Сделано в СССР

    

               В начале 1934 года, когда Иосиф Сталин решил воссоединить Чечню и Ингушетию, назначив им столицей нефтяной город на Сунже, а Адольф Гитлер пришел к власти в Германии и «положил глаз» на эту географическую точку, в Грозном родился мальчик, вся дальнейшая судьба которого прошла под знаком этих имен. В детстве он пережил величайшую из войн в мировой истории с разгромом фашизма, а в старости стал свидетелем мирной схватки двух коммунистических выкормышей, которые под аккомпонимент «союзников» сплясали на пепелище СССР, покончив разом и с ленинским коммунизмом, и со сталинскими завоеваниями по строительству  СССР. Без внимания не осталась и «географическая точка», в которой был выстроен в советские годы нефтяной Наукоград, самый современный и самый оснащенный в мире. Если в сороковые годы существенной составляющей в разгроме фашизма стала грозненская нефть, то в 80-е годы интересам «союзников» стал угрожать грозненский Наукоград. Создав шарошечные долота для ускоренного бурения нефтяных скважин, а также глубокую переработку нефти, позволявших увеличить экспорт сырой нефти со 100 до 200 миллионов тонн, за счет продажи которой существовал весь социалистический лагерь, Наукоград Грозного привлек к себе пристальное внимание американцев.
                Первым и основным пунктом в предвыборной компании Рональда Рейгана в 1979 году был поставлен вопрос о ликвидации этого преимущества «империи зла», с нанесением сокрушительного удара по строительству 14 заводов в СССР с глубокой переработкой.Позже,с 1983 по 1985 г.г. им были приняты закулисные,совершенно секретные "ДОКТРИНЫ РЕЙГАНА" : № № NSDD-32 по ликвидации штаба вооруженных сил стран Варшавского договора,противостоявших NATO; NSDD-66 по подрыву развития энергетического комплекса СССР,путем снижения цен на нефть; NSDD-75 по развалу всей экономики и политического строя СССР; NSDD-166 по дискредитации и противостоянию вооруженным силам СССР в Афганистане.
 Первыми исполнителями этой чудовищной задачи в СССР стали: Андропов и Горбачев, а продолжил их линию Ельцин, - вот для чего нужна была война в Чечне. Мальчик, родившийся в тридцать четвертом, стал одной из первых жертв этой акции, потому что возглавлял главное направление по созданию своего рода «линии Маннергейма» в СССР. Под предводительством первого секретаря Обкома КПСС, в едином порыве партии и силовых структур, ему «влепили низачтошную четверку, хотя задумывали худшее». По максимуму получил директор института Макарьев С.В. – автор технологии заводов. Его отравили неизвестным препаратом, вызывающим инфаркт сердца. Остальных повыгоняли из партии, и, разумеется, с должностей. Исполнители вскоре разбежались – кто в Израиль, а кто и в США. В 1996 году, после подписания Ельциным Хасавьюртского «акта о капитуляции», во время поджога здания нефтяного проектного института, говорят очевидцы, Шамиль кричал: «Покажите мне логово Хаджиева! Палите так, чтобы не осталось ни одной бумажки от гнезда шайтанов». Для справки: правил тогда в Чечне Доку Завгаев и «логово» его было в Ханкале, а Хаджиев по воле мальчика был директором института. Целое многоэтажное здание с километр в периметре вместе со всеми архивами сожгли до тла. До этого уже превратили в руины великий учебный нефтяной комплекс им. Академика Миллионщикова, а также научно-исследовательские институты и пилотные производства. «Боевилы» совместно с руководителями «федералов» действовали удивительно согласованно, целенаправленно и абсолютно точно. Уничтожив секретные архивы, спрятанные в железобетонных бункерах на случай ядерной войны, они абсолютно не тронули четыре завода, стоявших на высоких, обозримых со всех сторон площадках. Кто-то берег их для себя, не понимая, что непрерывное производство после долгого простоя становится металлоломом. Кальматация нефти и нефтепродуктов в оборудовании – необратимы.
                Скептикам может показаться преувеличенным значение Грозного, поэтому поясню. Этот головной в отрасли комплекс был генеральным проектировщиком нефтехимии в РСФСР, Украине, Казахстане, Белоруссии и лишь бакинцы до определенного времени были его конкурентами, но, начиная с 70-х годов они резко начали сворачивать свою деятельность, передавая её Грозному. Московский и Ленинградский институты полностью переключились на работу с СЭВ, больше занимаясь маркетинговыми вопросами и теряя профессиональную квалификацию, поэтому исполнение постановления Политбюро ЦК КПСС о строительстве 14 заводов с глубокой переработкой было поручено Грозному, а возглавил его мальчик из города, подвергнувшегося жесточайшим бомбардировкам,чтобы лишить СССР 20 миллионов перерабатываемой нефти и пустить ее на продажу по демпинговым ценам.
                В 1985 году мальчик, придя к пониманию этого, объявил системную войну обидчикам. Имея многочисленные деловые связи с высокопоставленными чиновниками, он принялся за исследование произошедшего: изучение фактов, их анализ, юридическую возможность восстановления уничтоженного. Для этого нужна была своя реабилитация. Став фактически инженером-юристом, пройдя 164 инстанции всех уровней КПСС, судов общей юрисдикции, прокуратуры СССР, применив придуманный им метод «зигзага для скачка» через инстанцию в целях разрыва связей в цепи и запутывания карательных органов, он в 1989 году одержал историческую победу над советской обвинительной системой правосудия. Пленум Верховного Суда СССР признал его невиновным по всем статьям обвинения и отменил все судебные решения против него, а Парткомиссия ЦК КПСС восстановила его в членстве КПСС. Он стал Лауреатом Госпремии СССР, заставил компенсировать материальные потери за все время семилетней борьбы с системой, получив по суду около 15 тысяч рублей – огромные деньги по тем временам. Его назначили директором другого института, но восстановить разгромленный Наукоград было не суждено. На страну надвигались новые испытания, и он снова попал в их водоворот. 18 августа 1991 года его пригласили в Москву для оформления Лауреатства, в Белый дом, а с 19 числа он стал невольным участником баррикадной войны у стен Белого дома на стороне Ельцинской оппозиции. После победы в Москве, поспешил домой и застал в Грозном то же самое. Улицы запружены людьми, а дирижирует ими блистательный генерал Джохар Дудаев. Лозунги те же: «долой ГКЧП, долой большевизм во главе с Первым секретарём Завгаевым, долой несправедливость и распределение благ по тейповому принципу. И тут же, неподалёку лозунги: «Русские – в Рязань, татары – в Казань, армяне – в Еревань».
                Это не могло не задеть советского человека и пришлось бросить всё и срочно заняться выяснением, а что же все-таки главное у повстанцев? Какова их цель, если русские, татары и другие стали потихоньку покидать сначала митинги, а затем и родные дома. И что это вдруг блистательный летчик-профессионал переквалифицировался в политика? Да ещё в Чечне, где почти никогда не жил? 

