Я заранее хочу попросить прощения у тех читателей, которые найдут в моём повествовании смешение языков, времён, жанров и стилей. Что делать, – такова сама Индия. Вспоминая о ней, я не мог не окунуться в её атмосферу, и если я слишком резко переходил от дневниковых записей к рассуждениям сегодняшнего дня, от личных душевных впечатлений к глобальным обобщениям, от описания производственных проблем – к мистике, то пусть это рассматривается как специальный художественный приём.
I
Самолёт начинает снижение, и сладкий голос поочерёдно на английском и арабском языках напоминает о скором приземлении в Абу-Даби. Мы летим в Индию втроём: я, Паша, Ярик. Рейс с пересадкой, и мы проводим 4 часа на территории Арабских Эмиратов. Переходы, ковровые дорожки, роскошный фонтан внутри здания, выложенный каким-то зелёным камнем, километровый коридор с движущимися тротуарами…
Со своими попутчиками я познакомился в аэропорту Домодедово. Паша из Магадана, Ярослав – из Новгородской области, я – из Подмосковья. Паша почти мой ровесник, ему в районе сорока, Ярослав помладше, лет тридцать. Нас свела вместе одна московская фирма, набиравшая геофизиков для работы в Индии.
Этот поворот судьбы стал для меня полной неожиданностью. Раньше я семь лет ездил в район Ямала, летом штурмовал болота, зимой бегал на лыжах. Мы жили там в палатках, топили печки дровами, в общем, всё было довольно весело… Руководство требовало делать больше и больше, но вдруг всё резко закончилось. Организация временно закрылась, и у меня несколько месяцев не было работы.
Впрочем, за те годы я окончил заочное отделение Литинститута и стал задумываться о смене профессии. В результате двухлетних поисков я разочаровался в столичных СМИ, как и вообще в любой работе, предлагаемой по объявлению. «Лохотрон» или гарантированные копейки… Но той зимой потребность в заработке стала насущной, и я решил вспомнить свои прежние умения, унаследованные от сомнительных 90-х и связанные со строительным ремеслом. Я уже кое с кем договорился о выходе на работу, как вдруг мне позвонил один бывший «северный» сотрудник и предложил полгода поработать в Индии. Понятно, я решил, что такими возможностями не разбрасываются, по слухам любая работа за границей всегда считалась высокооплачиваемой и почётной… Да и детские мечты мои о далёких странах, тридцать лет пролежавшие под гнётом суровой реальности, странным образом всколыхнулись, и выбор был сделан.
Я тогда ещё не знал, что индийская глубинка плюс наше российское ООО в сумме дают необозримый простор для настоящих любителей приключений….
Я и мои попутчики знали английский язык, как люди, когда-то учившие немецкий на четыре с минусом, и у нас был почти нулевой опыт международных путешествий. И вот – мы стараемся не отстать от остальных пассажиров и лихорадочно ищем глазами табло с номером нашего рейса. По пути я успеваю купить себе маленькую бутылочку воды, так как после проводов самого себя в Индию мне мучительно хочется пить. Вода стоит 2 доллара за 250 грамм, транспортная торговля недёшева даже в «райских» Эмиратах…
Вскоре у нас возникают сомнения по поводу перегрузки багажа из одного самолёта в другой… Неподалеку сидит «знакомая» женщина, обратившая на себя внимание нашей троицы ещё в Домодедово. Женщине лет сорок, её рыжие волосы профессионально ухожены, иронический склад лица, яркая, стилизованная под индийскую, одежда и такие же манеры. На ней свободные штаны очень колоритной раскраски и не менее броское подобие сари. Но по лицу видно, что она русская. Она сидит в кресле со скрещёнными босыми ногами, бросив на проходе туфли, и читает глянцевый журнал. Паша решается спросить у неё совета по поводу багажа. Женщина изумлённо поднимает глаза, оглядывает поочерёдно всех троих и произносит:
– Да вы что, ребята, никак от России не оторвётесь? Расслабьтесь, вы же в Индию летите!
Её легкая уверенность успокаивает нас. Мы строим догадки, что наша попутчица из России, возможно, замужем за богатым индусом и живёт там, а в Москву прилетала в гости – слишком уж её яркость и умная раскрепощённость не похожи на российские… Знакомиться мы не отваживаемся.
Хочется курить, но, чтобы найти место, где это позволено, приходится, объясняясь на пальцах, вновь преодолеть километровый зал с бесчисленными выходами на посадки, подняться в лифте на другой уровень и очутится в маленьком кафе на галерее с пальмами и цветами.
У моих попутчиков хорошее чувство юмора, к тому же подогретое ситуацией. Мы начинаем шутить над собой и окружающим, упражняясь в остротах, которые могут быть понятны только русским. В посадочном зале наше внимание привлекает странный элемент дизайна – нечто на стене, похожее на большой, размером метр на метр, выключатель. Паша предполагает, что если ударить по нему с ноги, во всём аэропорту вырубится электричество. Смех становится нервным до болезненности, но нам пора уже становится в очередь на посадку.
Во втором самолёте, тоже иностранной компании, как и в первом, – кормление, бесплатно маленькие бутылочки вина, пива. Но если в лайнере из Москвы стюардессы ещё могли с услужливой улыбкой объясниться на ломанном русском, то здесь – только инглиш. За час до посадки всем раздают бланки деклараций. Мы не знаем, как их заполнять, и после долгого беспокойства откладываем это дело.
И вот – Дели, международный аэропорт имени Индиры Ганди. Время – вторая половина ночи. Опять – ковровые дорожки, строгие посты таможенников, огромное помещение со стеклянной стеной, на противоположной, наверху – бронзовые элементы дизайна: торчащие из стены метровые ладони с различно сложенными изящными фигурами из пальцев. Эта символика мне неизвестна, но в моём представлении от неё веет чем-то индийским. Позже я узнаю через Интернет, что это мудры – упражнения йоги аюрведа, избавляющие от разных болезней.
Мучительное заполнение деклараций. У стеклянной стены – стойки с авторучками и пачками бланков. Оживлённо советуемся, старательно выводим английские буквы, сминаем и прячем в карманы испорченное. Вроде, заполнили все одинаково, но парни прошли, а на меня таможенник поднимает глаза и, тыча пальцем в какую-то ошибку, что-то раздражённо говорит по-английски. Я с растерянным и извиняющимся видом развожу руками. Он снова что-то доказывает, но тут к нему подходит другой служащий и отвлекает его какой-то проблемой. Таможенник вступает с ним в дискуссию, потом вспоминает про мой бланк, не глядя, ставит штамп и делает вид, что меня больше не существует…
Забираем с ленты свой багаж, теперь нужно ждать встречающего нас Алексея. Он – менеджер проекта по Индии от нашей московской конторы и тоже мой старый знакомый по северной работе. Происходит путаница с залами и переходами. Мы останавливаемся у выхода, охраняемого полицейским. Через стекло видим шеренгу встречающих за ленточкой, с незнакомыми табличками. Это – всего лишь следующий зал, но он настолько велик, что мы думаем, что это уже и есть «улица», поэтому ждём здесь. Через полчаса появляется Алексей, ругается и ведёт нас дальше. Мы группируемся уже у настоящего выхода, получаем инструкции по дальнейшему пути, перекладываем из рюкзака в рюкзак привезённое из Москвы оборудование, Лёша меняет выданные нам в Домодедово доллары на индийские рупии.
