5. Пусть горят свечи

Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден

Тайтай родился под несчастливой звездой - так твердили шаманы его отцу, кану Макуту, когда маленький канин, случайно убив своего ловчего сокола и горюя о нем, оживил птицу. Правда, вскоре сокол завонял и раздулся, пришлось сжечь его. А с Тайтаем с тех пор опасались играть другие дети. Мальчик не понимал, в чем он так провинился, что его все чураются? Время шло, как идет по пустыне караван - мерно и неспешно, с бархана на бархан, от родника к роднику. Тайтай получил свой первый аркан, поймал первого жеребца в табуне злых пустынных аку - лошадей кулэмской породы, когда случилось несчастье. Старая Айгас, прабабка Тайтая, охотясь, упала с седла и сломала спину. Канин так расстроился, что, как только Айгас закрыла глаза, уходя в Небесную степь, немедленно пожелал, чтобы она ожила. Этого уже никто не снес - мальчишка оскорбил и нарушил столько уложений, что оставить канина живым было попросту невозможно. Но и убивать, проливая кровь кана, тоже было нельзя. Шаманы велели: опоить Тайтая сонным зельем, привязать в седло на самого быстрого и выносливого аку и отправить подальше в пустыню, без воды и пищи, без оружия и одежды. И было сделано по слову их.

Тарион, который очень любил тепло, понял, что ненавидит жару, когда уговорил Лирия отправиться на границу Кидонии и кулэмских пустынь, на Большой Хамаз (торг), чтобы купить там сразу пару мешков корня каво. Паладин, облаченный в белое, от солнца страдал не очень, больше мучился от духоты.
- Мне уже на каждом шагу мерещатся какие-то крокодилы.
- Здесь слишком сухо для крокодилов, - едва ворочая языком от жажды, проскулил некромант, припадая к очередной кружке воды. Вода была солоноватая и ТЕПЛАЯ! А тратить Силу на охлаждение, как еще в первые два дня понял Тарион, именно здесь было бесполезно - через пять минут все возвращалось на круги своя. Да и кулэмы неодобрительно косились на одетого в черную, шелковую и почти прозрачную мантию и такие же шаровары некроманта.
- Я переборю свою нелюбовь к белому и куплю себе отрез шелка. Завернусь в него, как лумийский супериор, и пусть думают, как хотят и что хотят!
- Может, примешь от меня белую мантию? - Лирий снова осмотрелся, взгляд упал на какое-то черное пятнышко вдалеке. Паладина это заинтересовало - солнечный удар он, вроде как, получить не должен был, чтобы видеть то, чего нет, а разнообразие пейзажа пятно нарушало.
- Драгоценный мой, как я буду выглядеть в твоей мантии? - скептически поднял бровь Тарион.
- Прекрасно, тебе по размеру подойдет, ее ушили для тебя специально.
- Пффф! - Кентарион заметил пристальное внимание паладина к горизонту и тоже посмотрел туда.
- Мне кажется, или там что-то движется? Что-то четвероногое...
- И правда движется... Посмотрю-ка, кто там такой, что-то на душе неспокойно.
- Постой, я с тобой! - подскочил с накрытой яркими шелками софы темный, но тут же схватился за виски и со стоном упал обратно: - Ой-й-й, нет... ты сам. Только будь осторожен.
Лирий кивнул и направился быстрым шагом к пятнышку, не забыв предварительно выдать возлюбленному мужу белую мантию. Кентарион пофыркал, вертя в руках почти невесомое, тончайшее полотно с узкой золотой каймой по подолу, широкому проему ворота и на разрезах по бокам. Потом все же ушел за ширму, с наслаждением сбросил с себя жаркий, горячий шелк, облился кувшином воды, смывая пот, и на еще влажное тело натянул мантию. Надевать штаны желания не было, да и белых у него не водилось. Он снова растянулся на софе, как никогда еще похожий на серебристого снежного лиса, пережидающего полуденный зной в тени.