 
               Съезд «русскоязычных» в Чечне состоялся.
Кому было нужно из Дудаева делать предтечу «Беловежской пущи»?

6 сентября 1991 года в городе Грозном впервые было задействовано опытное производство по демонтажу советской системы жизнедеятельности с запуском политического аналога ядерной технологии по распаду СССР. Потом это назвали революцией и днем освобождения чеченского народа. Лабораторией выбрали Чечню, как наиболее терзаемую хроническими противоречиями территорию, населенную недовольными людьми, способными побороться за реализацию самых несбыточных амбиций. Командором назначили «ПРИБАЛТненного», амбициозного, идейно подготовленного в Прибалтике Джохара Дудаева, который по ходу эксперимента что-то уяснил для себя иное и от первоначального регламента отказался. У глубокоубежденного коммуниста  на глазах рушился монолит Советского государства, а во имя каких целей ему не объяснили, поскольку «Беловежскую пущу» держали под абсолютным секретом. Кроме того его шокировала действительность, когда высокая цель борьбы за свободу и демократию банально уперлась  в борьбу за выживаемость целых народов: чеченского, ингушского, русского и других народов, а коренные посчитали себя наиболее уязвленными и потому достойными потянуть одеяло на себя.
В этих условиях обезглавленная русскоязычная диаспора судорожно искала выход из создавшегося положения, чтобы не оказаться в роли бойцов пылающих на Кавказе горячих точек. Для обсуждения нахлынувших проблем и принятия консолидированного решения, выход нашли в организации и проведении Съезда, который и состоялся 30 ноября 1991 года. После его завершения, выполняя волю делегатов, избранные представители в лице Георгия  Галкина и Бориса Асатурова, отправились немедленно на встречу с уже успевшим стать Президентом Чечни, Джохаром Дудаевым.
Их приняли сразу, освободив кабинет от посетителей и журналистов. Президент извинился за то, что не смог присутствовать лично из-за чрезвычайного положения и чрезмерной занятости и никак не прокомментировал свое предупреждение, сделанное накануне о возможном теракте во Дворце культуры им. Ленина, где проходил съезд.
Затем, выслушав парламентариев о ходе съезда и о его итогах, поздравил «русское население Чечни» - как он сам выразился, с «очень взвешенным и мудрым решением, достойным мира и согласия». Посетовал на то, что еще совсем недавно сам был «русскоязычным» в Прибалтике (хотя этот термин ему совсем не нравится). Чтобы уйти от него, там создали этнический союз. Он предложил рассмотреть возможность создания аналогичного межнационального органа в Чечне, чтобы направить в единое русло всю работу по нормализации положения в ЧР. Оценивая политическое противостояние в стране, высказался одобрительно о деятельности Ельцина и осудил «недальновидную двурушническую»  политику Горбачева. На вопрос о статусе ингушей  в Чечне отреагировал мягко, заявив, что выделение из состава РСФСР Чечено-Ингушской Республики в 1990 году, проведенное Завгаевым по предложению Горбачева, показало, что ингуши не хотят терять своих родовых поселений в Пригородном районе Северной Осетии, поэтому намерены остаться в составе РСФСР о чем они заявили в особом мнении к Постановлению Верховного Совета ЧИАССР от 30.11.90.
По экономическим вопросам, в частности, обеспечения русскоязычного населения довольствием в Чечне, выдачу талонов и карточек на продукты питания, оплату заработной платы с корреспондентского счета в филиале Центрального банка, защиту жилищ русских – дал соответствующие распоряжения своему помощнику. Ему вручили текст Решения Съезда для детального знакомства, на этом первая встреча завершилась.
Провожая с улыбкой и теплыми пожеланиями «руководителей  русских», он жестко приказал охране никого не пускать, желая, очевидно, убедиться в правдивости полученной информации, ознакомившись с текстом Решения лично. Менталитет и амбиции советского командира в сочетании с утонченной натурой горца, диктовали: «доверяй, но проверяй!». По этой же причине он, вероятно, не хотел изучать документ при свидетелях, дабы невзначай не выдать своего волнения и неуверенности, подобно пилоту, управляющему самолетом вслепую, при неработающих приборах, в неблагоприятных погодных условиях. Неужели делегаты съезда предупрежденные о заложенной бомбе не испугались и не выказали недовольства в адрес чеченцев и их Президента? А делегаты и впрямь оказались на высоте: ни один из 700 человек, приехавших со всех 26 районов Чечено-Ингушетии не поддался на провокации, не покинул своего места и не потребовал конфронтации по отношению к генералу, в чью компетенцию входила обязанность обеспечить безопасность людей.
Вот какое Решение они приняли единогласным голосованием. Это было совсем иное проявление воли, иная трактовка способа выяснения отношений и метода борьбы, чем в горячих точках пылающего Кавказа.
1. Съезд в новых условиях изменившейся ситуации в Чечено-Ингушетии наделяет свой орган – «Исполком по защите прав русскоязычного населения» всеми полномочиями по защите законных интересов русскоязычных граждан во всех областях деятельности и сферах применения права. Съезд утверждает состав исполкома из 13 человек во главе с Председателем исполкома.
2. Совместно с братскими чеченским и ингушским народами, в гарантированных условиях равноправия и свободы, призывает к строительству совместной безопасной среды проживания. Призывает все русскоязычное население, вопреки провокациям деструктивных сил, тайному и явному нажиму, наконец, понятному человеческому страху:
- не покидать земли своих предков;