Я пошёл в туалет, там стерильная чистота, и толпятся несколько дежурных. Один отрывает и подаёт бумажное полотенце для рук, другие моют в кабинках после каждого посетителя. Рассказываю об этом Лёше, он с некоторой гордостью за Индию восклицает: «Сервис!», потом чуть иронично объясняет, что здесь очень много народа, и работу приходится придумывать и делить на всех… Дальше Лёша говорит, что в глубинке, куда мы направляемся, всё по-другому, такого сервиса и чистоты мы не увидим. Тут же он запрещает нам пить любую местную воду, кроме покупной бутылочной, так как в Индии много всяческой заразы; рассказывает, что индусы, в общем, добродушный народ, но не в меру любопытный, а например таксисты – страшные попрошайки. Английского языка провинция не знает, поэтому Лёша рекомендует нам учить хинди. Паше надо лететь в одну сторону, а нам с Яриком – в другую. Лёша отдаёт билеты, подробно описывает маршрут вплоть до цен на такси и автобус.
У нас есть время, вдвоём с Ярославом мы исследуем огромный зал, даже спрашиваем полицейского, где тут «смокинг», но мест для курения не находим. А Лёша говорит: если выйти на улицу, обратно не пустят, – такой порядок. Всё же мы договариваемся (!) с охранником, он перечитывает наши документы и даёт добро. На улице – по нашим меркам – летняя прохладная ночь. На парковке и прилегающей территории – много полицейских с автоматами, чуть дальше группируются военные, в стороне стоит джип с открытым кузовком, на крыше закреплён станковый пулемёт, за ним сидит экзотического вида воин со свисающим из-под берета длинным чёрным хвостом волос.
– Ни хрена себе, добродушный народ! – говорит Ярик и мы опять начинаем трястись от нервного смеха…
У полиции – лёгкая желто-полевая форма, очень эффектно смотрятся в ней индийские полицейские женского пола… Мы идём вдоль площади и фасада аэропорта в случайно выбранную сторону, но не видим ни мусорных корзин, ни курящих людей, ни брошенных «чинариков». На дальнем углу, где освещение поменьше, закуриваем за широкой колонной. Но пепельниц нет, а бросить «бычки» на землю мы не решаемся, – вдруг «поймают и арестуют». Гасим их пальцами и приносим обратно в зал, где есть мусорницы. На входе тот же охранник снова подозрительно исследует наши документы…
Уже светает, когда мы все с багажной тележкой выходим к стоянке, откуда специальный автобус возит к терминалу местных линий, расположенному в другом районе. Лёша летит в Калькутту отсюда, но он нас провожает. Обращаем внимание на множество машинок такси, похожих на нашу «Победу». Курим, прощаемся, разбираем вещи. Едем. Пейзажи окраин Дели – много недостроя, котлованов, свалок, но видны и роскошные грандиозные сооружения.
У Паши самолёт раньше, мы вместе с ним входим по билетам в здание нового аэропорта, чтобы проводить. Он летит в город Ислампур штата Западная Бенгалия, соседнего с Бангладеш. Нам – на север, в штат Бихар, в сторону Непальской границы. Проводим в ожидании часа два, покупаем в буфете какую-то сладкую гадость и кофе, списав названия из меню и отдав бумажку буфетчице. Впрочем, каппучино – знакомое слово – звучит так же. Курить нельзя, на улицу не выпускают. Замечаем, что индийцы пьют воду из бутылок не по-нашему: не обхватывают горлышко губами, а оттопыривают нижнюю, высоко поднимают голову и наливают воду в рот с расстояния нескольких сантиметров. Не знаю, с чем это связано, Ярик предполагает, что с боязнью инфекций.
Наблюдаем немало русских, молодёжь с рюкзаками, группа зрелых женщин, очевидно, туристы. Одна женщина пытается с нами заговорить, спрашивает, куда летим и что там. Ярик отвечает «Работа, работа!» – и женщине становится скучно. Можно было бы поболтать, но настроение у нас далеко не раскрепощённое…
Провожаем Пашу, а ещё часа через три и сами проходим досмотр. Тщательно проверяют наши чемоданчики с ноутбуками. У Ярослава находят подозрительные батарейки «крона», нужные ему для работы. От растерянности Ярик говорит первое, что пришло в голову: это, мол, для жесткого диска, который находится тут же. Индус удивлён, но бестолковый русский ему уже надоел, и нас пропускают.
В зале отлёта всё-таки находим ларёк с сигаретами. Но они одного вида, и очень дорогие. Продавец пытается продать нам по сигарете. Но мы покупаем пачку на двоих за 200 рупий. Есть здесь и курилка: полутёмное помещение, в середине длинная стойка с пепельницами, на стене – прикуриватель – чёрный железный ящик с маленьким отверстием и кнопкой. Нажимаешь на кнопку, в отверстии накаливается спираль, суёшь туда сигарету и… Ярик иронизирует, что неплохо бы установить такой в палатке на Севере… В курилке много индусов, они громко галдят и бесцеремонно толкаются, в дымном воздухе курение не в кайф.
Посадка на местный рейс происходит вовремя, но вылет задерживается на час. Мы сидим в самолёте, нам несколько раз приносят воду в стаканах. Моё самочувствие оставляет желать лучшего. Не ел ничего с позавчерашнего дня. Пью воду, потею, в пищеводе спазмы, мысли противоречивые…
И всё-таки – Индия!
Погода в феврале похожа на умеренное московское лето.
Питание в полёте оказывается платным, и мы отказываемся.
Прилетаем в Патну. Здесь нет досмотра, просто забираем вещи с транспортёра и выходим с тележкой через вокзал в город.
Отходим в сторонку, курим.
Здесь всё другое: сидят какие-то чайханщики, мотоциклисты, на обочине – мусор, дорога с выбоинами, прямо возле дороги сушатся на верёвочке чьи-то трусы и полотенца.
Молодой индус останавливается в нескольких шагах и подозрительно смотрит. Спрашиваем у него про такси. Нам нужно ехать на бас-стейшен.
Индус оживляется, кричит кому-то.
Приходит таксист, Ярик пишет на бумажке 400, тот сразу соглашается. Я напоминаю Ярославу, что Лёша предупреждал, что будут просить 400, но нужно давать 300.
Прибегают носильщики, хватают нашу тележку, бегут к машине. Денег не требуют, очевидно, это входит в стоимость перевозки. Возле машин – таксисты, большая неразбериха, выясняют, кому везти. Что-то спрашивают. С трудом понимаем, что интересуются, куда держим путь дальше. В Беттию. На бас или на такси? – Бас, бас. – О кей. – Спрашивавший уходит.
Вещи уже загружены. Машина – ничего лишнего – руль и сиденья. Носильщики (или кто они там – болельщики?) бегут следом и кричат о том, что мы едем на басстейшен.
Дороги поражают, словно мы попали в какой-то экзотический фильм. Асфальт узок, все двигаются как попало: автобусы и большегрузные автомобили ТАТА, джипы нового и очень старого образца, воловьи упряжки и самые разнообразные пешеходы, вело- и моторикши, просто велосипедисты и мотоциклисты. Все ужасно сигналят друг другу, обгоняют, вытесняют, протискиваются, объезжают по обочинам с риском свалиться в канаву.
Сигналы разные для разных классов машин: у легковушек – обычный, у грузовиков – какой-то импульсный, у тракторов – свой, у мотоциклов – тоже. Самый «весёленький» – у автобусов: что-то среднее между воплем куропатки и дятла Вуди. Очень пронзительное.
По обочинам – сплошные ряды помойки, которая ужасно воняет. Заметили индуса, которые мочился сидя, прямо на обочине. Тут-же местами стоят торговые палатки, в которых продают разную ерунду и что-то, по всей видимости, съедобное, но нам вовсе непонятное. Индусы не такие, как в Дели. Те – более светлые и достаточно холёные. Здесь – тёмные и полудикие, рваные, неприбранные. Ходят в основном в тряпках, обёрнутых вокруг бёдер и европейских рубахах. Женщины завёрнуты в сари.
Таксист лихо и невозмутимо минует препятствия, привозит нас на басстейшн, где те же суматоха и безобразие, умноженные в несколько раз, и показывает нам нужный автобус. Я отдаю деньги, он пересчитывает и быстро кланяется.
