Ка-рра-уул! Пьеса в 2-х действиях

«КА-РРА-УУУЛ!»
«Господин несколько беззаботный
 насчет литературы
(обращаясь к другому):
Ведь это, однако ж, кажется, перевод?
Другой: Помилуйте, что за перевод! Действие происходит в России, наши обычаи и чины даже»

Н.В. Гоголь.
«Театральный разъезд
после представления новой
комедии».


Пьеса в двух действиях
 
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
1. Костя Утконнен - молодой актер, он же столоначальник.
2. Аркадий Чижевский (Арчик) - актер второй молодости, мастер эпизодов, левых концер-тов, страстный автомобилист, имеет везде друзей, все, или почти все может, он же Петрович.
3. Тина Задунайская - молоденькая, хоро-шенькая актриса, мастер спорта по гимна-стике, она же старуха, хозяйка Башмачкина.
4. Владислав Игоревич Громов - ведущий ак-тер, имеющий звание, председатель мест-кома, он же Акакий Акакиевич Башмачкин.
5. Модест Иванович Ставский - режиссер, среднего возраста, горячий, заводной, стра-стный почитатель Станиславского, даже внешне похож на него.
6. Изольда Анатольевна - актриса среднего, неопределенного возраста, с шармом, игра-ет основные женские роли. От ролей старух отказывается.
7. Валентин Николаевич - директор театра, среднего возраста.
8. Корней Кузьмич Кирпичников или просто Кузьмич - старый актер со сварливым ха-рактером, он же швейцар.
9. Ростислав Борисович Мячиков - старый актер с хорошим характером, он же сторож, лакей.
10. Ю.Иванов - актер, страстный автомо-билист.
11. Вохренчук - актер, хохмач, он же чи-новник, зритель.
12. Ершов - рабочий сцены, член местко-ма.
 


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена первая.

Сцена театра. В разных углах сидят актеры, скучают в ожидании репетиции, дремлют, чита-ют, разгадывают кроссворды, один перебирает струны гитары. Постепенно музыка становится все громче и громче. Арчик запевает песню, ее под-хватывают все актеры:

Играет каждый в жизни роли
Ребенка, жениха, отца,
Работника - пенсионера
И в завершенье - мертвеца.
Один играет гениально,
Судьба ему благоволит:
Любовь, успех дает в награду;
Он уважаем, знаменит.
Другой совсем лишен таланта.
Провал, сомнительный успех;
Вся жизнь - от пиршества подачки;
И жить ему труднее всех.
Жизнь - это театр.
Играет каждый
Судьбой написанную роль,
Родился - начался спектакль,
И ты играть, играть изволь!

Кузьмич: (вслух, раздумывая) Деятельность человека... Таак-с... работа! Не пойдет, надо слово из десяти букв! Деятельность?             
Ростислав Борисович: Самоедство!
Кузьмич: Самоедство? Десять букв. Так... не подходит. Первая буква - Т.

Незаметно появляется режиссер.

Режиссер: Творчество! Надо бы вам всем это слово из десяти букв хорошенько пом-нить. Кузьмич занят «творчеством», с ним все ясно. А остальные? Вы, конечно, вос-пользовались паузой для того, чтобы еще раз проштудировать роль, войти в образ, найти точки соприкосновения со своими я? Что ж, посмотрим. Итак, начало первого ак-та. Свет! Музыка!

Авансцена: перед воображаемым входом в де-партамент, заполняется спешащими чиновника-ми. Они раскланиваются, обгоняют друг друга, младшие по чину с подобострастием пропускают вперед старших. Рисунок их движения становится полутанцем, полупантомимой. Звучит музыка. Они хором поют:

Хвала тебе, наш департамент!
Опора власти и фундамент.
Здесь волею божьей и волей властей
Решают чиновники судьбы людей.
Чиновник, словно жрец,
 

Бумаге ход дает.
По коридорам власти
Прошение ведет.
Чтобы нужного решения добиться,
Веревочке, ой, долго, долго виться!
Решение от нас зависит, господа!
Сказать мы можем «нет», а можем «да».
От нас зависит - миловать, карать,
От нас зависит - отказать иль дать!

Режиссер: Так, хорошо. Опускается изо-бражение вестибюля департамента. Начина-ется диалог швейцара и сторожа. Темп! Держите темп! Безобразие, где сторож? Ку-да исчез Ростислав Борисович?!

Вбегает Ростислав. В руке у него бутылка мо-лока с соской.

Ростислав Борисович: Я здесь. Я на мину-точку, только на минуточку отвлекся.
Режиссер: Безобразие! А это что, что у Вас в руках? Вы что, кормящей матерью стали на старости лет? Вам нужен декрет-ный отпуск или... как его... по уходу?                Ростислав Борисович: Не волнуйтесь, Мо-дест Иванович, это котенок. Я подобрал его около театра. Нельзя же живому существу умереть от голода!
Кузьмич: Нашелся гуманист, из-за котен-ка людей заставляет нервничать.
Режиссер: Тоже мне, дед Мазай! Бросьте бутылку к черту! Начинаем.

Швейцарская. Швейцар наставляет нового сторожа.

Швейцар: Ты перво-наперво пойми, что хоть все чиновники и господа, но калибру-то разного! Титулярный советник. Он кто? Ни-кто... А генерал? О-го-го!

После слов о-го-го швейцар должен запеть свой зонг, но... нет фонограммы.

Режиссер: Опять. Ершов! Ершов!

Раздается музыка и голос Леонтьева «... Бегут, бегут, бегут, бегут, - а он стоит».

Режиссер: (вне себя) Ох, Ершов! Ты у меня побежишь. Ты у меня так побежишь, что тебя ни один театр не возьмет. Я тебя...

Раздается фонограмма музыки. Режиссер за-молкает. Швейцар запевает:

Коль низок чин, гни спину перед ка-ждым.
А если повезет, тогда, однажды,
Шаг сделаешь по лестнице чинов,
Глядишь и... ты поднялся из низов.
Основа жизни - чинопочитание,
Как божий глас, начальства указа-ние,
Бесспорны все его распоряжения
И божий дар - его расположение.
Чтоб двигаться по лестнице чинов,
Знать надобно основу всех основ –
Перед начальством ползать, лебе-зить,
Из подчиненных же «веревки вить».

Режиссер: Хорошо! Пошли чиновники! Ве-селее, веселее.

Первым заходит Акакий Акакиевич. Он дер-жится робко, первым здоровается со швейцаром и сторожем. Швейцар отвечает ему небрежным кивком, а сторож, отставной солдат, становится «во фрунт», но швейцар жестом осаживает его. А. А. снимает свою шинель и хочет отдать ее швей-цару, но тот, как бы не замечая его, Помогает раз-деться другому, только что вошедшему, чиновни-ку. Заходят другие чиновники, небрежно здорова-ются с А. А., держаться с ним подчеркнуто пре-небрежительно, оттирая его от гардероба. Вхо-дит столоначальник, чиновники подобострастно помогают ему раздеться. Он задерживается у зер-кала, приглаживая бакенбарды. Швейцар, наконец, берет шинель у А. А., берет ее брезгливо, двумя пальцами, демонстративно распахивая ее. Видно, что шинель рваная, вся в заплатах и практически состоит из двух кусков. Чиновники смеются. Сто-лоначальник разгневан.

Режиссер: Стоп! Стоп! Устиныч, Вы играе-те слишком важного, значительного швей-цара. Вспомните Станиславского: он гово-рил, что эпоху, время надо пропускать через себя. Ваша ошибка в том, что Вы играете со-временного швейцара, который вместо того, чтобы помогать людям войти, раздеться, поднести чемоданы, вдруг стал контролиро-вать всех входящих, командовать ими. А Ваш швейцар - лакей. Он подобострастен, для не-го барин тот, кто может на него прикрикнуть. Акакий Акакиевич для него не барин. Ос-корбив его, лакей возвышается в своих гла-зах. А перед другими чиновниками он пре-смыкается. Итак, Вы берете шинель Акакия Акакиевича...
Столоначальник:  Чиновнику  непозволи-тельно  ходить  в  лохмотьях.  Это оскорби-тельно для нашего департамента, для обще-ства.

Акакий Акакиевич цепенеет от страха. Что делать? У него нет денег на новую шинель.