- не предавать друг друга;
- не отдавать решение своей судьбы на откуп политиканов, дружно покинувших опасную территорию.
3. Просить избранное руководство Чечни (Дудаева Д. М.), отложить вопрос самоопределения на три года, пока не прояснится ситуация вокруг Союзного Договора.
Один из военных делегатов съезда предложил эти Решения передать немедленно не только Президенту Чечни Джохару Дудаеву, но и руководству штаба войск, дислоцированных в Чечне.
Он пояснил при этом , что 15 ноября 1991 г., самовольно покинул охраняемую территорию в поселке Черноречье г. Грозного дивизион МВД, оставив технику и вооружения на разграбление местному населению, среди которых оказались и уголовные элементы, которые устроили массовые беспорядки, закончившиеся гибелью нескольких жителей, не пожелавших подчиниться мародерам. Средства массовой информации этот факт преподносят как победу «демократии и свободы» над силами «империи», объявившей чрезвычайное положение чеченскому народу. Вместе с тем, такое мнение не разделяют ни чеченцы, ни ингуши п. Черноречия. Среди населения всей Чечено-Ингушетии, как мы только что услышали из уст вайнахских представителей, это вызывает возмущение, а кое-где и страх в связи с тем, что оружие попадает в руки экстремистских элементов. Об этом происшествии, говорят, Дудаев узнал лишь на следующий день, а командование штаба войск высказало сожаление по поводу факта трусости одного из командиров.
Если комментировать Решения съезда в плоскости их практического применения в дальнейшей деятельности Исполкома, то следует  отметить, что все они целиком легли в основу Устава будущего Этнического Союза.
Встречи с Дудаевым стали регулярными в рамках Президентского Совета. Участились они во второй половине 1992 года, после объявления Ельциным Б. Н. экономической блокады и первой гибели Заслуженной учительницы РСФСР от голодной смерти. Появились сообщения и о других случаях голодных смертей.
Чеченцы держались за счет родственников в селах с натуральным хозяйствам или московских «упакованных» «заготовителей». Этнический Союз срочно разработал и провел в жизнь вместе с Радиокомитетом ЧР акцию «Дорогие мои старики». В эфир через каждый час выходили призывы ко всем голодающим позвонить в комитет, куда начали свозить продукты питания, как отдельные люди и предприниматели, так и Правительство Чечни.
Необъяснимым и странным в этих условиях выглядело решение гайдаровских чиновников о выделении квоты Чечне в 9,3 миллиона тонн западносибирской нефти, которой по договору пользовались Россия и Чечня пополам.
Деньги от реализованной «половинки» и плюс от 5 миллионов «своей», добываемой в Чечне, Дагестане и Ставропольском крае нефти, шли бесконтрольно  прямо в руки Дудаева. Этим козырем он воспользовался сполна. Вспомним слова Джека Метлока, посла США, характеризующего роль Дудаева у своего народа на тот момент: «…Чеченский народ в прошлом пережил достаточно горя, чтобы дудаевская демагогия возымела действие…» (то есть Дудаева нет – это МИФ, выдуманный спецслужбами).
Он, очевидно, имел ввиду националистическую риторику раннего генерала, с помощью которой тот завоевывал авторитет у ОКЧН для смещения Завгаева Д. Г. Тогда это было его единственным оружием. После выполнения этой задачи, когда, объявив о суверенитете, Президент Дудаев не смог накормить народ, его авторитет стал действительно таять на глазах и, казалось, вот-вот к власти придет оппозиция с намерением вернуть Чечню в лоно России.
Но тут, как нельзя «кстати», подоспела блокада, а вместе с ней индивидуальный «кошелек» для генерала на фоне всеобщего обнищания народа. По требованию Старейшин и Этносоюза Дудаев издал Постановление «Об организации снабжения рабочих, служащих, инвалидов, пенсионеров продуктами питания…» бесплатно. Получилось, что он сразу решил в свою пользу две задачи: накормил народ якобы без помощи России и «посрамил» оппозицию, которая утверждала, что деньги от реализации нефтепродуктов находятся на его личных зарубежных счетах и для народа потеряны безвозвратно.
ТАКИМ ОБРАЗОМ, С ПОМОЩЬЮ ЕЛЬЦИНА Б.Н. и ГАЙДАРА Е.Т., ДЖОХАР МУСАЕВИЧ ДУДАЕВ – ОБАЯТЕЛЬНЫЙ, ТАЛАНТЛИВЫЙ, ХАРИЗМАТИЧЕСКИЙ ЛИДЕР ОТ ПРИРОДЫ, ОБРЕЛ СТАТУС МАХДИ – МЕССИИ, НИСПОСЛАННОГО САМИМ АЛЛАХОМ ДЛЯ СПАСЕНИЯ НАРОДА ОТ ОЧЕРЕДНОГО ГЕНОЦИДА, ЗА КОТОРОГО ТЕПЕРЬ И СТАР И МЛАД ОБЯЗАНЫ БЫЛИ ОТДАТЬ СВОИ ЖИЗНИ, ЧТО И ПОДТВЕРДИЛИ ПОСЛЕДУЮЩИЕ СОБЫТИЯ.
Его популярность удваивалась еще и потому, что он позиционировался в аулах, где жили старейшины, влиявшие на остальных, в отличие от городских оппозиционеров. Этого, казалось бы, очевидного факта, не замечала тогдашняя оппозиция, по-прежнему вводя в заблуждение околоельцинские круги России о непопулярности фигуры опального генерала, которого можно сместить без особых усилий.
Правительство Дудаева в это время называли «бараном с золотыми рогами», а толпу у стен правительства не митингом в его защиту, а «очередью за рогами». Этнический союз, пытавшийся разъяснить пагубность такого заблуждения и что это может привести к катастрофе, стал объектом нападок прессы, в т.ч. московской. Он был объявлен продудаевским, купленным за нефтедоллары и ему пришлось оправдываться в том, что он как и все не получает зарплаты, не пользуется никакими льготами и не имеет доступа к ельцинско-дудаевскому общаку. Об этом свидетельствуют публикации того периода, в том числе такие, как «Обращение» к VII съезду народных депутатов России, выступление московской «Экспресс-хроники» и ответ «Голоса Чеченской республики». Все публикации второй половины 1992 года. Итак:

