Охотник на зайцев

Охотник на зайцев.

Двое школьников, лет двенадцати не больше, стояли почти в самом в конце салона старенького автобуса, и живо обсуждали что-то, очевидно, очень смешное. Они то и дело оглашали салон автобуса звонким заливистым смехом. Неожиданно один из них заметил контролёра. Тот не спеша проверял проездные билеты, и приближался к сорванцам достаточно медленно. Однако  до остановки ещё далеко, ребята явно не успеют выскочить. Контролёр, крепкий мужчина с серьёзным, если не сказать хмурым лицом всем своим видом говорил: "Со мной шутки плохи! Порву как Тузик грелку!"

Талончиков у ребят естественно не было. «Блин! Что делать?»-- яростно зашипел один из них. Второй, однако, не растерялся, ничего не ответил, а встал, быстро подбежал к контролёру и громким шёпотом сказал: «Дяденька, вот тот старик мёртв уже две остановки». Контролёр нерешительно пошёл к пожилому человеку, голова которого была откинута немного назад и в сторону. Парнишка, который сообщил неприятную новость, делал отчаянные  знаки другу, красноречиво говорящие, чтоб тот убегал. Естественно друг не заставил себя уговаривать и как только автобус остановился, юркнул в двери, прежде чем они полностью открылись. Контролёр осторожно дотронулся до плеча старика. Тот не пошевелился. Парнишка  выразительно посмотрел на контролёра—«Дескать, я ж говорил!» Контролёр потряс сильнее, и старик открыл заспанные глаза. Догадавшись по форменной фуражке, кто находится перед ним, как ни в чём не бывало, невозмутимо сказал -- "У меня проездной", и начал рыться в карманах.

Контролёр вздрогнул от неожиданности и в растерянности оглянулся. Позади никого не было, а с автобусной остановки ему весело махали счастливые зайцы… Один из них даже снял шапку и подбросил высоко вверх демонстрируя таким образом неописуемую радость избавления от опасности. Ребята  смеялись так весело, так беззаботно, что обычно равнодушные пассажиры автобуса невольно заулыбались. Контролёр стремительно бросился к выходу. Однако водитель, очевидно, не следил за тем, что происходило в салоне,  двери закрылись прямо перед носом у блюстителя порядка, и автобус плавно тронулся. За окном неспешно падал пушистый снег. Жёлтый свет фонарей мягко подчёркивал романтическое очарование ранних сумерек. Контролёр вдруг обессилено опустился на пустое сидение. Глаза его были неподвижны и смотрели куда-то вдаль, потом  увлажнились, и неожиданно выкатилась предательская слеза…

-- Ты чего?…-- забеспокоился старик. Эка невидаль зайцы… Не бери  в голову. Тебя как звать?
-- Борис… -- вздохнул  контролёр. Он  уже справился с чувствами и спокойно объяснил. Тридцать лет назад я был таким же весёлым и бесшабашным пацаном. А потом…
-- Что потом? – участливо спросил дед и подался вперёд, чтобы лучше слышать.
-- Потом? Ничего… Вообще ничего… Никакой радости… Вообще… Ощущение какой-то постоянной безысходности… Словно ты зашёл в загаженный туалет, добрался до цели и тут погас свет. Обратного пути нет. То есть он есть, но если пойдёшь -- вступишь в дерьмо и не раз … И нет никаких ориентиров, никаких знаков… А идти надо-- не жить же в туалете… И ты идёшь по дерьму в надежде что оно скоро закончится, что возможно снова включат свет… И когда наконец выходишь наружу, вдруг выясняется что весь прежний мир который ты считал столь прекрасным тоже сортир, только гораздо больший… Куда идти теперь?…

 Автобус подъехал к остановке, и двери отворились. Борис  медленно встал и направился к выходу.
Дед недоумённо пожал плечами и сказал вслед:
-- У всех так… Все так живут… Поправил шапку и устроившись поудобней постарался задремать снова.

