяси-Сан попросил Бориса проработать вариант изменения конструкции насосной:
- Дело в том, - объяснил он Борису, - что мы не учли запись в ваших нормах, что расстояние от наружной аппаратуры до стены насосной должно быть 5 метров. У вас здание каркасное и стены навешаны снаружи, а оси идут по грани колонн изнутри. Нельзя ли перевесить стены во внутрь здания, чтобы соблюсти нормы?
- Можно, - ответил Борис, - если сегодня на прием ты явишься в вывернутом наизнанку костюме.
После перевода этой фразы, японцы начали смеяться не сразу, но зато долго не могли прийти в себя. Кабаяси-Сан краснел, бледнел, затем снова краснел, но а потом спросил:
- Так что же делать?
- Переделывать генплан, - отрезал Борис.
Правда, он потом смилостивился и отодвинул на требуемое расстояние аппаратуру, но над Кабаяси-Саном коллеги подтрунивали долго, так что он забыл о дипломах, особенно после того, как Борис потребовал перепланировать операторную и показал на доске, как это следует сделать, чтобы связи служб внутри ее стали гармоничными и последовательными. После этого Борис стал непререкаемым лидером в переговорах и его мнение оспаривать уже не решались. Следующее чудо, которое он сотворил у них на глазах – это когда нанес на генплан контуры будущих фундаментов зданий, эстакад и аппаратуры, и тем самым дал возможность японцам запроектировать прокладку подземных сетей, в том числе заглубленной канализации. У них для расчета и определения габаритов фундаментов требовалось полгода и они настаивали на новой встрече именно через этот промежуток времени. После того, как вопрос был снят, они объявили «Азатуров-Сана» «лучшим архитектором фирмы «Чиода» и выписали премиальный чек на 125 тысяч иен, которые он поделил по 25 тысяч на каждого, о чем просил в Посольство и Торгпредство не заявлять, а то, как пить дать, отнимут.
На обратном пути на таможне в Шереметьево его раздели до трусов чего-то ища, хотя остальных не тронули. Но денежки уже были растрачены и его вынуждены были пропустить.
Культурная программа фирмы «Чиода» была продуманной и обширной. Четыре пары воскресных дней были расписаны по часам и охватывали темы: туристические поездки по стране в древние столицы, поездка на Фудзияму и побережье Тихого океана, знакомство с Токио с посещением дворца императора, знакомство с кухнями азиатских и европейских стран в ресторанах городов Японии, посещение театров и спортивных мероприятий. Если включить подарки, питание и гостиницы, то на русских специалистов они потратили не менее миллиона долларов США. Естественно, часть самых дорогих подарков были сданы в посольство СССР. Зато были и неофициальные визиты в публичный дом на Гинзе, например, с романтическим названием «Голубые птички», мюзик-холл танцевальный с обнаженными танцовщицами, просмотр эротических фильмов. Разумеется, «левые» мероприятия запомнились больше, хотя бы потому, что за их посещение советские специалисты могли лишиться всего, а запретный плод всегда заманчивее. Идея посетить публичный дом пришла спонтанно, в очередной пробке. Решили переждать у игрового автомата в полночь, возвращаясь с очередного приема, и вдруг реклама: «Добро пожаловать!»
- Ну что же, пойдем, раз приглашают, - сказал Заманов, - все равно до утра мы никому не нужны.
Исия-Сан быстро организовал входные билеты и через пару минут они уже были на верхнем этаже небоскреба. Попали они в общий танцхолл, где на свободной площадке им мигом развернули два шатра из бамбуковых стенок. Поставили туда столы и кресла. Принесли «меню» с фотографиями гейш. Через некоторое время стали появляться и сами гейши. Лучшую перехватил сотрудник МИДа, который уселся у входа. Азатуров-Сан обратился к мистеру Исии:
- Моя пассия фотографировалась, очевидно, лет двадцать назад, на паспорт.
- Не обращайте на нее внимания, и она уйдет сама.
- А кто взамен?
- Я похлопочу.
Пришла действительно красавица: стройная, озорная. Она мигом села на колени и подожгла салфетки в вазе. Сбежались официанты с бутылками сантори-виски и вялеными кузнечиками на тарелочках.
Развернули шатры входами друг к другу и началась Советско-Японская дружба. Провожали японки утром своих русских друзей со слезами на глазах и еще несколько дней звонили в гостиничные номера, разговаривая по телефону каждый на своем языке.
