Оазис в пустыне

Синей молнией вонзается дорога в рыжую, обожженную солнечным ветром мангышлакскую степь. Словно клочки верблюжьей шерсти, проплывают над ней буроватые редкие облака. Позади остался областой город, вросший в небо высокими домами, словно развернутыми парусами фрегатов. За гуманизацию окружающей среды, т.е. создание нормальных условий труда и жизни людей в пустыне, этому городу-оазису в семидесятые годы прошлого века была присуждена международная премия. Позже за оригинальную архитектуру группа специалистов получила Государственную премию СССР. Много воды утекло с тех пор. Почти за четыре десятка лет своего существования Актау (совсем еще недавно город Шевченко) пержил периоы взлета и падения, нового подъема, и ныне отдаленно напоминает маленький Гонконг, как исключение из правил. Но уже не для Китая, а Казахстана, где многие областные города за послдение десять-пятнадцать лет пришли в упадок, лишившись прежних налоговых поступлений от промышленных предприятий, которые или не работают или не работают кое-как.

Город Актау спасло, во-первых, то, что еще в советские времена в этот регион были вложены громадные средства и силы многих республик СССР. Здесь общими усилиями был создан мощный экономический потенциал. Во-вторых, экономическое реформирование было проведено не по надуманным схемам, а с конкретной привязкой к местным условиям и инвестиционным возможностям; созданы такие "правила" предпринимательской деятельности, что сюда потекли капиталы из-за рубежа. В частности, индонезийская компания выкупила контрольнй пакет акций АО "мангистаумунайгаз" - основного нефтегазодобывающего предприятия области - и вложило значительные средства в создание его новой инфраструктуры.

Параллельно возникли средние и мелкие нефтепромыслы, основной капитал которых составляют средства частных владельцев и акционеров из Канады, Турции, Великобритании, Казахстана. Особые надежды в этом регионе и в республике в целом связывают с началом освоения нефтяных залежей на Каспийском шельфе и под морским дном. Кроме того, в городе после санации и реструктуризации бывшего гиганта - ПГМК (Прикаспийского горно-металлургического комбината), градообразующего предприятия, - возникло несколько предприятий, в принципе имевших место и раньше, но теперь во многом модернизированных и перестроивших свою деятельность с учетом требований мирового рынка. Они производят редкоземельные металлы, удобрения, зубную пасту и другую продукцию, идущую нарасхват и приносящую серьезные валютные поступления.

Сложнее обстоят дела на крупнейшем в Европе заводе по производству полистирола. Но и здесь положение после приватизации и реструктуризации долгов предприятия постепенно поправляется. Завод пластмасс с привлечением инвестиций из Голландии тоже становится довольно перспективным добытчиком и плательщиком налогов для местной и республиканской казны.

Предприятия среднего и малого бизнеса, сотнями возникшие в пореформенную эпоху в сфере переработки сырья, торговли, снабженя, сбыта, также стали серьезным фактором безбедного существования этого небольшого 150-тысячого города-оазиса, экономическому и финансовому потенциалу которого могли бы сегодня позавидовать многие средние города соседней России. Я это к тому, что в российских СМИ прослеживается тенденция: у нас в России все, мол, хорошо, а в ближнем зарубежье без нас полный развал. Двух цветов для палитры экономической и социальной жизни Казахстана маловато. К примеру, если наши нефтяники из НК "ЮКОС" гордятся зарплатой в двести баксов, то в нефтедобывающих предприятиях того же Мангышлака за аналогичную работу их коллеги получают по пятьсот и шестьсот долларов в месяц. Да и бытовые условия на том же нефтепромысле "Арман", где создано совместное казахстано-американское предприятие по добыче углеводородного сырья, заметно лучше, чем у российских коллег. Так, в любом вахтенном вагончике, кроме цветного телевизора, стиральной машины, кондиционера и мягкой мебели, есть холодильники, набитые ветчиной, сыром, колбасой и пивом. И все это за счет компании.