Через четверть часа - или чуть больше, время здесь тоже тянулось неспешно и плавно - Лирий вернулся, неся кого-то на руках, хмурый. сосредоточенный, окутанный золотым свечением: лечил на ходу, поддерживал жизнь.
- О, боги! - только и вымолвил Тарион, разглядев его ношу. Сдернул с низкого и длинного столика скатерть вместе с вазами и плошками, набросил на нее чары прохлады.
- Клади. Бедный ребенок... - и положил свои узкие ладони поверх кистей супруга, сплетая свою Силу с его. Паладин уложил свою ношу на стол, покачал головой:
- Сильно истощен. Обезвоживание. Кто мог так напугать его, что он сбежал в пустыню?
- Он шел пешком? - Тарион осторожно коснулся худой груди мальчика кончиками пальцев, прислушался и воззвал к собственной Силе, вливая ее в истощенное тело. - Он темный. Прислушайся, са иллэн, он очень сильный темный. Но вся его сила ушла на то, чтобы выжить.
- У меня был выбор, спасать мальчика или лошадь... двоих я бы не вытащил. Темный? Хм, может, это знак?
- Знак чего? - не понял Тарион, все его внимание было направлено на то, чтобы не позволить ребенку остаться калекой. Его руки, найденыша, даже пространство вокруг них окутывала легкая туманная дымка, которая постепенно впитывалась в тело мальчика, заживляя солнечные ожоги, восстанавливая баланс организма, подпитывая его ауру. - Какой жадный маленький темный! - почти с восхищением пробормотал некромант, почувствовав, как мальчишка, все еще не приходя в сознание, начинает тянуть из него энергию, словно вампир - кровь.
- Что пора бы нам уже и свечи зажечь... Тебя сын ждет, я по наставнику соскучился, думаю, Марион с Дарием тоже уже заждались. Опять же, хочется на ваши Чертоги взглянуть.
- Я был бы счастлив уйти. Рука об руку с тобой... - голос некроманта звучал спокойно, очень спокойно и тихо, как всегда, когда он вспоминал о тех, кто ушел раньше. - Но мое служение еще не окончено, ты знаешь это. Еще приходят донесения о вспышках Серого на западе, и не уничтожен сбежавший Садовник - магистр Серых. А без этого, даже если ты сейчас пронзишь мне сердце солнечным клинком, я останусь жить.
- Любовь моя, я сказал «знак» а не «поспешим, обнявшись, навстречу Дарию». Нам еще новых магистров воспитать надо. Да и своего я не нашел еще...
- Не удивлюсь, если он будет откуда-нибудь из Варайсина, из Вечных Льдов...
Мальчик, наконец, разлепил ссохшиеся в одну линию губы и застонал. Тарион, облегченно улыбнувшись, взял стакан с водой и принялся его поить мелкими глотками.
- Откуда он вообще мог тут взяться, - бормотал Лирий, наполняя второй стакан водой и передавая его супругу.
- Судя по татуировке, - Тарион показал на сложный узор синих и белых линий, украшающий очень смуглую, цвета черной бронзы, кожу на груди и запястьях мальчика, - это не простой кулэм. Я не очень-то разбираюсь, но он может быть сыном кого-то из здешних... э-э-э... как же их зовут? Дуков, кажется. Это что-то вроде наших герцогов. А короля кулэмов называют кан. Забавный у них язык.
- И кто мог отправить одного из сыновей знатного рода в пустыню? При нем не было ни оружия, ни еды, ни воды... даже одежды...
Некромант помолчал, потом пожал плечами:
- Я слышал от одного из воспитанников, правда, очень давно, лет, наверное, пятьсот назад, историю о том, что однажды один из канов убил своего брата, а потом оживил его. Но в умершего не вернулась душа человека, а вселился злобный дэв, это они тут так дайвов зовут. Справиться с ним удалось только разрубив на куски и спалив их. А кана изгнали в пустыню без воды, пищи и одежды, чтобы убить, но не проливать его кровь. Если мальчик показал родным свой дар, а в таком возрасте он мог сделать это спонтанно, из-за какого-нибудь нервного потрясения, то очень может быть, что его так же выкинули в пустыню. Кулэмы боятся темных.