Акакий Акакиевич:
«Непозволительно так более хо-дить?!»
Но где взять деньги, чтобы шинель купить?
Жизнь тихо, спокойно текла,
Не делал я ближнему зла,
На службу исправно ходил,
С начальством почтителен был.
Я думал, так будет всегда,
Но вдруг приключилась беда:
Шинель надо новую шить!
Где деньги, где деньги добыть?!
Моя шинель «лохмотья, рвань, капот»,
От этих слов бросает в дрожь и пот.

Режиссер:   Ну   что   ж,   в   целом   не-плохо.   Есть   замечание   к   нашему столо-начальнику. Не верю я Вам, Костя. Ну какой Вы столоначальник? Осанка вялая, неопре-деленные интонации.
Костя: Модест Иванович! Но ведь столо-начальника можно сделать внешне более мягким, привлекательным. Мне кажется...
Режиссер: Ваши режиссерские замашки здесь ни к чему. Я определил общую кон-цепцию и рисунок роли. Извольте работать. Вспомните Станиславского, ищите в себе основу для роли. В пионерлагере, в институ-те, на сельхозработах Вы хоть раз командо-вали другими?! Вам, наконец, досталась ин-тересная роль. Небольшая, но интересная. Так извольте играть в полную силу! На сего-дня все. Всем спасибо.
Валентин Николаевич: Товарищи, одну ми-нутку! Хочу всем напомнить, близится зна-менательная дата. Вся страна охвачена предпраздничным соревнованием. Нам надо тоже внести свой вклад, активизировать шефскую работу. В субботу выезжаем с концертом в совхоз «Пригородный».

К Косте подходит Ростислав Борисович.

Ростислав Борисович: Не горюй, Костик. Может Модест нас сегодня немножко при-жал, но это не страшно. Переживем, все об-разуется.


Сцена вторая.

Буфет за кулисами. За столиками актеры в костюмах чиновников, джинсах. Говор, смех. За одним из столиков сидит Иванов, Ростислав Бори-сович и Костя.

Иванов: Я делаю, как всегда, левый пово-рот с Советской, выезжаю на Комсомоль-скую. Свисток!
Ростислав Борисович: Там есть левый по-ворот. Все правильно.

Входит Вохренчук.

Вохренчук:   Здоровеньки   булы!   Вы   слышали,   со   следующего   месяца авто-мобили не будут продавать частникам!
Иванов: Потому что Вохренчук предложил всем ездить на волах.
Ростислав Борисович: Это еще почему?
Вохренчук: Потому что все Жигули на пять лет вперед проданы, Китаю.
Иванов: Чушь!
Вохренчук: Жизнь нас рассудит.
Иванов (продолжает): Я говорю: «в чем де-ло, товарищ инспектор? Я уже десять лет здесь делаю левый поворот». А он: «Ваши права!»
Ростислав Борисович: Делают, что хотят! Оказывается, во дворе нельзя гулять с кош-ками и собаками! Чуть что, штраф! Вот я...
Вохренчук (прерывает): Не лезь наперед батьки, дай человеку сказать.
Иванов: берет права, любуется двумя дырками в талоне и со вздохом говорит: «Придется задержать Ваши права, поворот не с того ряда», да там вообще всю жизнь было однорядное движение. Мне иногда ка-жется, что без автомобиля жить проще:

Я жил беззаботно, спокойно, счастливо,
Служили мне верно трамваи, такси.
Не думал о фарах, колесах, бензине
И в дрожь не бросало при слове ГАИ.
Наверно судьба на меня ополчилась,
Машину купил и покой потерял,
Ну как же такое со мной приключилось?
Не выдержу, люди, я этот кошмар!
В кино не хожу, не встречаюсь с друзья-ми,
Все мысли о ней, о машине моей.
Днем думаю, как уберечь от аварий?
Всю ночь сторожу от нечестных людей.
Любил полежать я на пляже у речки,
На зорьке удить, слушать пение птиц.
Теперь мне поет лишь свисток милицей-ский,
А свет светофора мне вместо зарниц. Если Арчик не поможет, я пропал.
Придется учиться ходить пешком.

Ростислав Борисович: Делают, что хотят! У меня барахлил глушитель, я...
Костя: (взрываясь) Братцы, мы не в гараже работаем, а в театре. Ну давайте поговорим хоть немного о будущем спектакле!!!
Ростислав Борисович: Не волнуйся, Костик. Давай о спектакле!
Костя: Я глубоко уважаю новации нашего шефа. Поставить мюзикл по Гоголю для это-го нужна смелость, такого еще не было, но трактовка образов традиционная. Ведь мож-но...
Вохренчук: (перебивая) Новаторство! Вы слышали байку про всем известного нова-тора, режиссера Кислодуева? Пьяные мон-тировщики собрали вместе декорации пер-вого и второго акта, да собрали так: стол стоял на полу, а кровать была закреплена над ним, на потолке!                Ростислав Борисович: Скандал!
Вохренчук: Не скандал! Все ахнули, а кри-тик Ласточкин говорит: «Интересная мысль! Смело! Свежо!» Тут все и захлопали. Так Кислодуев стал новатором.
Ростислав Борисович: Не все новое хорошо. Я поставил новый глушитель, - и что бы вы думали? - через месяц пробило!
Иванов: Наверно попался бракованный. Вот я ремонтировал...

Костя берет свою бутылку кефира и переса-живается за другой свободный столик. Его ухода компания не замечает, продолжая азартно обсуж-дать автомобильные дела. За столиком в углу пьет кофе Модест Иванович. Костя нерешительно топ-чется на месте, потом решительно, преодолевая робость, подходит к Модесту Ивановичу.

Костя: Разрешите, Модест Иванович?

Модест Иванович, думая о своем, машинально кивает головой.

Костя (садится): Модест Иванович! Я хо-тел бы к Вам обратиться по очень важному вопросу, для меня. Я всегда мечтал попро-бовать себя в режиссуре.
Модест Иванович: Что? Я не ослышался? Молодой специалист, начинающий актер претендует на постановку спектакля. Какие амбиции! Не по возрасту, «не по чину»! Да Вы сначала разберитесь в своей актерской работе!
Костя: Модест Иванович! Вы не так меня поняли. Я прошу, выслушайте меня.
Модест Иванович: Что ж, я слушаю Вас. У меня есть... э... еще пять минут.
Костя: Я... вернее, мы, несколько моло-дых актеров хотим самостоятельно поста-вить спектакль. Можем мы надеяться, что, когда он будет готов, худсовет его посмот-рит, если понравится, разрешит показывать в фойе или на малой сцене?
Модест Иванович: Решили дерзнуть? Мы, старики, только мешаем, лучше без нас?! Ну что ж, дерзните, а худсовет оценит по заслу-гам. Только не забывайте, Вы работаете ак-терами, именно за это получаете деньги и обязаны добросовестно выполнять поручен-ную вам работу.

Резко встает из-за стола. Уходит.


Сцена третья.

Входит Тина.

Тина: Физкультпривет! Что грустишь, Уточка?
Костя: Здравствуй Тиночка, рад тебя ви-деть. Плохо мне. Все не так, все не то.
«Быть или не быть, вот в чем вопрос? Достойно ль смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться».
Тина: Ну ты даешь. «Принц, были ль вы здоровы это время?» Брось хандрить.
Все эти размышления годятся для прин-ца датского, но для современного человека не подходят. Лучше поедем завтра на приро-ду.
Костя: Хорошо, завтра едем в Сосновку. Когда ты рядом - легче на душе (с легкой иронией).
«Не верь дневному свету
Не верь звезде ночей,
Не верь, что правда где-то
Не верь любви моей!»
Тина: Прекрасные слова, жаль, что они предназначаются не для меня, а для Офе-лии. Ты что-то разыгрался, Уточка. Это чисто нервное. Бывает.
Костя:  Ну вот, грустить плохо, разыграл-ся - тоже плохо. Ладно, пойдем,  побродим по городу, поговорим «за жизнь».
Как хорошо бродить вдвоем,
Куда «глаза глядят» идем,
И смех твой лучше всякого подарка.
Тина:
Вокруг людской водоворот
Он нас подхватит, понесет
И выбросит на тихий берег парка.
Костя:
Парк повидаться с нами рад,
Деревьев стройный темный ряд
Почетным караулом нас встречает.
Тина:
А стайки сизых голубей
И гроздья черные грачей
Для нас свою симфонию слагают.