С трудом, при обилии добровольных помощников-индусов узнаём цену билета и время отправления. Возникают сомнения о конечном пункте – он зависит от произношения и поставленного ударения. Пишем на бумажке английскими буквами. Но, похоже, с английской грамотой индусы дружат не лучше нас. Много советчиков, происходит такая путаница, что остаётся надеяться на судьбу, тем более, что нас так усердно приглашают в автобус, что едва не заталкивают.
Наверху автобуса – открытый багажник во всю длину, сбоку – лестница. Прежде, чем войти, я наклоняюсь, чтобы положить рюкзак в нижнюю багажную камеру, какой-то индус с мешком лезет на лестницу через мою голову. Другие кидают мешки и коробки стоящему наверху. Все кричат: «Беттия, Беттия!»
Поразительный пример честности: сначала мы понимаем, что кондуктор требует 400 рупий с человека. Ярослав пишет на бумажке 800 – «О кей?» – Обмануть нас ничего не стоит. Тот несколько секунд думает, странно смотрит. Оказалось – 125 с человека. Выясняем, что автобус тронется в 11 вечера, а прибудет в 7 утра. Алексей тоже говорил, что автобус отправляется поздно вечером и едет всю ночь, что нам придётся занять места и ждать. Время – 4. Переживаем, что долго сидеть. Хотим есть, но взять в рот и даже в руки то, что продают вокруг, не решаемся.
Автобус размером с наш «ПАЗик», донельзя убитый. Крыша изнутри усилена металлическим уголком и подпёрта двумя трубами, чтобы не провалился перевозимый наверху груз. Впереди к потолку приделан ящик со стеклянной дверкой. В нём – телевизор, громко транслирующий индийский боевик.
Я сажусь с краю, и меня постоянно толкают индусы, пробирающиеся с сумками и коробками. Сюда же заходят продавцы с широкими плетёнными блюдами, громко кричат, предлагают товар, и хотя все их слышат, они всё равно пробираются в конец автобуса и обратно. Одно из блюд продаётся следующим образом: продавец достаёт клочок газеты размером с ладонь, насыпает на него горсть подобия проращенных орешков, добавляет подобие покрошенных овощей, перемешивая, подкидывает всё это на бумажке, отдаёт клиенту, достаёт из кармана подобие лимона, выдавливает пальцами сок… На продавце замызганная рубаха, да и весь он не блещет свежестью. Ярик говорит: «Он бы ещё за … предложил подержаться!»
На сиденье напротив подсаживается молодой индус и пытается вести беседу. Он хочет знать цель нашей поездки. Я знаками показываю, что нас должны встретить друзья на машине, что мы «руссиан геолоджи», которые едут «ворк». В свою очередь пытаюсь узнать, что такое эта Беттия.
В автобус вламывается святой или юродивый с подносом, на котором горит лампадка и топится красный жир. Он пристаёт к нам, молодой индус не очень решительно пытается ему сказать, что нам это не нужно, но тот не слушает, мажет мне и Ярославу лоб и темя. Я уже видел эти красные метки у мужчин и женщин. Заглядываю на блюдо и понимаю, что юродивому нужно дать монету. Лезу в карман, Молодой индус жестами протестует, но я уже кладу на блюдо два рупия. Помазывавший уходит.
Настраиваемся ждать 11 часов, но вдруг автобус начинает двигаться сквозь толпу людей, машин и повозок. Усиливается сомнение в правильности выбранного маршрута, но телефоны у обоих разряжены, едем на авось. Постепенно догадываемся, что 11 часов – время прибытия. Тогда получается, что 7 часов – время в пути. Ярослав знает по России Диму, который должен нас встретить в Беттие, но куда он подъедет и во сколько, что такое эта Беттия, и как в ней ждать до утра?..
Едем.
На улицах та же сутолока, пробки, но не такие, как у нас. Здесь нет медленных подвижек метр за метром, друг за другом. Водитель отчаянно сигналит, мгновенно врывается в каждую образовавшуюся дырку, объезжает по обочинам, резко тормозит перед каждым препятствием. Громко орёт телевизор. Сзади не менее громко общаются индусы. Кондуктор – помощник водителя висит в распахнутой двери, держась за стойку, помогает совершать манёвры, контролируя левую сторону (движение левостороннее).
Замечаю на улицах большие автобусы, на их крышах тоже устроены длинные багажники с бортиками, в них лежат вещи, на вещах сидят люди. Высокие автобусы лихо накреняются на поворотах, наши тундровые поездки «на броне» вездехода отдыхают…
Когда наш автобус притормаживает, в открытую дверь заскакивают продавцы, с криком проходят по салону и выпрыгивают при другом торможении.
Вижу крыши-террасы на каменных домах – те самые, известные по картинкам, классические индийские крыши, на которых чем-то занимаются, гуляют или сидят дети и индианки.
Индия!
Наконец, город заканчивается, вдоль дороги всё же попадаются торговые точки, деревеньки и другие непонятные строения. Много соломенных шалашей, навесов и домиков. У некоторых фасад обмазан глиной и известью, остальные стороны соломенные.
Въезжаем на мост. Огромная по ширине, очень разветвлённая река с бесчисленными песчаными островами, отмелями и плёсами. Это – Ганга, великая река Индии в её среднем течении. Мост тянется, кажется, километров пять. После – опять деревни, городки и т.д.
Вскоре темнеет. То тут, то там видно сидящих у костерков людей. В одном месте вокруг огня человек 50 собрались в тесный круг. Похоже на какой-то молебен.
Часов с девяти пассажиры начинают покидать автобус. Кричат что-то водителю, со стороны понятно, что договариваются, где и когда их забрать утром.
Становится холодно. Закрываем окна, но стёкла опять разъезжаются от тряски.
По очереди курим в кулак на заднем сиденье, благо в автобусе полумрак и водителю не до нас. Оставшиеся индусы достают одеяла и укладываются на освободившиеся сиденья. Тот, что с нами общался, едет до конца. С ним ещё один приятель. Ярослав просит у них телефон и дозванивается до Димы, связь плохая, но мой напарник успевает сказать, что мы будем в Беттие в 11.
Прибываем. Водитель едва не уезжает с нашими рюкзаками в багажнике. Я в спешке схватываю рюкзак Ярика, он невероятно тяжёл. Оказывается, в офисе моего нового товарища нагрузили оборудованием. Он везёт в своих вещах ручную лебёдку, какие-то аккумуляторы, ещё что-то… Мне повезло: я не успел заехать в «домик», как жена и правая рука (секретарь, бухгалтер и т.д.) босса называет одноэтажное помещение конторы в состоянии затяжного ремонта. Я рванул сразу в аэропорт и поэтому везу только своё. Но по той же причине я не подписал контракт, и лечу в Индию, что называется, по устной договорённости…
Ночь, темно, две торговые палатки из бамбука, две тощие остроносые собаки, сарай-вокзал, помойка, индусы… Стоят несколько больших красивых автобусов. На одном прочитываем наш маршрут. Выходит, мы ехали не то на «служебном», не то на челночном. Два молодых попутчика прилипли к нам, пытаются что-то спросить. «Кантри?» – «Россия!» – но дальше ни бум-бум… Ярик предлагает индусам деньги за звонок, они отказываются. Протягивают телефон мне – звонит Дима, уточняет, где мы стоим, говорит, что приедет минут через 20. Объясняем это индусам при помощи бумажки. Они всё равно ждут, приезжает Дима, они вместе с нами подходят к джипу. Дима – тёртый индийский калач – сразу объявляет им благодарность и – от ворот поворот.
Потом, сожалея, говорит, что следовало бы их куда-то подвести.