В субботу утром за ребятами заехали Като-Сан и Исия-Сан, чтобы напомнить, что их уже ждут в местечке Хаконе, на Фудзияме. Путь туда лежал по побережью Тихого океана. Справа по автотрассе пестрели желтые сады с прошлогодним урожаем цитрусовых, еще не снятых с деревьев, а слева шла эстакада скоростной электрички, на которой через день они возвращались в Токио. Вечером, в Хакконе, в ресторане отеля, случился конфуз с ребятами.
Одному из них исполнилось 39 лет в этот день, и он решил угостить всех Ереванским коньяком, который привез с собой из Союза. Когда за круглым столом уселись все, он попросил официанта разлить его в рюмки. Тот пошел попросить разрешения у старшего. Через некоторое время явился хозяин ресторана и сказал, что приносить с собой спиртное не рекомендуется. Тогда ему отдали бутылки, попросив взамен продать напиток из ресторана, но обязательно Ереванского розлива. В свою очередь он попросил 20 минут на то, чтобы отыскать такой коньяк, поскольку у них его не было. Ровно через 20 минут он торжественно объявил, что такого напитка нет на всем побережье озера Хаконе, поэтому он самолично начал разливать его в рюмки. После этого он извинился и преподнес имениннику красивый подарок – билеты на всю группу на прогулочную яхту по озеру с рыбной ловлей, а так же с посещением тропы гейзеров по верхнему склону горы, куда их доставили по канатной дороге. Теперь советские специалисты могли воочию подтвердить, что красота Фудзиямы не рисованная, а действительно неописуемая и манящая, особенно опасными канатными тропами, вокруг которых все клокочет и дымится, содрогая землю под ногами. Они съели по черному яйцу на счастье, которые варили в гейзерах, тут же. А кое-кто хранит кусочек скорлупы для фарта и поныне и, возможно поэтому, уцелел при погроме.
Результатом советско-японских переговоров стало строительство четырех мощных бензольных производств, одно из которых досталось Мозырскому заводу. Как ни звучит странно, но первую установку глубокой переработки нефти, институт запроектировал для Болгарии, а первый маслоблок высокоиндексных масел – для Словакии. Связи с этими странами стали почти как поездка в Союзные республики. Различие было в том, что болгары всячески старались подчеркнуть свою близость и говорили: «Ну, когда же, наконец, нас официально объявят 16-й республикой СССР, мы этого ждем с нетерпением.
И это были искренние пожелания людей, с которыми приходилось общаться.
   Война в Чечне прервала работу в Грозном,но литературную деятельность он продолжил с удвоенной энергией и на новом месте.Последняя работа-это ответ на санкции США,принятые в августе 2017 года:                Объявляю личные санкции США за "ПРИБЛИЖЕНИЕ КОНЦА СВЕТА"- НЕПОДПИСАНИЕМ И НЕПРИЯТИЕМ ЭКОЛОГИЧЕСКОГО СОГЛАШЕНИЯ В ПАРИЖЕ. ТАКЖЕ, ЗА ВРЕДОНОСНУЮ СЛАНЦЕВУЮ ДОБЫЧУ НЕФТИ И ГАЗА И ПОПЫТКУ ИХ РАСПРОСТРАНЕНИЯ НА ЕВРОПУ, ЧЕРЕЗ ЗАКОН ПРИНЯТЫЙ ЕДИНОГЛАСНО КОНГРЕССОМ И СЕНАТОМ ПО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ,КНДР и ИРАНУ. КАК СПЕЦИАЛИСТ, ЗАЯВЛЯЮ,О ТОМ,ЧТО ТЕХНОЛОГИЯ СЛАНЦЕВОЙ ДОБЫЧИ ПРИВЕДЕТ К ФАКТИЧЕСКОМУ СЖИГАНИЮ ЗЕМНОЙ КОРЫ И ВОЗБУЖДЕНИЮ НАЧАЛА ИЗВЕРЖЕНИЯ ВУЛКАНОВ,ГРОЗЯЩИХ ГИБЕЛЬЮ ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
ОБРАЩАЮСЬ КО ВСЕМ ЛЮДЯМ ДОБРОЙ ВОЛИ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К МОЕМУ ПРОТЕСТУ! НЕ ДАДИМ ПОГИБНУТЬ ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ ИЗ-ЗА НЕВЕЖЕСТВА ГОРСТКИ АМЕРИКАНСКИХ ЗАКОНОДАТЕЛЕЙ- БЕЗБОЖНИКОВ!
      
           "Живи,сынок,мечтой пригожей"-
не уставала вторить мать,-
"но верь пословице расхожей:
тому,что быть-не миновать!

Нет "матриц",создающих души,
и ты рождён себя ваять,
безвольного она задушит,
а будет он на жизнь пенять.

Для сильных заповеди божьи-
Устав, не гаснущей мольбе,
Иди к нему и стань пригожим
своей любви, своей судьбе".

            * * *

Тень "матриц" бродит по планете,
скрывая человечий стон.
Два выбора: мы- божьи дети
или нас ждет Йеллоустон*!

 
*)Йеллоустон-вулкан в США,извержение которого по научным данным  унесет жизни половины населения земли.Первые признаки его пробуждения замечены в   этом году.Война может окончательно разбудить его!