Принципы возникновения

ПРИНЦИПЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ
И  ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ
ИНЕРЦИАЛЬНЫХ
СОЦИАЛЬНЫХ СИСТЕМ

ЭССЕ

С момента возникновения социологии как самостоятельной науки почти все социальные мыслители  свое внимание обращали на исследование современного им типа общественных отношений, и поскольку преобладающее место  здесь занимала западная, в том числе и американская, социология, в поле зрения исследователей попадало, главным образом,  капиталистическое, говоря современным языком, индустриальное общество.
Основной чертой и основным признаком этого общества, как известно, является динамизм, способность к трансформации. Такой тип общества  получил в социологической литературе название индустриального, динамического, трансформационного. Естественно, все формы общественной связи, не подпадавшие под этот основополагающий критерий, именовались доиндустриальными, отсталыми и варварскими, а людей, носителей такого типа отношений, объявляли просто дикарями. Даже время, в которое они, эти «дикие племена, жили называли доисторическим, не замечая при этом, что эти «варвары» дошли со своим укладом жизни до наших дней.

Не обошло это заблуждение и основателей социологической науки, которые, если и пытались понять иной, не похожий на западный, социальный мир, все-таки рассматривали его с позиций пресловутого «евроцентризма», под углом зрения трансформационных систем, беря их за образец, за точку отсчета. Карл Маркс, например, выстраивая в единую линию развития мировой исторический процесс, становился в тупик перед загадочным «Востоком». В своей, по особому стройной, формационной теории он так и не нашел места тому способу производства, который назвал «азиатским».

Долгое время эта словесная конструкция – «азиатский способ производства» - бродила по страницам толстых и тонких научных журналов, пока, наконец, официальная советская пропаганда не выбросила это курьёзное словосочетание из арсенала марксистско-ленинской философии. Чтобы хоть как-то выразить свое отношение к первобытным народам,  «диким племенам», западная социология придумала для обозначения этого типа общества, то есть социальной организации общинного типа, термин «традиционное». Таким образом, все неиндустриальные цивилизации попали в эту категорию.

Мы не возражаем против употребления понятия «традиционное общество» в указанном контексте. Почти все не «современные», не «демократические» социальные системы имеют эту черту традиционализма, как ведущую и основную. Их жизнь построена на укоренившихся исторических традициях и обычаях, регулирующих социальные связи и отношения  в периоды, измерявшимися не столетиями, а тысячелетиями, порой даже десятками тысяч лет. Однако расплывчатость данного определения, - «традиционное», - и его неполнота очевидны. В понятие «традиционного общества» включаются, главным образом, те социальные системы, которые жестко привязаны к так называемой «восточной цивилизации».

Чтобы вырваться из этого заколдованного круга, в котором, собственно, и вращается западная социологическая мысль, необходимо, как нам представляется, сначала определиться в понятиях: что такое «Восток» и что такое «Запад». Если отбросить в сторону географический смысл этих слов, - а с точки зрения географии, эти понятия относительны, - то здесь имеется, конечно, в виду, прежде всего, не пространственное расположение, а характер и тип общества, как целостной системы. Как говорил Киплинг, Восток есть Восток, а Запад есть Запад – и им никогда не сойтись.

Можно спорить или соглашаться с этим образным выражением великого писателя, но факт остается фактом: два этих уникальных социальных мира, не являясь враждебными друг другу, тем не менее, враждующих друг с другом, развиваются по двум совершенно разным путям. Какой из этих социальных миров «отстал» в своем развитии, а какой вырвался вперед, не будем сейчас судить. Споры об этом нам представляются схоластичными и во многом надуманными уже потому, что история на своем пути никогда не устраивала «марафонских гонок» с определением чемпионов и вручением медалей победителям в этих гонках.
Сначала обратимся к определению «западного» типа общества с его ценностями: рыночной экономикой, демократией и индивидуальной свободой. Считается, - и вполне справедливо, что все эти ценности, так близкие духу западного человека, были завоеваны, иногда в буквальном смысле слова, благодаря развитию общества, благодаря способности западного типа социальных систем к трансформации. Называть эти достижения якобы «мировой цивилизации» мы пока повременим, если считать, что польза их пока не доказана, а вред уже очевиден. Впрочем, самим представителям и апологетам западного образа жизни так не кажется, но это уже их личное мнение.

Что же в корне отличает Восток от Запада, восточный тип общества от западного типа? Можно найти множество таких признаков и черт, из которых одни будут менее существенны, другие более существенно. Но самым важным, с нашей точки зрения, признаком, а точнее было бы сказать, свойством восточного типа цивилизации, отличающей ее в корне от западного типа, является  ее инертность, то есть способность сохранять возникшие некогда формы жизнедеятельности как угодно долго. В отличие от всех обществ «западного типа», в основе которых лежит динамизм, «восточные общества» - это застывшие социальные системы, совсем не сказочные или фантастические, а реальные, «спящие красавицы» социального пространства. В этом, собственно, и заключается упрек им со стороны западных социологов, упрек в неспособности к трансформации, к развитию, к переменам.

