Какой же ты папа, если собак боишься. 2 части

         Прочла в рассказе Люды Полиной фразу: «Ну какой же ты папа, если собак боишься!» и вспомнила своего соседа. Видный  мужчина. Возраст — едва за сорок. Рост под два метра, плечи широченные. В лифт богатырь входит, пригнувшись, и боком. Кажется, что такого ничем не испугать. Но, как обманчива внешность!


В первую мою встречу с новыми соседями женщина с хвостиком вместо причёски, в очках, в странном старушечьем платьице, а ростом менее полутора метров, показалась мне хмурой неулыбой, а её голубоглазый муж-богатырь с вьющимися белокурыми локонами — лапочкой и ангелочком. А спустя время оказалось, что она хорошенькая, даже красивая, жизнерадостная, уравновешенная девчонка с хорошим вкусом. Просто в то время она была кормящей мамой, только-только выписавшейся из роддома. А он... Судите сами. 


Едва поселившись в нашем доме, он стал ссориться со всеми автолюбителями за лучшее место на парковке, хотя все здесь прожили уже более тридцати лет и успели за это время разобраться, где чьё место. Главным  аргументом и козырем в спорах со старожилами было горделиво сказанное соседом "Я — стоматолог!" Это звучало, даже не как «Я — царь!», а как «Я — Тот, Кто на Небе». Вскоре все стали воспринимать новосёла как больного человека, а не как врача, и за ним закрепилось прозвище «Я-стоматолог».


Уж не знаю, где и какой он стоматолог, но из дома он уезжал обычно под вечер, возвращался среди ночи. И потом до утра в его дверь звонили какие-то чужие люди, и он их впускал. Меня это ужасно доставало, потому что его гости, поднявшись на наш этаж, сначала подходили к моей двери посмотреть номер квартиры. Так получилось, что на двух других дверях номерков квартир не сохранилось. Моя собака, услышав приближение чужих людей, начинала рычать, а то и лаять. Люди отступали к лифту, звонили по телефону, громко говорили. И только после этого хозяин открывал им и, пропустив пришедших в квартиру, с грохотом закрывал за собой бронированную дверь.
Ещё больше, чем меня, эти ночные визиты беспокоили другую соседку, квартиру которой отделяла от квартиры стоматолога тонкая стена, в которую в отличие ото всех прочих стен легко вбивается гвоздь. Замечательная женщина, пожилая участница Великой Отечественной войны, провоевавшая зенитчицей все годы войны, по нескольку раз за ночь просыпалась от кошмаров — ей снова и снова снились война и орудийный грохот. И вскоре старушка скончалась во сне от сердечного приступа.

А семья «стоматолога» свыклась с ночной активностью главы семейства. Маленькие дети бегали по дому в любое время дня и ночи, выскакивали на лестничную площадку к ночным гостям с весёлыми криками вслед за своим отцом.


Однажды во время вечерней прогулки с собакой я чудом уцелела от опасности быть раздавленной автомобилем соседа. Дорога к нашему подъезду идёт с большим уклоном вниз и с резким закруглением вправо. Внедорожник на бешеной скорости, не вписавшись в поворот, промчался прямо и, пролетев над зелёной лужайкой, с сильным грохотом плюхнулся в углубление рядом с трансформаторной будкой, чудом не задев её.
Выйди я из дома минутой раньше, оказалась бы в той самой выемке под колёсами внедорожника.

Из машины долго никто не выходил. Вероятно, ездоки были ошеломлены прыжком машины с кручи. Потом, пошатываясь, вышли двое крепких мужчин, в одном из которых я узнала соседа.


Зимой ночной парковщик меньше мешал спящему дому, а вот в летние жаркие ночи весь дом просыпался от громкой музыки, несшейся из машины соседа, из ночи в ночь долго и тщетно искавшего в загромождённом машинами дворе, где припарковаться. Разбуженные музыкой автолюбители, имевшие возможность из своих окон наблюдать за его неловкими попытками, советовали не закрывать выезд их личным автомобилям. И тогда выезд неизменно оказывался закрытым либо контейнеру с крупногабаритным мусором, либо владельцу парикмахерской, либо владельцу автомастерской, чьи окна не смотрели во двор. А утром, как обычно к соседской двери приходили люди с требованием убрать машину. Выяснить, в чём дело, выходила в халате и торчащей из-под него ночной сорочке жена соседа, в первые годы вечно беременная или только что родившая. Выслушав визитёров, молча уходила, закрыв за собой дверь. Через некоторое время выходил в боксёрских трусах отец семейства, а за ним выбегали на бетонный пол босыми ножонками его маленькие дети. Затем дверь снова захлопывалась с привычным грохотом, чтобы через некоторое время опять распахнуться и, выплюнув уже одетого незадачливого папу из многострадальной квартиры, вновь с таким же грохотом захлопнуться.