(смотрит на часы) Нет, Костик, сегодня не выйдет. Райком проводит семинар комсор-гов. Надо бежать.
Костя: А может быть пропустишь свой семинар?
Тина: Уточка, мне хорошо с тобой, легко, ты моя лучшая подружка... нет, нельзя, надо бежать. Чао!

Входит Арчик.

Арчик: Приветствую славных тружеников культуры! Рад отметить, что по выпитому кефиру и съеденным пирожкам мы прибли-жаемся к мировому рекорду.
Иванов: Арчик, нам необходимо узнать твое авторитетное мнение по очень важному вопросу, творческому вопросу.
Арчик: Знаю я ваши творческие вопросы: запчасти и ГАИ. Отдохните! Мне нужен Кос-тя.

Арчик садится за стол к Косте.

Арчик: Что приуныл, Константин, ищешь в себе начальника?
 Костя: Ищу! Пытаюсь понять, почему у меня ничего не ладится. И самое страшное, я начинаю ненавидеть театр. Ненавидеть всех! Странно, что я чувствую себя хорошо, когда рядом Тина. Да, да! И не делай удив-ленное лицо!
Арчик: Я и не делаю. Я удивлен! Она при-ятная, современная девица, свой парень, но этого мало!
Костя: Этого мало, а то, что меня тянет к ней - много. Я...
Арчик: Прости, но ты знаешь, где она сейчас? Костя: На семинаре в Райкоме.
Арчик: На семинаре? Она укатила вместе с Владиславом в его «Волге».
Костя: (ошеломлен): Как?
Арчик: Так. Села и уехала.
Костя: Наверное, он просто подвез ее?!
Арчик: Подвез, говоришь? Что ж, может быть. Все может быть, главное - не бери все это в голову.
Костя: Знаешь, я иногда себя чувствую гвоздем.
Арчик: Ну, это что-то новое. Даже Стани-славский не давал актерам такое сложное задание.
Костя: Мне не до шуток! Я чувствую, что меня, как гвоздь, забивают, забивают: «Как вы играете столоначальника?» - удар, непо-нимание коллег -«автомобилисто» - удар, разговор с Модестом - удар, и, наконец, Тина - удар. Вбили так, что даже шляпки не видно. Заподлицо.
Мне не везет, не везет постоянно,
Делаю все я не то и не так
Жизнь превратилась в пошлую драму,
Ставит проблемы каждый пустяк!
Есть у меня свой театр.
Он у меня в душе.
Отелло, Гамлет, Лир
В нем сыграны уже.
Мечтаю я сыграть
Свою, по сердцу роль,
Чтоб зритель пережил
Со мной любовь и боль.
Но в жизни у меня
Не так, как я хочу.
Играю слуг, солдат,
И в основном - молчу.
Мне часто говорят: «нет маленьких ро-лей».
А я играю их
Уже немало дней.


Сцена четвертая.

Костя скучает в ожидании репетиции. Вхо-дит озабоченный Ростислав Борисович. Ростислав Борисович: Здравствуй, Костик. У меня проблема. Моя Дульсинея все время хочет есть.

Костя: Это очень плохо. Не позволяйте своей даме разъедаться, а то потом возник-нет еще большая проблема - похудание!
Ростислав Борисович: И ты, Брут! Все вы горазды смеяться над стариком. Я говорю о котенке. Я назвал кошку Дульсинеей. Ты не знаешь, случайно, сколько раз в день ее надо кормить?
Костя: Извините, Ростислав Борисович, не знаю.

Входит Изольда Анатольевна.

Изольда Анатольевна: Добрый вечер, маль-чики! Как поживаете?
Ростислав Борисович: Мальчики хорошо, а вот моя девочка Дульсинея плохо. Вот ты все знаешь. Скажи, сколько раз в день надо кормить кошку, вернее, котенка?
Изольда Анатольевна: Три.
Ростислав Борисович: Три?! Два, задача! (быстро уходит)
Изольда Анатольевна: Чудак! Это возрас-тное, бывает. Как Ваши дела, Костя?
Костя: Спасибо, Изольда Анатольевна, нормально.
Изольда Анатольевна: Костя, Вы знаете, что у нас в театре все про всех известно. Я слышала о Ваших творческих трудностях. У Вас очень интересные идеи, но всегда все новое принималось с трудом. Если хотите, я поговорю с Модестом. Мы все должны помо-гать творческой молодежи.
Костя: Спасибо, Изольда Анатольевна, за заботу, не надо, право, не надо.
Изольда Анатольевна: Не смущайтесь, Кос-тя. Все будет в порядке. Да, я сегодня уст-раиваю свой «пельменник». Соберется ма-ленькое, но интересное общество, приходи-те. Я хотела позвать и Тиночку, но она, как всегда укатила с Владиславом Игоревичем. Она хорошо смотрится в его «Волге».
Я приглашаю в дом к себе гостей,
Людей искусства, нужных мне людей.
У суеты наверно каждый пленник,
Поэтому всем нравится «пельменник».
Мы спектакли обсуждаем
Театра жизни, и людей:
То и как себя играет,
Слабоват кто, а кто сильней!
Давно уже, давно бытует мнение:
Домашние пельмени объедение.
Едят их утром, вечером, всегда.
Пельмени - очень вкусная еда!
Когда порадовать друзей вы захотите,
К себе их в гости на пельмени пригласи-те.
Конечно, главное общенье, говорят,
Но с аппетитом, все до капельки съедят!
Мы спектакли обсуждаем
Театра жизни, и людей:
Кого и как себя играет,
Слабоват кто, кто сильней!

Вбегает Арчик.

Арчик: Костя, ты помнишь, что восклик-нул один древний грек, когда ему в голову пришла гениальная мысль?
Костя  (уныло):  Он  сказал:  «мысли при-ходят и уходят,  а неприятности остаются».
Арчик: Костя, ты злобный ипохондрик! Моя идея, моя мысль прогонит твои непри-ятности. У тебя начнется новая, яркая жизнь!
Костя: Интересно. Ну и что это за мысль?
Арчик: Ты покупаешь... автомобиль!!
Костя: Мда... А ты часом не того? (он вы-разительно повертел у виска пальцем).
Арчик: Слушай меня внимательно. Для сотрудников театра выделяют машины.
Костя: (несколько раздраженно): Тоже мне событие! Мне-то какое дело до этого, у меня своих проблем хватает.

Входит Вохренчук.

Вохренчук: Здоровеньки булы, громодяне. Вы слышали новости?
Арчик: Предположим.
Костя: Про машины?
Вохренчук: Нет, совсем другое. Нашей Инессе присудили премию за лучшую роль.
Костя: Не может быть. За что? Кем?
Вохренчук: Точно, не сомневайся. На сту-дии Довженко. Авторитетное жюри присуди-ло премию, которая дается бабушкам за лучшую роль девушка - Изольде Анатольев-не!

Все смеются.

Арчик: Смотри Петров, досмеешься. Наша примадонна - женщина добродушная, но она женщина, и этим все сказано.
Костя: Да, это ты смешно придумал. Хотя Изольда не бабушка, а очень приятная жен-щина.
Вохренчук: Это я не придумал, это народ-ная мудрость. Да, так что за новость о ма-шинах?
Арчик: Каких машинах?
Костя: Театру выделяют машины, Арчик советует мне взять автомобиль.
Вохренчук: Да, твоя новость будет поинте-реснее моей. «Це требо разжувати» Пока.

Уходит.