Кстати, новые владельцы нефтепромыслов поучаствовали и в социальном развитии данной территории. Одни построили и запустили фабрику по производству макарон (женские рабочие места), другие вложили инвестиции в местную птицефабрику, поддержали развитие предприятий пищевой промышленности, тепличного хозяйства... Морское побережье Каспия буквально преобразилось за последние пять-шесть лет. Да и весь город у моря стал больше напоминать процветающий евпропейский промышленный центр, а не средней руки "шайханчик". Здесь нет атмосферы золотой лихорадки: ухватить, что сверху лежит, а после нас - хоть потоп!

Нефтедобывающие предприятия, в соответствии с мировыми нормами, до пяти процентов своей выручки от продажи нефти направляют на содержание КАЗНИПИ нефти - головного научно-исследовательского института, выдающего основные рекомендации и прогнозы по добыче сырья и его наличию. Институт обеспечивает добытчиков своими научными разработками широкого и узкого профиля в соответствии с условиями каждого месторождения. Ведь в мире нет двух месторождений, точь-в-точь похожих друг на друга. Значит, и методы их разработки должны быть различными.

По следу Стеньки Разина

А ведь местные степи для самарцев нечужие: форпосты бывшей Российской империи создавались волжскими и оренбуржскими крестьянами. Семьи Черновых, Бедуниных, Никитиных, Баутиных, Усковых, Дубских, Афанасьевых, Челобановых, Гурьевых на протяжении почти двух столетий обживали Николаевскую слободу, а затем форт Ново-Петровский, построенный в 1846 году. Рядом и вырос Шевченко-Актау. Потомки бывших самарцев, оренбуржцев, саратовцев и по сей день проживают на берегу Каспия вблизи развалин старой крепости, где отбывал свою ссылку великий сын украинского народа Т.Г. Шевченко. В 1925 году правительство Казахстана приняло постановление о создании музея Тараса Шевченко, семь лет тянувшего лямку солдатской службы в Ново-Петровском укреплении. 1 мая 1932 года состялось официальное открытие музея. Расположен он в бывшем летнем доме коменданта крепости Ираклия Ускова, построенном в 1853 году. 10 апреля 1981 года мемориальный музей был преобразован в республиканский мемориальный музей-комплекс Т.Г. Шевченко. А года четыре назад на его территории был построен еще один корпус-хранилище доброй памяти о кобзаре и истории края.

Но прежде чем поделиться своими впечатлениями от посещения музея-заповедника, хотелось бы вспомнить вот о чем.

Летом 1667 года небезызвестный на Волге Степан Разин со своим отрядом хотел закрепиться на Яике, но под натиском преследовавших его карателей вынужден был покинуть занятую им Гурьевскую крепость. С ним ушли стрельцы, работные люди с гурьевских и дворцовых промыслов - все, кто мог продолжать вооруженное сопротивление. Новый комендант города Богдан Сакмышев торжествовал. Почти все единомышленники Разина, оставшиеся в Гурьеве, были переловлены. Однако в городе остались сторонники Разина, которые подбивали казаков, присланных на стражу, к мятежу. В июле гарнизон крепости взбунтовался. Стрельцы освободили посаженных из-под ареста. Одного из них, Григория Адреевича Рудакова, выбрали над собою атаманом. Сакмышева казаки утопили, посадив в мешок с камнями. Но в это время на смену ему в Гурьев из Астрахани поспешил новый стрелецкий голова - Б.Болтин. Он был опытным карателем. Однако наказать повстанцев не успел. Те покинул Гурьев. Гурьевчане в девяти малых лодках проследовали на Кулалинский остров. Там они намеревались изготовить струги и отправиться на поиски Разина.

Остров Кулалы расположен в группе Тюленьих островов неподалеку от Ново- Петровского укрепления, в будущем - форта Александровского.

