Брат

Лена почему-то была уверена, что он призрак. Не так давно на детской площадке, где он сидел поздними вечерами, убили парня. И вот, тут же обрисовало для себя живое воображение, теперь он сидит на том самом месте, где погиб, ожидая, когда накажут его убийц. Лене казалось, что видеть его может только она – вечерами, в уже довольно прохладную осень, на детской площадке никто не играл, а прохожие парня словно и не замечали. Призрак был бледный, тощий, на затылке волосы выстрижены ежиком, но на макушке добрый парикмахер оставил погуще. Одет полтергейст в осеннюю курточку, в которой в ноябре наверняка уже слишком холодно, но по парню не было похоже, что он мерзнет. Сидел все время на спинке лавочки, поставив ноги на сломанное сидение. Появлялся по вечерам, пропадал уже ночью, но Лена никогда не видела, чтобы он приходил или уходил отсюда, хотя и возвращалась в разное время. И вот, когда она уже окончательно уверилась, что это существо потустороннее, «призрак» вполне будничным тоном спросил, не найдется ли у нее сигарет. А Лена этому так удивилась, что вскрикнула, шарахнувшись.
Так они и познакомились. Потому что потом Лена, которая никак не могла перестать нервно смеяться и при этом отчаянно краснеть, извинилась и со всей своей искренностью сообщила:
- Я подумала, что вы привидение.
Парень смеялся. Про сигареты забылось.
Его звали Ильей. Полторы недели назад на этой детской площадке кто-то убил его старшего брата, Вовку. Это все, что он сказал, и то чтобы оправдать свое появление здесь, как Лене показалось. Остальное, живя в доме справа от детской площадки, она знала и сама, больше из сплетен и статей. И то не очень-то много. Но она никому не пожелала бы такой смерти.
- Их так и не нашли? – спросила Лена, хотя и прошло не так много времени с начала следствия. Илья отрицательно покачал головой и в сторону произнес:
- И не найдут. Не первый день живу…
Они не так уж долго говорили, зато теперь девушка, наконец, видела, как уходит домой «призрак поневоле». Ничего особенного толком было не спросить, общались больше на общие темы – учится на лингвиста, приходит так поздно, потому что в это время как раз лекции заканчиваются. Второй курс, живет с матерью минутах в десяти-пятнадцати пешком отсюда. Однако разговор у них шел легко, Илья никак не показывал, что предпочел бы побыть один или что девушке пора бы оставить его в покое. Напротив, повеселел от общения.
У Лены самой был младший брат, первоклассник. Постоянно занимал единственный в доме компьютер из-за ерунды, действовал на нервы, хамил и без разрешения брал ее вещи. Что уж говорить, не самые лучшие у них с братом были отношения, и девушка уже жалела, что психологический институт, в который она поступила в прошлом году, находится в их городе и нельзя съехать и видеть братца только раз в месяц. Но, если бы с этим пока еще маленьким монстром что-то случилось – Лене было бы очень больно.
Илья продолжал приходить на площадку, но и не изображал, будто с ней не знаком. Напротив, улыбался, когда видел, что она возвращается из института или магазина, подвигался, уступая место, и Лена садилась рядом составить ему компанию в его пока непонятном ей карауле. Начали с самых простых тем: музыка, кино, институты и профессора. Когда Илья упомянул в рассказах друзей, удалось спросить, почему же он тут один, неужели они не знают, что ему плохо? Парень сник, сжав губы в прямую линию, подумав, смог, наконец, перемолоть чувства в слова:
- Не знают. Не хочу волновать их… Нет, не так. Хочу. Но я боюсь, что нужно будет играть роль вечного траура. Или что они не поддержат, кроме пустых слов, а я, знаешь, обижусь. По-настоящему. Так, что и говорить с ними перестану.
Илья почти не спрашивал ее о личном. По большей части парень сам говорил. Рассказывал, что отец их не бросал, отец умер три года назад. Рак легких. Потому Илья тоже больше и не курит, но иногда, в особо нервных случаях, все-таки, наверное, можно. В конце концов, не начнет же он блевать своими же легкими от пары-тройки сигарет в полгода.
- Мать… Нет, не волнуется. Поддерживать? Я не уверен, что ей нужна моя поддержка.
И ничего больше не рассказал. Ни слова про вечер четверга, через пять дней после похорон, когда вернувшись с института, закрывая за собой дверь, услышал сонный оклик матери из комнаты:
- Вов, ты?
С тех пор Илья пытался возвращаться домой, когда мама уже спит.
Постепенно он словно оживал. Хотя Илья и улыбался, охотно шутил – все равно казалось, что там внутри что-то еще гнетет его и то, что видит Лена – не больше трети его настоящей улыбки.
