Две единицы чуда

В настежь раскрытой кабинке туалета блевал мужчина. Даже скорее по возрасту, это был уже не мужчина, а старик. Роста он был где-то метр семьдесят, шатен, несколько полноват. Было абсолютно темно и пустынно, и от этого вся сцена казалась ещё более трагичной и неприятной. За окном стояла зима, и лишь завывание сирены воздушной тревоги нарушало сосредоточенную рождественскую тишину. А ведь вся эта история началась три дня назад именно с него, и от осознания этого сильнейшие спазмы вновь и вновь сжимали желудок...

Примерно за три с половиной дня до этого, по Москве колесил ничем не приметный  белый фургончик марки Мерседес с надписью "Ферма «Весёлая корова»", во чреве которого скрывались три четверокурсника Московской духовной академии: Беленский, Епищев и Марчук, а так же их наставник - игумен Фрол. Игумен Фрол был мужчина ещё не пожилой, приземистый, крепкий, и казалось, он один из всей этой компании был озабочен происходящим. Игумен уже несколько минут с недоуменным выражением смотрел в пол, как бы не понимая, что вообще тут происходит. 

Беленский говорил уверенным басом, так что даже стены фургончика вступали в резонанс с его голосом:
– ...Нет! Это только если ее минимум выше минимума предыдущей закрытой свечи, а максимум меньше максимума предыдущей закрытой свечи! А иначе - надо открывать позицию на покупку при открытии следующей свечи!
– Используя полосы Болинджера вообще невозможно отловить крупное движение на рынке, так что все эти твои методы — фуфло! – отвечал вызывающим писклявым голосом Епищев.
– Только не надо наездов на Болинджера, Андрюх! - послышался из угла фургончика вкрадчивый голос Марчука, – надо уметь комбинировать стратегии, и вообще нельзя становиться таким фанатиком какой-то одной теории.
– Ну вот ты, сколько ты на своём Болинджере накомбинировал? – не унимался Епищев.
– Ну вот я к примеру, если считать последние восемь дней, то без малого двадцать штук, – сказал Марчук, – а сколько Беленский сделал – ты сам знаешь.
– Двадцать штук своих молдавских тугриков? или гривен? Расскажи нам лучше, сколько ты под Благовещение во время обвала рынка просадил, – продолжал издеваться Епищев.
– Вообще-то это были двадцать штук баксов, но если хочешь, я тебе, брат, сейчас расскажу и про наши молдавские тугрики! – Огромный Марчук схватил шею Епищева в зажим и стал потихоньку стягивать его со скамейки на пол.

– Братья, ну сколько можно! – не выдержал доселе молчавший игумен Фрол, – честное слово, мне противно на вас смотреть! Всё какие-то у вас свечи, Беринжеры, баксы. Вы прям как дети неразумные! – Видно было, что он уже не мог не вмешиваться, но в то же время изо всех сил сдерживал себя, чтобы не впасть в грех осуждения: – Я бы на вашем месте лучше бы задумался о том, что вы сейчас будете говорить. Кто знает, куда вас теперь после этого определят? – он многозначительно замолчал.
– Ну что нас, четвертуют теперь, или в подземелье заточат? Сейчас же не средние века... – с неуверенной улыбкой спросил Епищев.
– Я например накрайняк уеду назад в Молдову, – вмешался Марчук.
– Хм. В Молдову, не в Молдову… Я бы на вашем месте не надеялся, что вам дадут теперь так вот просто после этого уехать, - с лукавой усмешкой произнёс игумен Фрол, –  его Святейшество не любит, когда его так подставляют, и для умников типа вас у него есть несколько вариантов, таких, чтобы другим впредь неповадно было!

– Ну ладно, отец Фрол, – послышался неожиданно серьёзный голос Беленского, – что там за варианты у вас были? Колись уже, что ли!
– Варианты, они всегда найдутся при желании. Как же без них? Помню, были тут в семинарии трое вундеркиндов, которые задумали взять сорок миллионов, собранные на золочение купола семинарского храма и сбежать с ними в Польшу...
– И когда это было? – спросил Беленский.
– В две тысячи девятом, под Пасху.
– А это часом не та самая история, где "Путешествие по Дагестану закончилось гибелью троих учеников нашей академии. Автобус с паломниками попал в страшную автокатастрофу", – по памяти процитировал Беленский пятый номер "Вестника Московского патриархата" за две тысячи девятый год. – И ещё там было фото автобуса, как будто наизнанку вывернутого? – Беленский обладал фотографической памятью, мог воспроизвести всё, что когда-либо прочитал, а читал он, надо сказать, очень много.
– Та самая! А ты запомнил автобус?! Знатно его тогда распидорасило! Да?! Помню, движок торчал аж из задней двери! Мы сами, честно говоря, такого не ожидали! С этой взрывчаткой прикол вышел..., – и отец Фрол пустился в казавшиеся ему занятными воспоминания. При всей его серьёзности и сосредоточенной духовности, его слабостью было разрушение во всех его видах, и тут он становился как ребенок...

***

– Ну что, мушкетёры? – патриарх посмотрел на них своим фирменным взглядом из-под очков. На лице его проявились добродушные морщинки человека, который привык часто улыбаться. Но глаза... глаза были вовсе не те, что привыкли видеть зрители его телевизионных проповедей. Всех троих поразил жёсткий взгляд администратора, готового практически на всё ради достижения поставленных целей. И все трое студентов, и без того безрадостно вошедших в здание на Чистом переулке, теперь чувствовали свою крайнюю никчемность и уязвимость.
– У меня есть с Вами одна проблема, – продолжал Патриарх, – а именно, вот… Он повернулся лицом к макбуку, стоявшему на столе, поморщившись, нашел какую-то закладку и стал читать с экрана:

«В довершение всех скандалов и неудач, сопровождавших Русскую Православную Церковь весь этот год, в воскресенье произошло событие, от которого РПЦ вряд ли удастся отмыться. Речь идёт о массовой драке, произошедшей в ночь на понедельник у кафе Лолита на Хабаровской улице. Драку затеяли трое изрядно нагрузившихся спиртным студентов Московской Духовной Академии (!) В ходе драки одному молодому человеку учениками духовного заведения была сломана рука, ещё двое поступили в больницу с диагнозом "ушиб мягких тканей" и подозрением на сотрясение  мозга. Очевидцы сообщили, что семинаристы начали жестоко избивать молодых людей с криками: "Мы — попы! Вы не поняли, с кем имеете дело!" Поводом для драки послужило то, что молодые люди не захотели уступать служителям Церкви очередь в раздевалке. Похоже, наша Церковь из института духовного всё больше превращается в мутную административно-криминальную прослойку, вновь прибывающие служители которой даже не думают утруждать себя поддержанием традиционного для служителя церкви реноме, не говоря уже о христианских заповедях – давно списанных со счета нашими профессиональными "служителями Христа».

