Сон разума. Гл. 17. Любовь и смерть всегда вдвоём

Паша уже не помнил, сколько времени лежал на диване в забытьи. Сознание то возвращалось, получало новую порцию боли и тут же утопало в невыносимых мучениях. Его трясло, бросая то в жар, то в холод.
Сквозь пелену боли, он услышал звонок сотового телефона. Треньканье с завидным постоянством вонзало иглы в психику. Опустив руку, он пошарил по полу, пока не отыскал сотовый.
- Да...
- Это Юля Исаева.
- Что случилось?
- Я видела по телевизору тех людей, которых вы разыскиваете.
- И что…- выговорил он, вперемешку со стуком зубов.
- Мне кажется, я знаю кто эта женщина.

О Боже и она туда же!! После выпуска новостей с репортажем в ОВД оборвали телефон те, которые видели злосчастную пару убийц. Кто уверял, что они соседи по площадке, кто видел в магазине или на соседней улице. Один клялся, что девица вылитая его жена и ее надо срочно изолировать от общества. Одна старушка, битый час рассказывала как мужик похожий на разыскиваемого, водит детей в какой-то подвал и якобы мучает их там. В результате в подвале были лишь голодные мяукающие кошки, а не замученные дети.
- Уверена?
- Я хорошо запоминаю лица… - она расслышала в трубке тяжелое дыхание – Что с тобой?
- Я немного не здоров. Где ты сейчас?
- У друзей.
- Оставайся там, позвони… - он продиктовал номер сотового Мамонтова, - скажи ему о подозреваемой, он о тебе позаботится.
- А с тобой что? Тебя ранили?
- Да, я давно раненный… - попытался пошутить Паша.
- Где ты живешь?
Очередная волна боли надавила на череп изнутри так, что казалось, будто кости вот-вот разъедутся по швам. Голос Юли стремительно потух в нарастающем звоне, Пашу скрутила судорога и, закусив подушку, он заглушил очередной крик от невыносимой боли.
Только бы хватило сил пережить эту ночь…
Только бы хватило сил вытерпеть боль…

***

Паша медленно приподнял тяжелые веки. Резкость в очертаниях окружающих предметов появилась спустя несколько секунд. Прислушался к ощущениям. Боль, беснующаяся, словно неукротимый шторм нещадно ударяющий о берег, отступила, оставив разоренный и истерзанный организм.
Он вяло сообразил, что лежит на полу, на своем грязном замусоренном ковре, который чистился в последний раз еще Мариной, и с тех пор из бежевого превратился в светло коричневый. Всюду на полу разбросаны окровавленные бумажные салфетки, значит опять носом кровь шла.

Все-таки дома…
В некоторой степени это радовало, в бреду не ушел из дома не влип в неприятности, но и настораживало, приступ оказался сильнее предыдущих. Врач, выписывающий таблетки, настоятельно рекомендовал пройти полный курс лечения, иначе приступы закончатся инсультом. Не исключено, что следующий станет последним, да и за последние годы вымотали они Котова до предела.
Сквозь задвинутые шторы проникали длинные лучи зимнего солнца и ложились на пол узкой полоской рядом с парнем. В комнате не было света, тихо.
В какой-то момент Паша понял, что видит тапочки Марины на чьих-то ножках. Мягкие розовые тапочки в форме хрюшек со смешными красными пятачками и косыми глазенками, которые он подарил ей на восьмое марта.
  Просыпаться после приступа на женских коленках похоже входило в приятнейшую привычку, тревожило то, что тапочки принадлежали Марине, а ножки были явно не ее.

 Повернув голову, он понял, что лежит на ногах Юли, а та, привалившись к дивану, спала. Несчастной сердобольной девушке пришлось пережить кошмарную ночь в попытках успокоить мучения и удержать судороги парня.
Паша был готов провалиться сквозь землю со стыда и унижения перед Юлей. Он даже не помнит, что делал и говорил во время припадка. Марина с трудом выдерживала, а она первоклассный медэксперт, привыкший к трупам. Зрелище всегда было не для слабонервных; в горячке Паша хрипел, орал, закусывая подушку, бился в судорогах, потом отпускало на несколько минут и он, тяжело дыша, пытался вернуться в сознание. А потом вновь накатывала волна, и все начиналось заново.
Юля пережила приступ вместе с Пашей, не испугавшись, не бросив и не выпуская парня из рук. Зачем ей это?