- Думаю, рано или поздно мы это узнаем, - Лирий снова провел ладонью над телом мальчика. - Что ж, его жизнь вне опасности, это радует. Отправишь его в Дарам? Не думаю, что оставлять его с нами разумно - могут посчитать за угрозу и напасть.
- Далековато для телепорта... Поможешь? Только сначала отправлю дайва мастеру Никосу, пусть будет готов принять мальчика и продолжить лечение.
- С радостью помогу, любовь моя, - паладин улыбнулся супругу.
Тарион благодарно поцеловал его в щеку, быстро написал несколько слов на тонком пергаменте и вызвал серебристого лиса. Письмо отправилось в футлярчик на ошейнике дайва, и тот исчез, чтобы через несколько минут вернуться с ответом.
- Они ждут мальчика. Давай, звезда моя, - некромант протянул паладину ладонь, мысленно сплетая вязь заклинания переноса. Радужное пятно возникло - размытое и тусклое. Лирий взял его за руку, щедро делясь своей силой, переплетаясь магией с чарами возлюбленного, обнимая их и усиливая. Радуга налилась светом, выросла в почти осязаемый столб, из которого немедленно протянулись руки. Чуть выше вынырнула встрепанная рыжая голова мастера Никоса, одного из тех, кто в Дараме присматривал за малолетними воспитанниками, которых находили или Магистр, или Старшины округов.
- Он истощен, скорее всего, не знает языка и будет очень напуган, - предупредил, передавая ему мальчика, Тарион.
- Ничего, не впервой, - улыбнулся Никос. - Кулэм?
- Кулэм, - кивнул Лирий.
- Добрый день, магистр Лирий, - поздоровался с ним Никос, слегка смутившись. Никос был уникумом в своем роде. До пятнадцати лет воспитывался в истарианском приюте, а потом открыл в себе темный дар, и ушел под крыло магистра Кентариона.
- Ты меня еще помнишь, - паладин показательно всхлипнул и вытер глаза краем рукава. - Не забыл своего старенького магистра.
- Никакой вы не старый, - смешливо фыркнул молодой человек. - И чего бы мне вас забывать? Я и правила медитации ваши до сих пор помню и использую, и тренировки. И вообще, если б можно было, я бы продолжал обучение на паладина тоже.
- И был бы у нас первый паладино-некромант, - рассмеялся Тарион.
- Первый паладино-некромант, сиречь серый маг, у нас появится, как только я уговорю кого-нибудь из твоих некромантов жениться на Лиренне... Или какая-нибудь из твоих некромантесс соизволит обзавестись ребенком от паладина.
- Да они уже... - смущенно пожал плечами Тарион, закрывая телепорт и вытирая со лба пот платком. - Найя уже на пятом, между прочим, от того здорового, сероглазого такого... как там его? Он еще рейдерами у тебя командует. А Кларисса - от Ланкара, тихий такой, интеллигентный юноша, если не в бою.
- У меня все паладины тихие, нежные, ранимые и тонко чувствующие.
- Да-да, - усердно закивал Тарион, - особенно те, что в отряде «Гидра».
- А там они совсем нежные, - подтвердил Лирий, запуская руки под мантию супругу. - А самый хрупкий и требующий заботы у нас в ордене - я.
- Согласен, - некромант прикусил губу, вспомнив, что кроме тонкого шелка мантии, на нем больше ничего и нет.
- Та-ак... Я не понял…
- М-м-м? - поднял на него безмятежные и невинные зеленые глазищи Тарион.
- Соблазняем? - ужаснулся Лирий. - Посягаем на паладинское целомудрие? Смущаем мою светлую и невинную душу?