– Конец цитаты! Вот видите, что сегодня прочитала вся страна в новостях? – подытожил Патриарх и посмотрел на трёх друзей оценивающим взглядом из-под очков, –  вы подумали, в какое положение вы меня ставите? И знаете, кто мне сегодня по этому вопросу звонил?!
– Вообще-то они первые на меня наехали, – попытался оправдываться Епищев, – и это они начали кричать "мы — менты, вы не поняли, с кем имеете дело", – мы им только ответили...
– Нет. Я вижу, вы не понимаете! – прервал его патриарх, – то, что вы сделали, даром вам не пройдёт, и вы должны будете очень сурово за это заплатить, так сурово, чтобы у тех, кто придет после вас, вырвать эту гордыню с корнем! Что это за: "мы –  попы", что это за ресторан "Лолита"?! Думаете, вы пришли тут сами по себе, и будете делать что угодно? Нет! Вы здесь только для того, чтобы делать то, что мне нужно и больше ни для чего!  И раз вы не можете быть теми, кто мне нужен, вы станете хотя бы устрашающим примером для других. Так вот! - патриарх уже кричал, лицо его покраснело.

– Простите, – послышался низкий и спокойный голос Беленского, – Ваше Святейшество, мы понимаем свою вину и всю тяжесть ситуации, и то, что нашему поступку нет прощения, но просили бы не ставить на нас крест.
– Но выход, какой ты мне предлагаешь выход?! – рявкнул на него патриарх.
– Выход? Выход такой, что мы, трое никчемных студентов, совершенно осознавая то, что за свой нрав и свои поступки были достойны крайнего наказания и вовсе недостойны даже близко приступить ко священству, останемся в Академии исключительно по Вашей милости и будем до самой своей смерти осознавать и признавать перед людьми своё падение, своё недостоинство и несоответствие духовным званиям, которые мы в будущем получим. И именно это недостоинство, а не самодовольство и кичливость, мы от сегодняшнего дня пронесем через всю свою жизнь, внушая идею смирения и своей пастве и своим сослужителям во Христе, - голос Беленского звучал трагично, убаюкивающе, и в то же время как-то убедительно.

Патриарх о чем-то на несколько секунд задумался. Тут в дверь постучали – это был секретарь:
– Ваше Святейшество, – тихо сказал он, – напоминаю, через десять минут приём!
– Так, – подытожил патриарх, – как тебя зовут? – обратился он к Беленскому.
– Беленский. Михаил.
– Хорошо, – патриарх что-то записал в ежедневник.
– А теперь, все трое, убирайтесь отсюда!
– Извините, Владыко... –  поднялся со стула игумен Фрол, доселе сидевший беззвучно в дальнем углу комнаты, – как?
– Немедленно! – крикнул патриарх, – все быстро проваливайте отсюда, чтоб я вас больше не видел!

... И что это было?  – спросил Епищев у Беленского, когда они шли размашистыми шагами по направлению к выходу.
 – А? – рассеянно ответил Беленский, – не важно, потом объясню... Ты видел? Они действительно отражаются!
– Кто отражается?
– Часы...
– Какие часы?
– Золотые часы патриарха: они отражаются от глянцевой поверхности стола! Их совершенно не видно, а в отражении они есть!
– Я вообще-то не о часах в тот момент думал... – ответил Епищев.
– А я, кажется, что-то начинаю понимать, – задумчиво сказал Беленский, – и если это оно, то похоже все мы вляпались...
– Кто мы?
– Да не "мы" а вообще все мы, вообще типа все... – с видом человека, глубоко ушедшего в себя, произнёс Беленский.

****

Патриарх задумчиво и печально посмотрел на свои наручные часы.
 «Какая ирония, – подумал он, – в прессе до сих пор стоит гвалт из-за того, что якобы эти часы слишком дорогие, тридцать тысяч долларов... А на самом деле вся эта история с часами обошлась Церкви где-то в два миллиона долларов.» 
Видимый только для хозяина и совершенно незаметный для постороннего взгляда таинственный артефакт был отличным прибором до тех пор, пока не появилась вездесущая пресса со своими зеркалками.  Часы стали проявляться на фотографиях, и фото несуществующих в природе часов могло бы вызвать шок в обществе и потребовать объяснений. Вот тогда-то и было решено запустить в Швейцарии выпуск модели, примерно похожей на Это. Запуск модели часов из белого золота обошелся в копеечку, зато теперь можно было появляться в них время от времени на публике, и это объяснило бы людям, что именно они видят на снимках. Всё было сносно до последнего времени, пока среди прессы не оказался один любитель с мыльницей – вышел тот самый эффект, когда часы не видны на изображении, но есть в отражении в столе. В мыльнице нет зеркального элемента, и прибор для неё невидим, так же как и для глаза! Но в последнее время мыльницы делают всё более похожими на зеркальные аппараты. Кто мог это предусмотреть? В результате опять пришлось врать, выставлять себя дураками...

Было одно отличие между настоящими часами патриарха и их швейцарской версией: маленькая кривая стрелочка на циферблате внизу посередине. Для постороннего человека она была совсем незаметна, но, между тем, в ней была вся суть этого устройства. В золотой версии на этом месте была простая стрелочка секундомера. В оригинале  - кривая стрелка, выходящая из левого края маленького циферблата с изображением греческой буквы "мю". Сейчас она замерла на римской цифре "III". Всего же на циферблате для этой стрелки было 16 делений, помеченных римскими цифрами от одного до шестнадцати. Патриарх смотрел на эту маленькую стрелку, и что-то вроде леденящей тоски охватило его душу.
Почему-то вдруг ему вспомнились леденцы. Когда ему было лет пять-шесть, отца иногда по праздникам звали на службу в областной центр, и он всегда старался привезти оттуда что-то детям. Однажды это были леденцы на палочке. Сейчас он вспомнил серую деревянную скамейку деревенского дома своего детства, отца с дорожной сумкой на плече и вкус леденца. Почему он казался тогда таким вкусным? Интересно, что тогда туда добавляли для вкуса? И почему сейчас нет ничего подобного? Просто удивительно...
В комнату вошел секретарь: – Владыко, три минуты!
– Иду!