Таким образом, фундаментальным свойством, или признаком, существования восточного типа обществ, основанных на общинном землевладении государственного типа, - а в этом и заключается смысл понятия «азиатского способа производства», -  является инерция. Инерция как одно из фундаментальных состояний мира в целом, и социального мира, в частности. Социальную систему, которая складывается и существует иногда десятки тысяч лет в неизменном виде, или почти в неизменном, мы будем называть инерциальной социальной системой.

Если рассматривать эту проблему также и с географической точки зрения, то Востоком в более узком смысле слова можно назвать западную Азию, обширную область между Средиземным морем и Гиндукушем, между Черным морем, Кавказом, Каспийским морем, Аму-Дарьей и Аравийским морем. Всемирная история начинается не в долинах Нила, а в Вавилонии и родственной ей Ассирии. О Вавилонии упоминается в древнейших еврейских сказаниях, и сами египтяне считали, что получали от туда первых своих учителей. За четыре тысячи лет до нашей эры Вавилония имела развитую культуру. Как с гибелью Рима в пятнадцатом веке европейцы ушли за океан и основали свои колонии в Западном полушарии, так и с гибелью шумерийского Вавилона шумерийцы  ушли на Запад и  основали там, на побережье Тихого океана,  государство инков.

Везде, куда бы ни посылала их судьба, восточные народы сохраняли дух своих предков, свою культуру и систему социальной организации. Термин «инерция» и «инертный» употребляется для характеристики так называемых традиционных обществ не случайно. Но это не какое-то одно, причем второстепенное, свойство, или одна из его черт. Инертность, инерция является всеобъемлющим свойством этой социальной системы, она проникает во все структуры, она является, собственно, бытием этой системы во всех ее проявлениях, во всех ее  элементах и компонентах.

Инерциальная социальная система  - это замкнутое социальное пространство, лишенное собственного источника развития и саморазвития. Ее равномерная поступь в «никуда» осуществляется иногда тысячелетиями с четкостью и точностью заведенного часового механизма. «В истории, как и в бытии в целом, присутствует мощная, непреодолимая сила инерции». ( Кожинов В. Загадочные страницы истории ХХ века. // Наш современник, 1997, № 11, с. 178). Способ существования инерциальной социальной системы совершенно иной, чем у динамической, развивающейся,  системы. По своему характеру, инерциальная социальная система напоминает тип общества с механической солидарностью, как это представлял когда-то Э.Дюркгейм.

«Велика сила инерции»…Вы когда-нибудь задумались над этой фразой? Что такое инерция, вообще, и инерция  социальная, в частности? Откуда у нее сила? Как возникает она и какова ее природа? Наконец, если она представляется великой, то почему до сих пор покрыта тайной? В чем, собственно говоря, смысл этой фразы, воспринимаемой как аксиома? Велика… Почему? Раскрученный маховик трудно остановить даже тогда, когда двигатель, то есть движущая его сила, перестает действовать, и когда двигатель отключен от системы питания.

Крылья ветряной мельницы продолжают вращаться, даже если ветер внезапно стихает. Можно привести множество примеров этого плана, и все они будут связаны с одним из уникальнейших свойств не только материального, но также и органического, и социального мира. Л.Н.Толстой, например, писал об отживших социальных институтах и замечал: «Упавшее учреждение, продолжающее свое движение по силе инерции». ( Толстой Л.Н. Анна Каренина. Книга первая. М. 1976, с. 238). Говорят, что в таком случае движение предмета, объекта, вещи, идеи продолжается «по инерции».

 Во всех случаях подобного рода легко обнаружить: движущееся по инерции тело, материальный или социальный объект не имеют собственного источника движения, а используют при своем перемещении в материальном и социальном пространстве ранее сообщенное им или накопленное движение. Это – сила инерции. Инерция, таким образом, - это сообщенная сила, сообщенное движение: велосипеду, движущемуся по асфальту; конькам, скользящим по льду; рыбе, плывущей в воде; птице, реющей в поднебесье.

Движение по инерции прекращается, как только на пути движущегося тела обнаруживается препятствие. Так, по данным 1889 года, в России полностью вымерли не выдержав встречи с российской цивилизацией, племена омохов, коттов, гольдов, хайданов, шелагов, анюктов, матаров, асанов. От большого племени юкагиров осталось 18 человек. Речь идет о народах Восточной Сибири. В стародавние времена это был район, густо населенный многочисленными племенами, которые впоследствии исчезли или перешли через перешеек на американский континент.