Дима рассказывает ужасы про бамбук и бомбы – об этом вкратце писал мне по электронке Сергей, когда спрашивал, не хочу ли я поработать в Индии. Индусы в деревнях принимают наши приборы за бомбы, и все они – от мала до велика – вооружены бамбуком. А однажды Диме в городке по вине одного молодого русского сотрудника пришлось отбиваться от 50 человек. Дима говорит, что драться умеет плохо, и два русских мужика тут же бы его раздавили. Но индусы совсем не дерутся, они хватаются, толкаются и галдят, поэтому русскому геологу удалось некоторое время сдерживать напор, пока его не выручил старец, явно пользующийся авторитетом. На месте ситуацию разрулили, но дело дошло до полиции. Жалоба гласила, что двое русских ни с того ни с сего напали на 50 индусов. Оценив нелепость данного предположения, полицейские выразили Диме своё восхищение и поделились номерами телефонов, а молодой товарищ, спровоцировавший инцидент, вскоре уволился и уехал в Россию. А Дима остался, причём надолго, потому что он был в некотором смысле друг босса и способный организатор русского метода производства хоть у чёрта на куличках… Ярослав – старый сотрудник Димы и едет помогать ему.
По дороге тут и там, несмотря на ночь, попадаются пешеходы, велосипедисты, изредка – трактора и автомобили. В одном месте дорогу перебегает шакал. Найдя уединённое место, мы останавливаемся перекусить варёными яйцами, которые Дима привёз с собой. Ещё через час приезжаем в городок Наркатигандж.
Я до последнего момента не представляю, куда мы едем, и думаю, что где-то разбит отдельный полевой лагерь. Оказалось, мои новые сотрудники живут в городке и ездят до работы на джипе. Сначала они базировались в местной гостинице, но это было дорого и неудобно, позже по счастливой случайности им удалось снять отдельный дом.
Ночью я города не вижу, везде темно, мы проезжаем по паре улиц, а потом втискиваемся в переулок, где боковые зеркала едва не цепляются за кирпичные стены. В час ночи останавливаемся возле единственного освещённого крыльца. Ступеньки серенькие, бетонные, фасад дома зелёненький, широкая двустворчатая железная дверь – красная, сплошная в средней части и решётчатая на полметра сверху и снизу. Через решётку видно внутреннее помещение. Дима говорит: «Вот тут мы и живём». Я удивлён и на вопрос «Как тебе?» – отвечаю, что ожидал увидеть тростниковый шалаш, чем вызываю смех Ярика, тоже пребывающего в лёгком шоке.
Дима нажимает кнопку звонка, дверь открывает маленький молодой индус – повар. Любезно знакомимся и проходим. От дверей начинается коридор, слева – лестница, направо – комната инженеров (русская), примерно 4х4 метра. В ней несколько встроенных полок и одни сплошные нары на четверых, пластиковый столик, ящики с оборудованием, компьютеры и т.д. Сергей спит после трудового дня, но открывает глаза, я бодро здороваюсь: «Привет, Алексеич! Вот я и в Индии!» Он бормочет, что давно меня ждал, но в целом реагирует довольно вяло и пытается спать дальше, а мы продолжаем знакомство с домом. В коридоре – закуток с ручной колонкой (качать воду) и двери двух туалетов с забетонированными плоскими унитазами. Сливных бачков нет, но стоят вёдра и обрезанные пластиковые бутылки для зачерпывания.
Прямо – гостиная с большим столом, приспособленная под дополнительный склад оборудования, из неё – две комнатки рабочих и третья, кухня. Стены дома изнутри оштукатурены и выкрашены в фисташковый цвет, окна без стекол, с ажурными решётками и ставнями, открывающимися вовнутрь. Межкомнатные двери и ставни – сколочены из простых досок, с накладными перекладинами, покрашены голубым.
Пол – бетонный, серый, украшен красной полосой по периметру. Кстати, полы в домах устраиваются следующим образом: они имеют небольшой уклон, а в нижнем углу в стене оставлено отверстие. Когда индусы хотят сделать влажную уборку, они заливают пол водой, а потом вместе с мусором и цементной пылью сгоняют её на улицу резиновой шваброй.
Второй этаж неполноценный, представляет собой надстройку над внутренней лестницей. Из неё – выход на КРЫШУ. Это – просторная площадка над всем домом, окружённая бордюром высотой сантиметров 80.
Электричество в городе – рассказывает Дима – включают на 4 часа: 2 вечером и 2 утром, при этом напряжение достигает лишь 160 вольт. В остальное время освещаются лишь сахарный завод и железнодорожная станция. Поэтому у нас на крыше работает генератор «Хонда», мощностью в один киловатт, так как работа требует ночной зарядки всевозможных аккумуляторов. Узнаю, что в некоторых зажиточных домах тоже есть генераторы, но включают их нечасто, по праздникам.
Для приготовления пищи на кухне стоит газовая плитка с баллоном, есть ещё керосиновый примус.
Попив чая, мы втроём поднимаемся на крышу.
– Ну вот мы и в Индии! – говорю Ярику на волне нахлынувшего впечатления от теплой февральской ночи и далёкой индийской музыки. Дима поддерживает настроение, мы немного говорим о работе, о стране и идём спать.
II
Несмотря на поздний час, уснуть мне не удаётся. Февральская ночь довольна прохладна, ввиду отсутствия стёкол и решётчатой входной двери температура в комнате почти та же, что на улице. Я ещё не знаю, что через пару месяцев от ночной духоты не будет спасать никакая вентиляция. Сначала я падаю на лежанку, не разбирая вещи, в футболке и спортивных штанах, но потом приходится натянуть на себя свитер и одеяло. Потом меня охватывает мыслительное возбуждение после пережитых впечатлений. В довершение всего я оказываюсь покусан индийскими комарами. К нашим, северным, я давно адаптирован: ну, укусил – и всё. А эти кусаются нечувствительно, но после возникает зуд, как от нашей мошки… В итоге я ворочаюсь часа три, а в 5 утра слышу, как Сергей встаёт и начинает комплектовать оборудование для работы. Я тоже поднимаюсь, Сергей предлагает мне отдохнуть один день с дороги, но я вызываюсь быть дополнительным человеком в его бригаде, чтобы познакомиться с местностью и работой.
Утром знакомлюсь с бригадой, это трое парней 20 – 22-х лет, Лукас, Джейрам и Тала. Они не вполне индусы, это банглы из Западной Бенгалии, там был первый объект нашей фирмы, там их и набрали по договорённости среди местного населения. Отсюда – более тёмный цвет кожи и негроидный склад лица, особенно у Тала. Все трое бегового сложения. Лукас – шестипалый (раздвоенные большие пальцы рук) – несмотря на смуглость, симпатичен в самом европейском смысле, изящен в фигуре и движениях. Он же оказывается самым сообразительным, с чувством русского юмора, и… несколько лукавым. Джейрам – самый длинный и худой – большой ребёнок, готовый резвиться, хохотать по любому поводу. Тала – коренастый и самый серьёзный, насколько это позволяет его возраст и его нация. У всех – от одного до трёх классов школьного образования, что характерно для провинциальной Индии. Кроме этих троих в доме ещё обитают: повар (кук) Джант и водитель Бекас. Они более светлые, типичные индусы и как бы представители более высшей касты. О том, что кастовые отношения у индийцев до сих пор в крови, Дима рассказывал ещё в машине. В коллективе эти отношения не имеют практического характера, но сквозят в репликах, в манерах общения и т.д. Это похоже на то, как у нас общаются торгаши и псевдоинтеллигенты с простыми работягами, содержит элемент лукавства и «понтов», но в целом индусы более просты и добродушны. Нас, белых, они называют «сэр», но, когда у «сэров» хорошее настроение, позволяют себе смешливое запанибратство.