*****

В здании на Чистом переулке была оборудована небольшая домовая церковь, алтарь которой имел правильную яйцеобразную форму. О наличии этой церкви знали лишь немногие.  В потолке алтаря был вделан Генератор Присутствия. Эта штука, которая передавалась уже многие столетия от первосвященника к первосвященнику, имела форму обруча с крестом посередине и была в диаметре сантиметров тридцать. Видно было, как от времени её блестящий металл покрылся желтым налётом, однако никаких следов ржавчины и коррозии на нем не было. Как он мог работать веками без подзарядки – было загадкой. Патриарх сам осмелился взглянуть на него только один раз, во время ремонта храма, несколько лет назад. Он испытывал благоговение перед этим древним могущественным предметом,  на фоне которого сам он был всего лишь одним из череды многочисленных служителей.

Неожиданно раздался звонкий детский голосок: – Привет, мой голубой друг!  – Патриарх вздрогнул и увидел перед собой маленькую рыжую девочку лет восьми, в жёлтом летнем платьице – она сидела перед ним на жертвеннике и сверлила его пронзительными зелеными глазами. От ужаса и неожиданности у него ухнуло, и казалось, остановилось на пару секунд сердце. – Сколько раз я уже через это проходил, а привыкнуть наверно никогда не смогу  – подумал про себя Патриарх. Он посмотрел внимательнее на девочку: она выглядела очень натурально: на коленке была ссадина и царапина на щеке - видно, только вчера поставленная. Что это значило? Судя по приветствию, беседа не сулила ничего хорошего, впрочем, об этом можно было догадаться и заранее.
Вдруг, пусть довольно поздно, но он вспомнил молитву, которую передал ему для чтения в таких затруднительных случаях его предшественник, видимо, очень древнюю, молитву, помогавшую многим поколениям до него:
– Воззрю на Господа, яко очима моими... – поспешно начал он.
– Нет, нет, Стоп! Цирка сегодня не будет – с ударением на «цирка» и «не будет» сказала девочка, глаза которой внезапно передали выражение какой-то слишком усталой, повидавшей виды женщины. – Сердце моё сегодня не лежит говорить лишнее – выражение глаз девочки стало абсолютно неземным, к нему нельзя уже было подобрать аналогий, и Патриарх понял, что визуализация сейчас пытается передать недосягаемую для человеческого ума эмоцию.
– Всё открыто пред Господом. Я готов держать отчёт, – твёрдо сказал патриарх, которому, наконец, удалось собрать всю свою силу духа.
– Отчет, пожалуй, да, ОН является наиболее приемлемой аллегорией для нашей беседы – раздался голос уже за спиной патриарха. Он обернулся. Теперь вместо девочки перед ним стоял коренастый мужичок с лицом «хорошего хозяйственника», в синем халате, накинутом на серый замусоленный пиджак. – «Завхоз», – подумал патриарх.
– А что ты предоставишь мне за эти сто двадцать дней? – недобро прищурившись, спросил «завхоз».
– У нас, несомненно, были проблемы, но есть явные успехи и подвижки – довольно заученно начал Патриарх. В частности, по России было открыто 18 храмов, в том числе 6 построенных с нуля, восстановлены 3 монастыря, начались занятия в 28 воскресных школах. Нами запущен один центральный телеканал и 4 региональных. Запущена единая сеть сайтов епархий в интернете. Что же касается зарубежных приходов...
– Гадость! ... Мне кажется, дурно пахнет! – лицо завхоза преобразилось в старческое, исполненное омерзения, с обвисшими уголками губ.
– Позволю себе напомнить, – продолжал старик, – …ману, именно ману является ключевым моментом нашей беседы и всех ваших телодвижений. Пустые слова про новые храмы – являются бессмыслицей, призванной скрыть плачевную суть вещей. Как у нас там с ману, ты в курсе?
– Может быть... это отчасти поможет решить вопрос... – патриарх замялся, – Я хотел бы попросить дополнительно хотя бы одну «единицу чуда» на этот год. Две уже очевидно мало, мы смогли бы укрепить веру в людях, то, чего так не хватает... – патриарх осёкся, увидев, что старик явно издевательски смотрит на него.
– Вы просите чуда? И чудо не дастся вам! Более того, что есть – недостойны! Хотя знаешь, глядя, как вы распорядились с имеющимся, мне сложно не обвинить вас в кретинизме. Ежегодно, по одному и тому же переписанному плану, тратить один заряд на новые десять мироточащих икон - это что? Мне есть вообще с кем тут разговаривать? - Патриарх выдерживал паузу вместо ответа. - И цифра,  наша  цифра, – продолжал старик, – не думай, что я уйду куда-то от цифры!
– Господи, тебе известно, что за последние пять лет вообще показатель выше двух-трёх не поднимался.
– А я, кажется, говорил о нижней допустимой границе?
– Да, Господи, шесть делений. Но ведь ты видишь, что происходит в мире: секуляризация, культ потребления и чувственных удовольствий, попытки всё подчинить рациональному анализу, интернет в конце концов... – патриарх проговорил это довольно уверенно, так как, видимо, этот оборот ему приходилось вкручивать по разным случаям довольно часто, ¬– боюсь, на показатели столетней давности нам уже просто никогда не выйти.
– Ты боишься? – патриарх снова вздрогнул. Перед ним стоял его отец: в старом знакомом подряснике, заштопанном на левом локте, с усталым лицом и добрыми, всё понимающими голубыми глазами, – Ты это правильно делаешь. – грустно сказал отец. – Ну,... слушай, Алёша, пора прощаться, – отец неуверенно крутил в руках свою черную скуфейку, – время уже...

На этом видение внезапно закончилось... Патриарх сидел на полу в алтаре и судорожно пытался переварить полученную информацию. Этот сеанс напрочь выбивался из ряда всех остальных сеансов визуализации. Не сказать, чтобы Сава Оф был простым и предсказуемым существом - его поведение практически невозможно было предугадать, и он неизменно рвал любые сложившиеся шаблоны общения с ним, шокировал, иногда до ужаса. Но сегодня что-то было абсолютно не так. Что? – Прощание? Да, точно, прощание! Оно никогда ранее не было таким. Это было похоже... О, Господи! – Патриарх выстроил в голове всё, что передали его предшественники и всё, что смог понять за последнее время сам, и вдруг мучительно осознал всю тяжесть и безысходность ситуации.

