25-1. Клязьма

     В зимние каникулы на втором курсе отец взял мне путёвку в Клязьминский пансионат. Неделя там запомнилась,  прежде всего,  соседями по трёхместному номеру. Один сосед, из работяг, имел явную склонность к карточной игре, быстро нашёл партнёров (играли, по-моему, в буру и в очко), сидели они за картами когда днём, когда и ночью. Второй приехал туда с амурными планами, так же быстро нашёл себе подружку, и ему, соответственно, надо было где-то с ней находиться, понятно, для каких дел. Явный конфликт интересов.  Скандалили, бывало, чуть до драк не доходило – в отношении вопроса, когда и кому быть в номере.

     Я поначалу вполне демократично отнёсся к их потребностям в отдыхе – так, как они его понимали, но потом это стало надоедать, пришлось осаживать то одного, то другого. К концу решил, что настал  мой черёд использовать территорию по своему усмотрению.  Позвал ребят из своей группы.  Приехали, помню, человек шесть, они взяли даже машину напрокат (тогда была такая услуга), как-то уместились в ней вшестером.  Гульнули тогда на полную катушку, заявились они днём, а укатили уже под утро.  Тут уж пришлось моим соседям потесниться,  они слиняли, по-моему, даже, кто куда, чтоб не мешать. Но – долг платежом красен, как говорят…

     Второй раз я там был уже на пятом курсе, через три года – всё по той же схеме. На этот раз с соседями повезло, были два экономиста, аспирант и его руководитель, очевидно, - хотя по возрасту они не очень сильно отличались. Они занимались только лыжами и своей экономикой. Хотя оба были на «ты», но по их отношениям разница «начальник-подчинённый» отчётливо проглядывала. Тот, который аспирант, частенько после их лыжных прогулок повторял «ну, лось, за тобой не угонишься». Этакий тонкий подхалимаж.

      Тот, который руководитель, помню, интересовался студенческой жизнью (сами они работали где-то в НИИ). Спрашивал, использую ли я шпаргалки при сдаче экзаменов. Понятно, что я ему ответил – используют все, привёл примеры, какие знал, вплоть до самых экзотических. Он ответил, что никогда «шпор» не признавал, принципиально обходился без них. Очевидно, горд был собой. Но как-то постоянно проглядывало - всё-таки бравировал он своей правильностью, что не вызывало симпатии. Позже, когда я услышал песню Высоцкого про «четвёрку первачей», вспомнил этого соседа-экономиста, который, как и один из «первачей», «чёток, собран, напряжён и не лезет на рожон» и который должен был по жизни добиться многого – «этот будет выступать на Солониках…». Хотя ничего плохого в этом нет. Скорее, наоборот…