В поход из Астрахани под предводительством воеводы Львова к Кулалам отправились при 20 полковниках 2690 стрельцов, вооруженных артиллерией, в 40 морских стругах. В операции использовались преимущественно московские стрельцы - 1500 человек, а также саратовские и самарские. Астраханские не внушали доверия, их было привлечено только 300 человек. В сентябре карательная экспедиция Львова завершилась окружением Кулалов. Стрельцы, в полтора десятка раз превосходящие повстанцев по численности, вынуждены были признать, что их "ратные люди городок взяли за великим боем". Бурдюжный городок, укрепленный казаками-повстанцами на острове, оказал государевым войскам отчаянное сопротивление. Казаки дрались насмреть, зная, что пощады им не будет, а отступать было некуда. Сколько пало храбрецов в том бою 15 сентября 1667 года, донесения умолчали. Известно только, что спаслось и осталось в живых всего 112 человек. Да еще 130 казаков, ранее отплывших к туркменскому берегу. Есть сведения, что именно они и были одними из первых русских людей, побывавших в распологавшемся неподалеку от о.Кулалы древнем Кетике - поселении казахов, расположенном на Мангышлаке... Кетик впервые упоминается в трудах арабского историка Ал-Истархи под названием Сяххук - Черная гора. Развалины этого древнего укрепления действительно находятся на горе к северу от Форт-Александровского, ныне Форт-Шевченко. Тысячелетие назад из Кетика брал свое начало караванный путь на Хиву...

Т.Г. Шевченко называл здешние места "незамкнутой тюрьмой", откуда совершенно невозможно было убежать. Кругом пустыни - морская и песчаная. И лишь редкие транспорты из Астрахани проходили к форту, точнее, к пристани у его подножия, где постепенно вырос город, названный в честь поэта и художника его именем.
Вторая родина кобзаря
Станислав Мастеров
Газета "Волжская Коммуна" №62 (06.04.2002) /
В ссылке

(Окончание. Начало в номере от 30.03.02 г.)

С утеса, на который любил в часы раздумий взбираться Тарас Григорьевич Шевченко - в то время рядовой царской армии, бывший Форт-Александровский виден как на ладони. Крепкие, добротные дома рыбаков и рыбообработчиков, чуть в стороне - морской торговый порт Баутино, носящий имя волжанина, бывшего саратовского крестьянина А.Баутина из деревни Антоновки, ставшего первым председателем первого Совета на Мангышлаке. В годы пребывания Т.Г. Шевченко в ссылке поселка в его современном виде еще не было, здесь находилась станица Николаевская, основное народонаселение которой как раз и составляли переселенцы из Оренбургской, Самарской и Саратовской губерний, приехавшие позднее астраханцы. Т.Г. Шевченко наведывался в станицу, чтобы узнать новости, приходившие из России. Для него выспрашивал разрешение у крепостного начальства, с которым кобзарю, по большому счету, повезло. Комендант крепости Ираклий Усков, корни которого также были связаны со Средним Поволжьем, был весьма начитанным, прогрессивным по тем временам человеком. У него в крепости не только офицеры, но и солдаты в складчину газеты и журналы выписывали: "Русский инвалид", "Северная пчела", "Отечественные записки", "Современник" перечитывались ими вдали от России с жадностью духовной. Практически десять лет Т.Г. Шевченко провел в ссылке, семь из них в Форту. Даже смерть Николая I не открыла дорогу к освобождению. Либеральный Александр II не мог скрыть своей ненависти к мужицкому трибуну. Многочисленные друзья Шевченко, творческая интеллигенция России, предпринимали неоднократные попытки добиться освобождения поэта. Но на все ходатайства царь отвечал отказом. Последние месяцы ссылки были особенно тяжелы.

"Из меня, теперь пятидесятилетнего старика, тянут жилы... - писал Шевченко. - Спасите меня! Еще один год - и я погиб".

Усилия друзей увенчались успехом лишь в 1857 году, точнее, 21 июля того года, когда поэту официально сообщили, что он свободен и может покинуть Ново-Петровское укрепление.

А все предыдущее десятилетие его ангелом-хранителем был... комендант крепости И.Усков.

Новый комендант сразу выделил Шевченко среди других обитателей крепости. Познакомившись с Тарасом и его творчеством, даже отдельную землянку для него приказал вырыть, чтобы тот мог творить, не мучаясь от мангышлакской сорокапятиградусной жары. В музее-заповеднике, землянке Т.Г. Шевченко, у сгоревшей в грозу ивы, некогда посаженной поэтом у колодца, вырытого поэтом вместе с сослуживцами (этот колодец спас от жажды целый казахский аул), мне приходилось бывать не раз. И каждый приезд сопровождался каким-то открытием.