«Ичкерия» № 94, Грозный, 1992г.


                ОБРАЩЕНИЕ
Этнического Союза Чеченской Республики к VII Съезду народных  депутатов России и народам Российской Федерации.

«…Наш суверенитет – это единая с Россией оборона, единое денежное, экономическое пространство, единая связь, энергетика, дороги и коммуникации, прозрачные границы и единое правовое пространство, построенное на общечеловеческих принципах, вытекающих из Хельсинкских соглашений, единое стремление построить демократическое государство.
За время искусственно создаваемых ЧП и конфронтации мы ни разу не забастовали, ни разу не нарушили поставки нефтепродуктов всему югу России, прекрасно понимая, что будущий урожай – это прежде всего наше топливо, а неурожай – это общая беда для всех людей труда, как российских, так и наших. После закрытия по экологическим и другим причинам ряда нефтеперерабатывающих заводов на Кавказе объем переработки сократился вдвое, но мы работаем в прежнем режиме, и поневоле стали монополистами в снабжении топливом Юга России. ФАКТИЧЕСКИ РАБОТАЯ В УЩЕРБ СЕБЕ, НЕ ПОЛУЧАЯ ЗАРПЛАТУ ИЗ-ЗА РОССИЙСКОЙ БАНКОВСКОЙ БЛОКАДЫ, ВЫРУЧАЯ БРАТЬЕВ-РОССИЯН СЕВЕРНОГО КАВКАЗА, а также закавказских братьев из Армении и Грузии, мы ни разу не взвинтили цены на нефтепродукты, а могли бы использовать ситуацию, поднять цены до уровня мировых и перейти на валютные расчеты.
А что мы имеем взамен сознательного самопожертвования пролетариев Чечни, значительная часть которого состоит из русскоязычного населения? Круговая блокада – финансовая, экономическая, воздушная, военная, информационная. Разве мы этого достойны, братья-россияне?
Обращаясь к гражданам Российской Федерации, ее Президенту, а также к депутатам VII съезда, Этнический Союз просит:
- поддержать своих братьев в Чеченской Республике, признать ее государственный суверенитет;
- начать конструктивный диалог на высшем уровне с привлечением общественных движений, в т. ч. Этнического союза ЧР, заключения договора о взаимовыгодном сотрудничестве;
- разрешить все спорные вопросы, тормозящие поступательное движение к демократии и миру всего кавказского региона и России, выработать концепцию равноправных отношений народов на демократической основе и тогда погаснут конфликты в Карабахе и Абхазии, Осетии и Ингушетии;
- признать позитивным сближение позиций по разведению российских и чеченских войск, дающее надежду на начало новых взаимоотношений и разрешение территориальных вопросов;
- признать позитивным миротворческую деятельность по погашению и ликвидации осетино-ингушского конфликта и, вместе с тем, довести до конца начатую прокуратурой РФ работу по выявлению провокаторов и исполнителей уничтожения ни в чем неповинных людей;
- Этнический союз признателен за гуманитарную помощь пострадавшим во время конфликта людям, и сам принимает деятельное участие в благотворительной акции.
Обращаемся ко всем средствам массовой информации: при освещении вопросов осетино-ингушского конфликта перейти на идеологию примирения, говорить и писать только правду и публиковать только проверенные факты. Уверены, что при реализации поставленных вопросов мир на Кавказе и в России придет в каждый дом. Да поможет нам в этом Всевышний».
Принято на заседании Этнического Союза 18 ноября 1992 года в г. Грозном.
От Этнического союза
ЧР:
председатель союза
           Б.А. АСАТУРОВ;
председатели диаспор и
этносов:
чеченского
  Р. ГОЙТЕМИРОВ;
общества славян и казачества
           Г. ГАЛКИН;
ингушской
                М. ФАРГИЕВ;
армянской
         А. БОГДАСАРЯН;
еврейской
                М. АШУРОВ;
греческой
   К. КЕСОВ;
арабской
                С. САЙДАЕВ;
татарской
                Д. ХИСАМОВ;
малочисленных (менее
100 чел.)
                Р. ЛЯУВА.


       «Экспресс-хроника» № 38, Москва, 1992 г.
        Дмитрий Крикорьянц.

«…Не подумайте, однако, что в Чечне некому защищать интересы русскоязычного населения. Для этого был создан Этнический совет, ставший затем Этническим союзом и вошедший в государственную структуру республики. Его возглавил Борис Асатуров, директор проектно-технологического треста «Оргтехстрой». Как же этот господин намеревался защищать интересы невайнахского населения? Обратимся к его статье «Сон разума порождает чудовищ» (газета «Новости Грозного», № 11), где он очень доходчиво объяснил: «Кто отсюда гонит русских или людей других национальностей? Наверное, это выгодно (распространяя слухи о притеснении невайнахов) тем, кто в застойные времена под крылышками партократов занимал «теплые места», наживал миллионные состояния, имел по несколько квартир и частных домов, и сейчас, перепродавая эту нечестно нажитую недвижимость, они бегут, как крысы к тонущего корабля. Бог с ними, пусть бегут. Как говорится, воздух будет чище и ложки дешевле…».


«Голос Чеченской Республики» № 151. Грозный, 1992 г.

«Голос…» опубликовал материал «Кому нужны дешевые ложки», в котором подвергался жестокой критике  Борис Асатуров, человек известный в республике не только как специалист, но и как активный участник общественно-политической жизни.
Публикуя этот материал, редакция исходила из того, что под ним стояли подписи весьма солидных людей, и наш отказ мог бы быть квалифицирован как тенденциозный.
И, конечно же, мы не допускали, что Н. Переходов, начальник НИСа Миннефтехимпрома, В. Коротков, председатель Общества славян, Г. Баев, пенсионер СТК НГПЗ имени Анисимова, могут быть, мягко говоря, необъективны. Сегодня публикуем ответ Б. Асатурова на их «сердитое письмо».


О ДЕШЕВЫХ ЛОЖКАХ И ВООБЩЕ О ДЕШЕВИЗНЕ.