******

...– И как вышло, что ты мне раньше про эту хреновню ничего не говорил? – не унимался Епищев.
– А у меня вообще много разных теорий, и про большинство из них я никому не говорил, – скромно улыбнулся в усы Беленский.
Они сидели в своей келье студенческого общежития на втором этаже. Епищев достал из-под кровати нереальных размеров бутыль с самодельным вишнёвым вином, привезенную его тёткой, и начал разливать его по кружкам. Беленский тем временем перебирал какие-то бумаги на заваленном всяким хламом столе.
– Вот оно! – Беленский положил на стол листок бумаги, исчерченный какими-то схемами. – Смотри! Помнишь, на втором курсе на риторике нам дали задание изучить проповеди Святейшества, систематизировать и обобщить?
– Да, я тогда в ночь до зачета чего-то накопипастил по-быстрому из электронной библиотеки ...

– Ну вот. А я тогда набрёл на одну интересную идею… Всего в печатном виде я тогда нашел двести двадцать семь проповедей и церковных обращений патриарха. И мне вдруг стало интересно изучить не его приёмы речи и ораторские находки, а направление, в котором он толкает слушателя, как он пытается на него воздействовать своими словами. Вот смотри, я построил граф проповедуемых им идей. Здесь размер кружка зависит от значимости и повторяемости идеи, и все они собраны по группам. И вот что получилось: – Епищев посмотрел на лист. По краям листа располагались разноцветные группы небольших кружков. К примеру, зеленая группа: «взаимопомощь», «помощь бедным», «забота о сиротах». Красная группа небольших кружков: «забота о здоровье», «репродукция общества», «экология». и т.д. Разноцветные кружки были связаны друг с другом с помощью хитросплетения линий разной толщины. В самом центре рисунка располагались самая крупная группа кругов черного цвета: «признание своего недостоинства и ничтожества»,  «отрицание своих способностей», «отрицание своей сущности», «борьба с собой». Чёрные круги не были связаны линиями с другими кругами, стояли особняком.

– Видишь, вот эта черная группа идей: частотный анализ показал, что она на самом деле является ключевой во всех его проповедях. При этом все остальные группы имеют рациональные объяснения и взаимосвязи друг с другом, можно без труда доказать их полезность: надо заботиться о сиротах, чтобы общество было более здоровым, чтобы они не стали наркоманами, чтобы принесли пользу и т.п.  - и так с каждым «цветным» понятием. «Чёрные» же понятия находятся вне общей связи вещей, и не подчинены общей логике, значит, они введены некоей логикой «извне» – это же вполне понятно! В то же время «черные» понятия играют доминирующую роль - значит эта «Логика извне»  у нас главенствует, такой я сделал вывод!
– Ну, вроде как Церковь изначально подразумевала, что в ней главенствует именно логика извне мира сего, – ловко парировал Епищев.
– Ну да, логика небесная... Вот для разнообразия посмотри подобный анализ проповедей, обычных, рядовых батюшек, который я сделал после этого, когда мне стало интересно. – Беленский достал ещё один лист: цветные группы кругов на нём занимали почти всю площадь, а чёрные круги группы «самоотрицания» выглядели почти точками на их фоне. – Видишь, чёрная группа почти напрочь задавлена цветными. – А вот, кстати, анализ проповедей Римского папы – Епищев взял листок и опешил: Чёрная группа красовалась посреди листа огромным тёмным пятном, почти таким же раздутым, как на листе патриарха. – Анализ речей Шломо Амара, думаю показывать уже бессмысленно, так как там – всё то же самое.

– Как минимум, брат Андрей, – подытожил Беленский, – мы нащупали модный негласный тренд, который позволит нам занять руководящие позиции в церкви! И сегодняшняя история прекрасно подтверждает эту догадку! Но это я шучу, конечно. Тут не всё на самом деле понятно. Кто-то продвигает через административную верхушку церквей некую негласную идею, которой следуют неукоснительно. Кто-то знает что-то, чего мы не знаем.
– Ну а если это сам Господь Бог? – с нарочито простоватым лицом снова парировал Епищев.
– Тогда остаются два вопроса: зачем ему сдалось наше самоотрицание, и какую роль перед этим богом играет странный невидимый прибор в виде часов на руке патриарха?
– А знаешь, у меня тоже есть на этот счёт теория, – по лицу Епищева, было видно, что сейчас он скажет что-то простое, во спасение души.
– Валяй!
– А что если люди перед высшими силами — как муравьи перед людьми? И как ты хочешь, будучи муравьём, понять мотивы и поступки человека? Тебе не кажется, что именно отсюда происходит та самая необходимость осознания своей ничтожности и смирения своего ума перед лицом высшего, духовного мира?

*******

Сава Оф был довольно пожилым непелоидом. Последние сорок две тысячи лет (если считать по земному времени) он провёл на космической станции ретранслятора, болтавшейся вдалеке от звёзд и планет, на окраине Магелланова облака. Внешне, как и все прочие непелоиды, он имел мало чего общего с человеком. Настолько мало общего, что человеческий язык оказывается бессилен перед описанием его внешности.  Если очень приблизительно, его вид напоминал лошадь, только разваливающуюся (но ещё не развалившуюся) на отдельные куски. При этом, лошадь не простую, а с тремя парами лап (каждая пара имела свою особую длину и форму) и с тремя парами крыльев за спиной. Крылья, правда, тоже были довольно странными и маленькими – непонятно в какой среде с их помощью можно было летать – скорее всего, они остались в качестве рудимента в наследство от далеких предков. В довершение всего этого, вытянутая голова имела пару карих, без белков, глаз и три пары проворно вращающихся вокруг своей оси ушей. При этом лицо (или морда) было очень подвижным и выражало целые мириады постоянно сменяющих друг друга разнообразных мыслей и эмоций.

Только что Сава Оф поговорил с Посредником на одной из четырех вверенных ему планет. Это был тот самый разговор с патриархом, что приведен несколько выше. Непелоид выпустил из лап оборудование для мгновенного телепатического моста – телепатическая установка разделилась на шесть отдельных частей, которые тут же скрылись в стенах каюты. Сава Оф сделал несколько шагов и устало повис в розовом пушистом облаке отдыха непонятной для человека природы, парившем посреди помещения. Он задумался...
По всему выходило, что земля уже закончила свой третий цикл общественной формации, и теперь её ждала очередная инициализация. По протоколу он должен был передать через 30 космических часов на Непел рапорт с запросом на инициализацию, и дальше была уже работа инициализаторов – полное уничтожение и зачистка следов старой земной цивилизации и последующее воссоздание по имеющимся шаблонам первобытной формации на стадии первого цикла.