Арчик: Ну, ты и лопух, Константин! У тебя появился шанс купить машину, но ты тут же приобрел конкурента.
Костя: Шанс у меня? Да у меня до зар-платы шесть рублей. Да и на что мне маши-на?
Арчик: На что? Да ты совершенно не раз-бираешься в ситуации. Отсюда и твои не-приятности. Помни, что только автомобиль поможет разрешить твои проблемы.
Тебе необходим автомобиль!
Лишь с ним приобретаешь ты нужный стиль,
Солидней станешь ты в глазах людей,
Для женщин станешь сразу красивей.
Настоящий мужчина не знает сомнений,
Настоящий мужчина идет напролом    
Настоящий мужчина не ездит в трамвае
Настоящий мужчина всегда за рулем!      
В глаза пускают люди людям пыль,   
Стараются купить автомобиль,            
Стал символом двадцатого он века            
Синонимом престижа и успеха!
Душевные муки лишь хлюпиков трюки
Терзанья, исканья - все мусор и вздор.
Волненье, сомненье - от лени и скуки
Наивен запальчивый творческий спор. Во-первых (продолжает он) - автомобиль из-менит твой дурной характер, сделает из тебя настоящего мужчину: решительного, делови-того, напористого. Во-вторых, введет в круг автомобилистов, и ты станешь, наконец, своим в нашем коллективе. В-третьих, ты бу-дешь, настоящим современным человеком 80-х годов XX века. Автомобиль придаст тебе вес в своих глазах, в глазах других людей и в глазах девушек!
Костя: Купить автомобиль? Легко ска-зать.
Нет денег у меня и негде взять.
Могу, конечно, подработать
Я Дед Морозом в Новый год.
Еще могу для пищеторга
Я рекламировать компот.
Но это происходит раз, ну - два,
И заработок, в общем - ерунда.
Арчик: Нет денег? А у кого они есть? Нет - значит надо достать. Есть много способов, как говорил товарищ Бендер. Для нас его методы не подходят. Мы пойдем другим пу-тем. Я думаю, что половину нужной суммы сможет добыть твоя мама. Она умница, и поймет, сто автомобиль тебе необходим.
Костя: Да у мамы кроме пенсии нет ни-чего. Неужели ты думаешь, что я возьму у нее последние деньги?
Арчик: Нет, конечно, нет! Но ты забыл о лошадях!
Костя: О лошадях? Машина, лошадь - ни-чего не понимаю. Ты совсем сошел с ума!
Арчик: Спокойно, старик! Спокойно! Пом-нишь, мы говорили о талантах и поклонни-ках, и ты сказал, что у вас дома есть миниа-тюрная скульптура лошадей работы Лансе-ре, которых подарили поклонники твоему деду.
Костя: Ну и что! Стоят себе лошадки и стоят, сена не просят, какое это имеет отно-шение к делу?
Арчик: А то, что этих лошадок можно об-менять на половину жигуленка, (торжест-вующе закончил Арчик).
Костя: (с недоверием в голосе) Предположим, что это так. Ну, а где я возьму вторую поло-вину?
Арчик: заработаешь! Придется побегать по елкам, по школьным концертам. Ладно, отдам я тебе одну выгодную халтуру - роль игрока в спортлото из рекламного киноро-лика. Старик, в твоем возрасте надо наконец научиться зарабатывать деньги. А для нача-ла одолжишь.
Костя: Где я одолжу? У тебя, что ли?
Арчик: У меня не одолжишь, я сам по уши в долгах, а у Изольды одолжишь. По-моему она тебе симпатизирует.


Сцена пятая.

Экстренное заседание местного комитета.

Владислав Игоревич: Сегодня мы решаем один, но очень важный вопрос - распреде-ление автомобилей. Поступило четыре за-явления на две машины. Так как я - заинте-ресованное лицо, то заседание проведет заместитель председателя месткома тов. Ершов. Прошу.
Ершов: Итак, заявления поступили от Владислава Игоревича, Ростислава Борисо-вича, Утканенне и Вохренчука.
Арчик (шепотом Косте): Вот так то, Костя, наш «гарный» хлопчик время не теряет. Ре-акция волкодава.
Ершов: Давайте рассмотрим каждую кан-дидатуру.
Иванов: Я предлагаю дать на каждое выступление не больше 3-х минут. Се-годня чемпионат, ответственная игра! Надо же понимать! (садится)
Владислав Игоревич: Да, правильно, сего-дня ответственный матч, мы все хотим его посмотреть, но это не значит, что мы отне-семся безответственно к нашей работе (он пристально посмотрел на Иванова). Прошу вы-сказываться по существу.
Иванов: Могу и по существу. Все соиска-тели прекрасные люди, все достойны   ка-таться в автомобилях! Пусть счастливчиков укажет жребий!
Вохренчук: Товарищ не понимает! Как это жребий? Товарищ Громов, ведущий актер, будет тянуть жребий? Политически неверно. Да и я в театре уже десять лет возглавляю дружину и думается, могу претендовать на новую машину. А молодежь пусть катается в трамвайчике. Надо дорасти до машины. На-до доказать, что ты достоин войти в коллек-тив автомобилистов.
Валентин Николаевич: Я согласен с преды-дущим оратором, но частично.
Владислав Игоревич - бесспорный кан-дидат, а вот Вы, товарищ Вохренчук, чуть не сорвали нам восьмого марта шефский кон-церт на ферме!
Вохренчук: Как это сорвал? Я не сорвал, я опоздал.
Иванов: Ты Чук уж больно шустрый. Ты два года назад купил машину? Купил. Хва-тит. Я считаю, что второй кандидатурой дол-жен быть Ростислав Борисович. Двадцать лет в театре. Добросовестный, безотказный, доброжелательный человек!
Арчик: Его «Победе» уже лет тридцать. Коллекционная антикварная машина!

Костя порывается уйти. Арчик его задержива-ет.

Ростислав Борисович: Если быть точным, то моей «Победе» уже тридцать три года. Но дело не в этом. Не люблю склок. Могу за-брать свое заявление.
Арчик: Я уверен, что Ростислав Борисо-вич имеет право на машину. В то же время несправедливо заставить Утканнена ждать автомобиля тридцать лет. Молодежь тоже имеет право на все социальные блага. А ес-ли рассматривать общественное лицо, то напомню: наша стенгазета на городском смотре заняла первое место. Кто редактор? Утканнен! Я думаю, что все желающие -достойные люди, но спор наш не по сущест-ву. Скажите, кто какие машины хочет купить.
Владислав Игоревич: Я хочу поменять свою «Волгу» на новую. Ей уже десять лет, она сыпется на ходу.
Ростислав Борисович: Мне нужен только «Запорожец».
Вохренчук: А мне для охоты, рыбалки под-ходит «Нива».
Арчик: К счастью для нашего дружного, сплоченного коллектива кризис рассосался. Довожу до сведения присутствующих. Из ав-торитетных источников стало известно, что нам выделяются «Жигули» - пятерки.
Владислав Игоревич: Я свое заявление за-бираю обратно.
Ростислав Борисович: Я тоже.
Вохренчук: Я - нет. Я хочу обновить марку. Имею право!
Ершов: Итак, на две машины два заявле-ния. Предлагаю их удовлетворить.
Иванов: Все. Заканчиваем. А то опоздаем на матч.
Ростислав Борисович: Надо бежать, у меня Дульсинея не кормлена.
Кузьмич (запальчиво): А я против! И так от-равили воздух, дышать нечем, людей давят, меня сегодня какой-то негодяй, кстати на «Волге» (он сделал паузу и выразительно посмот-рел на Владислава Игоревича) окатил грязью с ног до головы.
А деньги! Откуда у артиста деньги на «Жигули»? Да копни поглубже, каждый вто-рой автомобилист окажется жуликом.
Автомобиль злейший враг человека!
Он убивает, калечит людей.
Если б продажу машин запретили,
Сделали б жизнь человека длинней!
Машины, машины, машины снуют непре-рывно
Конца этой бешеной гонке не видно!
Пройтись, прогуляться по улице стало опасно
Повсюду машины рычат и грохочут ужасно.
Машины, машины, машины проносятся мимо
Из труб выхлопных рвется облако горь-кого дыма.
Откроешь окно - гибнут розы, стоящие в вазе
Наверное скоро гулять будем в противо-газе.
Есть люди, которые жизнь посвятили машине,
Их мысли всегда о деталях, бензине, ре-зине.
Мы служим машинам, асфальтом поля заливаем,
Дома-гаражи для них строим, и их укра-шаем.
И мне непонятно, как можно машину ку-пить на
Зарплату?
Я знаю, что не по карману машина для нашего Брата!!!
Костя: Я, я... протестую! Это нечестно, зачем Вы всех нас обижаете. Я, я... (от воз-мущения он не находит слов)

В воцарившейся тишине раздается пронзи-тельный звук отодвигаемого стула. Встал режис-сер, Модест Иванович. Величественной позой, бле-ском глаз он напоминает Ивана грозного в гневе, готового убить своего сына. Он испепеляет глазами Кузьмича.