Рабочие Димы ночуют в доме периодически, в другое время они дежурят в палатках у расставленного оборудования, потому что Дима занимается разновидностью электроразведки и у него другая специфика. Сергей ведёт комплекс работ: грави- и магниторазведка и топография. Я должен ему помочь, а через два месяца – сменить. Цель этих работ общая – разведка нефти. Заказчик – крупная индийская нефтегазовая корпорация. Работы – на два-три года. Дима рассказывает, что фирма выиграла тендер на эти работы у американцев. У тех в проект входило создание постоянной базы, заброска техники и т.д. Я добавляю: «Внедрение агентов и подтягивание военных кораблей поближе к берегу…» Сергей смеётся… Москвичи пошли по более простому и дешёвому пути: купили в Индии пару автомашин, нашли «своего» человека со связями, отправили на его имя оборудование, потом заслали несколько наших «пацанов» и – вперёд, выдавать объёмы!..
«Кук» приносит завтрак: на широком металлическом блюде варёный рис и тушёные овощи, стакан некрепкого, но очень сладкого чая. Рис (райс), не сдобренный никаким жирком, с трудом лезет мне в горло, а овощи: резанный картофель в кожуре, какие-то стручки, цветная капуста, – обильно заправленные жгучим перцем и специфической приправой – масалой – вообще пробую с отвращением… После завтрака мы загружаемся в Димин джип «Тата» и едем.
Днём улицы городка напоминают в первую очередь большой рынок. В непосредственной близости от проезжей части стоят рядами торговые лотки, по местному – дуканы. Дуканами, впрочем, называются и грязные закусочные под навесом, и вообще, любые магазины. В сторону от улиц ведут узенькие запутанные переулки между домами. Встречным пешеходам, чтобы пропустить там машину, приходится вжиматься в стенки. На главных дорогах уже упомянутое столпотворение всех видов авто, мото и велотехники, коровьи упряжки, пешеходы, шум, крики, автомобильные сигналы. Кстати, я долго недоумевал, из какого металла сделаны индийские велосипеды, не говоря уже о самих индусах. На двухколесную педальную технику привязывают с боков две стандартные 200-литровые бочки для горючего. Я видел, как один индус посреди дороги потерял равновесие, велосипед не упал, но, наклонившись, встал на бочку. Индус сразу не мог его поднять и сигналил ладонью ехавшим машинам, чтобы подождали…
Больших многоквартирных домов не видно, в основном частные двух – трёхэтажные строения характерной архитектуры. Дома из кирпича, кирпич, возможно, и хорош по прочности, но явно не отделочный, наподобие печного. Фасады домов оштукатурены и весело разукрашены, а тылы и боковые части – как есть, из грубого кирпича, с торчащей арматурой, поэтому дворы и переулки вызывают средневековое впечатление. Позже я узнаю версию, что арматуру не убирают для того, чтобы продолжить строение, «когда будут деньги». Таков обычай… Некоторые дома имеют перед собой маленькие дворики с воротами из металла, но чаще фасадные части выходят к дороге высоким каменным (бетонным) крыльцом, над ним – широкая двустворчатая ажурно-решётчатая дверь. За ней начинается внутреннее пространство дома, часть которого можно разглядеть с улицы. Дизайн фасадов довольно разнообразен, но, естественно, в одном стиле: яркие цвета, решёточки и кружавчики, балкончики, и окошечки различной формы, кое-где над входом – изображения индуистских богов и многое другое. Утром старики и женщины подметают площадку перед домом, но мусор сгребают в кучу в каком-нибудь боковом закутке, где он и гниет годами на пользу собак, свиней и… коров, которые не менее охотно ковыряются в городских помойках… Жарким днём мужчины – хозяева домов – настежь раскрывают парадный вход, ставят пластиковые стулья, зазывают знакомых и часами общаются, читают газеты или разглядывают прохожих.
Времяпрепровождение на крыше более свойственно для молодёжи, стариков и женщин. Здесь совершают утренний прогулочный моцион, чистят зубы (Индусы, несмотря на общую нечистоплотность, очень подолгу и тщательно чистят зубы, причём делают это не за умывальником, а на ходу и в самых разных местах: сидя в туалете, поднимаясь на крышу, выходя на улицу). По вечерам на крышах просто сидят, сплетничают, иногда подстригают, бреют или заплетают друг друга. Крыша также место для сушки белья и зерна. Здесь совершаются и некоторые другие работы. Здесь играют с маленькими детьми. Для молодых девушек, кроме школы, крыша – пожалуй, единственное развлечение, место для рассказывания секретов и для тайных мечтаний… Меня наша крыша поразила с первого момента и потом я всегда поднимался на неё курить, звонить по телефону, смотреть на звёзды и город…
Канализация в городке – канавная(!), по одной стороне улицы тянется канава, выложенная кирпичом, глубинной с полметра и шириной сантиметров 30. Кое-где она прикрыта тротуарными плитами. Из домов торчат сливные трубы. Я никогда не был в средневековом городе, но в моём представлении там всё было устроено примерно так.
Дороги очень плохие, попадаются участки, где можно разогнаться, но в основном асфальтовая часть узкая и избитая, шириной в одну большегрузную машину. На обочинах и вовсе ямы, поэтому встречные машины идут до последнего лоб в лоб, отчаянно сигналя друг другу, а в последний момент резко сворачивают каждый в свою сторону, подпрыгивают одним боком на ухабах, потом так же резко возвращаются на середину. Преимущество, как правило, имеет тот, у кого машина больше.
Есть старые дороги, мощённые кирпичом по типу паркета, в елочку. Кирпич – самый дешёвый строительный материал, кругом глина, кирпичные заводы расположены под открытым небом, под плёнкой сушатся заготовки, есть печь для обжига, углублённая в яму, над ней высится одна большая труба. Тут же несколько бараков с соломенной крышей – то ли склады, то ли общежития. Индусы месят раствор, наполняют и вытряхивают формы, перетаскивают кирпичи, кто как приспособится: на голове, на вьючном велосипеде и т.д. Второй по значимости в строительстве – бамбук. Из него и травяных верёвок конструируют строительные леса, опалубки под перекрытия, различные подставки, лежанки, носилки и многое другое. Деревянная доска встречается реже и идёт в основном на мебель.
Деревенские и не только индусы любят жить на дороге. В деревнях, расположенных вдоль трассы, дома стоят в непосредственной близости от проезжей части и обращены к ней неприкрытыми входами. Иногда внутри можно видеть спящего, которого не смущают ни пыль ни шум. Всё тянется к дороге. Перед жилищами стоит и гуляет скот, сидят и стоят и занимаются разными делами люди. Собаки, козы, и бесштанные дети торчат прямо посреди асфальта, приходится сигналить и тормозить. Порой замызганный карапуз, увидев остановившуюся перед ним машину, от страха хватается за голову и начинает орать, но не сходит с места. Прибегает всполошенная мамаша, хватает малыша под мышку и уносится обратно… Полусонные от жары и полудохлые от вегетарианства собаки лениво поднимаются, отходят на минимальное расстояние и ложатся вновь. Коров порой приходится слегка подталкивать бампером (кстати, индусы и впрямь не едят своих священных животных, но палками лупят запросто). Попадаются и набыченные мужчины, которые слышат сигналы, но то ли от гордости, то ли от тупости не желают них реагировать. По утрам местные жители выстраиваются вдоль дороги для чистки зубов и глазения на проезжающих. Те, кто не продвинулся до зубной щётки с пастой, чистят зубы бамбуковыми палочками, предварительно разжевав кончик. Говорят, при этом бамбук выделяет какие-то чистящие вещества… За пределами деревни дети и не только они ходят на обочинах в туалет, а в сезон уборки зерновых жители перед своими домами раскладывают на асфальт копны скошенных колосьев для обмолота. Хозяин или хозяйка стоят рядом и после проезжающих машин переворашивают притоптанные колосья. Под вечер осыпавшееся зерно аккуратно сметают веником в совочек и ссыпают в мешки, а размочаленная солома идёт на изготовление домашнего топлива: её размешивают с навозом и лепят брикеты специальной формы. Брикеты складируют стопками на той же обочине перед домом для сушки. В других местах вместо брикетов изготавливают круглые лепёшки и облепляют ими стволы деревьев и стены дома… Такова индийская дорога и таково её значение для живущих вдоль неё.