Смягчающим обстоятельством было одно, он от приступа не обмочился, как бывало ни раз. Иначе Паша просто пошел бы и тихо застрелился прямо из табельного оружия не в состоянии пережить позора перед лицом Юли.
Он зашевелился, пытаясь подняться.
- Ты в порядке? – тревожно прошептала она, проснувшись.
- Прости.
- За что?
- За представление ночью… - Он занял вертикальное положение, немного выждал, пока пройдет головокружение, и прислонился к дивану рядом с ней. – Как ты попала ко мне?
- У меня знакомый разбирается в компьютерах и программах. Позвонила, попросила определить местоположение твоего сотового. Вошла через дверь, ты ее просто захлопнул, а не закрыл на ключ.
- Когда приступ я не закрываю.
- Почему?
- Подохну, быстрее найдут, да и дверь не придется взламывать, когда вонять начну на весь подъезд. 
- Тебе нельзя оставаться одному во время приступов.
- Не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии. – Пытаясь облагородить свой изможденный вид, поправил сбившуюся на одно плечо майку и расправил штанину. - Ты зря пришла. Мне теперь будет неловко перед тобой, да и тебе такое шоу ни к чему.
- Из-за чего такие боли? Я хотела скорую вызвать, но ты категорически возражал.

Паша повернулся к ней. Почему он откровенничал с Юлей? Зачем подпускал настолько близко к сердцу? Каждый день убивают чьих-то сестер и дочерей, почему именно Юля..?
Быть может, она обладает гипнозом, и повлияла на его волю? Что если девушка нравится ему не в силу своего доброго сердца и приятной внешности, а он попал в зависимость к хитрому безжалостному манипулятору чужих жизней?
Бред… больной бред больного человека…
Но почему Юля?..

Он приподнял волосы выше виска, показывая шрам от пули.
- Я выжил случайно, но мое сознание никак это не переживет, вроде так как-то.
Ее большие серо-голубые глаза заблестели от слез.
Как она могла определить его квартиру по сотовому? Что за друг такой виртуозный, что способен отследить любого?
- Не говори так, ничего в жизни не бывает случайно. – Она опустила его руку и пригладила растрепанные волосы. Она раньше и не замечала, что у него на висках седина.
Ее руки были нежными и мягкими. Невинная забота от совершенно незнакомого человека, после ночи мучений, стала для Паши подобна эликсиру жизни. 
Почему она словно вода каплей за каплей заполняла сосуд его разбитой души?
Почему он будто мотылек стремился к огоньку ее простой открытой души?
- Все в жизни бывает…
- Расскажешь?
Она спросила так просто и легко, словно интересовалась просмотренным накануне фильмом, и Паше захотелось поделиться с ней своей историей. Мог бы просто отказаться, промолчать, она бы даже не настаивала.

Вот так бывает в жизни, что совершенно чужие люди вдруг становятся близкими. Юля ему ни подруга, ни любовница, ни возлюбленная, она даже не намекала на подобное, просто сидела рядом, облокотившись о диван, смотрела на Котова, подперев рукой тяжелую после бессонной ночи голову. Паша сидел напротив нее. Бледный измученный, с темными кругами под глазами и опухшими веками, не бритый, и чувствовал рядом родного человечка.
- Я был не при исполнении, - начал свою историю Паша, - зашел в бар по делу к знакомому. Уже уходил когда, заметил двух девушек, пытающихся отделаться от пристававших нетрезвых парней. Я знал тех уродов, не раз проходили у нас по наркотикам и хулиганке, а девочки были не из среднего класса и не местные. Влез, отогнал, предложил подвезти девушек. Они были вполне нормальные, не балованные и не заносчивые. Они лишь немного выпили, по дороге мы разговорились, шутили.

