Чудесное превращение

               

 
Утро выдалось хмурым, и сырость, казалось, лезла из всех закоулков... Наступил обычный день запоздалой весны, когда люди стремятся поскорее избавиться от зимних одежд и облачиться в более лёгкие вещи. Особенно это касается женщин, которые не могут дождаться, чтобы продемонстрировать свои обновки и стать ещё прекраснее на радость мужчинам.

Её «Мазда» мягко шуршала шинами по влажному асфальту. В салоне играла тихая музыка, навевая самое благостное настроение. Всё было, как всегда, тщательно продумано — от жестов до мимики лица. Альбина всегда умела преподнести себя с изяществом, которое было заложено в её натуре с раннего детства, когда она занималась балетом. Однако после того случая, когда она подвернула ногу, многое изменилось, хотя её прямая спина и горделивая походка остались неизменными.

Женщины знают, как подать себя в автомобиле. Они умеют держать телефон, сигарету, управлять машиной и разговаривать с проезжающими мимо «мачо», при этом поправляя туфлю на высоком каблуке. Альбина в совершенстве владела всеми этими женскими хитростями. Но особенно эффектно она выходила из машины — это было вершиной её «искусства».

Создавалось ощущение, что она не касается ни корпуса автомобиля, ни асфальта, на который ступает своими высоченными каблуками. Она словно парила в воздухе, почти пролетая расстояние до дома, где снимала шикарную квартиру. А брелок сигнализации щёлкала уже в подъезде, постоянно забывая сделать это на улице.

Альбина любовалась собой, и это занятие её увлекало. Прошло то время, когда она наряжалась для мужчин, словно птичка колибри, надевая на себя всё самое красивое. В свои 27 она уже чётко осознавала, что «принцы» на белых конях давно проскакали мимо. Если прятаться в тени, никто не заметит тебя. Время от времени возникали люди из прошлого, но это было мимолетно, как наваждение. Вот почему она решила жить для себя, а если кто-то заметит — милости просим, она готова выслушать предложения.

Главным увлечением её была школа дизайна, которую она посещала без малого год. Был ли в этом смысл, она и сама не знала, но привычка взяла своё. Каждый вечер, гордо выгнув спину, с чуть откинутой назад головой, она открывала дверь школы. Её взгляд, выходящий из прищуренных глаз, скользил поверх голов присутствующих. Никаких радостных возгласов и «чмоки-чмоки» при встрече со знакомыми — только кивок головы. Чувство радости и превосходства переполняли её душу.

Она хорошо знала, что многие ждут её появления, чтобы в очередной раз воскликнуть: «Альбиночка, ну ты и даешь?» Эти слова сладкой патокой растекались по её душе. Ради этого она готова была ездить за тридевять земель, чтобы потом, вернувшись домой, вспоминать: кто и как смотрел на неё, что сказал? Скучная, хотя и хорошо оплачиваемая работа не могла дать столько волнующих эмоций, сколько давала ей творческая среда этой школы.

Группа, в которой она занималась, как и многие другие, состояла из одних девчонок. А если какой парень ненароком оказывался в их стройных рядах, то не делал в «море погоды». Да она и не могла ставить на подобные экземпляры. «Чистых» здесь было мало. Как правило, это были «женатики» или вообще непонятно что? И как с подобными разговаривать и вести себя, она не знала.

Альбину куда больше волновали воспалённые взгляды молодых педагогов, которые не оставляли её персону без внимания. Встречаясь с ней в коридорах, они подобострастно приветствовали её, при этом обязательно покачивая головой и причмокивая губами. Их сальные восхищённые глаза говорили о многом.

Больше всего ей нравился урок рисования. Педагог, мужчина после пятидесяти, никогда не оставлял без внимания её внешний вид — на то он и художник. Всегда старался придумать название каждому её образу. И это у него хорошо получалось. Изысканно витиеватые названия были под стать «модели». Это постоянно веселило собравшихся, придавая занятиям свой особый шарм, который многим очень нравился. Альбина «плыла», таинственно улыбаясь, скромно опустив глаза на бумагу, показывая всем своим видом особую увлечённость рисунком. Довольно часто по её спине пробегали мурашки блаженства. Она млела, и это было совсем не хуже какого-нибудь СПА-салона, где за каждое прикосновение надо платить.

Почему преподаватель уделял так много внимания этой моднице, для многих оставалось загадкой. Но наступил день, когда занятия по рисунку закончились. Всё стало серо и буднично. Пропали изысканные комплименты, которыми она питалась всё это время. Резко уменьшилось внимание к её персоне. Всё стало как в обычной жизни. Такая «школа» ей стала не нужна.