Я забежал вперёд, многое из рассказанного мне довелось узнать не в первый день, а гораздо позже. В дальнейшем я постараюсь придерживаться записей из своего ежедневника.
III
24.02.11. Как будто здесь уже был.
В первую ночь мне не удалось уснуть, но я решил, что сразу же пойду на работу, пока – в качестве экскурсанта. Мы позавтракали райсом с овощами, погрузились в машину, Дима завёз нас на базовую точку, и уехал по своим делам. Но оказалось, что мы забыли один прибор. Работать было нельзя, стали звонить Диме, но он сказал, что приедет только после того, как сделает свою работу. Просидели без дела до 2 часов дня. Точка на обочине кирпичной дороги, недалеко от поворота с асфальтовой. За обочиной – небольшое пшеничное поле. Поле поделено на квадраты межами, которые насыпаны выше посева, по ним все и ходят. Если направление выпадает по диагонали, приходится ходить зигзагами. Это объяснил Сергей. За полем – насыпанные песчано-глиняные дамбы большого канала, который в это время года сухой. Дамбы высотой метров пять, наверху – грунтовая дорога, сам канал около 50-ти метров в ширину. Он наполняется в сезон тропических ливней, которые обещают с июля.
Напротив точки (мы сидели под деревом рядом с кирпичной тумбой с отметкой GPS-пункта) находилась бамбуковая рощица и какое-то поселение. У входа в ближайший двор – навесик, под которым продают кофе и какие-то сладости. Мы сразу привлекли внимание любопытных. Индусам не понятна скромность, они стали собираться группами возле нас и, несмотря на попытки объяснить, что мы не понимаем и не желаем общаться, продолжали разглядывать нас в упор и задавать вопросы. Останавливались и взрослые мужчины, и молодёжь, и дети, реже – женщины. С нами было трое парней – бенгальцев, – Лукас, Тала и джейрам. Они что-то отвечали любопытным на своём языке, но с явно неохотой. Сергей сказал, что они отработали на нашу контору уже несколько месяцев, и постороннее любопытство им тоже порядком надоело. Зато парни охотно резвятся, матерятся по-русски, заигрывают с Сергеем.
Между делом я уточнил детали работы, познакомился с приборами, но, очевидно, для меня было большой удачей, что работа не состоялась, так как после перелётов и бессонной ночи я чувствовал себя неважно. В голове у меня временами плыло, в один момент, глядя на толпу любопытных, я вдруг почувствовал, что я здесь был уже давным-давно и всё это видел, в том числе и парня на велосипеде, выделявшегося из толпы какой-то особенной породой или «продвинутостью». Он смотрел на меня в упор, я пытался скрыть смущение и выразить то недовольство, то равнодушие, но в конце не выдержал и подмигнул. Парень очень обрадовался, стал делиться с друзьями, очевидно, похваляясь тем, что установил контакт с неопознанным существом…
Кстати, с середины дня жара дала о себе знать. Мы прятались под пальмой, но ведь нужно будет ходить!
25.02.11 Дождь, восторг.
Сегодня состоялся мой первый выход в самостоятельный рейс по Индии. С утра на опорной точке (где были вчера) выставили базовую станцию, оставили на ней «секьюрити» – Джейрама, а я повёл бригаду, состоявшую из Лукаса и Талы. Утром очень шумели вороны, и небо было хмурое, я подумал, что будет дождь. И впрямь, скоро он пошёл и продолжался до обеда, но не сильный. Наоборот, было хорошо, прохладно. Мы шли дорогой, через селение, потом полями, потом опять попадались деревни. Собирались любопытствующие, парни отвечали про «микительку» (примерно так на хинди называется разработка нефти). Узнал от Лукаса несколько индийских слов. В конце рейса шли через посёлок, я звонил по телефону, чтоб нас забрали, и одновременно смотрел в навигатор, куда свернуть. Я резко взял вправо, и в меня въехал на велосипеде индийский мальчик. На багажнике был ещё один, маленький. Они упали, старший мальчик очень испугался. Я подержал его за плечо, успокоил, поднял велосипед. За происшедшим с улыбкой наблюдал пожилой индус. Он что-то крикнул мальчику, мне послышалось русское: «Поднимай сам!». Я так и воспринял фразу, но тут же вспомнил, что этого не может быть. Впрочем, я ещё в автобусе заметил эту особенность психики: когда ситуация сама подсказывает содержание сказанного, подсознательно слышишь русские слова…
Пока ходили, выучил английские цифры, чтобы диктовать рабочим номер «пойнта». Вечером нас забрали Дима с Сергеем, Дима удивился, что мы закончили так рано, Сергей, как мой конкурент в ходьбе, промолчал.
26.02.11 Переправа через речку, зрительницы, больные ноги.
Сегодня рейс был подлиннее, Сергей добавил к 20-ти точкам какие-то свои недоделки. В середине дня попалась речка: метров пять ширины, глубиной по то самое место, но из этого половина воды, а половина – ил с водорослями. Пока искали, где лучше спуститься к воде, за нами увязалась стайка любопытных женщин и девочек. Пришлось снимать штаны у них на глазах, надо сказать, в смущение я их этим не поверг, вызвав лишь весёлые смешки… Мои хитрецы индусы начали тормозить, я полез первым. Было жутко, но когда вылез, вспомнил, что надо было сфотографироваться. Дал Лукасу свой телефон и залез обратно… На том берегу перекусили райсом, который носят в маршрут рабочие, и высушили носки. Но всё равно на обратном пути я сильно стёр ноги.
Вечером долго ждали машину, а когда она приехала, оказалось, что Сергей собрался ещё увязывать триангпункт. Для этого надо было лезть на ступу Будду, в находящемся неподалеку парке-музее. Ступа Будды – это древний памятник, представляет собой рукотворный земляной холм, внутри которого, вроде как, находятся какие-то архитектурные сооружения без входа. Таких холмов в северной Индии довольно много. На вершине нашего был поставлен геодезический знак, на котором нам нужно было провести измерения. Я не участвовал в мероприятии, но всё равно хотелось попасть домой пораньше. Сергей настоял на своём. Парк был закрыт, Сергей взял с собой Джейрама, они перелезли через забор, там встретили сторожа и директора. Те объяснили, что ночью лезть на холм никак нельзя. Пока лазутчиков не было, Дима, бывший за рулём, поддержал мою позицию и стал ворчать, что работой надо заниматься днём. Впрочем, эта его точка зрения распространялась только на чужую работу. Он просто хотел быстрее вернуться в дом, поспать часа четыре и ехать на свою. Дима с Яриком делают МТЗ (магнитно-теллурическое зондирование). Их работа основана на частом использовании машины, а тут ещё мы – безлошадные гравимагнитчики… Дима говорит, что босс обещал купить ещё один джип, но…
27.02.11 Вылазка в городок.
Сегодня работал Сергей, так как я с утра не смог встать на ноги. К обеду расспросил у Димы про городок и, прихрамывая, пошёл на рынок. Сразу же заблудился в переулках, сделал круг, вышел, наконец, в торговые ряды и тут же пожалел об этом. Разобрать что-либо было нельзя, всё пестрило и шумело, несколько раз меня чуть не сбили мотоциклисты, кто-то из лоточников пытался меня окликнуть, в общем, я почувствовал себя там вполне неуместным и думал уже только о том, как спастись. Надо сказать, что и в России рынки вызывают у меня раздражение, особенно когда тебе начинают что-нибудь навязчиво предлагать, мешая рассмотреть товар самому. Но здесь все свойства рынка были преумножены в десятки раз. Я не увидел ничего из того, что мне было нужно, выбрался на главную улицу, заботясь только о том, как найти свой переулок. Все они казались мне одинаково безобразными. Я запомнил выставленную у дверей корзину, кучу кирпича, лужу, и по этим приметам кое-как вышел к дому.