Привез я их в поселок Горки в один жутко богатый дом. Как оказалось, они были сестры и приехали с отцом погостить у дяди. Когда встретить к воротам вышли отец с дядей, я понял, что крупно попал.

Маркин Эдуард, их отец, занимался нелегальным бизнесом, за ним охотились спецслужбы нескольких стран, а он представляешь, прямо у нас под носом отдыхал на доме своего родственника, да и то узы эти криминальные, а не кровные.

Я быстро свалил, тихо радуясь, что остался в живых после того, как лично видел Маркина. На следующий же день вызвал шеф и сказал, что меня внедряют к Маркину. К нему очень тяжело подобраться, а внедренных он быстро разоблачал и закапывал. Чтобы тот меня не убил сразу как мента, сфабриковали дело, с позором выперли из органов, растрезвонили по телеку, какой я «оборотень в пагонах» и последний гад. Дали телефон старшей сестры и приказали действовать. Одним словом похоронили всю мою жизнь, и если б я отказался, мне б пришлось навсегда забыть о работе в органах. Меня б сторожем не взяли на склад.

Самой смешное, что Лидия мне с первых минут общения понравилась, и я не мог воспользоваться девушкой в корыстных целях, ради того чтобы упрятать за решетку ее отца. Не решался позвонить неделю. По иронии судьбы Лида позвонила мне сама, телефон я ей давал еще по дороге к Горкам. Она заговорила, предложила встретиться.
 
Паша мечтательно улыбнулся, вспоминая дерзкую красотку, вскружившую ему голову с первого взгляда. Ее ореховые лисьи глаза обжигали и пьянили будто абсент.
- Я простой опер, я не игрок под прикрытием, для меня это было слишком сложно, контролировать каждое свое действие и слово, чтобы не выдать себя.
- Ты влюбился в Лидию? – Юля слушала с большим интересом. Как любую нормальную девушку ее интересовало самое важное во всей истории, а именно – любовь.
- В нее было невозможно не влюбиться. Не знаю, чего я больше боялся, узнает ли Маркин, что я рою под него или, что Лида решит, будто я ее использовал. Эдуард тертый калач он не поверил в липовую историю, но ради дочери старался держаться вежливым, пока у него не было доказательств моей двойной игры, он не мог расстроить дочь. Я продержался три месяца. Это очень много для новичка. Маркин меня постоянно проверял на верность, мне пришлось убивать по его приказу. Шеф вычислил, что в службе внедрившей меня есть крыса, пытался меня вытащить, но я уже слишком увяз. Крыса слила меня Маркину с потрохами.
Он вспомнил тот злосчастный день, когда приехал за Лидой и ее сестрой, чтобы повезти их на каток и в кино, а в холле его встретил сам Маркин. Предложил пройти с ним выпить. В этот момент спустились сестры, готовые ехать, и когда Лида увидела, что Пашу уводит отец, она почуяла беду. Девушки, конечно, были не в курсе отцовского бизнеса, но по выражению его лица, могли безошибочно определить, что он очень сердит. Она попыталась настоять на их поездке в город и просила отца не портить ей и сестре каникулы в России, но тот категорично отказал дочери.
- Я сразу понял, что мне конец, - признался Паша, почесывая щетину, - Маркин налил мне виски, завел беседу о доверии. Я естественно все отрицал и защищался, как мог, придерживаясь легенды. Потом он предложил мне прокатиться, а меня в тот момент беспокоило то, что отец расскажет Лидии обо мне.
- Почему ты не попытался побить их всех и сбежать?
- Сопротивляться трем лучшим бойцам из охраны Маркина. Юля я видел этих людей в деле, они наперед знали каждое мое действие. Стоило мне только дернуться, они бы мне сразу шею свернули. В криминальном бизнесе поднимаются по трупам, а их личными охранниками становятся те, кто складывал эти трупы к ногам босса.