Рыцарский крест

Редко в музеях под крышами встречаются надгробья. Да еще как это - выполненное в рыцарском стиле: каменный крест на строгом постаменте. В первом смотровом зале Форт-Шевченковского литературно-художественного музея он появился благодаря бывшему директору этого учреждения культуры, кандидату исторических наук Есболу Умирбаеву, с которым нас связывали долгие годы знакомства и дружбы. Памятник, затерянный среди других надмогильных сооружений Ново-Петровского кладбища привлек внимание исследователя и собирателя древностей своей необычностью для этих мест, загадкою, которую долго хранил. Есбол во что бы то ни стало решил разгадать ее.

Порывшись в дневниках и других рукописях, Т.Г. Шевченко в переписке бывшего коменданта Ново-Петровского укрепления Ускова, поговорив со старожилами Форта и округи, ученый установил, что надгробье было установлено над могилой четырехлетнего сына Ускова - Дмитрия, к которому был очень привязан в годы ссылки Великий кобзарь.

...Митенька нередко забегал в землянку Тараса Григорьевича и увлеченно рассматривал созданные им рисунки и картины. А когда художник набросал карандашом портрет мальчика и подарил ему, тот с восторгом побежал показывать его родителям. Так завязалась дружба поэта-художника с маленьким Усковым. Мальчик чувствовал отеческую любовь со стороны ссыльного солдата. У самого Тараса, не имевшего собственных детей, хотя разменял к тому времени четвертый десяток, к детям душа лежала особо. Смешанное чувство тоски по семейной жизни, неродившимся детям. Ощущение дополученного семейного счастья наполняло кобзаря, когда он наблюдал за Митенькой, учил его рисовать, разговаривал с ним о таких простых и одновременно сложных житейских вещах. И каково было узнать вскоре, что его маленький друг серьезно заболел и в одночасье скончался! Горько было на душе, казалось, что уж если Бог не пожалел здесь малыша, то ему и таким же горемыкам тоже не выжить. А родители Митеньки убивались и того больше. Чтобы хоть как-то утешить их, Тарас Григорьевич нарисовал эскиз будущего памятника ребенку. Сын солдата должен быть похоронен как солдат - эту мысль понял и принял сердцем комендант Усков.

По эскизу Шевченко местный мастер Каражысу, который работал при Ново-Петровском укреплении, изготовил из камня-ракушечника крест и постамент к нему. Крест хрупкий. Любой неосторожный удар мог его разрушить. Поэтому Есбол Умирбаев и пошел на грех, решил его как ценную реликвию перенести в музей, чтобы каждый посетитель смог увидеть этот памятник и узнать грустную историю одной короткой, как вспышка, человеческой жизни и судьбы, связанной с Тарасом Григорьевичем Шевченко.

Не знаю, правильно или неправильно поступил Есбол, поступок которого могут теперь не понять православные, но надо учитывать какое еще лет пятнадцать назад было время. И не такие памятники, как убереженный Умирбаевым для потомков, обращали в пыль из-за духовного невежества и дикости. Хотя к населению Форт-Шевченко это и не относится. Люди там бережно сохранили и многое другое, что представляет историческую ценность.

Дерево судьбы

Во время ссылки Т.Г. Шевченко побывал в двух экспедициях - аральской и каратауской. В длинных переходах рождались замыслы будущих поэм, а на привалах Тарас Григорьевич делал зарисовки для своих картин. Один из рисунков, выставленных в экспозиции литературно-художественного музея, запечатлел одинокое дерево в пустыне. Могучее и раскидистое, оно как бы олицетворяет собой мужественный народ, сумевший выжить в суровых условиях. А вообще-то тут напрашивается несколько толкований мысли художника. Одно из них, как мне кажется, у творца не вызвало бы возражений: человеческая личность, имеющая под собой прочные и глубокие корни, связь с родной землей, неистребима. Эта версия напрашивается, когда поглубже вникнешь в смысл литературного творчества художника, знакомишься с фактами его биографии.

Дерево, изображенное в Приаралье Т.Г. Шевченко, не простое, а священное. К нему до сих пор приходят местные жители и паломники, как это было и полтора века назад, чтобы привязать алые ленточки в память о своих молитвах, таков старинный обычай у верующих степняков, да и не только у них. Дерево это растет неподалеку от поселка Карабутак. Сюда же направляются и почитатели творчества Великого кобзаря, чтобы отдать дань памяти и уважения, преклониться перед живым свидетелем прошлого, деревом Судьбы.

