Князь

     Двор залесского князя был залит кровью. Дружина собирала оружие и перевязывала раненых. Мёртвые тела чужих воев лежали вперемешку со своими. «Наших меньше», - с облегчением подумал Горислав. Да и чужих-то жаль, жили бы да служили. Хотя, кому нужен тот, кто предал свово князя? А эти, вишь ты, смерть выбрали! Не измену. Честь, видать, дороже. Надо бы похоронить по-людски. Конечно, не каждому курган, но костёр, чтоб до небес! Храбрые вои, достойны чести.

     Горислав ещё раз оглянулся по сторонам - бой окончен; вложил в ножны меч и хотел было уже зайти в терем, как с влетевшего во двор коня кубарем скатился вой. Весь в крови да в пыли, так что и не узнать, кто таков.

     - Княже, беда! Хвост со своими, худое творит! Баб да стариков, что в веси на Земляничке, в прорубь загнал да топит!

     Бельчонок это, - узнал князь расторопного отрока. - Шустёр, и в бою с сабелькой своей, да и языком так обрежет, побольнее сабли будет. Один огрех – добёр больно. Долго ждёт, чтобы сдачи дать обидчику. Ну да, возмужает, там видно будет.

- Это теперь мои люди! Это что ж, он… моих людей в прорубь?! Лютобор! – Лютобор не отозвался. – Воевода! – покраснев, взревел молодой князь.

     - Тута я, княже, – подскочил Лютобор, – железа собираем.

     - После соберём. Сейчас возьми людей построже, да приведи ко мне Хвоста с евонными головниками. Да не стряпая! Бельчонок вас проводит.

                ***

     Заслышав во дворе гомон, князь поспешил на улицу. У самого крыльца лежало тело Лютобора. Посередине двора, в кольце копий, стоял Хвост со своими людьми. Оружие у них отняли, но вели они себя дерзко: хватались за наконечники копий, огрызались на дружинников. Завидя князя и вовсе воспряли, видно, что чуяли себя героями.

     - Почто, княже, твои люди нас в кольцо взяли? Али не ради тебя мы кровь проливаем? Не ради тебя жизни свои кладём?

     - Вы, изверги, не свои жизни кладёте, не свою кровь проливаете! Вы моих людей в прорубь загнали!

     - Дык там старики одни, – пробурчал кто-то из толпы, – какой со стариков прок? Лишние рты.

- Что за бестолковый вы народ, болотники?! У кого детва да отроки ума-разума набираться станут? То-то! До весны всех в поруб, весной в той веси все поля вспашете да житом засеете…

     - Чай, мы не оратаи! Мы – вои, княже!

     - А вот и будет вам урок, как оратаев бить! Или хотите голодом сидеть? Сами побили оратаев, сами и сделаете их дело! А того, кто воеводу моего верного загубил, на кол! Немедля! – И, развернувшись, не оглядываясь, ушел в терем, негоже, чтоб вои видели княжьи слёзы.

     Сколько себя помнил Горислав, всегда Лютобор был рядом с ним. Отроком на руках качал княжича, от гусей спасал (сейчас-то смешно), от старшего брата заслонил, помог отряд собрать да уйти. Помог своих людей примучить да княжество сотворить. Как удержать-то теперь то княжество без верного Лютобора?...

                ***

     Открыв глаза, Горислав долго не шевелился, прислушиваясь к звукам в доме и во дворе. Всю ночь в окна стучал дождь, утро же выдалось ясное, хотя и зябкое. Из головы не шёл сон. Тяжеленько молодому князю тогда пришлось без верного воеводы, да всё выжил. И земли и княжество сохранил да приумножил. А Лютобор… он и сейчас живой. И будет живой, покуда помнить его буду. А помнить буду, потому как сын перед глазами. Хоробрый да честный. В честь воеводы своего и назвал сына Лютобором.

Кликнув отрока, князь умылся и оделся. Вышел во двор. Девки гонялись за курами (завтрак не скоро - понял князь). На дальнем конце молодые дружинники забавлялись на мечах. Забава забавой, а всё поможет в сече выжить. Рядом с крыльцом кметь Первак в чём-то жарко убеждал Лютобора, а тот хитро улыбался.

- Ну-ка, чего шепчетесь, молодежь? Сказывайте своему князю. Да чтоб как на духу мне, – улыбаясь, сказал Горислав.

     - Дык, батюшка! Вот Первак хочет голодными нас оставить, – смеясь, проговорил Лютобор.

     - Это как же? Или харчи у нас кончились?

     - Как же! После вчерашней охоты-то гридни неделю оленей да кабанов коптить будут. Жита полны амбары, да и страда уж скоро. А вот стряпуху твою намерился забрать. Сказывает, купец у него появился.

- Это кто ж такой смелый-то выискался, Первак? Уж не Ослябя ли, не брат ли твой? Так ведь молод он для Лебёдушки.

     - Прости, княже, дерзость мою, не брат. Соседов сынок. Да и знаешь ты его. Третьяк – гусляр, что на праздниках твоих песни сказывает. Добрый парень. Отдал бы ты, княже, за него девку, а я тебе любую службу сослужу.

     - Так ты и без того мне верно служишь, Первак. Как же я могу отказать, если ты за парня просишь? И приданое за девкой дам. Чего хочешь?

     - Слава тебе, княже, за доброту твою. Даже и не знаю, чего  просить. Всё вроде у них есть. Свёкор-то будущий, плотник каких поискать, почитай вся весь у него и строится. Да и на твоём дворе его узорочье видно. А сам Третьяк на всех праздниках в своей, да и в соседних весях кощунствует. С голоду-то не помирают, а вот избушка у соседа совсем ветхая. Ну, да так ведь всегда бывает, плотник без крыши, сапожник без сапог. Им бы лесу на новую избёнку, князюшка. Век благодарен буду. Мы бы всей весью к покрову и сложили бы, избёнку-то. Тогда бы и свадьбу во славу светлым Богам сыграли бы.

     Ох, хитёр кметь – подумал князь – ох хитёр. Дайте попить, а то так есть хочется…  Да так ладно сказывает. Надо его в посольство снарядить, больно уж сметливый, мыслью быстр да востёр. А и кметь хороший. В бою своих воев бережёт, а в мирное время покою не даёт. В броне да с оружьем по пять вёрст бегать заставляет. Туда да обратно. И сам с ними бежит. Мечами звенят с утра до темна. Быть ему воеводой при Лютоборе. Пора мне на покой. Седьмой десяток уж разменял…  А до тех пор пусть в посольствах мудрости набирается. Ну, да то уж после покрова. Да и после свадьбы.

     - Будет тебе лес. Пусть сосед засылает сватов-то. Батюшку твово снарядит, наверное? Пусть и Ведмедя прихватит, давненько я с ними не видался.