Кузьмич (лепечет): А что я такого сказал? Подумаешь, институтка! Я - человек чест-ный, что думаю, то и говорю.
Модест Иванович: Думаю! (сардонически сме-ется) Так Вы думаете, что я, или Валентин Иванович, или Владислав Игоревич, что мы - жулики?! Да я на Вас в суд подам. Будете знать, как людей порочить!
Кузьмич: Ну что Вы! Что Вы, меня не так поняли. Я не хотел обидеть никого из членов нашего дружного, замечательного коллек-тива. Я говорил о том, что еще кое-где порой встречаются отдельные элементы, которые не хотят жить честно. Вот вчера я смотрел «Человек и закон», так там...

Раздаются возгласы: «Хватит, хватит».

 Владислав Игоревич: Товарищи, через пол-часа начало матча. Давайте наконец по де-ловому рассмотрим поставленный вопрос.
Ершов: Ставлю на голосование решение о выделении машин Ростиславу Борисовичу и Утканнену. Кто за? Все, кроме Кузьмича. Поздравляю будущих автомобилистов. Засе-дание закрыто!
Арчик (Косте): Ну старик, с тебя приходит-ся. Поздравляю!
Костя: Да, приходится. Восемь тысяч. Это ужас. Где я возьму такие деньги? Где?



ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена первая.

Репетиция второго акта «Шинели». На сцене убогая обстановка жилища мелкого чиновника. А. А. сидит у стола и усердно работает. Он взял ра-боту на дом, переписывает какое-то прошение. По комнате бродит старуха-хозяйка, что-то пере-ставляет в комнате и ворчит.

Старуха:
Ты на новую шинельку
Денег хочешь подкопить?
С голоду протянешь ноги,
Не успеешь даже сшить.
Ну и барин,
Денег нет,
Нет монетки
На обед.
Чай с сухариком на завтрак,
С сухарем чай - на обед.
Так вчера, сегодня, завтра,
Попадем так на тот свет!
Ну и барин,
Денег нет!
Нет монетки
На обед!
Старуха (продолжает): Что ж ты, батюшка, денег то не даешь? Уж третий день без обе-да!
Режиссер (хлопает в ладоши): Стоп, стоп! Тина, Ваш вопрос к А. А. должен звучать чисто риторически. Вы прекрасно знаете, что он копит деньги на шинель, а на еду у него просто не остается! Вы бродите по ком-нате, прибираете и ворчите, разговаривая сама с собой. Продолжайте.

Акакий Акакиевич подходит к комоду, долго что-то ищет, потом достает монету и подает ее старухе.

Акакий Акакиевич: Вот, возьми. Сходи в лавку, купи водки, огурцов соленых да хле-ба! Когда придет портной, то ты ему стопку и поднеси, а как станет насчет цены говорить, поднеси еще одну. Глядишь, он станет доб-рее и возьмет за шинель подешевле.

Старуха уходит, ворча что-то себе под нос. А. А. садится снова работать.

Режиссер: Не верю! Не верю!

Репетиция прерывается, все смотрят на него.
Режиссер: В ситуацию не верю! Влади-слав Игоревич! (обращается к актеру, играюще-му Акакия) Как Вы думаете, может ли Акакий, ожидая портного, спокойно работать? Он очень взволнован. Его мучает вопрос: сколько будет стоить шинель? Сможет ли он набрать требуемую сумму. Ведь от этого за-висит вся его дальнейшая жизнь!
Владислав Игоревич: Да, тут не доработали. А если сделать так...

Он подходит к вешалке, снимает свою старую шинель, надевает эти лохмотья и разглядывает себя в зеркале.

Режиссер: Прекрасно!

А. А. пытается прикрыть прорехи, соединить разорванные куски руками, но в отчаянии застыва-ет перед зеркалом.

Акакий Акакиевич: Тянулись года чередой друг за другом
Была мне шинель давним, преданным другом
Старели мы вместе, порвалась она
И стала теперь никому не нужна!
Служила мне верно шинель.
В мороз, снегопад и метель.
От стужи меня берегла
Дарила частичку тепла.
И я ей исправно служил
Берег, аккуратно носил,
От пыли ее очищал
И дыры, прорехи латал.
Неужто, неужто расстаться придется?
А может, а может Петрович возьмется
Надставит сукно, подошьет, подлатает
И старая шинель словно новая станет?!

Звонит колокольчик. Входит портной Петро-вич. Он в трезвом состоянии, поэтому угрюм и раздражителен.

Акакий Акакиевич (заискивающе): Вот, Пет-рович, видишь, шинелька-то того-с... Сукно... вот видишь, немножко запылилось и кажет-ся, будто старое, а оно новое, да вот только в одном месте того... на спине, да на плече немножко, да вот здесь... Надо бы попра-вить?!
Петрович (сиплым, глухим голосом): Сукнецо-то совсем дрянь, гнилье.

И он к ужасу А. А. отрывает лацкан от шине-ли. К счастью, появляется старуха и подносит Петровичу стопку водки и огурец. Тот смачно вы-пивает, хрустит огурцом и продолжает.
Петрович: Нет, нельзя шинельку попра-вить, совсем худой гардероб. Придется но-вую делать.

У А. А. кружится голова. В глубине души он на-деется, что все обойдется, удастся перешить старую шинель.

Акакий Акакиевич: Как новую? (сказал он, все еще как будто находясь во сне) Ведь у меня и де-нег на это нет.
Петрович (с варварским спокойствием): Не-пременно новую. А обойдется она... (он дела-ет паузу, пошевелил губами) в три полсотни с лишком.
А. А. пошатнулся. Появляется старуха и нали-вает Петровичу еще чарку. Петрович выпивает, крякает и продолжает:
А ежели на подкладку поставить не шелк, а коленкор, а вместо куницы взять кошку... то можно и в восемьдесят рублей уложиться.
Акакий Акакиевич: Петрович! Пожалуйста, уступи. Половину еще можно найти, а где взять остальное?
Петрович: Меньше никак нельзя!

Уходит.

Режиссер: Сегодня все!


Сцена вторая.

Все расходятся. Тина, в костюме старухи под-ходит к Косте.

Тина (не выходя из роли): Что ж ты, батюш-ка, все работаешь, работаешь, так гляди, но-ги протянешь, не успеешь автомобиль ку-пить. Шучу шуткою, как говорит Вохренчук. Ну, здравствуй, Уточка. В последнее время тебя никак не поймать, ты стал таким дело-вым, все время куда-то спешишь. Я соскучи-лась по тебе.
Костя: По-моему, ты тоже занята: то в райком на «Волге» мчишь, то шушукаешься с Владиславом.
Тина: Я с Владиславом Игоревичем де-лаю очень интересный концертный номер, скоро покажем.
Костя: Ах, вот как?               
Он очень зачастил к тебе как будто
А также избалован, говорят
Таким вниманьем? Если это правда -
А так передавали мне не раз,
Чтоб остеречь меня, - сказать я должен -
Ведешь себя ты далеко не так.
Тина: Я не понимаю, что ты говоришь, что ты хочешь?
Костя: Во-первых, это не я говорю, а Шекспир, вернее, Полоний, во-вторых, я уже ничего не хочу.
Тина: Уточка, ты что, ревнуешь меня? Ведь мы с тобой подружки. Ты всегда гово-рил, что я «свой парень», мы с тобой даже никогда не целовались. Я что-то не пойму тебя.
Костя: А что тут не понимать, «подруж-ки», «свой парень». Все это ерунда. Навер-ное, если мужчина встречается с девушкой, он неравнодушен к ней.
Тина: Наверное, но можно догадаться, что и девушке не безразличен человек, с кото-рым она встречается?! У нас получается ка-кой-то странный разговор: то ли мы ругаем-ся, то ли объясняемся в симпатии друг к другу?
 
Дуэт Кости и Тины:
Нам разобраться в себе не легко
Не просто себя понять
Что заставляет людей делать то,
И именно так сказать!
Это любовь? Это любовь!
Это любовь нас нашла.
Это любовь? Это любовь!
Это любовь к нам пришла.
Сила какая волнует меня
Тянет, влечет к тебе?
И почему я твое лицо
Вижу всегда и везде?!
Это любовь? Это любовь!
Это любовь нас нашла.
Это любовь? Это любовь!
Это любовь к нам пришла.
Кто имя твое шепчет на ухо мне
Вечером, утром и днем?
И почему, когда плохо тебе
Тяжесть на сердце моем?
Это любовь? Это любовь!
Это любовь нас нашла.
Это любовь? Это любовь!
Это любовь к нам пришла.
 