И еще одно дерево, связанное с жизнью Т.Г. Шевченко, я никогда не забуду.

...В тот год лето выдалось особенно жарким и безводным. К тому же давно в Форт не завозили крупу и муку, солдаты Ново-Петровского укрепления перебивались одними черствыми сухарями. И это при том, что ежедневно им приходилось до седьмого пота работать на строительстве земляных укреплений. В это время Т.Г. Шевченко создает цикл стихотворений, известных как "Невольничья муза".

Когда я поднимался на крепостной вал, поосевший за полтора века, то рядом с уже обломленным временем и опаленной жгучими ветрами-афганцами ивой, когда-то посаженной Т.Г. Шевченко, во мне не раз звучали написанные им в то время строки:

И очень тяжко, страх как тяжко В пустыне этой пропадать!..

Но оптимизмом, наперекор всему, наполнилось сердце после того, как я увидел однажды зеленые побеги, поднимающиеся к небу от корней вроде бы навсегда сломленной временем ивы Тараса. И подумалось тогда: нет, что бы ни случилось, жизнь и добро всегда пробьют себе дорогу и будут служить людям, напоминая им о великом смысле всего сущего. Да и сам человек-творец дает поводы для оптимистических мыслей.

Бывший хранитель музея Есбол Умирбаевич Умирбаев рассказывал мне историю про колодец, расположенный в музее-заповеднике. Оказывается, по преданиям местных жителей-казахов, Шевченко и его однополчане, вырывшие этот колодец в пору лютой засухи, спасли от смерти целый аул, расположенный неподалеку от крепости. В ту пору вода, как сквозь решето, ушла из старых колодцев. Скот без воды стал гибнуть. Люди поначалу спасались молоком, а потом тоже стали мучиться от жажды и молить Бога о помощи.

Т.Г. Шевченко, поразмыслив, предположил, что в крепостному саду, посаженном русскими солдатами, воду все-таки можно было найти. Вот и стали рыть новый колодец-котлован. Шевченко взялся за кирку одним из первых.

Тарас Григорьевич оказался прав. Потом колодец расширили, соорудили по чертежам Шевченко колесо с ковшами, пристроили желоб и воду с семиметровой глубины стало легче добывать. И сегодня это инженерное сооружение стоит почти в неизменном виде. Хотя воду теперь добывают и из артезианских скважин, и на установках по опреснению морской воды. Это уже детища пришедшей в Форт-Шевченко мощной нефтедобывающей компании "Каспийшельф". Но памятник остается памятником.

Многое нас связывает с этим дальним уголком земли на берегу Каспия. И грустно думать о том, что наши российские позиции в этом бурно развивающемся уголке Азии, похоже, надолго потеряны. Хотя Россия принимает участие в строительстве нефтепровода и транспортировке прикаспийской казахстанской нефти. Одна из ниток нефтепровода с Мангышлака доходит и до Самары, точнее, Новокуйбышевска. Помня об этом, так и хочется пожелать нашим промышленникам и банкирам более тесных связей и взаимовыгодного сотрудничества с республикой-соседом, хранящей в своих недрах несметные богатства, в большинстве своем разведанные совместными усилиями казахстанских и наших геологов. Много и плодотворно работали в этих местах замечательные ученые Андрусов и Губкин - в прошлом наши буровики и добытчики - в шестидесятые-восьмидесятые годы прошлого века, многие другие посланцы нашей земли. Тот же трест "Самаранефтепромстрой" оставил не один добрый след на древнем и таком молодом полуострове, где первые наши земляки-предки осели более полутора веков назад. Напоминанием о них и их делах может служить и сад известного рыбопромышленника-миллионера Захара Дубского, некогда некоронованного короля в здешних местах, первая больница, открытая им в Форт-Шевченко на собственные деньги, школа, многое другое. Как подумаешь об этом, так и воскликнешь: сколько же всего намешано в нашей истории-судьбе, в судьбах сыновей Земли Самарской и России!

Виктор РУБЦОВ