Господа «археологи» моей персоны, смею сообщить,  что вы не первые охочие поковыряться в моей судьбе. Уже такие были, но они, как говорится, «теперь далече». С ними разбирался Верховный суд бывшего Союза.
Итак, по порядку. «Голос…» № 145. Сердитое письмо. Плюрализм мнений. Борьба идей. Не получилось ничего этого, господа. Нарисовали вы мишень из моего «портрета» на 4-й странице и начали, извините, харкаться в него дерьмом. А мимоходом лягнули и Этнический Союз, председателем которого «так мастерски я стал». И как раз ко времени, поскольку 22-го намечается конференция Союза. Не потому ли вы заговорили через 2 месяца после публикации?
Начали вы с моей «ненависти» к России. Господа, ведь среди вас есть ученые философы, а если оперировать понятиями философскими, то ненависть и любовь к кому-либо являются категориями сугубо личного свойства и не вам диктовать людям кого им любить, а кого – ненавидеть. Что же касается практической сути вашего утверждения, то оно насквозь ложно, поскольку в статье, написанной Абдуллой Садулаевым после беседы со мной, слово Россия применяется три раза и ни разу с прилагательным «плохая» или «хорошая». В первом случае идет речь о дореволюционной российской империи, которая пыталась «образумить» чеченскую нацию, «приручить» ее. Не получилось. А что, разве не так? Согласитесь, в советское время, когда балом правили большевики, России, как государства, не существовало, поэтому речь и идет дальше о КПСС, приговор которой вот-вот вынесет Конституционный суд России, воскресшей, как государство, всего год тому назад. А до этого все мы, господа, были гражданами СССР (загляните-ка в свои паспорта).
В двух других случаях Россия в статье упоминается уже как новое демократическое государство, которое  не хочет ни с кем делиться своим суверенитетом, в том числе и с нами. Разве это не так? Где же вы, господа, увидели «ненависть»? Вы либо не читали статью, либо откровенно лжете.
Обвинение второе, земное. Вы утверждаете, что я, чтобы удержаться у «кормушки», куда-то кинулся. Лжете вы, господа. В казачестве никогда не был, по одной простой причине – я не того сословия или, если хотите, национальности. Работаю я директором «Оргтехстроя», который мы еще в 1990 году перевели на рыночные отношения: что потопаешь, то и полопаешь. Так что общественная, бесплатная работа только отнимает массу времени, а вместе с ним и «корма». Если вы имеете в виду, что меня могли сместить, как специалиста, то и тут вы глубоко заблуждаетесь – меня выбрал коллектив, а он у нас «русскоязычный», а не вайнахский как предполагаете вы. Такие «кормушки», как проектные институты, даже в застойные времена не были «кормушками», поэтому на должности директоров никто не претендовал. Лжете вы, господа, и тогда, когда приписываете мне выбор «должностей на общественном поприще»: «Исполком русскоязычного населения», Этнический Совет.  Работать  туда  меня пригласили  Гойтемиров  Р. и Галкин Г. и не председателем, а рядовым членом от армянской диаспоры, а уже председателем, господа, меня выбрали на съезде, а затем, когда мы нашли лучшую форму работы по совету президента, то есть Этнический Союз, где представлены все национальности ЧР, председателя снова выбирали: о том существуют протоколы собрания, и не стал бы я председателем, если бы были другие желающие. Но вы прекрасно знаете, что самое опасное место, где больше всего конфликтных коллизий – это как раз и есть председательское кресло. И как раз вы и вам подобные обходят эту неблагодарную работу стороной.
Так кто же трус, вы или я? Кто боится вайнахов, вы или я? И почему их надо бояться вообще? Выньте, господа, камень из-за пазухи, выбросьте его в мусорку и живите спокойно. Вас никто не тронет (я не имею в виду, конечно, бандитов, я говорю о народе).
Я родился и вырос на одной улице, в одном дворе с чеченцами, я с матерью за тот час, который им дали на сборы, успел вывести, из сарая корову и продать соседям. При помощи этих денег они выжили, как они писали из тех мест. Все тринадцать лет мы переписывались, а то, что нельзя было узнать из писем, мне поведал, господа, один каторжанин из тех мест. Вы возможно его знаете – Солженицын  его фамилия.  Почитайте «Архипелаг – ГУЛАГ».
В начале статьи я уже сказал, что вы, господа, не первые претенденты обливать грязью. Так вот, когда впервые на нас устроили партократы облаву (партократы, объясняю, это худшие руководители КПСС, которые 73 года унижали и эксплуатировали нас), именно чеченцы первыми мне подали руку помощи. Не имею права без их согласия перечислять фамилии, поскольку это известные и уважаемые в народе люди. Так почему я должен бояться вайнахов? Знаете, мне сдается, господа, что вы просто судите по себе. Сами трусите, а на других валите.
Касаясь гонений, скажу, что мы хотели всего ничего: вместе с «зелеными» задумали выполнить полную модернизацию завода, чтобы наши сограждане не глотали десятки и сотни ПДК. Но малость не учли, что заезжим первым секретарям это лишняя обуза: увеличивать в десятки раз мощность строительных подразделений, доставать дефицитное  оборудование – так недолго и имидж подпортить в глазах Генсека.
И последнее. О дешевых ложках. Вы выхватили кусок фразы, чтобы исказить суть. А суть в том, что полная фраза звучит так… «Есть, правда, такие факты, когда с упорством достойным лучшего применения НЕИЗВЕСТНЫЕ ЛИЦА (подчеркиваю специально для «остолопов», как вы выражаетесь» - начинают распространять слухи о том, что дескать, вот-вот начнется резня (вспомните, господа, 23 февраля и накануне, вспомните «Вести», где прозвучало, что Дудаев готовит депортацию всех русских из Чечни. Вспомнили?). – И изгнание русских, что русским не будут выплачивать пенсию и т.д.». И дальше по тексту. Они же наживали нечестными путями имущество, они же продавали и уезжали. Где же речь о простом русском народе? Где речь о специалистах, инженерах, врачах, ученых и других? Если вы сами себя причисляете к «НЕИЗВЕСТНЫМ ЛИЦАМ» - это ваше дело. Как говорится: на воре шапка горит. Но причем здесь я и Абдула Садулаев?
Не надо, господа, с больной головы да на здоровую. Уезжать или оставаться в криминогенной, опасной для жизни, «забазаренной», и слегка заблудшей Чечне – личное дело каждого гражданина.
Я не уезжаю.
Богу было угодно, чтобы я здесь родился, похоронил мать, отца и других родных, значит я здесь должен жить.
Жил я, господа, в Берлине и в Софии, в Праге и Токио. Получал хорошую зарплату, прекрасно там. Но я не хочу туда. Я хочу, чтобы здесь стало так же, как и там.
Поэтому, господа, я и не сижу сложа руки. Мне не нужны ваши «дешевые ложки» (думаю, не совсем удачное выражение Абдулы) – все равно хлебать из них нечего.
Ложь – дешевое дело, поэтому советую впредь, не дешевить. Но, а если вас попросили и вы исполняете чужую волю, господа, то скажите своим «хозяевам», что Этнический Союз будет жить, что конференция обязательно состоится и что наша задача, которую мы перед собой ставим, создать здесь такие условия жизни, чтобы сюда только приезжали и никто не уезжал. Сейчас мы только начали свой путь. Справляемся с этим пока неважно, но будет праздник и на нашей улице!
С этническим приветом, сердитые люди.

               
                Великая Отечественная: 
 