- А что, нельзя? - скорчил расстроенную и обиженно-детскую мину некромант. - Ну-у-у, я так надеялся...
Лирий увлек его на кровать, не прекращая жадно ласкать, словно ему впервые позволили прикоснуться к этому телу. Тарион, выгибаясь и постанывая в его руках, умудрился спросить:
- Тебя так... белое на мне завело... или отсутствие штанов?
- Все вместе и еще немного сверху. Это же ты...
Некромант просто заставил его перевернуться, оседлал бедра, наклоняясь и жарко, жадно целуя. Три сотни лет практики в поцелуйном мастерстве весьма сказались на его опыте. Лирий с нескрываемым удовольствием наслаждался плодами своих уроков. Все, что Тарион вообще знал о плотской любви, было заслугой паладина. И немалой, потому что темный магистр далеко не сразу соглашался на эксперименты, смущаясь и нервничая, если что-то не получалось с первого раза. Но потом, привыкнув, он раскрывался, отдаваясь с таким энтузиазмом и полнотой, что труды того стоили.
Тарион потянулся и взял со столика длинное перо, которое купил как раз утром на базаре. Провел упругим кончиком по горлу Лирия, закусив губу и даже чуть задержав дыхание. Паладин не знал, а Тарион не спешил ему говорить, что перо не совсем обычное. Кулэмы вымачивали такие перья в особом отваре, придававшем белым опахалам золотой цвет, и при контакте с кожей действовавшим, как весьма сильнодействующее возбуждающее средство. Лирий коротко наморщил нос в усмешке:
- Щекотно, - но улыбаться при этом не переставал, даже с готовностью поддержал игру, подставляясь под перо.
- Ты же не боишься щекотки, - резонно заметил некромант, выводя на его коже замысловатые вензеля и круги. Провел по твердым, темным соскам, машинально облизывая губы, старательно обвел их кругом и повел вниз по груди, ерзая на бедрах паладина, но пока еще не позволяя ему войти в себя.
- Я это... ай... умело скрываю, - глаза Лирия, раскинувшегося по ложу, темнели все больше.
- Буду знать, чем тебя дразнить в следующий раз, - фыркнул некромант. Перо обвело впадинку пупка, прочертило несколько быстрых штрихов по линиям мышц и скользнуло к паху, когда Тарион чуть сдвинулся, давая себе простор для действия. - Интересно... - он тронул кончиком пера влажную от смазки кожу, пощекотал, высунув от усердия кончик языка. И принялся обводить каждую венку и складочку кожи на внушительном достоинстве любимого. Лирий негромко зарычал, сгреб мужа в охапку.
- Иди сюда, зараза некромантская... будем разнообразить супружескую жизнь.
- М-м-м? - Тарион закатил глаза, улыбаясь: не обманул кулэм, перышко и впрямь действовало.
- Дорогой муж, - проникновенно начал Лирий. - Я понимал твои аргументы насчет того, что быть в активной позиции в любви ты не можешь из-за недостатка опыта. Так вот, триста лет наших отношений тебя опытом наградили... ты улавливаешь мою мысль?
Некромант покраснел, явно смутившись.
- Улавливаю, но... Ты уверен?
- Лисеныш, я более чем уверен, что тебе пора расширить границы опыта.
- Ладно, я не так выразился, - Тарион отбросил перо на пол и переплел пальцы с пальцами Лирия, - ты этого хочешь?
- Хочу, - паладин поцеловал его. - С тобой  я хочу испытать все.
- То есть, для тебя это тоже будет в первый раз, - констатировал некромант. И легко соскользнул с его бедер, располагаясь уже между ними. Привстал на коленях, восхищенно и почти благоговейно рассматривая своего возлюбленного, будто впервые. - Боги, как же я люблю тебя, звезда моя...
- Ну, до этого меня имела только моя работа...