И тут, как манна с неба, — открытие факультатива «Живопись». Педагог прежний! Ура! Продлись, мгновение, ты мне нравишься! Мало понимая, что такое краски и что с ними делать, она, не задумываясь, пришла туда. Ведь преподает там он, а значит, можно ещё хоть немного, но побыть всеми обожаемой!

Весна брала своё. Уже полностью сошёл снег, а хлопотливый дождик помог дворникам избавиться от зимней грязи. Солнце настойчиво прогревало асфальт. Начинали петь птицы. Душа Альбины оттаивала вместе с прогнозом погоды, который она неустанно высматривала в своём компьютере, не забывая каждодневно с надеждой открывать почту. Вдруг свершится то, к чему с такой неудержимой силой тянется её сердце. Ведь так хочется любить и быть любимой!

Но там лишь деловая переписка и больше ничего, ни одной лишней закорючки… Плавание и теннис мало чем помогали, спасала только живопись и этот неугомонный Сергей Иванович. И откуда в нём бралось столько энергии в его-то годы? Сколько ему лет, она не знала, да и какая разница, если он ей в отцы годится. Главное, что он всегда бодр, весел, поддержать в трудную минуту может, похвалить найдёт возможность, хотя и не за что.

Вот и решила Альбина брать быка за рога – постаралась отметиться такой картиной, что не каждый бывалый студент на такое отважится. На холсте: сидящая спиной к зрителю обнажённая дама, состоящая наполовину из крупных бёдер, написанных так смело, что очень трудно было взирать на это зрелище без смущения. Педагог тоже прикладывал немалые усилия, чтобы побороть в себе противоречивые мысли, разглядывая работу Альбины, но не похвалить её не мог – та из кожи лезла, чтобы говорили только о ней.

— Молодец, Альбина! Дерзко, с характером, вызывающе! Не каждый на такое решится! — проговорил Сергей Иванович, явно думая о чём-то своём.

— Аля, вы так легко одеты, совсем не по погоде. Интересно, что вы будете носить летом? Я надеюсь, на вас хоть что-то останется? — неожиданно перешёл он к обсуждению одежды, явно подшучивая над своей ученицей.

— Обижаете, Сергей Иванович, я ещё могу много чего предложить! — возразила Альбина.

— Это вы о чём, осмелюсь поинтересоваться?

— Посмотрите, разве я вам не подхожу как модель?

Сергей Иванович понимал, что Альбина перешла в атаку. Но зачем ей это было нужно? Вот в чём вопрос.

— По-моему, в самый раз. Вот незадача, я уже давно с натуры не рисую, — решил закончить разговор учитель.

— А что так, Сергей Иванович, что мешает молодость вспомнить? — и она игриво посмотрела на него.

— Но если вы настаиваете, то, пожалуй. Вот, возьмите.

Он протянул Альбине визитку.

— Здесь адрес моей мастерской, отсюда рукой подать, в Климентовском найдёте. Вы девушка современная. Вот телефон мастерской, если что, звоните. Я думаю, часов в восемь вечера буду, вас устроит? Ну и прекрасно, жду.
Во время их переговоров класс застыл. Можно было слышать, как муха пролетит. Все онемели от неожиданности. Всякое бывало, до чего только Альбина не доходила в своих «показательных выступлениях», но чтобы вот так, при всём честном народе, договориться о встрече – это слишком. 

Точно к назначенному времени белая «Мазда» Альбины припарковалась на углу Новокузнецкой и Климентовского, прямо напротив «Пурпурного легиона». Легко набрав код, она вошла в подъезд старого дома, где всё дышало прошлым. Казалось, пыль на подоконниках ещё помнит своих прежних хозяев. Поднявшись на лифте на последний этаж, где располагались мастерские художников, она позвонила в дверь. Тишина...

Вдруг раздался звук поднимающегося лифта. Двери открылись, и на площадке появился Сергей Иванович — спокойный, уравновешенный и какой-то незнакомый. Таким Альбина его ещё не видела. Под его добрым взглядом она сразу же присмирела и обмякла. Куда делась её спесь и напыщенность, с которой она пришла сюда, надеясь покорить его с первого взгляда?

— Извините, Альбина. Я заходил в церковь на вечернюю службу, завтра же воскресение, вот и припозднился. Я смотрю, вы так элегантно одеты, строгое платье, это как-то не соотносится с вашими прежними убеждениями, — спокойно начал Сергей Иванович.

Он и представить себе не мог, что под этим «строгим» платьем почти ничего не было. Альбина покраснела, хорошо зная, к чему готовилась.

— Ну что же мы стоим, проходите, — пригласил Сергей Иванович.

Они вошли в полумрак мастерской, пахнущей масляными красками и ещё чем-то, что Альбина сразу не смогла определить. Откуда ей мог быть знаком запах ладана, человеку, различающему только запахи духов и еды в дорогих ресторанах?