                Детство в сороковых.
                К описанию жизни в предвоенной Чечне мы ещё вернёмся, а пока о детстве мальчика. Назвали его Борисом. Как мы с вами знаем, за два года до этого один Борис на свет уже появился, где-то на Урале. Но «большой» Борис, который оказался потом «не прав», примером для «младшего» не стал, хотя фигурой для России стал знаковой. Героями «мальчика» Бори стали молодогвардейцы, любимым генералом – Ватутин, а маршалом Жуков Г.К., поэтом – Маяковский. Кроме школы, он целыми днями гонял на улице тряпочный мячик, да помогал матери и младшим по дому. Калитка их двора не закрывалась на замок даже ночью, потому что у них был единственный на весь квартал водопровод, у которого иногда выстраивались очереди. Рядом жили несколько чеченских семей, дальше, вперемежку: русские, грузины, латыши, армяне, украинцы. Когда началась война и мужчины ушли на фронт, хозяевами улицы стали мальчишки. Именно улица с её суровым и бескомпромиссным нравом закаляла в мальчишках твердость духа и формировала характеры. Она несла их по жизни, как река гальку, отделяя крупные камни от мелких, до блеска шлифуя одни и оставляя шершавыми другие. Семья и школа ей конкурентами не были, может быть потому, что во время войны не было полноценных семей, а школа ставила тройки, когда знаний, в виде выученных уроков, не было даже на единицу. И кругом разруха, голод, война, а на улице все вместе: кто-то, чем-то поделится – кто куском хлеба, а кто и своим горем. Особенно многолюдно стало, когда появились эвакуированные из Ростова и Тамбова. Среди них объявился настоящий вор по кличке Шышка. Он был старше всех по возрасту, поэтому его все боялись. Он стал мерилом, по которому оценивали достоинства того или иного мальчишки. Родители всячески оберегали детей от его дурного влияния. А он, как бы подслушав это, появлялся неожиданно, с балалайкой в руках на велосипеде, которым управлял ногами. А как он на ней играл?! Виртуоз! Однажды он привёз и бросил настоящий кожаный мяч. Пацаны знали, что он его где-то украл, но отказаться от мяча было выше их сил. С тех пор он стал своим. Половина мальчишек стала футболистами, а другая – ворами. Вскоре на их улицу стали наведываться целые банды по 10-15 человек, насаждая картёжные игры на краденые вещи и деньги. Участковый уже был не в состоянии следить за порядком и даже побаивался, когда игроки собирались в кучу с разделением по статусу и возрасту: воры отдельно, фраерки отдельно. Не было только хулиганов, поскольку их воры просто ненавидели лютой ненавистью.
                Борька учился лучше всех и лучше всех играл в футбол. Наверное этим он и глянулся Шышке, который стал его опекать. Он брал его на «дело», когда шел «щипать» в хлебной очереди или на трамвайной остановке. Научил его играть в карты и альчики, а к воровству приучить не смог. У Борьки в ушах звенели крики обкраденных женщин и стариков. Он поклялся себе никогда не воровать. Шышка попытался воздействовать на него через младшего брата, но только нашел себе врага – Борька стал подкарауливать его с рогаткой и однажды всадил ему шариком в лоб. Две недели Шышка провёл в постели, а когда поправился его арестовали. Это и спасло Борьку. Вскоре стали забирать всех подряд, но невиновных отпускали. Невесть откуда появившиеся «легавые» и «мусора» зачистили улицу капитально, а спустя время стало понятно, откуда они взялись. После двух разрушительных бомбёжек немцев, когда невозможно было отличить день от ночи, а танки прорвались к городу, вдруг стало тихо, и не понадобились даже противотанковые рвы, которые копали всем миром, в том числе Борькина мать и его две сестры. Немцев отогнали, а после Сталинградской победы ликовали все, в том числе дети. В городе появились пленные немцы, которых водили под конвоем. Они ремонтировали трамвайные пути и разбитые мостовые. На пороге был 1944 год, и старшие стали под большим секретом поговаривать о скорой высылке чеченцев. Не известно откуда черпалась информация, но Борьке запомнился последний день перед депортацией – 22 февраля 1944 года. Он с матерью, сестрой и братишкой пошли к соседям Ахьяду и Языре погреться на ночь, поскольку у самих топить было нечем. 

                Сколько страха они натерпелись, передать сложно, но корову из сарая вывели. Соседи удивились ночному визиту, но корову взяли. Мать передала незаметно деньги Языре, а часовой уже поигрывал в руках кинжалом, которым несколько минут назад размахивал Ахьяд. На улице было светло, светло от фар «студебеккеров» и «фордов», которые светили друг другу навстречу, пробивая улицу насквозь. В свете фар был виден начавшийся снегопад из крупных белых, белых снежинок. Они ложились на спину бабушки Баян, которая припала лицом к земле, обхватив её руками, и кричала еле слышно: «Похороните меня здесь, я никуда не поеду». Ей исполнилось тогда сто лет, и она давно уже ослепла от старости. Её взяли за одежду и отнесли в машину. Казалось, она такая же легкая, как падающие снежинки. До Казахстана бабушка Баян не доехала.
                Через несколько дней после ночной разлуки с соседями, на полустанок возле Борькиного дома, из отдаленных сёл стали свозить не охваченных переселенцев, формируя составы. Снова к их водопроводу выстроились очереди за водой, но теперь уже под надзором конвойных. Мальчишки носили им хлеб и сахар, бумагу и карандаши, теплую одежду, порой крадя из собственного дома.
                Жильё депортируемых тут же опечатывали и выставляли охрану, а спустя время передавали в качестве муниципальной жилплощади эвакуированным, тем, кто ещё не успел уехать. Тамбовские так и остались жить навсегда, приумножившись и став грозненцами. Борькины родители с Ахмадовыми переписывались все 13 лет ссылки, а когда они вернулись в 1958 году, то поселились недалеко от них, купив небольшой домик, поскольку в свои дома их не пустили.               


идите через дворы. Там нет часовых».
                Сколько страха они натерпелись, передать сложно, но корову из сарая вывели. Соседи удивились ночному визиту, но корову взяли. Мать передала незаметно деньги Языре, а часовой уже поигрывал в руках кинжалом, которым несколько минут назад размахивал Ахьяд. На улице было светло, светло от фар «студебеккеров» и «фордов», которые светили друг другу навстречу, пробивая улицу насквозь. В свете фар был виден начавшийся снегопад из крупных белых, белых снежинок. Они ложились на спину бабушки Баян, которая припала лицом к земле, обхватив её руками, и кричала еле слышно: «Похороните меня здесь, я никуда не поеду». Ей исполнилось тогда сто лет, и она давно уже ослепла от старости. Её взяли за одежду и отнесли в машину. Казалось, она такая же легкая, как падающие снежинки. До Казахстана бабушка Баян не доехала.
                Через несколько дней после ночной разлуки с соседями, на полустанок возле Борькиного дома, из отдаленных сёл стали свозить неохваченных выселенцев, формируя составы. Снова к их водопроводу выстроились очереди за водой, но теперь уже под надзором конвойных. Мальчишки носили им хлеб и сахар, бумагу и карандаши, теплую одежду, порой крадя из собственного

                Депортация совести.

