Лавр Корнилов. Штрихи биографии ч. 5

Вернёмся к судьбе остальных полков  корниловской дивизии.

«…в отчете 48 дивизии сказано, что около 2 час. пополудни Корнилов приказал двум батальонам Измаильского полка идти в прикрытие артиллерии, а в письме Кислова к Корнилову действия этих батальонов описаны следующим образом:
"Потапов, как рассказывал мне подпоручик Измаильского же полка - Стоякин, получив приказание поступить в распоряжение Шульмана, двинулся туда около 4 час. дня, без всяких мер охранения и разведывания. Около Мшаны измаильцы были обстреляны пулеметами и в панике бросились в лес на высотах, а оттуда, немного устроившись, перешли к корчме и мельнице, напротив д. Нова-Весь.
Здесь был собран военный совет, на котором был и Попович-Липовац. Подошедшие австрийцы бросили в толпу измаильцев несколько ручных гранат и открыли огонь пачками; произошла такая паника, что все бросились бежать, куда глаза глядят.
Стоякин мне говорил, что он вам докладывал об этих действиях, не знаю, с такими ли подробностями".

Надо полагать, что через некоторое время паника улеглась, но самый факт бросания ручных гранат показывает, что неприятель незаметно приблизился на несколько десятков шагов, то есть, что измаильцы, при коих находились командир полка и командир бригады, стояли без всяких мер охранения.
 
В сообщении германской главной квартиры сказано, что вечером 23 апреля (6/V), близ д. Тилова, австрийцы взяли из состава 48 дивизии около 8000 пленных.
К ночи немецкие войска уже заняли м. Дукл, а передовые части австрийцев д. Тржициану, сомкнув кольцо вокруг 48 дивизии».

Так и развивались события…
Два батальона Измаильского полка, при коих находились командир полка и командир бригады, находясь в условиях  в боевой обстановки и полуокружения,  двигались «без всяких мер охранения и разведывания»!!!

Чем, кроме вопиющей безответственности, это можно объяснить?!
Похоже, что после их внезапного обстрела  из пулеметов, и возникшей паники, они оказались окончательно деморализованы. Когда  остатки разбежавшихся батальонов вновь «собрались толпой», то  уже находились без всяких мер охранения, что позволило австрийцам скрытно приблизиться к ним, на дальность броска  гранаты, и окончательно рассеять их остатки…

Судьба остальных частей была печальной:
«Сначала Корнилов намеревался пробиваться в направлении Нова-Весь, для чего сосредоточил все остававшиеся силы к Хировой горе; но затем он от этого намерения отказался, хотя в ночное время такой план имел некоторые шансы на успех, тем более, что на указанном направлении находился малочисленный противник и притом австрийцы.
 
С рассветом прорыв сделался уже гораздо труднее; неприятельская артиллерия стала стрелять с севера, запада и юга; вскоре к этому присоединился ружейный и пулеметный огонь.
В отчете 48 дивизии описание боя 24 апреля (7/V) заканчивается следующими словами:
"Полки дивизии отбивались на все стороны, имея целью возможно дороже продать свою жизнь и свято выполнить свой долг перед родиной".

Дальнейшее мы узнаем из лаконического, но точного сообщения германской главной квартиры:
"На предложение немецкого парламентера сдаться начальник дивизии ответил, что он не может этого сделать, сложил с себя командование и исчез со своим, штабом в лесах.
Вслед за этим 3500 человек сдались корпусу Эммиха. После четырехдневного блуждания в Карпатах генерал Корнилов, 12 мая (н. с.), со всем своим штабом, также сдался одной австрийской войсковой части". (!!!!!)»

Как видим, не было ни героического штыкового боя, ни тяжких ран у Корнилова.
Зато было, более чем сомнительное, оставление им своих войск и четырехдневное «блуждание» в горах.
Вместе с Корниловым, из числа  больших начальников, в горы  ушли также командир артиллерийской бригады Шульман, коему после потери орудий, действительно, нечего было делать, и командир Рымникского полка Петровский. 

«В результате, от 48 пехотной дивизии сохранились лишь Ларго-Кагульский полк и батальон очаковцев, заблаговременно ушедшие с поля сражения; некоторые части, находившиеся в тылу, и пять орудий, спасенных взбесившимися лошадьми.
Что касается главных сил дивизии, окруженных неприятелем, то они погибли полностью: 6 тысяч человек были взяты в плен, остальные убиты или ранены.
Знамена всех полков уцелели, так как их, по обыкновению держали в обозе второго разряда.(!!!)
Генерал Цуриков узнал об участи, постигшей половину его корпуса, лишь 25 апреля - 8/V в 2 часа пополуночи».