Сергей Иванович зажёг свет и предложил пройти.

— Располагайтесь, а я сейчас чайку организую. Вас, смотрю, прогреть надо. А то вы, матушка, посинели от холода, так и простудиться недолго, — сказал он, уходя на кухню.

Альбина села. Она могла ожидать всего, чего угодно, но то, что увидела, её повергло в шок.

На стенах висели картины «Библейской» тематики, выполненные в современном, но совершенно непонятном стиле. Она не знала почему, но ей хотелось рассматривать их, изучая каждую мелочь, пытаясь найти в этом свой потаённый смысл. Но больше всего её удивили иконы, висевшие в углу, и лампада, которая светила своим тихим огоньком, наполняя комнату таинственным светом.

Альбина не знала, что с ней происходит. Слёзы застилали глаза, ещё секунда, и она может расплакаться. Как она могла так думать о своём учителе и предполагать, что всё будет, как в голливудских мелодрамах с эротическим подтекстом?

— Да, я всё время хотел спросить у вас, а откуда такое редкое имя — Альбина? — спросил Сергей Иванович, разливая чай.

— Всё просто. Знаете, как бывает: думали, думали и придумали. Лишь бы не как у других, всё какое-то своеобразие. Понимаете, папа у меня учёный, так всю жизнь с бактериями и возится, мама — учитель в школе. Вот и решили отличиться. Как мама говорила — эти Маши и Даши уже оскомину набили. Вот и получилась Альбина, хоть чем-то от других отличаться, — ответила Альбина.

— Сергей Иванович, а позировать я как, обнажённая буду? Или только портрет? — спросила она.

— Нет, Аля, позировать вы не будете. Я ведь просто пошутил в классе, лишь бы вас в мастерскую к себе заманить, чтобы поговорить серьёзно.

— О чём же, если не секрет? — спросила она.

Девушка приободрилась, думая, что сейчас всё и начнётся. И началось, но только не то, о чём она думала, и совершенно не о том.

— Альбина, вы верите в Бога? — задал вопрос Сергей Иванович.

Если бы молния ударила в дом и проникла в квартиру, её бы меньше это потрясло, чем заданный вопрос.

— Это... В смысле, в старичка с бородой на облаке? Или ещё во что-то? Сергей Иванович, я, наверное, не так поняла. Вы объясните. Я думаю, ума у меня хватит? Как вы считаете? — спросила она.

— И я так считаю, если бы не считал, так и говорить об этом не стал. Понимаете, Бог есть — тепло, любовь и добро. Всё, что ни делается на Земле, на всё его воля! — ответил Сергей Иванович.

— А то, что я сюда пришла, это тоже его воля? — спросила Альбина.

— Возможно, хотя это и не без моего лукавства. Я же вас позировать пригласил, а если бы предложил вам духовную беседу, наряд ли вы согласились бы? Как вы думаете?

— Наверное так... — смутилась Альбина.

Девушка потупила взгляд и задумалась. Что только не проносилось в её голове: и разочарование, что зря приехала, только время впустую тратит, и удивление тому, как в одном человеке могут совмещаться два противоположных начала — от ловеласа до теолога, и что она вообще здесь делает, и зачем ей это надо?

— Так вот, дорогой мой человек, мы, люди, состоим из двух основных ипостасей — тела и души... — начал Сергей Иванович, и его мягкий доверительный голос проникал в глубь её души, заполняя образовавшиеся там пустоты. Он говорил...

Она слушала. Сначала не внимательно, а только ради приличия, чтобы не обидеть собеседника, потом начала вслушиваться и незаметно для себя втянулась в повествование...

Альбина ехала домой, так и не разобравшись в том, что же произошло, но точно знала, что её как будто подменили и на всё происходящее она стала смотреть совершенно другими глазами. Она стала меньше появляться на занятиях, отсутствовала под любым предлогом, а потом совсем пропала.

Вскоре она бросила живопись, перестала посещать школу дизайна. Её почти никто не видел, а если и встречали, то мельком. Она старалась делать вид, что не замечает или не узнаёт человека. Её действительно трудно было узнать. Одежда на ней изменилась, превратившись в длинный льняной сарафан с водолазкой под горло. Часто она была в чёрных очках, даже в пасмурную погоду. Через год прошёл слух, что она поступила в «Свято-Тихоновский» институт на «иконопись», а потом вышла замуж за своего однокурсника.

Сергей Иванович стал молчаливым и постоянно о чём-то думал. Старался меньше разговаривать. И только глаза выдавали его, светясь постоянно своим внутренним светом. Он был чем-то очень доволен... 

                2012г*)