Сцена третья.

Буфет за кулисами. За столиками актеры, кто в костюме чиновника, кто в джинсах. Говор, смех. За одним из столиков сидят: Иванов, Ростислав, Борисович и Костя.
Иванов: Вчера, часов в шесть проезжал мимо «Центрального». Смотрю, люди тащат «Птичье молоко». Дай, думаю, сделаю своей сюрприз, порадую сладеньким. Остановил-ся, стал в очередь и через полчаса получил торт. Выхожу гордый, довольный собой, и вижу, мой жигуленок без номеров!
Ростислав Борисович: Делают, что хотят!
Костя: Неужели украли? В центре горо-да...
Ростислав Борисович: Обожди, дай челове-ку сказать.
Иванов: Подходит инспектор. Такой акку-ратный, вежливый и говорит: «Номера Ваши я снял за нарушение правил уличного дви-жения». Я опешил, всю жизнь здесь оста-навливался, еще инспектор не родился, а я уже останавливался.
Костя: Как же так? А может быть там по-весили новый знак?
Ростислав Борисович: Нет там никакого знака!
Костя: Неужели инспектор ошибся? Надо было спокойно...
Ростислав Борисович (перебивает): Костя, ты просто младенец! Ты думаешь, что жизнь можно упаковать в правила? Существуют, правда, правила и правда жизни. Это разные вещи. Вот я пошел за рыбой для кошки, а на дверях магазина: «Закрыто на приемку то-вара». Обождал полчаса и вернулся ни с чем. Делают, что хотят.
Костя: Наш инструктор говорит: «Если будешь знать правила на зубок, то ГАИ не страшна». Я думаю...

Входит Вохренчук.

Вохренчук: Громодяне! Вы слышали но-вость?
Иванов: Опять какая-нибудь байка.
Вохренчук: Да нет, серьезно. Модеста за-бирают в Ленинград, а наш театр превраща-ют в ТЮЗ.
Костя: Не может быть!
Вохренчук: Вот и я так же сказал. А мне даже назвали театр, который дают Модесту. Но это секрет.
Ростислав Борисович: А как же мы? Воз-растной барьер наш не преодолеть.
Вохренчук: Да, паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат! Вот так ребята!

Входит Арчик.

Арчик: Автомобилистам привет. Костя, у меня к тебе разговор.
Костя (встает из-за стола): И все-таки я думаю, если машину водить аккуратно, кон-фликтов не будет. Я, по крайней мере, по-стараюсь так делать.

Садится вместе с Арчиком за свободный стол.

Костя: Докладываю: репетирую Деда   Мороза в четырех елочных представлениях, играю пионера Отличкина и Двойкина в двух клубах. Сегодня день прошел неплохо.
Утром утренник в детсаде,
Там тепло нас принимали.
Днем концерт «Рабочий праздник»:
Вокалист и разговорник.
В ЖЭКе в пять часов концерт,
Там ужасный инструмент.
Драмкружок провел я в семь,
Так прошел сегодня день.
Арчик: Хорошо, молодец. Я тебя подклю-чаю к новогодним поздравлениям. Будем на пару обходить квартиры и вручать подарки. Выгодное дело.
Костя: Спасибо, Арчик. Это все хорошо, но, к сожалению, Новый год только раз в го-ду. Ты извини меня за нахальство, но об-стоятельства давят на меня. Помнишь, ты го-ворил про телевидение. У тебя там все схва-чено, везде свои люди. Помоги!
Арчик: О чем речь! Сразу после Нового года представлю тебя редактору. Все будет в порядке. Но учти, в сутках только 24 часа. Все твои затеи по режиссуре придется пока оставить.
Костя: Ты не беспокойся. Я не подведу, у меня такое ощущение, что я очнулся от спячки. Мне иногда кажется, что я жил в ка-ком-то ненастоящем, придуманном, книж-ном мире. Все, хватит пускать слюни. Я должен добиться поставленной цели.
Арчик: Вот таким ты мне больше нра-вишься. Я чувствую себя Пигмалионом, со-творившим нового человека. Это шутка, но... Ладно, я тебе отдам заманчивый, лакомый кусочек, руководство самодеятельностью в клубе МВД, и денежки, правда, небольшие, но постоянные и знакомства большие и нужные.
Костя: Спасибо, Арчик, ты настоящий друг.
Арчик: Да, чуть не забыл. Сегодня у Изольды «Пельменник». Будут интересные люди, поиграем в картинки. Она просила привести тебя.
Костя: Сегодня! Вот черт! Я не могу, мы с Тиной идем на день рождения к ее подруге. Жаль.
Арчик: Костя, ты еще не избавился от своей мягкотелости. Где твоя деловитость? Скажи мне, тебе симпатична Инесса, тебе приятно ее внимание?
Костя: Да, пожалуй, но...
Арчик: Обожди, еще вопрос. Ты хочешь купить машину?
Костя: Ну хочу, а причем здесь это?
Арчик: При том. Кроме Инессы тебе никто не одолжит нужную сумму.
Костя: Но я уже обещал Тине.
Арчик: Будь хозяином своего слова. Сам дал, сам взял обратно. Скажи, что подверну-лась халтура.


Сцена четвертая.

Идет заключительная репетиция третьего акта мюзикла «Шинель». На сцене декорации квартиры столоначальника. По случаю именин он устроил вечеринку, на которую пригласил всех чи-новников отдела. Сцена перегорожена на две час-ти: слева - гостиная, справа - передняя с большим зеркалом и вешалкой. В гостиной несколько груп-пок чиновников. Они обсуждают «производствен-ные вопросы», другие рассказывают анекдоты. Раз-дается звон колокольчика. Лакей открывает дверь. Входит А. А.. Его трудно узнать. Он в новой, впол-не приличного вида шинели, держится осанисто, он кажется даже выше ростом. Он сразу же под-ходит к зеркалу и не может оторвать глаз от се-бя, принимает различные позы, горделиво вскиды-вает голову. Раздеться он не торопится. Из гости-ной выходит хозяин.

Столоначальник: Акакий Акакиевич?! Ми-лости прошу! Да Вас не узнать! Вот теперь Ваш вид соответствует уставу и требованию приличия. Хороша шинель! Господа! Смотри-те, каков наш Акакий Акакиевич!

Прихожая наполняется чиновниками. Они раз-глядывают шинель, вертят А. А., щупают мате-риал. Раздаются возгласы: «Ай да Акакий Акакие-вич! Барин, право барин!

Режиссер: Стоп! Стоп! Одно замечание. Пропускайте материал через себя. Человек в восторге от своей обновки, но на самом-то деле шинелька так себе. Чиновники с иро-нией говорят: «Барин, право барин!» Про-должайте!

Чиновники посмеиваются над А. А., мнут его шинель, хлопают по спине, вертят в разные сто-роны.

Акакий Акакиевич: Здравствуйте сударь, э... того-с... добрый вечер. За приглашение при-знателен Вам! Право неловко. Я... того... ро-бею. Мне непривычно ходить по гостям.
Столоначальник: Смотрите господа, каков Акакий! Глазам не верю, просто генерал. В шинели новой словно лейб-гвардеец! И даже ростом вроде выше стал.
Акакий Акакиевич: Полно, ну что Вы! Спа-сибо! Не надо!
Будет хвалить, ну какой генерал!
Слышать мне все это крайне неловко
В новой шинели я лучше не стал.
Столоначальник, чиновники:
Смотрите, господа, каков Акакий
В шинели новой просто Дон Хуан!
Осанка какова! Глаза сверкают,
Ну, просто соблазнитель знатных дам!
Акакий Акакиевич:
Полно, ну что вы! Спасибо! Не надо!
Право... того-с... ну какой Дон Хуан
Слышать мне все это крайне неловко,
И не любитель я прелести дам.