Но там, где сопротивление среды было сведено к нулю, или оно было незначительным, социальные системы инерциального типа продолжали свое существование. Это всеобщий закон природы, который распространяется не только на социальные системы, но и на системы абстрактные. Инерция идей столь же велика, сколь велика сила инерции материальных объектов, сколь велика также и сила инерции первобытных обществ, относящихся к классу живых систем.  Можно привести здесь в качестве подтверждения слова классика, который писал в свое время, что действует в данном случае «инерция, являющаяся лишь отрицательным выражением неуничтожимости движения». (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 343).

Инерция (inertia) – в переводе с латинского означает «покой, бездействие».  Термин «инерция» употребляется часто на страницах книг. Но явление инерции оказалось для ученых настолько сложным, что ему не отведено подобающего  места даже в фундаментальных физических науках. А ведь это – «основное свойство материи». (Гулиа Н. Инерция. М., 1982, с. 3).

По мысли выдающегося математика Леонарда Эйлера, сила инерции – это способность тела пребывать в покое или равномерно продолжать движение по прямому направлению. «Движение, совершаемое точкой при отсутствии сил, называется движением по инерции». (Тарг С.М. Физика. М., 1978, с. 22). При этом Эйлер предложил не называть силы свойством тел, а заменить их словом – инерция. При этом Галилей считал, что «движение по инерции должно быть круговым», а не прямолинейным. (Гулиа Н. Инерция, с. 12).

В зависимости от существующих двух типов социальных систем,  - инерциальной и динамической, - каждому их компоненту сообщается присущий той или иной системе ведущий, основополагающий признак. Это будет касаться как отдельной личности, так и общности или группы. Динамическая система диктует своим членам свой тип поведения и свои принципы и ценности; инерциальная система стремится сохранить свои, традиционные, начала. До недавнего времени такая форма существования человечества преобладала на нашей планете.  В мире насчитывалось более 650 инерциальных социальных образований, большинство из которых были еще живы в начале прошлого столетия. Некоторые исследователи считали их осколками прошлых эпох. Однако мы не можем согласиться с такой оценкой.

Выдающийся английский историк А.Тойнби писал по этому поводу следующее: «Одним из коренных положений моей теории была мысль о том, что наименьшей ячейкой умопостигаемого поля исторического исследования должно служить целое общество, а не случайные изолированные фрагменты его, вроде национальных государств современного Запада или городов-государств греко-римского периода… История в смысле развития человеческих обществ, называемых цивилизациями, проявляется как пучок параллельных и сравнительно недавних попыток свершений, предпринимаемых до самого последнего времени с целью преодолеть примитивный образ существования, в котором человечество с момента своего возникновения провело в оцепенелом состоянии несколько сот тысячелетий, а частично находится в том же состоянии и сегодня в маргинальных областях вроде Новой Гвинеи, Огненной Земли или северо-восточной оконечности Сибири».  (Тойнби А. Цивилизации перед судом истории. М., 1994, с. 24). Мысль эта характерна для умонастроения западного человека. Признавая за народами инертность, «оцепенелость состояния», западный человек никак не может принять того, что такие общества, находящиеся все еще в своей «оцепенелости», имеют историческое право на существование.

Народы, относящиеся к инерциальным социальным системам, существуют вне исторического времени и к ним не применим наш масштаб времени. В общественном сознании этих народов отсутствует понятие прошлого и будущего: для них существует  лишь время  текущее и время мифологическое, в котором боги и души умерших предков остаются вечными и неизменными. Тут человек и природа – едины и нераздельны, и вся жизнь такого сообщества, стоящего весьма близко к коллективностям животного царства, подчинена природным циклам. Здесь нет понимания развития, а сущность такого типа общества заключена в его неизменном движении по замкнутому кругу.

 Неизменность однажды установленного порядка, как важнейший принцип существования таких инерциальных систем, поддерживается строжайшей системой запретов, и главным из этих запретов становится запрет на перемены принципов, лежащих в основе систем. В научной литературе западного толка, как справедливо замечает Л.И.Семенникова,  делается  вывод о том, будто люди эти отстали в своем развитии от передовых стран Запада. Однако людям другого типа цивилизации надо понять, что первобытные народы не отстали. Они просто никуда не шли. Они живут в своем единении с природой  и отнюдь не считают себя самыми несчастными созданиями на земле только потому, что нет у них в стойбищах небоскребов, нет рынка и нет поражающей их воображение техники. (См.: Семеникова Л.И Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск, 1995, с. 44).