Когда Котов в сопровождении трех бойцов и Маркина шли к машине, Лида уже стояла возле нее и вновь попыталась забрать Пашу с собой. Она дрожала от страха, понимая, что случилась непоправимая беда, уцепилась за руку парня не желая уступать его отцу.
- Прости меня, пожалуйста, - прошептал ей Паша, склонился, вдыхая запах ее волос. Он хотел запомнить ее красоту, страстность, удержать в воспоминаниях самое прекрасное, что случилось с ним за последние месяцы. – Прости меня, обещай, что будешь счастлива.
- Паша… - по щекам Лиды покатились слезы. – Отец не трогай его. Я умоляю, - она была готова упасть на колени, вымаливая прощение.
Котов хотел оставить в воспоминаниях ее красивое лицо и волшебную улыбку, но помнил лишь то, как Лида кричала в истерике, когда ее тащили домой, а его сажали в машину.

- Меня вывезли за город на какое-то деревенское кладбище, могила для меня была вырыта уже пару дней. Видимо, Маркин колебался. Я делал Лиду счастливой, это оказалось для него важнее того, что я мог навести на него спец.службы, от которых он отвяжется за несколько дней. 

Меня стали допрашивать с пристрастием о том, какую информацию о Маркине я передал в органы и кому. Чем упорнее я молчал, тем злее они становились. Я старался тянуть время. Шеф с ребятами и группой поддержки из спецназа должны были вскоре подъехать и повязать всех с поличным.

Маркин догадался, что я ничего не скажу и жду подкрепление. Его бойцы подтащили меня к могиле, поставили на колени. Он прислонил мне дуло к затылку и нажал на спусковой крючок. В момент, когда стрелял, зазвонил его телефон. Лида. Он на долю секунды отвлекся, рука дернулась и пуля, сместившись, прошла на вылет, не задев мозга. Я спас Лиду от плохих парней в баре, а она меня от смерти.

Паша замолчал. Вот и вся история, искалечившая ему последующие годы жизни. Особо важной информации о Маркине он не добыл, причинил боль Лидии, получил пулю в затылок и дурную репутацию с непрекращающимися насмешками.
- Маркина поймали?
- Они не успели выйти с кладбища, шеф со спецназом окружили их. В перестрелке Маркина и его бойцов убили. Лидию с сестрой их дядя успел отправить во Францию к матери. Они и не в курсе отцовского бизнеса, не было смысла вовлекать их в дело.
- Ты больше не разговаривал с Лидой?
- Нет. - Вначале Паша думал, разыскать ее, созвониться, поговорить, как-то объясниться, но по истечении времени в этом отпала надобность. У Лидии совершенно иная жизнь в мире, в котором никогда не придется задержаться Котову. 
- Грустная история. – Подытожила Юля, - Потом тебя все равно восстановили в органах.
- Да, но испорченная репутация остается на всю жизнь, даже если портили ее в благих целях.

Он смотрел на Юлю и его часть та, которая самая недоверчивая и подозрительная, все пыталась связать ниточки в узелки. Паша чувствовал, что что-то упускает, где-то должен быть подвох.
Или просто дурацкая работа сказывается?
- Юличка, ты хорошая, добрая девушка, но тебе не надо было приходить ко мне. Не надо проявлять ко мне заботу и внимание.
- Почему?
- Потому что я не приношу людям счастья.
- Это ты о той, чьи тапочки я надела? – Юля улыбнулась.
- И о ней тоже, - кивнул Паша. – Мне стыдно, что ты видела мой припадок. Я, наверное, ужасно себя вел и еще хуже выглядел.
- Ну не ужасней, чем некоторые напивающиеся до беспамятства и устраивающие скандалы с представлениями в лицах.
- У тебя тоже есть история?
- Бывший мой периодически выпивал ящик спиртного и у него срывало крышу. Твой приступ для меня просто баловство, не парься.
Паша с трудом мог себе представить рядом с такой милой девушкой буйного алкоголика.
- Почему ты его терпела?