Сава Оф помнил все тринадцать циклов цивилизаций на земле. Всё началось при нём: биоинженеры долго работали над созданием максимально упрощенного разумного существа, лишенного бета-сущности, однако обладающего основными низшими психическими механизмами непелоидов. Первый проект разумного существа был на основе ящеров – и он явно не заладился: очень долго буксовал без всякого развития, ничего, по сути, не дав. В результате модель признали неперспективной. Потом появилась яркая научная теория, которая доказывала, что минимальная и в то же время оптимальная структура упрощенного разумного существа, способного на выработку полного спектра низших психических энергий, имеет строение "человека": двуногое, двурукое, прямоходящее. И этот биошаблон на самом деле оказался замечательным – цивилизация атлантов за пять тысяч лет прошла цикл от первой формации до четвертой, дала в сумме прекрасные показатели! После её зачистки было решено повторить цикл с этим же шаблоном, но существами поменьше – так получились все последующие, вплоть до современной цивилизации людей, которая, тоже, похоже, теперь подошла к своему концу.

Инициализация, полное начало заново – была для Сава Офа вроде бы простым и желанным выходом, но тут в полный рост заговорила его бета-сущность – духовный орган, до формирования которого люди ещё никогда в своем развитии не доходили,  до появления которого они попросту никогда не могли развиться.  Сава Оф почувствовал свое единство с миллиардами подобных ему существ. Потом он почувствовал, как процесс инициализации земной цивилизации поглощает на время ресурсы целого континента. Непелоиды могли теоретически достигнуть любой точки вселенной и сотворить там что угодно, но тут вставал вопрос о затратах энергии: множественные гипер-переходы в соседние галактики, переброс туда специалистов и техники отъедали столько ресурсов Непела, что её жителям на это время приходилось во многом ограничивать себя: сворачивались многие фестивали общественных видов творчества и созерцания, уменьшался поток Прекрасного. Собственно, именно поэтому Сава Оф управлял планетами группы Млечного пути не у себя из дома (как было бы ему намного удобнее), а из энергетически-оптимального места ближайшей галактики – иначе бы расходы на телепорты и трансляторы телепатических каналов разрослись настолько, что превысили затраты на содержание целого города на Непеле.  Сава Оф почувствовал всплески печали и напряжения, которые поднимутся на его планете в случае необходимости  новой инициализации, и от этих переживаний его шесть ушей стали ритмично подёргиваться...
Когда Сава Оф вышел из глубокой задумчивости и покинул розовое облако, на земле прошло уже три дня. Что-то сразу резануло его мозг: характер информационного фона Земли изменился! Он посмотрел на основной показатель земного Мю-потока (или «ману», как его чаще для простоты называли в беседах), и не поверил своим глазам: он был равен сорока единицам, при том, что уже полвека не поднимался выше пятнадцати! Наибольший вклад вносила как обычно территория России: четырнадцать! – и это после обычных трёх единиц!

Пояснения:
Мю-поток. Открытие мю-потока явилось поворотным пунктом в развитии обществоведения планеты Непел. К концу сорок второго столетия развитие общественной, культурной жизни, а так же рост населения Непела остановились и пошли вспять. Все попытки ученых и правительства остановить эту деградацию оканчивались ничем. Такое бедственное положение продолжалось до тех пор, пока одним молодым гениальным учёным не была открыта и обоснована теория "Мю-потолка" общественной формации. Вкратце её можно сформулировать так: любой отдельный вид социальных существ вырабатывает в результате своей психической деятельности некую энергию, (которую условились называть буквой мю), необходимую для жизни и развития общества. Но был и очень неприятный второй пункт открытия. Он утверждал: любой вид разумных существ не может бесконечно наращивать выработку Мю-энергии: при достижении девятой общественной формации, общество достигает своего предела относительно генерации мю-энергии (так называемый мю-потолок) - и следовательно, выше этого предела его развитие и увеличение невозможны. Такие выводы ученых были неутешительны, т.к. оставляли для Непела лишь два пути: либо стагнация (в лучшем случае), либо постепенный откат назад на целые столетия. Но время шло своим ходом, и к счастью, вскоре за этим последовали ещё несколько важных открытий: ученые научились выделять в чистом виде, аккумулировать и передавать по каналам  телепортационной и телепатической связи мю-энергию. Теперь вставал только вопрос: откуда её взять. И тут на помощь пришли биоинжинеры, которые к этому времени как раз создали первые образцы Искусственного Разумного Существа (ИРС). И какова была радость, когда при развитии ИРС удалось зарегистрировать у него первые робкие всплески мю-энергии! Выработанная ИРС мю-энергия оказалась совершенно той же природы, что мю-энергия непелианцев. Её удалось выделить и перенаправить в общий поток. Это была первая крупица, которая давала надежду на дальнейшее развитие общества и всей планеты в целом! И за эту надежду ухватились! Было решено создавать искусственные цивилизации на других, пригодных к жизни планетах. Всего, в досягаемой вселенной, с огромным напряжением всех своих ресурсов, непелианцы нашли семнадцать таких планет и построили на них свои базовые поселения. Далее оставалось заселить их разумными существами и запустить их на первую стадию развития общественной жизни. Но была и ещё одна проблема: эти вновь созданные цивилизации сами потребляли всю выработанную ими мю-энергию. Надо было сделать так, чтобы её потребление в обществе снижалось, чтобы оставался приличный «остаток» энергии для «старшей» цивилизации. В ходе экспериментов было установлено: в результате действия определенных доминирующих эмоций, потребление социумом мю-энергии значительно снижается, и выработанный её излишек можно легко выделить и собрать. Вся эта группа эмоций, приводящая к выделению мю-энергии, крутились вокруг «самоотрицания» и была сродни добровольному ментальному уничтожению самого себя. Только в данном случае самоуничтожение одного вида приводило к процветанию другого вида.

Как заставить целые планеты добровольно отрицать и уничижать себя? – И тут было найдено практичное решение: во всех вновь созданных цивилизациях утверждался культ Верховных существ, который постоянно поддерживался всякими нехитрыми фокусами «свыше». Как бы невзначай, среди прочего, верховные существа (или существо) требовали от подопечного населения самоуничижения, признания своего ничтожества и вины перед Верховными существами.