- Как хорошо, что я не ревнив! - это была не совсем правда, вернее, совсем не правда, но Тарион искренне считал, что ревновать к работе бессмысленно, потому что его работа тоже имела с ним куда более длительные сношения, чем Лирий.
Некромант потянулся, коснулся губами шеи Лирия, там, где ощутимо билась под кожей жилка. Чуть прикусил, ему нравилось чувствовать податливость кожи под острыми зубами, и то, что он мог оставить на ней следы. Паладин только прерывисто вздохнул.
- Только не торопи меня, ладно? - шепнул ему на ухо Тарион, и снова прикусил, уже с другой стороны, снова оставляя на коже отпечатки зубов и алое пятнышко. Лирий звал его Лисенышем, и некроманту нравилось воображать себя зверем, покусывая его во время любовных игр. Он прошелся губами по горлу паладина, вылизал солоноватую от пота кожу. Светлому явно нравилось то, что творил Тарион, во всяком случае, стонал Лирий счастливо. А некромант, казалось, нарочно дразнит его, всеми силами оттягивая момент соития. Это и в самом деле было так. Тарион попросту боялся сделать что-то не так. Если судить по его личному опыту, то не такое уж и простое это занятие - любовь. Целое искусство.
- Любовь моя... Смелее...
«Легко тебе говорить!» - подумал некромант, взглядом призывая со стола плошку с кунжутным маслом, оставшуюся от их завтрака. Хвала Атуа, в нем не было перца или соли с уксусом. А на ощупь Лирий в масле был приятнее Лирия без оного. И скользнуть в его тело, изучая поначалу лишь пальцами, неторопливо и вдумчиво, оказалось довольно легко. Паладин взглядом подбодрил его, прикусил губу - все-таки новые ощущения, чуть странноватые. Тарион смутился, отвел глаза и быстро наклонился, целуя его и забирая в рот, чтобы немного отвлечь от того, что творили его руки. Неожиданно слегка угасшее возбуждение накатило с новой силой, и некромант глубже вдвинул в него пальцы, слегка развел их. Из груди паладина вырвался стон, свидетельствующий, что испытываемое им весьма приходится ему по вкусу. Видеть его таким было непривычно. Но очень возбуждающе. Тарион не понимал сейчас, чего ему хочется больше - отдаться или взять. Он слишком привык за три века к  тому, что берут - его. Но проскользнула мысль, как это должно быть приятно, войти в горячее, шелково-нежное нутро. Однако он не стал торопить события. Хотелось подольше наслаждаться стонами Лирия. Не так уж часто он их слышал от сдержанного в постели паладина.
То ли царивший вокруг зной возымел свое действие, то ли вдалеке от родных стен и доспехов Лирий раскрепостился, то ли перо было пропитано чем-то настолько ударяющим по сознанию... Но магистр светлого ордена сейчас  себя вел как последняя течная сука на псарне, только что хвост вбок не отводил за неимением оного. Если б можно было одновременно и отдаться, и взять - Тарион бы так и сделал. Но приходилось выбирать, и он желал сейчас исполнить просьбу любимого. Даже несмотря на подготовку, сделать это оказалось не так просто, как казалось. Тарион же еще и осторожничал, чтобы не сделать больно. Лирий сам двинулся навстречу, хрипло бормоча:
- Лисеныш... Любимый... Не тяни...
И некромант отпустил себя, перестал сдерживаться совсем, жадно сжимая руки на его бедрах, так, что оставались следы от ногтей, вбивался в его тело рывками, наклоняясь, чтобы куснуть темные твердые соски, так и притягивавшие взгляд. И еще сильнее - сгребая в горсть длинные смоляные локоны, притягивая за них его голову ближе, целуя губы, выпивал несдержанные стоны. А Лирий щедро этими стонами делился, вздрагивал под ним, распаленный страстью, сам как жаркий выдох полуденного зноя.
- Мой! Мой, звезда моя! Только мой!
Если это и было безумие здешнего солнца и трав виновно в таком, то некромант желал бы остаться здесь навсегда, чтобы наслаждаться этим безумием вечность.