Юля неопределенно повела плечами.
- Вначале когда просто встречались, он был нормальным, а потом думала, что смогу изменить в лучшую сторону. Будто он влюбится в меня и захочет стать лучше, захочет быть счастливым со мной. Пьянки, скандалы, погромы, потом извинения. Я плакала, но была уверена, что вот-вот и все станет лучше, но ничего не менялось, и я ушла. Глупо, да?
- Почему-то многие девчонки думают, что смогут вытянуть конченых людей из дерьма. Ты бы только разрушила свою жизнь.
Юля смущенно улыбнулась, уведя взгляд в сторону.
- У меня, конечно, не такая детективная история жизни, как у тебя.
- И это главное!
Она рассмеялась.
Почему Юля здесь, в его квартире на другом конце города? Для чего они сидят, откровенничают?
Все! Стоп! Остановись! Так можно окончательно сойти с ума!

- Я очень хочу есть. У тебя есть в холодильнике еда?
Вопрос застал Котова врасплох. Предательски вспомнился разговор с Мамонтовым, когда он не оставил ему пса, боясь что тот помрет голодной смертью беспризорника.
- Понятно, - догадалась она по сникшей физиономии Паши пытающегося вспомнить содержимое его холодильника. – Кофе?
- Кофе есть!
- Замечательно.
Юля поднялась и ушла в кухню, а он остался сидеть на полу, только положил подушку под звенящую голову. Тело было тяжелыми с трудом подчинялось.
Звуки, доносившиеся с кухни, успокаивали давно забытым теплым ощущением присутствия женщины в доме.
Почему Юля?
Вскоре она вернулась с двумя кружками кофе и бумажным пакетом с едой из Макдональдса.
- Ты вчера еду покупал? Думаю, она не успела протухнуть.
Подав ему кофе, Юля присела на пол, поставила свою кружку рядом и развернула пакет. Пяток разных сандвичей, большая картошка, соус. Она достала картошку и протянула Паше.
- Меня и так тошнит, - пробубнил он, отказавшись от еды.
- Я это тоже не особо, но есть хочется, - Юля приступила к поеданию картошки. По-хозяйски откупорила соус, поставила его на краешек дивана и обмакнула ломтик.

«Оооо… парень, похоже, ты к ней не равнодушен» - наконец-то сформулировал свое беспокойство Паша.
- Послушай, ты хорошая девушка то, что случилось с твоей семьей ужасно, это делает тебя психологически уязвимой и зависимой. Ты видишь во мне какого-то героя, который сражается с негодяями, и чувствуешь, что нуждаешься в поддержке и защите от уродов, убивших твою сестру. Понимаешь меня? – она искренне мотнула головой, и Паша снова попытался объяснить ей, - ты уязвима и попадаешь в психологическую зависимость от меня. Это не хорошо. Я должен пресечь…

Котов заткнулся, столкнувшись с ее глазами. Она жевала, но его речь настолько ее поразила, что она так и осталась сидеть с набитыми щеками.
- Хм… - немного пожевав она проглотила, - Это у тебя началось после того как башку прострелили?
- Что началось?
- Ну, психология твоя. Чокнулся немного, да?
- Нет, я в порядке.
- А мне кажется не особо… - она густо обмакнула ломтик и, запустив его в рот, и достала следующий.
- Я в порядке, боли психосоматические.
- Аааа… - понимающе кивнула она, снова откусила и активно заработала челюстями.
- Просто пытаюсь тебе объяснить, что…
- Я тебе нравлюсь, да?
У Котова челюсть отвисла, совладав с собой, он тут же захлопнул ее и, отвернувшись от девушки, отхлебнул кофе. Может еще не поздно пойти и застрелиться?..
- И тебя это пугает, потому что я сестра Оли, дело которой ты расследуешь?

Он поперхнулся и закашлялся.
- Выходит, - она проглотила и запила, - ты думаешь, что ты мне нравишься, потому что я умом тронулась?
- Нет.
- Ну, ты же только что сказал, что из-за горя с сестрой я тронулась умом и поэтому нуждаюсь в тебе.
- Я такого не говорил.
- Может, ты пытаешься сказать, что я маленькая глупая девочка, которая представляет тебя в образе героя в сверкающих доспехах?
- Ты в морге не работаешь? – подозрительно уточнил Паша, понимая, насколько сейчас Юля похожа с Мариной, и что с ними обеими он не мог нормально объясняться, чтобы быть понятым с первого раза. – Или в судмедэкспертизе?
- Как твоя бывшая? – хохотнула Юля. - Нет, я в школе преподаю литературу и русский язык, поэтому сразу замечаю несвойственное поведение мальчика по отношению к девочке, которая ему нравится. С возрастом в людях почти ничего не меняется, только словами пользуются более умными.