Однажды такой же летней жаркой ночью я проснулась от звуков рока за окном. «Если мне на верхнем этаже так слышно, каково жильцам нижних этажей? — подумала я, — а ведь там сейчас у всех грудные дети». Встала, подошла к окну. Начинался рассвет. Увидев соседа, выгружающего что-то из своего внедорожника, я поняла, что музыка звучит из его динамиков, и чётко, но спокойно сказала ему: «Илья, имей совесть, четыре часа утра». Он поднял голову, но не смог определить откуда с ним говорят, потому что у меня на окне натянута москитная сетка. Недолго думая, он ответил мне нецензурной бранью. Такое я слышала от него впервые. И уж коль всё равно проснулась так рано, я решила выйти гулять со своей собакой, пока на улице относительно прохладно. Собака изнывала от жары в своей пуховой шубе и днём отказывалась выходить из прохладного подъезда в раскалённую каменную жару улицы.

Я быстро надела на себя бриджи и футболку, обулась, прикрепила к ошейнику собаки поводок и вышла к лифту. Признаюсь, кроме заботы о собаке, мне хотелось убедиться, что сосед — трезв. Встретив меня у лифта, сосед поздоровался точно так, как здоровался со мной всегда — с необыкновенной нежностью в голосе, обезоруживающей женщин всего подъезда, особенно пожилых. Я растерянно пробормотала ответные слова приветствия, ошеломлённая тем, что человек может вот так легко переходить с мата на миролюбивый тон, будучи трезвым. Всю прогулку я размышляла над странностями некоторых людей. А весь дом, казалось, спал. Только на нашем этаже вновь и вновь хлопала дверь стоматолога, впуская и выпуская ночных гостей. Во времена его миролюбивого отношения ко мне, я так и не осмелилась спросить у него, в какой же клинике он работает, посчитав это бестактностью, а то и опасной любознательностью. 

Моё отношение к соседу стало ещё хуже после того, как я услышала, что теми же словами, что он ответил мне из-под окон дома, он разговаривает с сыном-подростком. Мальчик ответил ему точно такой же бранью. Не знаю, родной ли он ему сын, или от первого брака жены. Не в этом дело. Дело в другом. Это жизнь стоматолога так сильно изменила, или он всегда был хамом?   


Жильцам верхних и нижних квартир сосед тоже причинял много неудобств. Самым безобидным, но оттого не менее докучливым, был топот детских ног. Странно, что на лестничную площадку они часто выбегали босыми, а по дому бегали в ботиночках. Дети — есть дети. Все это понимали, и на детей не жаловались. И с ночным детским плачем тоже привычно смирились. С безразличием относились соседи и к тому, что им приходилось бывать постоянными свидетелями всех разговоров и тем более ссор, происходивших в семье стоматолога. И грохот двери жильцов других этажей беспокоил чуть меньше, чем нас, но зато их очень пугал ночной топот, соскакивающего с кровати крупного мужчины, спешащего открыть дверь своим гостям. «Такое впечатление, — говорила мне пару лет назад соседка сверху, — что это ко мне кто-то впрыгнул в окно с улицы. В первый раз когда услышала, была дома одна, спала с распахнутыми настежь окнами и ужасно испугалась. Решила, что это с крыши кто-то влез ко мне в окно. А темень была жуткая. Ничего не вижу. Как закричу: «Стой! Стрелять буду!» Сейчас смешно, а тогда чуть инфаркт не схватила в свои-то двадцать пять лет! И вот теперь мне бы привыкнуть, а я всё равно каждый раз пугаюсь».

Не знаю, слышит ли она все эти «впрыгивания» теперь, спустя пять лет после вселения соседа в наш дом. Она больше не жалуется, а я не спрашиваю. То ли она привыкла, то ли ночная жизнь семьи прекратилась, и теперь все нормально спят по ночам. Не знаю. Люди привыкают ко всему. Даже моя собака перестала реагировать на постукивание детских ладошек в нашу дверь и всякие «Тяв-тяв» и «Гав-гав» детских голосов, изображающих лай. Привыкла.

Дети стоматолога никаких собак в нашем дворе не боятся, играют с ними. За уши, за носы таскают, а собаки счастливы от такого внимания. Боятся только хозяева собак, и не понять: за кого они боятся сильнее, за детей или за своих замученных детьми собак.

Когда дети встречаются у лифта с моей собакой, они норовят и её обнять и расцеловать, чего я им, конечно, не разрешаю. Такая фамильярность моей аристократке никогда не нравилась. Даже мои оглаживания она частенько игнорирует, ворча на меня, мол, не приставай. Зато собака очень любит мужчин! Вот им она позволит и погладить, и даже щёлкнуть её по носу. И будет смеяться и обнимать передними лапами. Да, да! Здесь нет опечатки, собака умеет смеяться. Она смешно наморщивает нос, оскаливается и издаёт звуки «Гы-гы-гы». Кто не знает, что у неё это означает проявление симпатии, тот пугается. Я и сама очень долго побаивалась её, не понимая, что она не рычит на меня, а смеётся.