- Люблю тебя!.. - и хоть нет в этих словах ни единого раскатистого звука, Тарион их прорычал, теряя голову окончательно и бесповоротно. Паладин откликнулся долгим стоном,  вцепился  в запястья некроманта, словно пытался удержаться таким образом от падения.
- Счастье мое... - Лис лег ему на грудь, целовал оставленные следы, слизывал капли соленого пота с кожи, тяжело дыша и вздрагивая от пережитого взрыва чувств.
- Люблю тебя, - губы паладина почти не слушались.
- Знаю, - некромант ткнулся носом ему в шею, втянул запах, откровенно наслаждаясь им. Почему-то этот отличался от того, к которому он привык за годы их отношений. Более резкий, тягучий, почти горький. Невыразимо притягательный. Тарион провел пальцами по животу Лирия и облизал с них его семя, сосредоточенно изучая вкус. Паладин просто улыбался, опять став привычно сдержанным и молчаливым.
- Мне понравилось, - честно признался некромант, глядя на него из-под ресниц, - это незабываемо.
- Я рад, любовь моя. Мне тоже понравилось.
- Только это жутко утомительно, - фыркнул Тарион, - так что привилегию быть сверху я оставлю все же тебе - в большинстве случаев. Я хочу в бассейн, идем?
Лирий поднялся, тут же охнул, прикусив губу, рассмеялся. Некромант погладил его по плечу, сочувственно щуря зеленые глаза.
- Больно?
- Ну, скажем, летать и смеяться причин нет. Ох... Как же ты передвигался-то после такого?
- Я не помню, - безмятежно отозвался Тарион, - это было настолько впечатляюще, что затмило все ощущения. Да и ты был куда нежнее меня, - он провел ладонью по груди паладина, осторожно трогая припухшие следы укусов и царапины. - Прости.
- За что? Мой хищный любимый Лисеныш, - паладин с удовольствием поцеловал супруга. - Идем... Пора намочить Лиса, а то хвост откинет.
- Это да, жара меня доконает, - некромант немедленно изобразил умирающего лебедя, точнее уж, лиса, - притопите меня в холодненькой водичке, и я восстану из небытия, как и положено могущественному... - заминка убила весь пафос на корню, - ...э-э-э... как ты там меня обзываешь? Лич? Кстати, что это за зверь?
- Это не зверь. Это мертвый некромант, восставший с помощью своей Силы из мертвых... скелет в жутко пафосном балахоне. И в короне.
Некромант вытаращился на него в немом изумлении, потом кашлянул, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех.
- Откуда! Ты! Это! Взял?! - каждое слово прерывалось приступом хохота, Тарион едва не рухнул на изразцовые плитки пола купальни, удержался, вцепившись в локоть паладина. - Большей чуши я еще не слыхал...
- Сказки читал мелким... На ночь. Чтоб в сад при атуанском монастыре не лазали.
- Это вот значит каким ты меня представляешь? - отсмеявшись, Тарион тут же изобразил обиженную мину и нырнул в прохладную глубину бассейна. Лирий нырнул следом, наслаждаясь прохладой воды, присутствием супруга рядом... И размышляя, не придется ли и в самом деле вытаскивать своего преемника из Вечных Льдов.

На пятый день их пребывания в приграничье, Тарион нашел, наконец, именно тот сорт каво, который так хотел, и потащил Лирия на торг. Он собирался не просто покупать, он желал насладиться самым эмоциональным и ярким действом Большого Хамаза. Тарион жаждал торговаться. Паладин к причудам мужа относился спокойно. И даже научился находить некое удовольствие в том, чтоб принимать участие в его развлечениях. И сейчас тоже шел рядом с драгоценной второй половинкой и оглядывался.
- Красиво. Шумно. Необычно.