Котов от нервных душевных переживаний проголодался и тоже полез в пакет за картошкой. Несколько минут они, молча ели, ворочая ломтиками в соусе. Каждый обдумывал, что бы он хотел спросить или узнать о другом, но боялся или стеснялся. Да и вообще стоило ли начинать нечто большее, чем просто знакомство опера и сестры жертвы. Тогда как им обоим поступить с пережитой кошмарной ночью, которая странным образом их сблизила.
- И что ты думаешь? – робко в полголоса поинтересовался Паша, ковыряясь в соусе и не поднимая взгляда на Юлю.
- Ну, - она залезла в пакет и достала сандвич, протянула Котову. - Для начала ты мог бы пригласить меня на свидание и накормить нормальной едой.

***

Не дождавшись ответа Котова на телефонные звонки, Семенов позвонил его соседу по площадке, одинокому пенсионеру Льву Васильевичу. С ним у Антона был заключен договор, тот приглядывает за Пашей, а он периодически помогает с техосмотром стареньких жигулей Льва.

Пройдясь по квартире Котова, Лев Васильевич в подробностях описал, что видел вокруг. Помимо последствий приступа и запущенной холостяцкой квартиры, изучил перевернутые на полу две кружки не выпитого кофе и растоптанный пакет с едой. Телефон Паши валялся на полу в стороне.
- У него девушка была, - сообразил Лев.
- Вы ее видели? – Сёма тревожно переглянулся со Светланой, сидевшей рядом с ним. Она тоже начинала волноваться за исчезновение Котова.
- Нет, но тут две кружки кофе и женские сапожки в коридоре. Пашина обувь тоже стоит.
- Может Марина? – других женщин, которых бы Котов пригласил к себе домой и поил кофе, а особенно тех кто, увидев его берлогу, остались бы на кофе, Антон просто не знал.
Подозреваемая вербовщица? Что если она вышла на Котова?
- Нее… не Маринка, - из-за соседства и тесного общения с операми Лев Васильевич научился соображать не хуже мисс Марпл. – Я видел как Паша домой возвращался вчера, он плохо выглядел, судя по обстановке у него был приступ и с ним была девушка, но они оба куда-то ушли. Хотя девушка не ушла бы, - Лев поднял с пола один тапочек-хрюшку, - в одном домашнем тапке.

Проклятие Кот!!! Во что ты вляпался на этот раз?!
- Лев Васильевич, - Антон постарался держать голос ровнее, не выдавая подозрений перед Светой, - Посмотрите, пожалуйста, входящие и исходящие вызовы в телефоне Паши.
Лев, подобрал телефон с пола, присел на краешек дивана и надел очки, висевшие на цепочке.
- Кнопок нет… - огорчился он.
Антон терпеливо и кропотливо объяснил пенсионеру, как попасть куда нужно, чтобы узнать последние звонки. Можно было бы запросить распечатку у коллег, но на это ушло бы некоторое время и уйма лишних вопросов.
- Ага! – приободрился Лев, достигнув цели, - Вот… тебе он звонил и все, а ему… звонила уже поздно вечером некая Юля…
- Исаева! – догадался Антон. По выражению и интонации мужа Светлана догадалась, что беды еще не закончились.
- Точно, она самая, Юля Исаева. Что теперь?
- Теперь я вас очень попрошу, закройте дверь в квартиру и побудьте у себя дома, понаблюдайте, придет ли кто к Котову. Ребята из отдела скоро подъедут.
- А что случилось? Куда Паша делся?
- Надеюсь, они оба вышли за продуктами.
Лев озадаченно посмотрел на одинокий розовый тапочек – хрюшку.