Собака и соседи мирно просуществовали около пяти лет. И вдруг случился конфуз...

Прошлым летом стою я у лифта, крепко держу на коротком поводке свою старую собаку. В общественных местах она ни на кого не лает, а вот домой чужих не впустит. Подходит сосед, и будто не знаком со мной, не здоровается. Это меня удивило, но я промолчала и тоже ничего не сказала. Входит с нами в лифт. Поворачивается спиной ко мне и моей собаке. И тут я вижу, что джинсы соседа имеют модные дыры на том месте, которым сидят. И моя собака чуть ли не упирается в эти дыры своим носом. Мне становится смешно, что сорокалетний мужчина, отец четверых детей носит такие джинсы. Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. А моя собака, почувствовав моё смешливое настроение, начинает громко гоготать. Как я уже говорила, смех у неё получается жутковатый, похожий на рычание, и тот, кто не знает, что она смеётся, может испугаться.  Вот и сосед испугался. От испуга  подскакивает, лифт сотрясается от его скачка и едва не застревает. Лицо соседа становится таким, словно его уже укусили, причём даже не собака, а я сама. Он начинает кричать, что у него дети, и требует, чтобы впредь я водила свою собаку в наморднике, иначе он воспользуется электрошокером.

Собака от его крика замолкает. А я пытаюсь объяснять соседу, что собака не рычит, а смеётся, но испуганный человек не слышит. И я понимаю, что любые разговоры с моей стороны не будут услышаны, а значит бесполезны.

То, что нельзя кричать в присутствии чужой собаки, он не усвоил. Наверняка, в детстве ему об этом говорили. Мне же оставалось порадовалась только тому, что моя собака оказалась умнее соседа. А ведь она могла бы в ответ на его крик укусить его в те места, что зияли дырами в джинсах. А она оторопела от удивления.

Раньше ничего подобного не случалось, и я не догадывалась, что сосед боится собак и не умеет себя вести в их присутствии, а получается даже, что сам провоцирует их агрессию.

Требование и угроза прозвучали, я решила не усугублять положения, а надевать собаке намордник. Не хочется же, чтобы отец семейства умер от инфаркта, когда в очередной раз собака начнёт смеяться от его вида.

Вечером я собралась надеть намордник моей старенькой добродушной собаке-хохотушке впервые за всю её долгую жизнь, она заплакала от такой несправедливости. Крупные слёзы текли из её необыкновенных солнечных глаз. На фотографиях её глаза всегда выглядят засвеченными, словно два маленьких солнца.
 
Собака восприняла намордник как оскорбление. Я пыталась убеждать её, что она в наморднике — красавица. Да, да! Я так и повторяла ей, надев намордник: «Ах, какая красавица! Ах, какой красивый намордник!» Так давным-давно я смогла убедить её, что ошейник и поводок её очень украшают, и она поверила. Но на этот раз она смотрела на меня с недоверием, и оказавшись в наморднике, отказалась идти гулять. Стояла столбом, и ни с места. Мол, или без намордника, или я никуда не пойду. Тогда я поговорила с ней, как говорят с умным человеком: «Понимаешь, сосед тебя шокером стукнет, а это очень больно, поэтому лучше давай намордник наденем и в нём пойдём гулять». И удивительное дело, собака поняла и подчинилась. Несколько прогулок приходилось напоминать ей о шокере. И она смирилась.

Весь дом весьма удивился, увидев мою старенькую собаку в наморднике. Стали спрашивать, за что я так наказала миролюбивую собаку. Не хотелось пересказывать историю про дыры на джинсах соседа, и я отвечала, что собака может что-нибудь поднять с земли, отравиться и умереть. Собаке, похоже, было обидно слышать о себе напраслину, и она стала в отместку мне норовить подобрать что-нибудь через намордник, чего прежде не делала, будучи без намордника.


От намордника у неё чешется нос, но теперь она позволяет его надеть на себя и терпеливо носит. Даже горделиво. Но теперь, заметив соседа, собака уже не смеётся, а начинает глухо, обиженно лаять на него из-под намордника. Лай в самом деле получается обиженный, несчастный, словно собака плачет и высказывает ему свои обиды. Прежде она любила почти всех трезвых мужчин, особенно рослых и мускулистых. Но жизнь преподнесла ей урок, что и рослый, и с виду крепкий бывает паникёром, и способен устроить истерику похлеще злобной старухи.

В последнее время я всё реже и реже встречаю соседа. Создается впечатление, что папа из него не получился, и он оставил семью и своих маленьких детей. Выходит, прав был ребёнок, воскликнувший: «Какой же ты папа, если собак боишься!»

Печально.