Отлежавшись час в тишине, я решил возобновить наступление. На сей раз у меня был более скромный, но более точный план. Я стал жестами и самыми примитивными якобы английскими словами спрашивать у дуканщиков сигареты. Большинство показывало мне две-три штучки в пустой пачке. Это меня не устраивало. Возле одного ларёчка знакомый хозяина проявил любопытство и почему-то принял меня за японца (это при росте 184 см. и полном отсутствии раскосости). Узнав, что я «россиян», индус очень удивился, потом обрадовался, но я поспешил уйти от оживлённого разговора обо мне, в котором я ничего не смыслил.
В конце концов я вышёл на дуканщика, который нашёл в своей клетке три пачки (по 10 сигарет, хотя есть в Индии и пачки по 20 шт.), потом сбегал через дорогу и принёс ещё две. Он же продал мне хлеб, а варёные яйца я увидел на перекрёстке и купил их ровно столько, сколько у меня пальцев на двух руках.
Для первого самостоятельного похода за покупками этого было достаточно, и я вернулся в дом донельзя усталый, но с победой.
28.02.11 Хари Кришна.
В деревне, возле которой мы ставим станцию, – праздник кришнаитов. На дереве – два колокола-громкоговорителя с утра до вечера, а возможно и ночью славят Кришну. Мне даже нравится. Звучание как бы сливается с местностью и придаёт ей особенный колорит. Как-то наблюдал шествия российских кришнаитов, там было полное безобразие. Наверно, дело не только в качестве пения, а просто красиво и хорошо то, что находится на своём месте…
Вау! Ко мне мысли возвращаются… Первые дни только тупо глазел и ничего не мог понять…
Да, сегодня в полях встретились Нильгаи. Это дикие антилопы, но они пасутся возле деревень рядом с домашними коровами, потому что тут никто не охотится и не пугает. Подпускают метров на 50, потом убегают. Причём, быки – те пробегут немного, обернутся и смотрят. Если идёшь в их направлении, то дальше немного убегут. Фотографировал на телефон, но выходит мутно, хотя и видно.
Как всегда было много деревень, детей, любопытных.
1.03.11 Музыкальные такси. Магнетик стейшн офф.
Сегодня много фотографировал. Своих парней, себя с ними, разные деревья, деревни издалека. В одном месте увлёкся. Сидели на обочине, ехал трактор, весь в ленточках и с музыкой. Полная телега людей. Я снял на видео, но потом заметил, что парни посмотрели на меня как-то странно. Может, это неприлично, или побить могли? Выяснить не удалось… Потом ехало ещё более живописное такси: джип Mahindra (как мы их стали называть, машиндра), – брезентовый, военного типа, образца 50-х, – внутри люди, наверху люди, сзади на подножке, гроздьями, – тоже люди. И – два упомянутых «колокола» на крыше, из которых на два километра – весёлая индийская музыка. Фотографировать не решился, а жаль.
Привыкаю к парням и начинаем понимать друг друга. Лукас – самый сообразительный, непоседливый и пройдоха. Все они деревенские и недоучки. Джейрам то задумчивый и мечтательный, то начинает не в меру резвиться, так, что приходится ограничивать. Тала – простак, почти негр, смеётся как обезьянка, но если что не нравится, может круто повернуть по-своему. Или ответить так, что слов не понимаешь, но чувствуешь, что это - всерьёз.
Рейс был очень длинный, под вечер ещё попалась переправа через большую речку. Пришли на станцию в темноте. Джейрам светит навстречу фонариком, рядом с ним – десятилетний мальчик. «Зис май нью фрэнд», – говорит Джейрам. Английский они всё-таки немного знают, за исключением Талы. Но произношение – как написано… Я выключаю геодезию, а Джейрам кричит: «Сэр, магнетик стейшн офф?» – то есть, выключать ли магнитную станцию. Я настолько устал, что с чувством отвечаю: «Да, всё, п…ц! Офф, офф!..» – Общий хохот, – эти слова всем понятны…
Приехал Дима, по дороге домой остановились в пробке перед возом сахарного тростника. Его здесь навьючивают на бычьи и тракторные телеги столько, что удивительно, как они не переворачиваются. Да и вообще весь транспорт грузится не по-детски, чем бы то ни было: от мешков до людей… Сахарные заводы – в нашем городке и в соседнем, и в других, видимо, тоже. Сейчас как раз конец уборки урожая… Пользуясь заминкой, к телеге сзади подбежали два пацанёнка лет 10-ти и мужчина и стали дёргать тростник. Пацанята торопятся, хватаются то за одну тростниковину, то за другую. Залазят чуть ли не на самый верх, но вытащить ничего не могут. А мужик действует методично: вытащит палку, отнесёт за бордюр, идёт за следующей…
2.03.11 «Старая песня».
Я опять не могу ходить, но парни тоже отработали 5 дней подряд и запросили выходной. Сергей забрал одного и уехал делать автомобильные точки. Лёша звонит, чтоб мы ходили через день, но побольше, для повышения производительности. Местные рабочие моложе и… местные. А нам, помимо ходьбы, ещё много компьютерной и другой работы. Поэтому руководство и оставило нас вдвоём. Но Сергей что-то хихикает, темнит. Решил свесить всё на меня. Я знаю его давно, всегда были проблемы. Я старался относиться к нему хорошо, по-честному, но это не действует. Считает себя начальником, хотя ничем не умнее. Похоже, люди не меняются даже в Индии.
Сегодня узнал хорошее индийское слово – намастэ. Это уважительное приветствие. Заметил, что парни так здороваются с пожилыми соседями. Поделился с Сергеем, он отнёсся скептически, говорит, Лёша предупреждал, что с такими словами нужно быть осторожнее… Посмотрел в Интернете дословный перевод. Это слово древнее, из санскрита, пришло в Индию через Непал. Означает: «Божественное во мне приветствует Божественное в тебе и соединяется с ним». Или короче: «Я приветствую твоего Бога». Очень умные и глубокие слова…
3.03.11 Тоска.
Ходить тяжело, а на базе ещё хуже. Сразу – мысли, тоска… Так хочется домой, в Россию. Тут ещё дома непорядок… Позвонил матери, получил пару писем от друзей, – полегче.
Я второй день в доме, потому что все подошвы – полностью сплошная мозоль. Сергей был на работе, сделал немного, приехал недовольный… Я, конечно, понимаю его заслуги в начале заезда, но… И сейчас работу никто не отменял. Один я производительность не вытяну.
Чуть позже вечером я узнал ещё одну причину его недовольства. Он услышал от Димы, что босс планирует в перспективе держать меня и его как двух независимых кураторов для разных объектов. Это так и есть, босс говорил мне ещё в Москве. Почему-то это задело Сергея настолько, что он не удержался, высказал мне претензии. Я не понял, а он что, личного рабочего себе из России выписал? В кочкодавы зачислил? Он в той нашей конторе поднялся выше только потому, что я ему добровольно уступил. Я тогда учился, и мне ни к чему были лишние заботы и головная боль. Отходил своё – и свободен. Но это не значит, что я глупее. Те знания по работе, что он годами высиживал, я бы за неделю освоил. Вот понтам только вряд ли научусь…
4.03.11 Полицейские.
С утра все вместе поехали на съёмку опорных, потом Сергей высадил нас в 12 часов в центре одного городка, откуда мы должны были начать пеший рейс. Улица – пыльный рынок. Сняли первую точку на пустыре за двухэтажным домом, выходим обратно, – стоит «машиндра» с четырьмя полицейскими. Все с карабинами или автоматами. Один помахал рукой, но не повелительно, мол, иди сюда, а приветственно. Всё равно, надо понимать, следует подойти. Подошли. Парни объяснились, всё нормально, Россия, бумагу не потребовали. Самодовольные и добродушные. Полиция здесь имеет вес над простым народом. Стать полицейским – подняться: и по уровню жизни, и по социальному положению. По лицам видно, что другой рацион и хорошее обмундирование…
5.03.11 Дима не купил вовремя бензин для генератора, и у нас не зарядились батареи. Вынужденный выходной, простой. Осваивал компьютерные программы, которые нужны в работе.