                Повспоминав о своих погибших на фронте сыновьях и вдоволь наплакавшись, матери вдруг начали говорить о том, что на всякий случай не мешало бы собрать вещи и быть готовыми ко всему. Разговор услышал уже легший спать Ахьяд и вдруг вернулся в комнату в нижнем белье и с кинжалом в руке. Он сказал: «Тамар, ты знаешь, как я тебя уважаю и люблю твоего мужа, который сейчас воюет, люблю твоих детей, которые дружат с моими, но если ты ещё один раз скажешь про высылку, я, ей бог, всех зарежу». Нас всех, конечно, как ветром сдуло. Борька  не успел уснуть в своей кровати, вместе с матерью и братом, где они спали «валетом», чтобы теплее было, как залаял пёс, и тут же раздался крик Языры:
«Тамар, вставай, яман дело, высылка пришел». Борька толкнул мать ногой, она вскочила и выбежала на веранду.
«Языра, мы сейчас придем».
Борька загнал пса, поскольку Языра не уходила. Она зашла домой и сказала:
«Пока мы будем собирать вещи, нам дали один час, вы попробуйте через ваш двор вывести из сарая корову к «поморцам».- Они хотели у нас её купить за 20 тысяч, а мы просили 25.- Отдайте за 20. Во дворе темно, ничего не видно, идите через дворы. Там нет часовых».
                Сколько страха они натерпелись, передать сложно, но корову из сарая вывели. Соседи удивились ночному визиту, но корову взяли. Мать передала незаметно деньги Языре, а часовой уже поигрывал в руках кинжалом, которым несколько минут назад размахивал Ахьяд. На улице было светло, светло от фар «студебеккеров» и «фордов», которые светили друг другу навстречу, пробивая улицу насквозь. В свете фар был виден начавшийся снегопад из крупных белых, белых снежинок. Они ложились на спину бабушки Баян, которая припала лицом к земле, обхватив её руками, и кричала еле слышно: «Похороните меня здесь, я никуда не поеду». Ей исполнилось тогда сто лет, и она давно уже ослепла от старости. Её взяли за одежду и отнесли в машину. Казалось, она такая же легкая, как падающие снежинки. До Казахстана бабушка Баян не доехала.
                Через несколько дней после ночной разлуки с соседями, на полустанок возле Борькиного дома, из отдаленных сёл стали свозить неохваченных выселенцев, формируя составы. Снова к их водопроводу выстроились очереди за водой, но теперь уже под надзором конвойных. Мальчишки носили им хлеб и сахар, бумагу и карандаши, теплую одежду, порой крадя из собственного дома.
                Жильё депортируемых тут же опечатывали и выставляли охрану, а спустя время передавали в качестве муниципальной жилплощади эвакуированным, тем, кто ещё не успел уехать. Тамбовские так и остались жить навсегда, приумножившись и став грозненцами. Борькины родители с Ахмадовыми переписывались все 13 лет ссылки, а когда они вернулись в 1958 году, то поселились недалеко от них, купив небольшой домик, поскольку в свои дома их не пустили.

                В. Победа и надежды.   

                Самым ярким днем в Борькиной жизни не только тогда, в далёком 1945 году, но и всю оставшуюся жизнь было 9 мая. Ночью вдруг началась невообразимая стрельба. Перепуганные люди высыпали на улицу, чтобы узнать, что происходит. «Победа, победа» - слышалось отовсюду. Раздетые, кто в чем, соседи собирались вместе, преумножая хор криками: «Ура, победа», «Мы победили», «Слава нашим солдатам, нашим братьям, отцам и детям, слава Сталину, слава Советскому Союзу»!
                Мальчишки возвращались домой через несколько суток. Целыми днями и ночами они ликовали: орали, пели, танцевали под гармонь, а ночью разводили костры, в которых пекли картошку и поджаривали сало. Люди отдавали им всё, что у них было. Гармонист Николай, влюбленный в тамбовскую девчонку Люсю, так и уснул на крыльце Люськиного, бывшего Языриного дома, и его долго не могла разбудить пришедшая за ним мать. С новой силой Великий Праздник стали отмечать в школе, потом в городе, напротив госпиталя с ранеными. Такое столпотворение людей в своей жизни Борька видел потом ещё несколько раз, но все они были связаны с грустными событиями: в первый раз со смертью Сталина, а в остальные разы с бунтами и митингами доведённых до отчаяния людей. Грозный стал «Меккой паломничества» недовольных межэтническим послевоенным строительством и в «оттепель» Хрущёва, и во времена правления Брежнева, и при Горбачеве, не говоря уже о времени Ельцина. И лишь в день Победы, 9 мая, люди прощали всё друг другу, в едином порыве выходили на улицы и чеченцы, и русские, и ингуши, и армяне, и др., отдавая дань коллективно завоёванной победе их отцами и дедами, вселившими надежду на скорую достойную жизнь.               
            Г. Навстречу судьбе. 