- Это еще не шумно, - фыркнул некромант, он двигался, ни на шаг не отходя от паладина, обряженный в белый с золотом балахон и тончайшие полотняные шаровары. На него бросали оценивающие взгляды, цокали языками, масляно улыбаясь. - Шумно будет, когда начнется собственно торг. Знаешь, о чем они все думают? - он кивнул на очередного сухопарого кулэма, укутанного по самые брови в десяток слоев ткани, который непрерывно таращился на них уже минут десять, следуя чуть сбоку.
- О чем? - заинтересовался паладин.
- О том, что ты выбрал неправильное направление, и невольничьи ряды у западной стены, а не у северной. И о том, сколько ты запросишь за своего наложника. А вот конкретно тот господин уже приготовился уламывать тебя, и, если ты согласишься, то отдать тебе одну из старших жен взамен меня.
Лирий задумчиво осмотрел Тариона:
- Нет уж, пополнять семейный бюджет продажей мужа я пока не намерен. Опять же, на кой мне менять тебя на какую-то жену, еще и старшую?
- Мне стоит расценивать это, как отсроченную угрозу? - Тарион рассмеялся, запрокинул голову, показывая белое горло - его кожу не брало даже здешнее яростное солнце. - А кулэмки весьма искусны в любовных утехах, как мне говорили. Старшими у них считаются жены, взятые в шатер первыми. Его жене сейчас лет так... - он подумал, потом пожал плечами: - ...семнадцать, может быть, двадцать. Она уже старая для него.
- А для меня чересчур молодая. И вообще, - Лирий обнял супруга за плечи, - ты у меня бесценное сокровище.
- Лир, а сколько тебе лет? - вдруг спросил некромант, улыбаясь. - Ты в курсе, сколько мне, а я - нет.
- А я не знаю, - безмятежно откликнулся паладин, - не помню.
- Расскажешь дома, как ты стал паладином? - Тарион ухватил его за руку и стал проталкиваться поближе к навесам, под которыми на низких прилавках громоздились разнообразнейшие фрукты, овощи, мешки со злаками, каво и земляными орехами.
- Расскажу, - Лирий с любопытством осмотрел фрукты.
- Видишь вон тот, непотребной формы? Запах у него отвратительный. Но стоит снять корку, и немедленно зарыть ее поглубже, как понимаешь, что он пахнет божественно, а на вкус - еще лучше. Ну и съедаешь целиком... - Тарион смущенно хихикнул, - А потом жутко маешься животом. Но мы тут во-о-от за этими неприглядными корешками, - он показал на мешки с какими-то перекрученными, как клубки змей, корнями.
- А они какое воздействие оказывают?
- Если их очистить и перемолоть, а потом сварить со специями, получится великолепный тонизирующий и бодрящий напиток. Я его пью, когда у меня завал с бумагами, и надо работать пару суток без перерыва, чтобы все разобрать.
- А потом глаза, как у филина, - хмыкнул паладин.
- И сердцебиение, как у мыши. И вообще, на вкус это жу-у-уткая дрянь. И привыкаешь к ней очень быстро. Я привык... - он замолчал, как-то беспомощно вздернув плечи. Правда, через секунду уже снова улыбался.
- Отвыкай, - паладин поцеловал его. - Незачем больше.
- Тогда что мы здесь делаем, душа моя? - Тарион глянул на него бесконечно усталыми глазами, странно потускневшими. - Возвращаемся в Дарам. Я чувствую, что нас там ждут новости.
Лирий привлек его к себе, поцеловал эти любимые глаза:
- Хорошие хоть?
- Не знаю пока. Увидим. У нас в караван-сарае остались какие-то вещи, без которых не обойтись, или можно бросить их?
- У меня ничего такого, о чем бы я пожалел, нет.
- Ну и у меня нет. Выйдем с торга - и можно открывать телепорт, - Тарион и в самом деле чувствовал себя так, словно Дарам притягивал его к себе, требуя немедленного присутствия Магистра в Оплоте Тьмы.
