Первый бой

       
               


Светлой памяти  Минеева
Николая Петровича посвещяется


     - Как зовут? – спросил командир танка нового члена экипажа.
     - Колька, - ответил молодой солдат. И тут же поправился. – Николай.
     - Сколько тебе лет, Колька-Николай?
     - Восемнадцать… скоро будет.
     - Понятно, - вздохнул командир. – Видишь Георгич, кого присылают. Пацанов!
   Тот, к кому он обращался, сорокалетний сержант – механик, улыбнулся в ответ:
     - Ничего, командир! В бою повзрослеет… Дело не хитрое. Откуда ты родом, парень?
     - С Урала.
     - А я с Перми. Мы с тобой почти земляки, Николай. Курсы, разумеется, у вас ускоренные были?
     - Два месяца, - бодро ответил Николай.
     - Понятно, - механик переглянулся с лейтенантом.
     - Стрелять-то умеешь? – спросил командир. – Ты ведь стрелок-радист.
     - Обижаете, товарищ лейтенант! У меня отец охотник. Я на курсах все мишени с первого раза поражал.
     - Здесь не мишени. Здесь живые люди. Враги. Они тоже стрелять умеют. Ладно Николай, залазь в танк… ознакомься. Пулемёт проверь. Завтра в бой. Георгич, а где у нас Паша? Опять в санчасти ошивается? Я этому дамскому угоднику когда  ни будь накостыляю.
     - Да за обедом он пошёл, командир. Скоро вернётся.
     - А ты не прикрывай его! Ладно. Я к ротному. Обедайте без меня. Я потом, - командир ушёл.
   Николай залез в пропавший от пороха танк. Осмотрелся. Пулемёт был исправен. Проверив наличие патронов, он уже собрался вылазить, как обнаружил тёмное пятно на задней стенке. Приглядевшись понял, что это запёкшаяся кровь. Кровь предыдущего стрелка, убитого залетевшей в узкую расщелину бойницы пулей. Николаю стало немного не по себе. Он вылез из танка, стараясь ничем не выдавать своего так некстати возникшего страха.
Вскоре пришёл заряжающий с двумя большими котелками в руках.
     - О! У нас новенький! – весело воскликнул он. – Как зовут?
     - Николай.
     - А меня Паша. Давай Коля, ешь, пока горячее…


                ------
     - Подъём, мужики! В Берлине отоспитесь, - командир уже был наготове.
   Бойцы оделись в чёрные комбинезоны и вышли из тёплой хаты.
     - Утро сегодня какое-то хмурое, - проворчал ещё не отошедший от сна Павел.
     - А чего ты хотел… Октябрь, - усмехнулся механик. – Николай, ты как, выспался?
     - Выспался, - ответил молодой танкист, поправляя подшлемник.
   И это было не правдой.  Он долго ворочался, стараясь отогнать навязчивые мысли о завтрашнем бое. Уснул Николай лишь под утро.
     - Задача у нас такая, бойцы… сломать оборону немцев и продвинуться как можно дальше до деревни, как её там… - командир посмотрел на карту - … Сосновки. Всё ясно?
     - Ясно, - ответил за всех Павел.
   Экипажи заняли свои места. Механики включили моторы. Командиры танков получили по рации приказ и «тридцатьчетвёрки» ринулись вперёд, нарушая утреннюю тишину.
   Как ни старался Николай побороть волнение, ничего не получалось. Вот и первая линия обороны немцев. «Может, они не будут стрелять?» вдруг подумалось ему. Мысль была наивная… глупая. И немцы это подтвердили, вдруг ощетинившись яростным огнём. Так неожиданно поднявшийся грохот боя ошарашил молодого солдата. Он вжался в заднюю стенку танка, ощущая, как пот холодными струйками течёт по дрожащей спине.
     - Николай, стреляй по окопам! Не давай им головы поднять, - скомандовал ему лейтенант. – Георгич, прямо иди. Не подставляй бока. Паша, заряжай осколочный. Вижу орудия. Надо расстрелять сволочей раньше, чем они нас.
   Командир ещё что-то говорил, но Колька его уже не слышал. С остервенением схватившись за ручки пулемёта, он открыл огонь. Все его представления о войне, как о чём-то красивом и героическом, полетели ко всем чертям. Он понял, что война – это не романтика. Война – это страшно. Очень страшно!
   Визжали пули. Выли снаряды. Некоторые из них рикошетом ударялись о полукруглую башню танка, заставляя его вздрагивать всем своим железным телом.
     - А- а - а – а – а! – закричал Колька, выпуская обойму за обоймой. – А – а – а – а –а!
   И было в этом крике такое жалобное, такое детское, что командир не мог этого не заметить.
     - Колька, мать твою! – закричал он, перекрывая грохот боя. – Охотник хренов, ты куда стреляешь? По окопам. По окопам бей! Тебе говорю! Там же «фаустников» полно. Подстрелят ведь нас.
   Мат командира немного привёл в чувства Николая. Он стал бить короткими очередями и даже видел, как падали фашисты. Всё было, как в тумане. Танк мчался вперёд. Он стрелял и стрелял…

                -------
     - Ну!.. Кажется, все живы. Тормози, Георгич, - приказал командир. – Дальше пехота повоюет. А мы свою задачу выполнили.
   Экипаж выбрался из танка. Сели на ещё горячую броню.
     - Куришь? – спросил Николая командир.
     - Да так… иногда.
     - Кури… легче будет, - лейтенант оторвал от газеты клочёк, наложил на него табаку и протянул стрелку.
   Николай неумелыми руками скрутил самокрутку и прикурил. Мягкий тёплый дым обволакивал горло, принося успокоение.
     - А ты молодец, парень! Выдержал… В первом бою главное уцелеть. Ты ведь у меня уже третий стрелок – радист. Война… Будь она неладна! – Лейтенант затянулся, помолчал немного, потом обратился к заряжающему: - Пашка, беги на кухню. А если опять в санчасти задержишься, я тебе накостыляю, - закончил он под общий хохот.