Два дня на даче

СУББОТА
 Неподалеку от садов,
 у елей – живописный пруд,
 незамутненный поутру,
 мне кожу освежить готов…
 Еще безлюдно, тишина,
 а солнце греет – в самый раз!
 Забыв о времени, одна
 плыву… Когда еще Бог даст
 такое лето, месяц, час
 и счастье впитывать душе
 все, окружающее нас,
 неповторимое уже…

 На полевой дороге вскачь
 меня несет велосипед
 мимо деревни, мимо дач,
 как будто мне пятнадцать лет!
 А ветер холодит лицо…
 И удивительный простор
 глазам  – лекарство от рубцов
 на сердце с некоторых пор…
 А вечером – терраса, чай,
 кузнечики со всех сторон
 звенят – обыкновенный рай.
 Все лучшее, как мир, старо!

          ВЕЧЕР
 Наконец-то наступила вечерняя, вернее, ночная прохлада… После захода солнца так стрекотали кузнечики, как когда-то в деревне на лугу у баньки, где месяц, единственный, будто живой в ночи, слушал вместе со мною этот тысячеголосый хор.
 Темнота спустилась быстро, но всюду зажгли лампы.., даже в саду у стола.., там сейчас болтают и пьют вино.
 А мне хорошо одной в комнате, как в те далёкие дни наслаждения.., да, почти болезненного (ибо и боль, и счастье) наслаждения словом, чувствованием Бунина. «Amanta nobis quantum amabitur nulla!» Опять «Руся» и опять «Чистый понедельник»…
    
       ВОСКРЕСЕНЬЕ.
        УТРО.
 Простор! Как небо нас влечет голубизной!
 Ни облачка! Ловлю прохладный ветер
 под  солнцем!
                Яблоневый сад передо мной
 сквозь зелень алыми огнями светит,
 за ним – берёза, выше ели вековой!
 Из  дали голоса – играют дети…
 Сей день  для обитателей гнезда
                блажен!
 Кто средь ветвей секатором играет
 под музыку души, где форте и туше…
 Моё перо исполнит сцену рая
 под музыку лучей, я – в небесах уже,
 я – «чувствую»!
                И это больше – «знаю»!
 Под окнами в саду пристроился мольберт,
 Из дома – бас профундо – архидьякон..,
 художник  пишет сад и свет,
                ловя момент,
 он слушает…
                и в этот миг двояко
 играет мысль его,      а кисть эксперимент
 творит,
                в игре  холста касаясь мягко…

      ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ.
 Обед готов. Все, что надо постирано, дети  спят. Сижу под яблоней на маленькой скамеечке у края газона.
 Перед глазами, при взгляде снизу – в полнеба – плакучая береза, направо от нее две ели, высокая и поменьше.  За поляной тоненькая длинноволосая Машенька, с голой спинкой и лебедиными ручками, в голубом сарафане до щиколоток, ходит по грядкам, высматривая ягодки… Рядом со мной цветет оранжевый куст настурций и тянется кверху, ростом с Машу, зеленый горошек, обвивая специально установленную крУгом изгородь… А левее – высокая купина цветущей осоки (оставили для экзотики), и за ней мой кустик солнечной яркой инотерры близ нового свежеструганного умывальника…
 Над поляной закружились, запорхали три бабочки, но недолго, им тоже жарко на солнце над голым стриженым газоном…
 Пришла Машенька и спрашивает, что я делаю, не рисую ли…  Услышав, что я пишу обо всем вокруг, просит почитать. Вот и читаем все, что написалось…
 Часа через три Маша подходит ко мне с подружкой и просит еще раз прочитать сказку, ту, что под яблоней…

        ЗАКАТ
 Мастерская с витражными стеклами
 в небо запада смотрится окнами:
 Изумруды,  кармины и кобальты…
 А под окнами – россыпи золота:

 пышнокудрые, вдоль террасы всей
 золотые шары в молодой  красе!
 На крылечке сижу, как водится.
 Домик тонет в цветах до пояса.

 Мне в глаза бьет закатное солнце,
 награждая чертами японца…
 Таю мягкой оконной замазкой,
 под горячей лучистою лаской…

        ОТЪЕЗД.
  Возвращались поздним вечером по прохладе старой Можайкой до Голицина, а затем свернули на Крёкшино. Окна полуоткрыты, ветерок продувает… Машина идет так легко, мягко, бесшумно, словно летит.., скорость то нарастает стремительно, то плавно убывает перед переездом или светофором. Минка загружена, ее пересекли, проскочили, но и на Киевском – пробки, потому едем дальше, «обманув» всех, по Старо-Калужской дороге. Путь длиннее, но глазу открылись такие красоты, что каждый возрадуется и забудет о времени… Холмистость, просторы, дали – все, что люблю… Желтые хлебные поля – теперь редкость, леса на горизонте, а выше – акварель неба – бледно-розовое разлито в голубой дымке…  Так бы и смотреть, и ехать – большего для душевной полноты и не надобно…