Надо сказать, что на самом Непеле не было ничего подобного культам Высших существ, и создателям этого культа на заселяемых планетах  зачастую приходилось придумывать на ходу, импровизировать. На каждой планете для каждого региона выбирались Посредники, с которыми работали Кураторы - непелианцы, ответственные за поддержание на планете культов Высших существ и потока мю-энергии. Потоки мю-энергии, исходящие от храмов, городов, целых стран - фокусировались в единой точке на орбите планеты и оттуда через несколько ретрансляторов моментально переправлялись на Непел. Результат всех этих действий был просто поразительным: жизнь на планете Непел получила словно второе рождение: уже через десять столетий население планеты утроилось, а общество прошло в своем развитии ещё целых семь новых формаций, и достигло невиданной утонченности и уровня организации! После первоначального обустройства новой цивилизации отряд инженеров-инициаторов улетал восвояси, оставив на планете несколько Генераторов присутствия (они передавались Посредникам или духовным лидерам племен) и Аппаратуру Коррекции (необходимую для сотворения "чудес" и вмешательства в ход развития общества). Со всей этой аппаратурой (и планетой) после отлёта инициаторов управлялся Куратор, который, как правило, болтался где-то на окраине галактики, получал указания с Родины, следил за работой мю-ретрансляторов, общался с Посредниками на вверенных ему планетах и вмешивался (когда надо) в ход их истории. Одним из таких Кураторов был Сава Оф, в зону ответственности которого входила Земля. В целом работа куратора по земным аналогиям была сродни работе электрика на далекой полярной станции: она считалась среди непелианцев нудной, не особо квалифицированной и главное, не многие любили работать отшельниками в отрыве от своего дома. Но Сава Оф очень любил свою работу, так как во-первых,  считал её крайне нужной, во-вторых - познавательной, в третьих, он считал, что и такую работу можно сделать интересной, если подходить к ней с огоньком: им был сделан ряд открытий и изобретений. Одно из них - наручный мю-индикатор: очень полезный прибор в виде часов, одна из стрелок которого показывала объём мю-энергии, вырабатываемой в данный момент социумом. Сава Оф справедливо полагал, что его подчиненным (Посредникам) просто необходим прибор для текущего контроля качества их работы, прибор, который бы обеспечивал, так сказать, обратную связь. Наручный же мю-индикатор показывал мю-поток в условных делениях, был красив и, что немаловажно, незаметен для посторонних глаз! Это была настоящая профессиональная гордость Сава Офа, изобретение, которым, между прочим, через некоторое время стали пользоваться почти все Кураторы...

К сожалению, во всей этой технологии "добычи мю-энергии" был один неприятный момент: любая подконтрольная цивилизация рано или поздно достигала в своем развитии такого уровня (как правило, на этапе четвёртой общественной формации по непелианской классификации),  на котором внушение ему идей самоотрицания становилось дальше невозможным, а поток выжимаемой из него мю-энергии полностью иссякал. Теоретически, можно было бы оставить такое общество жить своей жизнью и развиваться дальше, но поскольку доступных для заселения планет в обозримой вселенной оказалось всего семнадцать, было решено производить на таких планетах "полную инициализацию цивилизации". Как можно догадаться из названия, в эту процедуру входило заселение планеты новой популяцией разумных существ и создание первичного (первобытно-общинного) общества. Но был и ещё один неприятный вопрос: куда девать старую цивилизацию? Об этом не любили задумываться жители Непела, примерно как жители Земли не любят задумываться, откуда берется мясо для сосисок. Специалисты по выработке мю-энергии утешали всех фразами: "Простейшие разумные существа", "Отсутствие у людей бета-сущности, без которой невозможна высшая психическая деятельность", и по всем понятиям вроде бы выходило, что уничтожение нескольких миллиардов живых существ, пусть не столь высокоразвитых, как непелианцы, вроде бы и не является жестоким поступком. Потребность же общества в мю-энергии была настолько велика, что на очевидную нравственную проблему закрывали глаза  даже такие высоконравственные существа, как непелианцы. Ненужную же цивилизацию, как правило, затапливали водой, сжигали огнём, облучали жестким гамма-излучением или добивали оружием из арсенала самой же подопечной непомерно развитой цивилизации - ядерным, гравитационным или биостатическим.

Так вот, к началу двадцать первого века Земля как раз перешла в четвертую общественную формацию, потоки мю-энергии стали неуклонно иссякать и над человеческой цивилизацией нависла угроза Инициализации...

********

Сава Оф анализировал индикаторы и ничего не мог понять: ситуация в корне изменилась: мю-поток по Земле увеличился в два-три раза, при этом анализ общественных связей показывал, что общество уже твёрдо перешло в четвертую формацию. Оставалось только понять, как такое возможно, поскольку вскоре этим серьёзно заинтересуется Ученый совет... Итак, основной всплеск - по России. Что у нас тут… Сава Оф мгновенно погрузился в тысячи взаимосвязей, проявившихся за последние дни. Стоп! А это что?   Из показаний Установки коррекции следовало, что по России оба заряда «чудес» (на самом деле – это были сеансы доступа человека к Аппаратуре Коррекции), выдаваемых с расчетом на год были полностью израсходованы. Он прокрутил историю: патриарх активировал их сразу в день их разговора. Что же он натворил!!! – на какой-то момент даже изощрённейший мозг непелоида испытал полное замешательство.
В этот момент сразу в нескольких стенах открылись порталы телепатической связи - это Ученый совет хотел получить разъяснения.

*********

 Патриарх с юности не любил выпивку – не от того, что был таким убежденным трезвенником, а от того, видимо, что плохо переносил алкоголь. Бывало, его однокурсники раздобудут водки или самогона, соберут на стол, а он идёт в библиотеку, объясняя это тем, что не любит пить. Это отчасти помогло ему снискать среди товарищей славу аскета, человека упёртого, способного ради идеи отказать себе в радостях жизни. Но сегодня, очевидно, была самая пора начинать... Перед ним стояла наполовину выпитая бутылка виски и открытая коробка с оливками – под эту закуску шло как-то легче. За окном была уже ночь. Шторы были задернуты и двери закрыты. Более того, здание было почти пустым: он никого не хотел сейчас видеть, и оставил в нём одну охрану. Прямо напротив его стола в темноте кабинета светилась огромная плазменная панель. Первый канал показывал непрерывный экстренный выпуск новостей:

– Как сообщили наши источники в Академии наук – перед камерой стоял на фоне огромной больницы мужчина с изможденным лицом и почему-то в белом халате – смертоносный вирус, охвативший уже все северные регионы нашей страны, оказался вирусом Вайнберга, названным так по имени советского ученого, работавшего в 70х-80х годах над биологическим оружием массового поражения. Скорее всего, вирус вырвался на волю после того, как вандалы в эту субботу разгромили склад архангельского завода синтетических душистых веществ, на котором среди прочего хранились штаммы этого и других вирусов, находящиеся здесь ещё со времен Советского Союза. Известно, что вирус Вайнберга резистентен ко всем известным противовирусным препаратам, средств его подавления пока не изобретено! По чьей вине такой важный объект, как склад с биологическим оружием остался без охраны? – Этим вопросом в настоящий момент занимается прокуратура. По данному факту возбуждено уже три уголовных дела.