                В 1947 году отменили хлебные карточки. Стоя в очереди всю ночь, мальчишки и девчонки по-взрослому рассуждали: «Если занять два номера недалеко друг от друга, чтобы успеть перебежать и вновь пересчитаться, то можно купить буханку, а если четыре…». Тогда вдоволь поесть хлеба и считалось достойной жизнью. В пятидесятые приоритеты изменились. Борька уже мечтал попасть в сборную области по футболу. Мечта сбылась. Его же родители мечтали и молились, чтобы их дочь и сын поступили в институт. Мечта сбылась наполовину: поступил только Борька, или как его ласково звали «футболёры» - Бяша. Бяша скоро стал любимцем публики, а он уже мечтал о «болельщице» Нинке. Опять мечта сбылась: с Ниной они полюбили друг друга. Серьёзно учебой он занимался лишь в экзаменационную сессию, когда надо было зарабатывать «степуху». Правда его пригрузили по комсомольской линии на редакторство сначала стенной, а затем и студенческой многотиражкой. Это были самые счастливые годы в его жизни. Материальная сторона жизни улучшалась буквально на глазах. Полная свобода в личной жизни, в делах спортивных, культурных, семейных. А какие вечера организовывал Грозенский нефтяной институт?! Попасть на них простому смертному было не так-то легко. Город хорошел день ото дня. По улицам и паркам гуляли без малейшей боязни быть кем-то обиженным. У милиции действительно тогда был «револьвер жёлт», а если честно, то его вообще им не выдавали и дежурили они с пустыми кобурами. Вели себя скромно и улыбчиво, даже когда игрались финалы на центральном стадионе, и народу собиралась тьма-тьмущая.
                В 1957 году в жизни Борьки случилось два события, одно важнее другого: летом он побывал на Московском Фестивале молодёжи и студентов, а 19 ноября стал настоящим мужчиной, сыграв свадьбу с любимой девушкой Ниной, которая к этому времени закончила учебу и была распределена на работу в Грозный, на Химкомбинат. Заканчивалась эра беззаботной студенческой жизни, вступлением во взрослую ответственную за себя и семью жизнь. В 1958 году родился сын Серёжа, который впоследствии продолжил традицию своих предков дружбой с внуками вернувшихся вайнахов. Сергей, Ваха и Магомед – три закадычных друга – «не разлей вода» со школьной скамьи, вместе закончили нефтяной институт и организовали свой бизнес после развала СССР в Грозном, также вместе дружно покинули территорию криминогенной Чечни перед началом боевых действий, спасая уже свои семьи. Это сделала и дочь Светлана – звездочка Наукограда.
                В нефтяной проектный институт с тысячным коллективом Борис, вернее, теперь уже Борис Александрович, попал скорее как футболист, чемпион и обладатель кубка ЧИАССР, кандидат в команду «Терек», которая только зарождалась так же из «нефтяных кадров» Наукограда. На второй год работы, когда он на удивление своих «болельщиков» - директора и главного инженера института выполнил блестяще сложную работу по проектированию катализаторной фабрики для города Омска, причем сделал это абсолютно самостоятельно в часы, когда был освобождён от работы для тренировок с командой, ему настоятельно порекомендовали оставить футбол и всерьёз заняться проектированием нефтеперерабатывающих заводов в Украине, Белоруссии, Казахстане, Грозном. Ещё через пару лет он уже руководил группой проектировщиков, на зависть своим друзьям-футболистам, с которыми связей не терял и продолжал играть в клубе, всё реже выезжая на турнирные игры, и получал при этом зарплату с премиями побольше них.
                Потом он стал начальником отдела, в котором работало 120 инженеров высшей квалификации, а футболистам помогал, например, проектированием стадиона «Орджоникидзе», на котором проводились основные игры «Терека» в классе «Б», а затем и в первой лиге класса «А». Поднявшись на следующую ступень в производственной иерархии, когда он стал одним из трех руководителей института, с футболом пришлось расстаться, перейдя в разряд «болельщиков», поскольку вся жизнь стала сплошной командировкой. Когда его назначали ещё только руководителем группы, пригласили в Партбюро и предложили рекомендации для вступления в КПСС, членом которой он и стал. Исключали его из КПСС в 1983 году, уже совсем другие люди, скорее роботы, а не люди, абсолютно лишённые души, невесть откуда взявшиеся, будто и не жившие в советской стране. Они только говорили, никого не слушая. Они, как провидцы с другой планеты, всё заранее знали, всё объявляли как истину в последней инстанции: кто, кого, когда и в какое место поцеловал, какая кофточка была на ней, какой галстук снимал он. Это было настолько ошеломительно и омерзительно, что даже было любопытно. Глупые мысли типа «а не придушить ли кого-нибудь прямо здесь», так и роились в голове, мешая думать и соображать, что же все-таки происходит? Поначалу Борису Александровичу показалось, что это результат посещения «Голубых птичек» в Токио, где после ужина в Посольстве, японские коллеги предложили посмотреть ночной город, а затем как на экскурсию пригласили в бордель. Он там много шутил с гейшами, действительно раздевал их, но там не было кофточек, а только одни кимоно. Или, возможно, это результат «безвизового» перехода границ Турции, когда братушки-болгары устроили кабанью охоту на границе в местечке Звездец, а потом не найдя кабанов на своей территории, повели гостей на мусульманскую, где свинину не едят. Там они повстречали таких же «охотников», только с американскими винчестерами. А ночной перелёт в ФРГ и обратно вообще без всяких документов к гендиректору Крупоновской империи, - родному  брату нефтяного министра Болгарии Мидарову для выяснения: нет ли у него «случайно» чертежей наклонной задвижки реактора-регениратора катрекинга, которая срочно понадобилась в Бургасе?
                Всякие мысли лезли в голову, и истина всё-таки была где-то рядом. Было очевидно, что ребята всерьёз взялись развалить институт, но под чьим началом? Куда бегут в таких случаях преследуемые? Правильно, прямо в кабинет Первого секретаря Обкома КПСС. «Александр Владимирович, что происходит?» «Ах, они такие-сякие, иди и не обращай внимания – ты тут не причём, но директора сдай, уж больно много анонимок на него, а тут ещё давече он человека задавил, находясь за рулем служебной машины. Я его от тюрьмы спас, а покрывать остальные художества не собираюсь. Ведь ты второй человек в институте? Понял меня? Иди и действуй». «Александр Владимирович, а можно один вопрос? Для чего заварили кашу со специалистами, чего хотят от них? Ну и что из того, что они ученики Сергея Васильевича?»
                - Не ученики, а выкормыши, всячески прикрывающие его.
                - Я не к тому, на потоке 14 заводов глубокой переработки по решению Политбюро.
                - На потоке борьба за чистоту рядов КПСС, читал доклад Генерального на ноябрьском Пленуме?
                - Читал, но попавший под машину человек жив и здоров.
                - Откуда тебе это известно?
                - В институт наведался его брат, требует компенсации за разбитую бричку и убытки пострадавшему. Дело в том, что с боку его брички в сене торчали вилы, которые не заметил при обгоне директор. Их он и зацепил, от чего бричка перевернулась, а наездник цел и невредим.
                - Ну ладно, иди, работай, о нашем разговоре ни слова, тебе я помогу, но сам тоже думай.
                Исключили его из КПСС ровно чрез неделю после этого разговора. Попасть к Первому теперь уже можно было записавшись на официальный приём, но его пригласили сразу, отругали за то, что не предупредил заранее. То что не знал, всерьёз не приняли. Порекомендовали написать аппеляцию, после утверждения горкомом, а ещё через неделю прокуратура возбудила уголовное дело уже с новыми обвинениями: протекционизм, превышение власти, злоупотребление служебным положением при выполнении сверхплановых работ – понудил, заставил, деньги не распределил, т.е. присвоил себе, нанеся государству непоправимый ущерб! Какие уж тут могут быть аппеляции? Смутила и навела на мысль одна деталь, когда его пригласили в прокуратуру, уж больно вежливо его обхаживал прокурор, попросив расписаться, что он не возражает против закрытия дела по амнистии. Борис Александрович не расписался и два года потом добивался суда, отказываясь от амнистии. Первый секретарь Обкома за это время стал Министром внутренних дел СССР, а районный суд продублировал предъявленные обвинения и «припаял» четыре года лишения свободы всё с той же амнистией. Но теперь уже это было решение суда, которое можно было оспаривать в вышестоящих инстанциях. Прежде всего Борис Александрович понял, что взорвать сразу такой монументальный приговор не получится.
                Он взялся за несвойственный для него проект: разделить приговор на части и взрывать каждую из них по-отдельности. Пройдя первые снизу областные инстанции, он понял, что надо разработать тактику – как отсечь группу сопровождения, которая заранее информирует, куда и когда поступит жалоба и готовит типовой ответ: «Рассмотрев внимательно Вашу жалобу, оснований для пересмотра не находим…» Пришлось отказаться от адвоката и о своих намерениях не говорить даже с близкими.
                Первую слабость в системе он обнаружил на 12 ходу, когда понял, что судебные инстанции по уровням приравниваются к прокурорским и стал «прыгать» с прокуратуры в суд и обратно на более высокую ступень. Связь группы сопровождения прервалась, и уже в 1986 году Коллегия Верховного Суда РСФСР демонтировала главное обвинение в приговоре – хищение. Срок уменьшили до 2 лет и убрали конфискацию имущества.
                В 1987 году Заместитель Председателя Верховного Суда РСФСР «отпилил» ещё одну ногу приговора – подлог и отменил предписание – 4 года не занимать высокие посты.
                В верховный суд СССР он так же перешагнул сразу к Председателю коллегии, а затем и заместителю председателя Суда, используя как трамплин прокуратуру СССР. Зная заранее, что на запрос материалов дела уходит полгода, он лист за листом запрашивал в райсуде заверенные копии и вскоре собрал все два тома дела воедино, которое положил на стол в приёмной Верховного Суда СССР, чем несказанно удивил всех.