Бабушкин дар

Я свою бабушку видела не очень много: во время отпусков отца и одно лето, когда она уже с трудом передвигалась, подтаскивая отёкшую ногу…
Запомнилась же она впервые ярко в Ленинграде, в своей квартире, выходившей окнами на Мойку
И вот что странно. Стоит произнести эти два слова – Ленинград и Мойка, – как происходит маленькое чудо: перед глазами возникает полуосвещённая комната, окно, детская кроватка…
И как в музее Пушкина, маленькие макетики его комнат существуют самостоятельно со своими дверцами окнами, диванчиками с резными ножками, затейливыми столиками, на которых стоят малюсенькие настольные лампочки, так с раннего детства в моём воображении существует цветная картинка – панорама полутёмной комнаты.
В этой необычной комнате было огромное, почти во всю стену, высокое окно с красивыми деревянными переплётами.
Верх окна полукруглый, с витражом, создающим какой-то необычный узор. Окно от пола отделено низеньким, в одну ступеньку, подоконником.
Справа от окна, у стены, видна деревянная детская обрешеченная кроватка.
В кроватке ребёнок в длинной ночной рубашечке и капоре с воланами, стоит на носочках,  вытянув вверх руки, в которых большая кукла.
За кроваткой в углу икона Спасителя в серебряном окладе.
Ниже лампада тёплого зелёного цвета, которая освещает лик  Иисуса Христа, фигуру ребёнка и сундучок, стоящий у стены.
Только днём я познакомилась с бабушкой, которую, может, успела забыть за время разлуки, а может, и неспособна ранее была запомнить.
Событие, о котором я хочу рассказать, произошло в первый день пребывания в бабушкиной квартире, а может быть, и во второй…
Этот день был солнечный, радостный, по полу очень медленно двигался цветной рисунок, понемногу меняясь. Сидя на подоконнике, любопытно было наблюдать за людьми и животными на улице, за их передвижениями. Это было занятнее, чем смотреть из окна вагона. Вечером в комнату шумно вбежала  мама, а за ней вошёл отец с огромной фарфоровой куклой в руках. У куклы закрывались глаза, двигались руки и ноги. Она  была почти как живая и почти с меня ростом.
Восторг  был бесконечен.
Весь оставшийся день я одевала, переодевала куклу, вместе с ней гуляла по комнатам, смотрела в окно… И когда меня стали укладывать спать, я попросила бабушку положить в кроватку и куклу, сняв с неё нарядное платье. У меня уже вошло в привычку засыпать с мягким медвежонком, который был не велик, но надёжно охранял мой сон. Сегодня к нему присоединилась кукла. Довольная, я быстро уснула.
А ночью тишину квартиры нарушил рёв. Когда пришла бабушка, то застала меня перепуганной.
Я стаяла на цыпочках в кроватке, намереваясь перебросить куклу через решётку. Всё сопровождалось рыданиями.
Сегодня-то я представляю, какое омерзительное ощущение могло вызвать прикосновение во сне к холодному фарфоровому  туловищу куклы, к её колючим пальцам.
Это было неожиданным и, вероятно, мне приснился кошмарный сон, в котором на меня нападал кто-то, похожий на Кащея Бессмертного.
И сонная, вскочив на ноги, я пыталась спастись, избавиться от чудовища. Но это не получалось, что усиливало страх.
Бабушка спасла меня. Она взяла у меня куклу и отнесла её в коробку. Подняла меня из кроватки, села на сундучок и, обняв тёплыми руками, своим напевным мягким голосом стала успокаивать. Она объяснила, что я зря встревожилась, что детям дома в кроватке бояться нечего, если они не нашалили. Да если и нашалили, то надо помолиться перед сном и не страшиться, потому что всех деток любит наш Господь Бог. Потому что Господь Бог любит всех деток как своих. А ведь своих не обижают, а за них заступаются.
- Иисус Христос, – она показала на угол, на икону, – он видит тебя с иконы и не дал бы в обиду. Вот и огонёчек у образа горит, чтобы он знал, что мы помним о нём и он помнил бы о нас.
От её голоса, от достоверности её рассказа я успокоилась. Ещё  прижимаясь к ней, но уже без опаски, я с любопытством и уважением рассматривала лик Иисуса Христа. Во мне возникало доверие к тому, от кого зависела моя жизнь, и постепенно я стала чувствовать под надёжной защитой.
- А ещё, – продолжала бабушка, – каждому, каждому  ребёнку Господь посылает ангела. У всякого есть свой ангел-хранитель, который охраняет  дитя и днём, и когда оно спит. И хотя ангела не видно, но он рядом. А стоит  позвать его – тут же поможет.
Вытаращив глаза, я смотрела на бабушку: уж не смеётся ли она. Но бабушка спокойно и серьёзно объясняла – И если, – говорила она, возьмёт тебя испуг, то скажи заветные слова:
«Ангел мой,
Хранитель мой,
Спаситель мой,
Спаси, сохрани и помилуй меня
От всего плохого».
И плохое отринет.
А лучше это делать каждый вечер, перед сном, чтобы не приснилось ничего беспокойного, чтобы не было боязно.
А ещё лучше прочитать эту молитву на коленочках…
Я слезла с рук бабушки, встала на коленки, обратилась лицом к иконе Спаса. Мне почему-то казалось, что мой ангел-хранитель находится где-то там рядом.
Бабушка встала на колени рядом со мной. Перекрестилась. И я повторила её жест… И вместе с бабушкой прочитала молитву, а затем ещё раз перекрестилась, как она научила.
Бабушка сняла решётку с кроватки, я забралась на своё место и спокойно уснула до утра.
Я выучила первую молитву.
Кончился отпуск отца, мы уехали от бабушки, но дар её остался со мною на всю жизнь. Служил утешением, приносил надежду.
И если мне в какой-то момент дня становилось трудно, страшно или просто не по себе, я, конечно, не вставала на колени посреди улицы, но мысленно осенив лоб, шептала:
«Ангел мой,
Хранитель мой…»
И молитва всегда помогала и спасала меня.
И даже когда отец был на фронте, а я в то время была пионеркой, я обращалась к своему ангелу-хранителю и просила:
«Ангел мой,
Хранитель мой,
Спаситель мой,
Спаси, сохрани и
Помилуй моего папу
От смертельной пули.
И всего плохого».
Вот чем одарила меня бабушка.