А. А. отчасти сконфужен, но, будучи человеком чистосердечным, не может не радоваться, видя как все хвалят его шинель. Чиновники возвраща-ются в гостиную. А. А. раздевается и идет вслед за ними. Раздаются возгласы: «Надо бы обмыть ши-нель, выпить в честь обновки». Лакей приносит шампанское. А. А. заставляют выпить шампан-ского, после чего оставляют в покое. А. А. поти-хоньку, на цыпочках, покачиваясь, выходит из ком-наты. Он хочет еще раз полюбоваться своей об-новкой. То, что он увидел, расстроило его до край-ности, его новая шинель валялась на полу.
А. А. бережно поднимает шинель, отряхивает с нее пушинки. Появляется лакей, увидев, что ба-рин возится со своей шинелью, он берет ее и в мгновение, неожиданно для себя, А. А. оказывается одетым. Покачиваясь, он уходит. В гостиной оживление, слышен гул голосов, шум передвигае-мых стульев, реплики картежников. В передней появляется лакей с подносом, уставленным опо-рожненными бокалами, посудой и бутылками из-под шампанского. Он останавливается, прислуши-вается к шуму в гостиной, потом ставит поднос на тумбу и, озираясь, наливает в бокал остатки из бутылок. Хочет выпить, но звон колокольчика пу-гает его. Колокольчик звякнул еще раз, два, а потом забился громким, непрерывным боем. Из гостиной показывается рассерженный хозяин. Лакей бежит открывать дверь. На пороге стоит А. А. в ужасном виде: без шапки и шинели, волосы, которые еще во-дились у него на висках и затылке, стоят дыбом, мундир разорван, грудь, панталоны в снегу.

Столоначальник: Акакий Акакиевич?? Что с Вами? Что за вид?
Режиссер: Стоп! Костя, у Вас в голосе зву-чит сочувствие, а по-моему, более правиль-но играть раздраженно. Поищите в себе. Представьте, Вы играете в преферанс, к Вам идет нужная карта и вдруг игру прерывают. Опять этот А. А. путается под ногами!
Костя: Ясно. Модест Иванович. Попробую по-другому.
Акакий Акакиевич: Да что вы себе позво-ляете?! (говорит с раздражением) Что за вид у Вас?!

А. А. что-то хрипит, дико размахивает рука-ми. Слышно какое-то карканье: кар-р, кар-р-р. И вдруг из груди его вырывается вопль.

Акакий Акакиевич: Караул! Караул! Грабеж! Шинель! (падает без сознания)
Режиссер: Хорошо! Отлично! Есть одно предложение. После того, как А. А. закарка-ет, в переднюю выскакивают все чиновники, они галдят, спрашивают, любопытствуют, но после первого «караул» замирают, и в этой полной, могильной тишине раздается вопль А. А. Согласны? Прекрасно. Теперь давайте сыграем эпилог.

Утро. Чиновники встречаются у входа в де-партамент, обмениваются новостями.

Первый чиновник: Ну как Ваш бедолага А. А.? Удалось сыскать грабителей?
Второй чиновник: Куда там! Шинель про-пала, и человек сгинул. Горячка за три дня сгубила.
Третий чиновник: Да только этим история с шинелью не закончилась. Вы слышали, что произошло у Калинкина моста?
У Калинкина моста
Появилось привидение.
Темной ночью на господ
Совершает нападение.
И не разбирая чина,
Должности и звания
Он со всех сдирает шинели,
Будто в наказание.
Говорят, один чиновник,
В нем Башмачкина узнал!
Будто бы мертвец Акакий Шинель про-павшую искал!


Сцена пятая.

Фойе театра. Собрание труппы театра. Кузь-мич, который пришел раньше всех, мучается с оче-редным кроссвордом. Тина и Изольда Павловна оживленно щебечут, слышно: «а он?», «а она?», «с воланчиком». Арчик в центре кружка автомобили-стов. Слышны обрывки фраз: «карбюратор поле-тел», «я говорю, товарищ инспектор, я спешу на правительственный концерт» и т.п. Появляется Костя.

Арчик: Посмотрите на молодого автомо-билиста! Блеск в глазах. Уверенность! Сила! Красота!
Иванов: Автомобильный привет! Скажи-ка, Костя, откровенно, как ты себя чувствуешь в новой роли?
Костя (удивленно): Я? Нормально. Вы же видели, играю на уровне. Когда во втором акте...
Арчик (прерывая его): Ты не понял вопрос. Как ты себя чувствуешь в роли
автомобилиста?
Костя (подумав): Днем - отлично, а ночью - плохо.
Вохренчук: «Не было заботы, купила баба порося». Тебя еще не раздевали?
Костя: Ты какие-то странные, интимные вопросы задаешь.
Вохренчук: Интимные? Ты называешь гра-беж машины «интимным» вопросом? Чудак!
Костя: Ничего не понимаю! Раздевали, грабеж!
Арчик: это счастье, что ты пока не понял вопрос Чука! Лучше об этом как можно дольше не знать.
Вохренчук: Так что ж тебя тогда ночью му-чит?
Иванов: Да, что-то непонятно, объясни пожалуйста.
Костя: Первые дни я ездил на машине только прямо и направо, а сегодня спокойно, почти спокойно приехал в театр. Автомобиль подчинился мне. И это прекрасно. А ночью меня мучают мысли: где взять деньги, как поскорее разделаться с долгами! Ох, не хо-чу больше об этом. Сейчас день и настрое-ние у меня прекрасное. Кстати, специалисты говорят, что цвет у моей машины самый удачный, красивый и практичный. Хотите посмотреть? Она стоит как раз напротив ок-на.

Подходят к окну, разглядывают машину. Хва-лят:
Иванов: И впрямь хороша!
Арчик: Шоколадка! Ну, право шоколадка!

Всем интересно посмотреть на Костино со-кровище. У окна столпилась почти вся труппа те-атра. Поздравляют, хвалят. Только Кузьмич по-прежнему занимается кроссвордом. Входит Мо-дест Иванович и Владислав Игоревич.

Модест Иванович: Что за шум?
Арчик: Костя Утканнен самостоятельно приехал на своей машине в театр. Никто не ожидал от него такой прыти. Молодец!
Модест Иванович: Поздравляю нашего «юного» автомобилиста! Да, вы что-то гово-рили   про спектакль, который собирались делать самостоятельно. Как успехи?
Костя: Еще не начинали, Модест Ивано-вич, как-то руки не доходят.
Модест Иванович: Ну-ну. Говорить, не де-лать.

Уходит.

Арчик: Не бери в голову, Костя. Всему свое время.
Костя: А я откровенно, и не огорчаюсь. Вся эта мерехлюндия, самокопание прошло на второй, на третий план. Машина занимает все мои мысли, (с беспокойством) Арчик, у меня поскрипывает справа. Это опасно?
Владислав Игоревич (вклинивается в разговор): Бывает. У меня клапана стучат, регулировал,  регулировал,  ничего  не  помогает.  Навер-ное,  надо  менять старушку.
У «Волги» моей представительный вид,
Но что-то скрипит, и что-то бренчит.
Немало, немало она пробежала,
Наверно менять ее время настало.
Мы были с ней в Прибалтике
На Юге и в Москве.
Резина вся изношена
И вмятина в крыле.
По правде сказать - я к старушке привык
Во все ее тайны, секреты проник.
Я знаю, когда можно гнать на пределе,
Что делать, когда мы ползем еле-еле.
Мы были с ней в Москве,
В Прибалтике, на Юге.
И не было, и не было
Мне преданней подруги!
Арчик: не волнуйтесь, Владислав Игоре-вич. Сделаем. Будет порядок. А тебе, Костя, надо будет срочно покрыть днище пушечным салом.
Костя (растерянно): Салом? Пушечным?

Появляется Ростислав Борисович.

Ростислав Борисович: Добрый день, друзья!

Слышится: «Добрый день», «Привет», «Здоро-во!»

Вохренчук: Как поживает Дульсинея Рос-тиславовна?
Ростислав Борисович: Прекрасно! Принесла мне шесть котят. Что с ними делать, ума не приложу.
Кузьмич: Утопить, и все.
Ростислав Борисович: Тебе, Кузьмич, не в театре, а в гестапо работать. Ребята, может кто хочет завести котенка? Они такое краси-вые, пушистые.
Арчик: К сожалению, туту мы тебе помочь не сможем. Мы по-другому вопросу. Спроси у женщин, они любят кошек.