Борис вышел, постоял мгновенье и вместо того чтобы подождать и как обычно продолжить свою охоту на зайцев,  вдруг заспешил к предыдущей остановке. Пацаны, как он и думал, ждали следующего автобуса и ещё не уехали. Они сразу же узнали строгого блюстителя порядка. Однако убегать не стали—в конце концов, что контролёр теперь может им сделать? Это уже не его территория. Но Борис вовсе не собирался их задерживать или просто стыдить. Видно же, хлопцы хорошие, хоть и зайцы. Ему вдруг захотелось сказать, чтоб ценили сегодняшнюю, настоящую жизнь,  а не завтрашнюю. Чтоб не откладывали ничего на потом, потому что «потом» и «никогда»-- это слова синонимы… Многое хотел поведать утомленный жизнью Борис… Да только вдруг подумал что не станут ребята слушать. Уже набрал воздух, открыл рот, однако в последний момент обречённо махнул рукой и пошёл прочь. Друзья переглянулись, удивлённо пожав плечами, засмеялись тем лёгким необидным беспечным смехом, которым смеются только в детстве. А Борис шёл и думал, что уже никогда не сумеет так рассмеяться. И ещё неожиданно осознал, что когда ему рассказывают анекдот, он и вовсе не смеётся, а говорит: "Да, правда, классный анекдот, смешной". И даже не улыбается. Просто умом понимает, что анекдот смешной, а рассмеяться, увы, не может.

Борис  шёл, не разбирая дороги, натыкаясь на людей, и не даже замечал этого. Вдруг он заметил двух алкашей неопределённого возраста возле винно-водочного магазина. И не смотря на то, что он по советским меркам, был человеком малопьющим, вдруг испытал сильное желание выпить. Один синяк, который поменьше, пошустрей, словно прочитав его мысли, подскочил и дрожащими разбитыми губами просипел пароль:
-- Мужик, третьим будешь?
Борис  молча протянул три рубля…
Минут через пятнадцать он вместе со своими новыми знакомыми сидел в тёплой котельной и пил какие-то довольно противное вино. Жизнь под воздействием алкоголя постепенно приобретала более спокойные -- если не розовые, то хотя бы не чёрные тона. И буквально через полчаса он уже решительно не мог понять,  что же его так расстроило. А через час мог даже слегка посмеяться над собой. Борису очень понравилось это огромное чувство облегчения, которое принесло с собой дешёвое, сводящее скулы вино. Нет, он не нашёл ответа на вопрос -- в чём смысл его существования, которой так усердно искал и отсутствие которого чисто физически мешало ему жить. Теперь ему не нужно ничего знать и понимать. И так хорошо. Да что там -- хорошо. Просто замечательно! Извечный вопрос легко растворился в алкоголе. Ведь, как известно спирт – ультимативный растворитель всех времён и народов…

Потом Бориса рвало. Новые знакомые вывели его на свежий воздух, растёрли снегом лицо и шею, стало немного легче. Они заботливо помогли сесть на автобус,  и Борис совершенно  благополучно добрался до дому. Проснувшись среди ночи, он не сразу понял, где находится. Однако вскоре почти без усилий восстановил картину прошедшего вечера. Вдруг Борис резко встал и проверил карманы. Кошелёк на месте. Ну, слава  богу, с облегчением подумал он. Но когда открыл его, то с неприятным удивлением обнаружил, что денег нет. "Опять жопа!" – раздражённо воскликнул Борис. Проснулась Таиса, и заплетающимся языком спросив что-то, тут же уснула. Ночная тишина окутала спящий город. Борис немного побродил по квартире, попил холодной воды из чайника и понял – что утешиться вином или водкой ему никогда не удастся. Всё это временные обезболивающие.