- Хорошо, - паладин снова погладил его по волосам.
А в Дараме их ждал сотенный отряд паладинов, едва ли не сияющих благословением Истара:
- Магистр Лирий! Садовник убит, Серых больше не осталось!
- А еще к нам привезли юношу...
- Истар благословил его Силой, что сравнится с вашей!
Говорили они, перебивая друг друга, отчего казалось, что не степенные воины Истара собрались в замковом дворе, а стая белых галок. Тарион потихоньку сбежал оттуда. Ноги сами принесли его в то крыло, где мастер Никос обычно выхаживал своих подопечных.
- МОЛЧАТЬ! - посоветовал Лирий.
Тишина воцарилась идеальная. Магистр обвел всех внимательным взглядом:
- Еще раз. Карим?
- Ваш преемник найден, магистр, - кратко отозвался паладин.
- Откуда он?
- Сотгайя.
Оставалось только удивиться пророческому дару Кентариона - Сотгайя была самым северным портом Кидонии, стоящим на берегах Великого Океана, там, где через два дневных перехода начинаются Вечные Льды.

А Тарион сидел рядом с постелью неизвестного пока еще миру кулэмского мальчишки, гладил ладонью его длинную черную гриву и улыбался. Это у Лирия преемник сразу же равен ему Силой. Магистру-некроманту же придется отдать свою Силу целиком, перелить ее в новый сосуд всю, до капельки. Не зря мальчишка уже сейчас тянул из него магию, как юный дубок тянет питательные соки из земли.
На плечо ему легли две узкие мальчишечьи ладони:
- Я соскучился, ты скоро придешь?
- Да, Дарий. Мы скоро придем. Осталось недолго ждать. Я только узнаю, как зовут вот этого замечательного будущего Магистра, - тихо ответил Тарион.
- Почему ты такой грустный?
- Я просто немного устал. Чуть-чуть больше, чем бывает, когда живешь тысячу лет, малыш. Но это пройдет.
Темные, похожие на туманные полотнища, ленты тянулись от его рук к кулэму, обвивали его и без остатка поглощались смуглой кожей, с которой напрочь исчезли все следы татуировок.
- Я тебя жду, папа, мы вас обоих ждем,  - ладони исчезли, в комнате снова чуть посветлело.
- Скоро, сынок.
Тарион прерывисто вздохнул, словно проснувшись. И тут же открыл глаза мальчик, вернее, уже юноша-кулэм. Глаза, которые сияли очень знакомой зеленью.
- Здравствуй.
- Айхэ, - отозвался тот, разглядывая странного, беловолосого, как дэв, молодого человека, отчего-то кажущегося таким родным, как будто он был одной с ним крови.
- Как тебя зовут?
- У меня нет больше имени.
- Я называю тебя - Кемалион Асситерай, - имя брата уже не отзывалось болью в душе Тариона.
- Это имя звучит достойно, - будущий глава темных кивнул.
- Носи его с честью. Ты помнишь все, что я знал. Ты знаешь все, что я мог. Ты можешь все, что я желал. Желания твои изменят этот мир. Служение твое Атуа да будет радостным, - Кентарион завершил формулу передачи Силы и чуть покачнулся, откидываясь на спинку кресла, в котором сидел. Вот и все. Можно идти, но одному скучно. Он ведь хотел проделать этот путь вместе с Лирием. Паладин явился через три минуты, протянул руку, улыбаясь:
- Идем, любовь моя.
Тарион взялся за его ладонь и неожиданно легко поднялся.
- Какие необычные ощущения! - в глазах бывшего магистра заплясало знакомое пламя исследователя. - Это надо изучить поподробнее!
Лирий шутливо куснул его за мочку уха, тепло фыркнув.
Два полупрозрачных силуэта - золотистый и серебряный, как солнечный и лунный лучи, растворились в пламени заката, освещавшего комнату. И ярчайшим светом полыхнули две свечи в храмах Орденов. Эпоха сменилась.