Интересно, как он оправдывался перед командармом за свою телеграмму о том,  что обе дивизии его корпуса вышли к своим?! Впрочем, катастрофа,  последовавшая после Горлицкого прорыва Макензена,  приобретала такие масштабы, что всем уже стало не до разбирательств с обстоятельствами исчезновения  сгинувшей дивизии.
Проще (и намного разумнее) было представить все произошедшее как подвиг самопожертвования, что и постарались сделать:
 
«Первоначально всему этому делу постарались придать такой вид, как будто бы 48 дивизия сознательно задержалась для прикрытия общего отступления, после чего, выполнив свою задачу, остатки ее полков, со своими знаменами, пробились сквозь окружавшего многочисленного неприятеля, сам же Корнилов, находившийся при арьергарде, был тяжело ранен и взят в плен.

Главнокомандующий юго-западного фронта Иванов телеграфировал верховному главнокомандующему: "Ходатайствую о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48 дивизии и особенно ее героя начальника дивизии, генерала Корнилова".
Решение великого князя видно из следующей телеграммы, полученной командиром корпуса от командующего армией: "его императорское высочество вошел с ходатайством о награждении генерала Корнилова орденом Св. Георгия 3 степени, телеграфировал государю императору о геройском подвиге 48 дивизии, жалует всем нижним чинам георгиевские кресты, повелел телеграфировать об офицерах, достойных ордена св. Георгия 4 степени, передать им свою горячую благодарность, вся армия гордится ими".

Прошло более года прежде, чем дело стало понемногу разъясняться и постепенно появились разобранные выше документы, но и в них, посреди полемики и взаимных разоблачений, все-таки еще мелькает легенда о том, как "остатки полков 48 дивизии, спасая знамена, устилая своими и вражьими трупами путь, пробились и вышли на фронт корпуса".
Такое упорное искажение истины не может нас удивлять, потому что ложь в донесениях и реляциях была вообще весьма распространенной болезнью в русской армии.
Из сделанного очерка боевых действий видно, что 48 пехотная дивизия погибла от дурного  управления войсками, следовательно, по той же самой причине, по коей была главным образом, проиграна  русскими и вся война 1914-18 гг..»

Закончим эту главу точными выводами Комиссии:
«Командир корпуса генерал Цуриков, ограничиваясь отдачей неполных и неточных приказов, в дальнейшем выпускал командование из своих рук. Вместо того чтобы тщательно организовать отступательный марш корпуса и лично следить за его выполнением, он предоставил это дело начальникам дивизий, и перед самым кризисом уехал в тыл. Отсюда он послал командующему армией телеграмму о благополучном выходе корпуса из гор, а спустя, сутки неожиданно узнал, что половина его корпуса погибла.
 
Служба генерального штаба во всех штабах корпуса исполнялась неудовлетворительно, особенно в деле организации связи.
 
Начальник 49 дивизии Пряслов действовал так, как будто бы он был один, совершенно не справляясь с положением соседней дивизии.

Генерал Корнилов неверно оценивал обстановку, поступал вразрез с намерениями командира корпуса и даже не исполнял его приказаний. Он не поддерживал никакой связи с 49 дивизией, неправильно организовал отступательное движение, потерял понапрасну много времени, а в конце, не рассчитывая пробиться, покинул вверенные ему войска, после чего они положили оружие.
 
Командир Рымникского полка Петровский несвоевременно исполнил важное приказание начальника дивизии и даже не позаботился выдвинуть хотя бы небольшую часть для прикрытия выхода из дефиле.

Командир Измаильского полка Потапов водил и располагал свои батальоны без всяких мер охранения и разведывания.

Командир Ларго-Кагульского полка Карликов, на основании каких-то слухов, потом оказавшихся ложными, не пошел в назначенный ему пункт, а свернул в сторону и совершенно отделился от дивизии.
 
Командир 48 артиллерийской бригады генерал Шульман проявил полную бездеятельность и поразительное отсутствие инициативы.

В таком же духе действовали и некоторые младшие начальники.
 
Вообще, описанные события, кроме ошибок в области творчества, всегда возможных в трудном и ответственном деле, обнаруживают на каждом шагу нарушение самых элементарных правил тактики и полевого устава и полную неналаженность всего механизма управления, тем более удивительною, что генералы Цуриков и Корнилов командовали своими частями с самого начала войны и следовательно имели за собой восьмимесячный опыт почти непрерывных боев».

На фото: австрийская тяжелая артиллерия на лесной позиции

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/02/02/545