Внезапно пришедшая  мысль о самоубийстве нисколько не испугала. Борис даже не отгонял её – он слишком хорошо себя знал, и прекрасно понимал, что просто не способен на такой отчаянный поступок. Оставалось только тупо ходить на работу, ловить зайцев и терпеливо ждать пенсии. А потом? Снова ждать, но уже смерти? Он искренне пытался найти хоть одно светлое пятно в своей жизни и не мог. Странное дело, у него не было особых причин так мучиться. В конце концов, здоров, имеет квартиру, работу, которая даёт ему возможность не беспокоиться о хлебе насущном. Да, конечно, у него нет настоящей семьи, но Таиса, пусть не законная жена живёт с ним уже почти пятнадцать лет. И всё у них нормально. Как сказал старик из автобуса—"все так живут…" Более того, многим приходится гораздо хуже. Вдруг неожиданно острой болью его поразила мысль, что страдает он вовсе не от того что ему чего то не хватает, а потому что не знает что он вообще хочет от этой жизни. Борис так разволновался от осознания правильности этой мысли, что включил свет и записал её на отрывном календаре. Он должен понять чего он хочет. И искать это. Даже если ничего не добьётся, терять-то всё равно нечего. Жизнь эта абсолютно безрадостная, осточертела как горькая редька! Приняв решение Борис, наконец, улёгся и спокойно уснул.  Ему снились сегодняшние весёлые зайцы, а он вовсе не собирался их задерживать, а наоборот купил им мороженое.

Утром Таиса, чутким женским глазом заметила тонкую, почти неуловимую перемену во взгляде Бориса и спросила строгим голосом:
-- Ты где был вчера? Женщина не глупая, отложив все объяснения на завтра, она избежала скандала, и сегодня узнает всё что нужно мирным, демократическим путём.
Борис на мгновенье задумался. Он колебался -- рассказать всё как было, или только то, что выпил и потерял деньги. Но всё-таки решил ничего не скрывать. Таиса стояла у окна и не перебивая, молча слушала. Потом медленно подошла, прислонилась к нему и с тихим вздохом сказала:
-- Это, Боря, потому что детей у нас нет… Мы с тобой как яблоня без яблок… Борис стоял не шевелясь поражённый таким простым и верным ответом и думал какой же он всё-таки идиот. А Таиса беззвучно плакала, по лицу её  медленно текли слёзы. У неё были свои несбывшиеся мечты, на которых она давно поставила крест… Борис обнимал её, гладил по плечам, Он думал о судьбе женщины, с которой его случайно свела судьба,  и о том, что в жизни ничего не случайно. Включая вчерашнюю встречу с зайцами. Ему вдруг  стало бесконечно жаль Таису. И вдруг он с удивлением обнаружил, что его собственная боль и тоска уходит… Таиса подняла глаза и с изумлением обнаружила, что Борис улыбается. Причём настоящей улыбкой счастливого человека. Таиса попыталась припомнить, когда она видела как Борис улыбается, и не смогла. Перехватив её вопросительный взгляд, Борис уверенно сказал:
-- Всё будет хорошо, Тася. Уже хорошо... И горячо обнял женщину.
-- Ты чего дурак, все рёбра сломаешь – сказала Таиса и вдруг, удивляясь сама себе, тоже улыбнулась. За окном было уже светло. Начиналось и закипало утреннее движение. Люди спешили, собираясь на работу.   

Ничего не изменилось в этом огромном мире. Однако что-то изменилось внутри в душе каждого из этих, в общем-то, очень одиноких людей. И весь мир словно огромное зеркало отразил в себе это изменение! Он больше не был мрачным и угрожающим, а понимающим и сочувствующим. А виной всему-- простые автобусные зайцы. Их смех, пробуждающий к жизни, их радость, не основанная на успехах и достижениях. Своим существованием ребята легко перечёркивали все беды, страхи и сомнения. И пусть они никогда не узнают о том, как легко, не ничего не планируя, не ожидая благодарности, и даже ни о чем не подозревая подарили счастье. Так солнце щедро льёт свой свет, не заботясь, о том, куда тот упадёт, каким образом и сколько. Потому что знает – всем хватит!