После этого мужик в халате исчез, и включилась камера в студии: тут сидел известный телеведущий – со следами двухдневной небритости на лице, в довольно несвежем свитере домашнего вида в сине-белый ромбик. За его спиной кипела работа какого-то штаба: люди бегали с бумагами, работали за ноутбуками, разговаривали, как бы не замечая камеры.  Ведущий поставил на стол чашку с недопитым  кофе, и устало сказал:
– А мы продолжаем наш экстренный выпуск новостей. Как сообщают наши корреспонденты с Дальнего востока, в настоящее время  значительно уменьшился поток китайского населения, хлынувшего в нашу страну после известия о том, что ядерная атака Украины осталась абсолютно безнаказанной, а Вооруженные силы Российской Федерации дезорганизованы и лишены руководства. Аналитики связывают этот факт с началом эпидемии смертоносного вируса на севере нашей страны. Есть сведения, что уже имеются случаи заражения данным вирусом на Урале и Дальнем востоке.   

– Да, Александр! – эстафету переняла не менее известная телеведущая (только сейчас она была одета в клетчатую рубашку и лицо её было совершенно лишено косметики), – в то время, как народ нашей страны дезориентирован, а местоположение Президента и премьер-министра остается неизвестным, наверно самое время обратиться к многовековым духовным ценностям. Сегодня вечером речь святейшего патриарха московского и Всея Руси на Поклонной горе собрала просто немыслимое количество людей  – около трёхсот тысяч. Возможно, именно Церкви суждено стать в эти смутные дни тем самым центом кристаллизации, который может сплотить и направить наш народ.  ¬¬–  Дальше пошло включение записи двухчасовой давности с Поклонной горы:

Патриарх стоял у микрофона с непокрытой головой, и ветер развевал его волосы и бороду. Падал густой снег, и вокруг, насколько только можно было видеть стояли люди – необозримое множество людей. Патриарх говорил величественно и проникновенно:
...И в этот скорбный час постигших нас испытаний, Господь ждёт от нас прежде всего раскаяния. Если мы смиримся, если мы признаем свою греховность, своё полное недостоинство перед ним, Господь смилостивится над нами, проведёт нас сквозь это горнило испытаний, и сделает нас новой тварью, достойными по сказанному в Писании благ, их же не слышало ухо, не видывал глаз, и не могло прийти человеку на сердце!
 – Хорошо сказано, – подумал патриарх, – только надо было бы ещё поменьше церковно-славянских оборотов, – он налил себе ещё рюмку виски. Когда он снова посмотрел на экран, там опять появилось лицо небритого ведущего:
– А теперь прямое включение из Санкт-Петербурга. Здесь в больницы поступили первые десятки больных, зараженных вирусом, известным теперь как "вирус Вайнберга".
Взгляд патриарха теперь был прикован к экрану: там показывали голого мальчика на носилках, лет десяти, с обреченным лицом смиренного мученика, его тело было почти наполовину покрыто безобразной черной сыпью. Ещё оного несчастного ребенка перекладывали с носилок на кровать, при этом вместе с простынёй от тела отходили куски почерневшей плоти. Никакого голоса за кадром не было, слышно было только как ребёнок тихо, еле слышно стонал.

– Что же это я сделал?! – сказал патриарх вслух, и почувствовал, как на него накатывается мощный, неудержимый приступ рвоты.
…В настежь раскрытой кабинке туалета блевал мужчина. Даже скорее по возрасту, это был уже не мужчина, а дедушка. Роста он был где-то метр семьдесят, шатен, довольно полноват. Было абсолютно темно и пустынно, и оттого вся сцена казалась ещё более страшной и неприятной. За окном стояла зима, и лишь завывание сирены воздушной тревоги нарушало сосредоточенную Рождественскую тишину. А ведь всю эту ужасную историю начал три дня назад именно он, и от осознания этого, сильнейшие спазмы вновь и вновь сжимали желудок. На минуту патриарху захотелось быть кем угодно, только не этим блюющим в опустевшем здании стариком, который, похоже, взял на себя слишком много - настолько много, насколько до этого не брал на себя никто из людей. Он даже увидел себя откуда-то снаружи  из-под потолка туалета, стоящим внизу неприятным черным пятном...

Но внезапно, он почувствовал, будто его душу рассматривают изнутри множество мудрых глаз, и чей-то голос, величественный и спокойный, заговорил, казалось, прямо внутрь его сердца: "Ты сделал всё, что мог, даже больше, чем ты мог. Успокойся. Иди дальше", и другие голоса, столь же мудрые и величественные соглашались с ним, подбадривали его.

Потом всё это пропало, и он понял, что снова остался один, но от только что пережитого ощущения его внезапно начали душить слёзы. Патриарх плакал долго, так, как давно уже не плакал. И это были вовсе не слёзы пьяного – алкоголь каким-то образом мгновенно выветрился из головы. Он понял, что у него всё получилось, что ему каким-то образом удалось выиграть для всех ещё один шанс, ещё одну надежду на будущее.

**********

Такого интереса к своей персоне Сава Оф явно не ожидал. Буквально в один момент вокруг него собрались десятки знаменитых ученых и политиков с Непела, включая всех его руководителей и наставников. Прожив несколько тысячелетий в полном одиночестве, экономя на сеансах связи, общаясь с домом по минимуму, он совсем, похоже, одичал и превратился в отшельника. И теперь, глядя на десятки своих соотечественников: блистательных, проницательных,  утонченных, находящихся в гуще общественной и научной жизни, ему становилось неловко за себя, за свое нехитрое жилище, в котором он провёл большую часть своей жизни. В телепатический канал включился, похоже, весь Научный совет, и Руководство мю-проектами в полном составе. Беседы, в привычном для людей понимании, не было – слишком это были подвижные и развитые в умственном плане существа. Был безумно быстрый обмен идеями и  мыслями  настолько быстрый, что Сава Оф еле поспевал за ним.