Подходит Валентин Николаевич.

Валентин Николаевич: О чем шепчетесь, друзья-автомобилисты? У меня есть инте-ресная новость: объявился умелец, скрипач из филармонии, который за 25 рублей зака-ливает коленвал. Гарантия на 50 лет. Учти, Арчик. Ты мне резину, я тебе умельца. Ла-ды? А что наш новообращенный скромно помалкивает? Почему не хвастается?

Костя с затаенной гордостью подводит ди-ректора к окну.

Валентин Николаевич: Хорош Жигуленок. Хорош! Да, у меня к тебе дело, (берет Костю под руку и отводит в сторону). Есть для тебя приятная новость. Мы собираемся ко Дню Конституции ставить Дюрренматта, есть мнение, что ты получишь очень интересную роль! Но это пока секрет, только между нами - автомобилистами. (при этих словах он скроил страшное лицо, хлопнул Костю по плечу и громко рассмеялся) Да, у меня к тебе маленькая просьба. Завтра к нам приезжает инспектор из главка, так ты его встреть на машине. Ла-ды? Спасибо, старик. Да, не проспи, поезд приходит в 4 часа утра!

С этими словами директор отходит.

Арчик (ехидным голосом): Вы посмотрите на него! Уже с директором ходит в обнимочку, о чем-то шушукается. О чем же?

Костя мнется, не знает, что сказать.

Арчик (продолжает): Ладно, старик, не ту-шуйся. Я и так все знаю. Видишь, мои слова сбываются, ты наконец попал в струю. По-здравляю!

Там же, в фойе, Тина и Изольда Анатольевна оживленно обсуждают свои Женские проблемы. Слышны реплики: «а он?», «а она?», «неужели с во-ланчиком», «нет, только гофре». Подходит Во-хренчук.

Вохренчук: Гарны дивчины и жинки! Вы слышали новость? Ефремов женится на Пу-гачевой.
Тина: Не может быть, очередные сплетни. Нас эти проблемы не интересуют.
Вохренчук: Ладно, жизнь нас рассудит. Ну, а решение последнего конгресса мод, на-деюсь, вам известно?
Изольда Анатольевна: В общих чертах. А у вас есть что-нибудь конкретное?
Вохренчук: Во-первых, объявлен год макси и сезон шляпок.
Тина: Не может быть!
Изольда Анатольевна: нет, почему же, я эту тенденцию интуитивно чувствую, даже сей-час я в целом ей соответствую.
Вохренчук: Изольда Анатольевна, Вы на меня не обижайтесь, но я должен сказать правду. Вы всегда соответствуете эталону!
Тина: Как же макси? Если у женщины стройные, длинные, красивые ноги -грех их прятать.
Изольда Анатольевна: Тиночка, нам, в на-шем возрасте идет мини. Но каково пожи-лым женщинам. Нет, я считаю, что макси более демократично и более элегантно.
Какая-то страшная грубая сила
Всех женщин и девушек поработила.
Она заставляет за модой бежать,
Бежать, задыхаясь, и не отставать!
Коварная мода,
За ней не угнаться!
Но надо, но надо
Но надо стараться!
Мини - макси
Как тут быть,
Мини - макси
Что носить?
Платформы и шпильки, воланы, крос-совки –
Сменяют, сменяют друг друга обновки.
То кожу все носят, то мрут от вельвета -
Меняется мода со скоростью света!

Подходит Костя.

Костя: Изольда Анатольевна, Вы всегда элегантны! Вы знаете, я вчера выступал на обувной фабрике, так они выпускают сапоги по итальянской лицензии, очень красивые.
Тина: Если по итальянской, то в магазине их так просто не купить. Костя: Ну, это не проблема. Я помогу!

Звонок. Все двинулись в зал, на собрание.

Тина: Костя, можно тебя на минутку?

Тина и Костя задерживаются в фойе.

Тина: Удивительно! Ты стал разбираться в вопросах моды и торговли?! Откуда это?! У тебя появился хороший наставник или на-ставница?
Костя: Я просто взрослею.
Тина:
 «В мужчинах нет ни в ком
Ни совести, ни чести.
Все притворство!»
Костя: Ты это о чем?
Тина: Да ни о чем. Это кормилица говорит Джульетте во 2-й сцене. Я репетирую.
Костя: Репетируешь? Ну-ну. Желаю твор-ческих успехов.

Тина резко поворачивается и уходит. Костя задерживается. Его мысли поглощены машиной. Он еще раз хочет полюбоваться своей «шоколад-кой».

Валентин Николаевич: Я хочу поздравить наш дружный коллектив с открытием сезо-на. Год у нас юбилейный и мы должны его отметить ударной работой. Слово имеет Мо-дест Иванович.
Модест Иванович: Поздравляю с открыти-ем сезона. Прекрасно, что оно начинается премьерой, нашей «Шинелью»! Я верю, что этот спектакль станет важной вехой нашего творчества. Не могу еще и еще раз отметить работу нашего мастера Владислава Игоре-вича. Когда он говорит: «Караул! Караул, грабят!», у меня мурашки по спине пробега-ют.

Внезапно распахивается дверь, появляется Костя.

Костя (каким-то странным, пустым, над-треснутым голосом): Караул! Грабят!
Модест Иванович (сдерживая удивление бес-тактностью молодого актера): Нет, Костя! Нет! Не верю! Вам не верю. Надо искать в себе. Станиславский нас учит... Держите его!

Костя падает в обморок. Арчик выскакивает в фойе, бросается к окну. На той стороне улицы стоит у тротуара старенький велосипед. Автомо-биль исчез.

Сцена шестая (эпилог).

Театральный подъезд. После спектакля выхо-дят зрители. Некоторые задерживаются, чтобы увидеть «живьем» своих кумиров. Беседует группа зрителей, театралов, знатоков «закулисной» жиз-ни.

1-й зритель: Смотрите! Смотрите! Сам Громов!  Как он сыграл Акакия Акакиевича. Глыбище! Корифей!
2-й зритель: А кто это рядом с ним?
1-й зритель: Утканнен, молодой актер, иг-рал столоначальника. В прошлом сезоне подавал надежды, а сейчас сник. Вот и се-годня, играл так себе, вяло, больше наду-вался.
3-й зритель: Вы говорите про Утканнена? Где он, где?
1-й зритель: Да вот, справа, садится в ко-ричневые Жигули.
3-й зритель: Я слышал, что с ним про-изошла пренеприятная история. У него ук-рали машину, разбили и бросили в лесу. Он с трудом привел ее в порядок!
2-й зритель: Говорили, что он бросил театр и пошел работать на станцию тех. обслужи-вания, по снабжению.

Слухи Слухи по городу бродят,
Змеем в квартиры вползают,
Жалят одних они насмерть
Душу другим отравляют.
Слышали? Знаете?
Этот в опале.
Слышали? Знаете?
Этого сняли.
Вы знаете артиста М.?
Он задушил жену,
Из ревности ее убил
И утопил в пруду!
А знаете, артистка К.
Со старцем расписалась!
Он умер на десятый день,
Машина ей досталась.
Слышали? Знаете?
Этот женился!
Знаете? Слышали?
Этот разбился!
Слухи по городу бродят,
Змеем в квартиры вползают,
Жалят одних они насмерть
Душу другим отравляют!

1-й зритель: Говорят, что он красавицу, молоденькую актрису Задунайскую бросил и женился на нашей примадонне Изольде Анатольевне.
3-й зритель: Про станцию обслуживания и примадонну не знаю, а вот то, что он стал мастером «халтуры» говорят многие. Рекла-ма, любой концерт в клубе, в школе, без не-го не обходится.
1-й зритель: Я думаю, что все это пустые разговоры, враки!
2-й зритель: Да, у нас любят посплетни-чать.
3-й зритель: Наверное, это сплетни, но дыма без огня не бывает!

Появляются другие зрители, чиновники, персо-нажи пьесы. Их движение ревращается в полута-нец, полупантомиму. Звучит фонограмма песни:

Жизнь - это театр.
Играет каждый
Судьбой написанную роль.
Родился, начался спектакль
И ты играть, играть изволь!
А мы, актеры, словно боги
Играем тысячи ролей
Театр - мир, и мы на сцене
Живем судьбою всех людей!




Конец.