Отсюда следует, что инерция вообще, в том числе и социальная инерция, обнаруживает себя в социальном мире не как нечто случайное, а как уникальное  и фундаментальное свойство мировых систем. Социальная инерция это и свойство,  и принцип возникновения социальных систем, предполагающих однообразное и бесконечное тиражирование одних и тех же форм взаимодействия, одних и тех же систем связи, одних и тех же социальных институтов. Причем данное тиражирование осуществляется не по чьему-то плану, а по традиции, по обычаю, по заданному алгоритму, действующему на уровне социального автоматизма.
Признаки инерционных социальных систем были раскрыты в начале прошлого столетия  Эд. Дженксом в его книге «Происхождение верховной власти». Важнейшим из них он называл общинный образ жизни, а также господство родственных связей, где родство устанавливалось по мужской линии. Второй признак - постоянство брака, без которого нет родства по мужской линии. Третий признак – главенство в роду или в семье отца, а в его отсутствие – старшего сына. Отец отвечал за своих домочадцев перед племенем и общиной. Его власть была деспотической, но не жестокой. Предок имел право на жизнь и смерть своих потомков, он осуществлял надзор, суд и наказание.

Одним из основополагающих принципов  функционирования инерциальных социальных систем является интеграция. В них господствуют коллективистский дух и коллективные формы жизни. Однако коллективизм тут вовсе не означает какой-то нивелировки личности, поскольку  такого понятия, как «личность», не существовало. Индивид в этом обществе, крепко спаянный со всей системой, с обществом, общиной, семьей, обретает высокую степень цельности и защиты. Надуманная версия о «безликости» дикаря не только безнравственна, но она и не соответствует действительности. Именно  в коллективе индивид получал свои высшие духовные качества: самоотверженность и смелость, честность и прямодушие,  силу воли и любовь к природе. Из того, что он не обладал развитым рационально-логическим мышлением, вовсе не следовало, будто первобытный человек  был совершенно лишен богатства своего внутреннего духовного мира. Да, его спящий разум, как разум новорожденного, никак себя не проявлял, но это совсем не означало, что первобытных людей только по таким основаниям надо причислять к низкосортным, «диким», существам.

Враждебность европейца к «дикарю»,- и это заметил задолго до Генриха Рюккерта, Данилевского и Тойнби известный французский публицист и политик Алексис де Токвиль, - гораздо более низменного качества, чем враждебность этого «дикаря» к европейцу. Для европейца это был просто «иной» мир, которого он никогда не принимал, а потому им всегда руководило хищническое желание – привести к покорности «дикаря» или уничтожить его.
К особенностям инерциальных социальных систем, будь то цивилизации Востока или древние цивилизации западного полушария, относится то, что они всегда препятствовали превращению блестящих прозрений, открытий и изобретений в последовательно систематизированные научные знания. В этом не было нужды. Но когда надо было извлечь выгоду из этих открытий правящей элите или отдельному правителю, то все эти открытия облекались в саван таинственности и становились элементом коллективного религиозного сознания. Сущностью инерциальной социальной системы является неизменность раз и навсегда установленного порядка вещей, поддерживаемого жесткой регламентацией запретов и табу. В коллективном же сознании народов восточного типа господствует широко распространенная идея цикличности развития.

Общество, которое относится к инерциальному типу, существует в рамках исторического времени – прошлого, настоящего и будущего. Человек здесь не знает ни одного из них. Он живет одновременно в прошлом, в настоящем и будущем. Это связано с тем, что душа на Востоке считается бессмертной, она лишь меняет форму своего существования. Кастовость Древней Индии – наиболее яркий пример остановившегося времени в людях. Под страхом смерти они не должны менять своего испокон веков установившегося статуса. Традиция, апробированная здесь опытом многих поколений, канонизировалась как высшая духовная ценность.

Восточное общество, принадлежащее к типу инерциальных социальных систем, было построено на особом типе межличностных и межгрупповых связей, которые имели исключительно вертикальный, централизованный, характер. Горизонтальные связи между общинами и регионами отсутствовали. Они отсутствовали и на межличностном уровне, начиная от отца или старшего брата и кончая самым младшим членом семьи; начиная от императора, повелителя народов и кончая каждым членом общества  из касты «неприкасаемых». Протесты и бунты здесь не преследовали развития или уничтожения прежних  социальных связей и институтов. Они преследовали только замену «плохих» правителей на «хороших», или были нацелены на совершенствование прежней системы отношений. ( См.: Семеникова Л.И. Ук. соч., с. 157).

Выше приведенная мысль Р.Киплинга имеет важный смысл для  понимания и оценки происходящих ныне на нашей планете событий. Речь не может идти о враждебности двух типов социальных систем, а о том, что эти системы, имея относительную самостоятельность, существуют как две параллельные линии развития и потому имеют право на место под солнцем. И если какая-то из них на данном отрезке времени преобладает, это вовсе  не значит, что  она должна поглотить или уничтожить первую.