Сначала он почувствовал, как разум его гостей устремился в информационное поле Земли. Вскрыли резервные информационные датчики, проанализировали чью-то память, потом прокатилась общая волна удивления. Далее набор образов: Земля – Россия (ведущий донор мю-энергии за последнее тысячелетие) – Патриарх (нынешний Посредник по России) – Патриарх под прикрытием экуменических мероприятий выступает инициатором скрытого объединения всех одиннадцати Посредников по Земле – Проект "Библейская археология" как прикрытие – В результате объединенные силы землян обнаруживают остатки трёх последних "зачищенных" земных цивилизаций. – Происходит исследование и обобщение всей информации, касающейся многотысячелетнего взаимодействия землян с цивилизацией непелианцев. – Всё это удается провернуть в тайне от Куратора, что требует крайней сплоченности и изощренной организации.  – Посредники делают вывод о возможном скором уничтожении их цивилизации. – Русский патриарх по косвенным признакам ухитряется понять, что смертный час его цивилизации почти пробил – он организует, используя доступные ему ресурсы Аппаратуры Коррекции (две единицы «чуда»), утечку смертоносного вируса со склада биолаборатории, а так же совершенно нелепую ядерную атаку на южные регионы России и Белоруссии  с территории Украины. Это нападение обнажает полное бессилие российского ядерного щита против подобных действий. Все вышеперечисленные бедствия вызывают обострение отношений с НАТО, коллапс российских военных и властных структур, кризис и панику по всему миру, и стихийный захват китайцами целых регионов на востоке страны. – Этот странный набор событий таинственным образом (однако, патриархом взаимосвязь была просчитана абсолютно точно!)  приводит к небывалому духовному подъёму российского населения и многократному увеличению выработки мю-энергии по России и даже по всему миру! – При этом уровень организации земного сообщества как раз достигает по всем показателям четвертой ступени! – Тем самым опровергается постулат о том, что общество в стадии четвёртой формации в принципе не может вырабатывать мю-энергию. –  Всё это требует значительного пересмотра социальной теории вообще и отношения к земному сообществу в частности.  Возможно, будет создан прецедент, когда уникальному обществу-донору удастся достигнуть высших формаций и даже формирования бета-сущности, и тогда с ним придётся общаться на равных... Далее пошли какие-то новомодные и совершенно заумные этические рассуждения ученых, в которых Сава Оф не очень много понял, и телепатические порталы реального времени один за другим захлопнулись, оставив его снова в полном одиночестве.

Сава Оф стал осмысливать происшедшее. У него появилось сладостное ощущение, что его работа оказалась очень полезной для его планеты, что её в целом одобрили те, ради кого он все эти годы старался... Внезапно для себя Сава Оф вспомнил, что он был уже старым, очень старым. И далеко не бессмертным, как считали некоторые. Но бессмертной была его бета-сущность, растворенная даже сейчас в поле его далекой родины. Бета-сущность, которая будет пребывать там всегда, пока будет жива непелеанская цивилизация. И впереди его ждало, собиралось вобрать его в себя –сладкое облако Небытия. Подумав об этом, Сава Оф прижал от удовольствия уши к голове, он вспомнил песенку, которую ещё в детстве пела ему бабушка: «Сладкое облако Небытия и Доброе Имя, живущее на твоей родине: что может быть лучше, что милее тебя, сладкое облако Небытия...»

******************

– Да вот же он, – Марчук, отсчитав десять шагов от сосны, наклонился, нашел в снегу какую-то проволоку и со всей силы потянул её вверх, - помогите же мне! – Беленский и Епищев тоже схватились за проволоку, и через несколько секунд стальная пластина вместе с куском сугроба приподнялась, обнажив вход в довольно уютную землянку. Друзья спустились вниз по небольшой железной лестнице. Внутри помещение было разделено на две комнаты и хранилище. Стены были сделаны из гладких блестящих сосновых брёвен, и внутри довольно вкусно пахло сосной.
– Вот здесь запасы воды и горючего, – проводил Марчук экскурсию по выстроенному им этим летом убежищу, – здесь – тушенка, здесь – мешки с рисом, зерном и сахаром, вот это – печка, горючего должно хватить месяца на четыре её автономной работы вместе с генератором.
– Когда ты всё это успел построить, ушлая хохляцкая морда? – искренне недоумевал Епищев.
– А лучше вспомни, кто надо мной тогда смеялся, когда я предложил схрон на троих делать? Кто все свои деньги за неделю просадил?
– Ну не все же такие хозяйственные хохлы, и кто мог знать? – отвечал Беленский.
– Я не хохол, а молдаванин. И вообще, неизбежность системного кризиса была доказана довольно основательно, вы просто не хотели ни о чем думать. Сейчас бы бегали по Сергиеву Посаду, под аккомпанемент разворачивающегося вокруг апокалипсиса  ловили крыс себе на ужин, пили радиоактивную воду и грелись бы…
– Кстати, Миш, а ты заметил эту колхозницу на остановке? – неожиданно прервал его Епищев.
– Такую симпатичную, в красных сапожках? – отозвался Беленский, – да.
– Мне кажется, её надо тоже спасти! – лицо Епищева приняло лукавое и решительное выражение.
– О, Боже мой, ты что придумал? Однозначно нет! – решительно протестовал Марчук. – Ресурсы в убежище рассчитаны на троих человек. С расчетом на полгода тут…
– Макар, боюсь с тобой я тут уже через месяц сдохну от скуки. – Снова прервал его Епищев. – И кроме того, вспомни как в Писании сам Бог сказал: «Нехорошо человеку быть одному». Так что всё замётано!
– Ничего не замётано! – Упрямо отозвался Марчук из угла землянки.
– Ну вот, смотри, – продолжал Епищев, – девушка, стоит одна, такая, на остановке автобуса.
– Автобусы, кстати, не ходят! – Веско добавил Беленский.
– Да, автобусы совсем не ходят. Куда она вообще может пойти? Что её ждёт? В лучшем случае её поймает и съест разъяренная голодная толпа, которая по всем канонам должна будет бегать по этой местности уже дня через три. Так что я пойду, за ней схожу? - он посмотрел вопросительно на Марчука.
Марчук мрачно подошел к стене, потом засунул руку куда-то между косяком двери и брёвнами. После некоторых поисков он вынул оттуда округлый металлический предмет.
– Что это?  – с удивлением спросил Епищев.
– Держи, граната.
– Зачем?!
– Мало ли, кто из деревни к тебе пристанет – отпугнёшь.
 Епищев положил гранату в карман штанов и задумчиво полез вверх по лестнице.
– Постой, я с тобой пойду, – с этими словами Беленский тоже полез за ним вверх по лестнице.
– Смотрите, если спалите наше убежище, если кто-нибудь увидит – я вас вот этими руками… –Крикнул им вслед Марчук. Но было уже поздно. Два друга уже скрылись в гуще деревьев.
– Идиоты… – Марчук снисходительно покачал головой. Потом он осторожно осмотрелся по сторонам, спустился вглубь землянки и закрыл за собой люк.