Девушка ту страшную ночь помнила. Шум развеселившихся парней во дворе, их крики. От них Лена тогда и проснулась. Это теперь она убеждала себя, что в ту ночь не поняла, что именно происходит.
На вторую неделю их общения ей снилось, что во дворе на детской площадке бьют Илью. И она выбегает в одной ночной сорочке и героически закрывает его от компании местного быдла.
Нет, она не знала, кто убил Владимира. И могла ли спасти его – не знала тоже. Да только Илья стал для нее кем-то если не родным, то уж точно привычным, а его брата она никогда даже не видела.
Постепенно Илья разговорился, словно бы и для него девушка стала ближе простого собеседника на вечер.
Брата забили. Утопили в осенней луже на детской площадке, а остальное – выдумки бабок у подъезда. У брата не было врагов. Не таких. Брат и сам учился на гуманитарном, должен был писать диплом. И вряд ли убийцы вообще его знали или в самом деле собирались убивать. И какие дела заставили его возвращаться так поздно? Потому быдло и множится, что каждый день пожирает тех, кто чуть умнее.
А Лена молча слушала, чувствуя, как возится в душе скользкий страх. В ее дворе, около ее дома. В то время как она закрывала голову подушкой, пытаясь уснуть.
- Ты сидишь здесь потому, что ждешь их?
Илья помолчал, передернул плечами.
- Вряд ли. Поначалу может и ждал. Но сейчас, когда поостыло немного… Что я могу? Против одного даже. Я, кроме как с братом, никогда не дрался. Я младший, он меня защищал, он всегда казался мне сильнее. Если он не смог, то что я могу?
И правда, должна была про себя согласиться Лена. Тонкие запястья, худощавая фигура. Такие рождаются не воинами. Лингвистами. Может потому ей и снилось, как она защищает его?
И поэтому, когда Илья перестал приходить, она по-настоящему испугалась.
А ведь не случилось ничего плохого. Напротив, вернувшись домой как обычно, Илья заметил полоску света под дверью комнаты, где спала мать. Откуда-то изнутри потянуло холодом – хоть сейчас снова одевайся и уходи. Но из комнаты женский голос уже окликнул:
- Илюш?
Он вдруг понял, что мать специально его ждет. Покорно разулся, остался стоять в коридоре.
Женщина выбралась из комнаты, помедлила несколько секунд, затем обхватила сына за шею, обнимая, отчего Илье пришлось чуть согнуться. И он испугался. Но не ее самой, а того, что эта обрюзгшая, пахнущая алкоголем женщина теперь будет вместо его матери. Теперь именно ее надо называть этим ласковым «мама», о ней заботиться до старости, выслушивать, как она будет вспоминать брата и наверняка сравнивать их не в пользу Ильи, который и усидчивее и успешнее младшего был. И сильнее.
Но мама, комкая ворот его джинсовки в руках, попросила:
- Не уходи. Я не хочу, чтобы и с тобой что-то случилось. Я не выдержу, если и ты исчезнешь.
Тогда Илья понял, что – нет, это его мама, а не незнакомая теперь женщина. Просто чуть раздалась к старости. Просто пытается залить алкоголем горе, не идти же ей тоже с сыном на лавочке сидеть, общаясь с незнакомой девушкой. Та же мама, что в детстве за руку водила его в детский садик, а в школьные годы сильно ругалась, если сыновья поздно возвращались домой. Такая же любимая.
Он молча обнял.
С Леной Илья увиделся только через месяц, в выходной, в маршрутке. Улыбнулся, вытаскивая наушники, поздоровался. Не отвлекся тут же на пейзаж за окном и не задавал дежурных «Ну, как дела?». Да и по нему самому было заметно, что все если не хорошо, то уже не так плохо – румянец вернулся на щеки и, бывший призрак, кажется, даже поправился, хотя возможно это только казалось из-за теплой зимней куртки.
Но на предложение девушки обменяться номерами телефонов, чтобы больше не пришлось так волноваться, отрицательно покачал головой, на вопросительный взгляд ответив:
- Знаешь, я на первом же курсе чуть из института не вылетел… Я тогда так испугался. Музыка у меня тогда любимая была. Вроде включишь – и полегче. И отступила паника от горла, и ничего – прорвемся… Так вот, как ту сессию сдал – больше этой песни слушать не могу.
Помолчал, ожидая, когда девушка поймет, но прежде, чем Лена успела возразить «Я же не песня», сгреб ее в охапку, и в макушку выдохнул искреннее:
- Извини.
И пришлось ехать до конечной так, потому что Лена никак не могла перестать плакать.