6.03.11 В начале рейса попался канал с отходами сахарного завода. Вода – «но ачча». Черная и как будто тягучая, как нефть. Запах – специфический, отличается от канализационного, но из того же букета. Омерзительно, даже для банглов. Обошли по мосту, километр в сторону, потом обратно. Видели «бычью парковку» при сахарном заводе: громадная площадь, вся уставлена быками с двухколёсными повозками. Запрягаются попарно.
Потом попалась широкая, но мелкая в период засухи речка. Ачча пани! – много раз переходили её в брод, мочили головы, плечи. Правда, в стороне бродили коровы, ну да ладно, не пьём же!..
На дорогах и в полях видели группы нарядных женщин, штук по двадцать, в ярких новых сари. Они шли с песнями. Если в поле – значит работать? С песнями и в новом наряде? Может, какой-то аграрный обряд, праздник труда?.. Джейрам сказал, что женщин нельзя фотографировать.
Вечером ехали по темноте домой, у дороги была свадьба. На помосте из тракторной телеги – танец. Я думал, они только в сари ходят, а тут девица такая, вся при себе, в обтягивающих брючках и блузке так лихо отплясывала под современный индийский хит. Я чуть шею не свернул… Перед ней – парень на коленях, с расставленными руками… Очень зажигательно.
9.03.11. Такси. Девочка. Горы Непала. Убийство козла.
Два дня не вёл записи, в общем, работали как обычно.
У Димы кончилась виза он улетел в Дели, там её то ли продлят, то ли нет. В любом случае, он сюда не вернётся, передал финансовые дела Сергею. Если продлят без выезда, поедет начинать новый объект. Если нет, – побудет неделю в России, и потом – то же самое. Дима – трудоголик и верноподданный московского босса. Хотя, ему полегче быть трудоголиком. Много крутится, иногда мало спит, половину времени за рулём, умеет покомандовать, но – не ходит пешком по жаре по 25 километров. Ярик сейчас срочно доделывает его работу здесь, приезжает только зарядить аккумуляторы, то днём, то ночью, сразу падает спать. Пришлось дать ему на время одного рабочего. Поэтому пошли на работу вместе с Сергеем, к тому же пришлось нанимать такси – трёхколёсную моторикшу, которая, тем не менее, по местным обычаям, может перевозить человек пятнадцать. Мы заказали её как спецрейс, но в городке мальчик подумал, что это обычное такси, запрыгнул на ходу, когда водитель притормозил, проехал, сколько надо, отдал денежку и выпрыгнул. Симпатичный, чистенький такой мальчонка, наверно, в школу ехал.
На исходной точке стали брать замеры, оказалось, идут сейсмоколебания. То есть, где-то землетрясение. Пришлось ждать около часа, пока немного утихнет, потому что наш основной прибор не работает в таких условиях. Снимать можно, но будет брак. Тем временем вокруг нас собрались дети. Одна девочка – самой лет десять, на руках годовалый ребёнок, так и нянчилась с ним всё это время, глядела на нас во все глаза и улыбалась как-то доверчиво и чуть лукаво. (Кстати, детей индийские женщины носят не на груди, а посадив верхом на бедро и поддерживая одной рукой). Потом убежала в дом, стоявший неподалёку, и там ещё за что-то получила оплеуху от матери, встала у дороги и плачет, растирает слёзы грязными ручонками…
Обычно в Индии воздух напитан дымкой, но сегодня было очень ясно, и мы, когда вышли в поля, увидели на горизонте горы Непала. Даже снежники в распадках проглядывали. Подошёл старый индус, стал что-то вдохновенно рассказывать про Непал, показывая туда рукой. Я сфотографировался с ним рядом на фоне гор. Плохо не знать языка. Наверно, я мог бы услышать что-то интересное.
Джейрам несколько раз помогал женщинам на полях поднимать на голову тюки соломы.
Ехали домой через городок Рамнагар, там на рынке, прямо на земле возле дукана разделывали козла (бакри) в луже крове. Напротив, при всём скоплении детей и женщин, индус мочился на стену. Такие вот живые картинки…
10.03.11. Простой, потому что не хватает рабочих.
Днём в сопровождении Джейрама ходил на рынок, купил себе полотенце, чай. Хотел купить кроссовки, потому что в берцах, которые я привёз из России, ходить очень жарко и жёстко, хотя они очень прочные, и, как сказал Сергей, змей можно давить смело. Он видел где-то раньше целый клубок змей, и ещё раз, мельком, одну толстую, с докторскую колбасу.
Деревенские индусы ходят в основном босиком, наши бойцы – то в кроссовках, то в сланцах. Всё – с местного рынка, китайское, дешёвое и непрочное.
А, так вот, я хотел всё-таки купить кроссовки, но на всём рынке не оказалось больше 10-го размера. Это примерно 40-й, а мне нужен 44-й.
Зато купил булочек, яйца (иг), хлеб (брэд). Райсовый рацион явно недостаточен. К тому же с утра у меня всегда плохой аппетит, в обед на жаре райс с трудом лезет в горло, а вечером ты настолько обезвожен, что только и делаешь, что заполняешь желудок жидкостью. Но когда не ходишь, организм настойчиво требует восстановления, есть хочется чуть ли не до слёз. К сожалению, московское начальство не балует нас ни деньгами, ни всем остальным. На всём приходится экономить. Сергей спросить что-либо боится, наверно, были бы у него свои деньги, лучше их вложил бы в производство, чем лишний раз начальнику позвонить. Я сам отчасти такой, но – до поры, до времени, пока это не переходит границы.
11. 03. 11. Землетрясение. Сахарный тростник.
Опять пошли вместе с Серегеем. С нами – Джейрам, на базовой станции – Тала, а Лукаса забрал Ярик. До обеда всё щло хорошо, но на дальней точке начались очень сильные толчки. Обосновались под пальмой, пообедали, ждали ещё два часа, то и дело проверяя состояние прибора, но безуспешно. Толчки лишь немного ослабли, но о работе не могло быть и речи. Почти сразу к нам подсел любопытный, лет 25-ти, очень неинтеллектуального вида. Сидел молча рядом, наблюдал, как едим, подходил, заглядывал в прибор, потом ушёл.
Поскольку всё расстояние обратного профиля нам так или иначе надо было идти пешком, решили по пути делать измерения – на авось, хотя это более, чем вероятный брак, и рейс придётся повторять.
Местные жуют сахарный тростник, я сегодня тоже попробовал. Жестко, но когда выдавишь сок, вкус приятный, не слишком сладкий, как бы охлаждает и утоляет жажду.
Вечером Сергей прочитал в Интернете, что было сильное землетрясение в Японии. Так вот откуда шла помеха, а мы думали, что какие-то подвижки в ближайших горах.
Да, вспомнил: когда утром ехали на работу, видели на дереве у дороги привязанную соломенную куклу с торчащим метровым членом. Сказали, это какой-то индуистский праздник, надо будет почитать в «Истории религий», которая есть у меня в компьютере.
12. 03. 11. «Индиан инженер». «Вот так вот да».
Наш московский руководитель выразил через Лёшу пожелание, чтобы мы обучали индусов для самостоятельной работы, без русских. Выбрать самых сметливых, поставить «инженерами», чтобы они ходили с бригадами. А русский – один куратор на объект – будет заниматься обработкой материала, подготовкой рейсов, следить за оборудованием, решать хозяйственные проблемы. Оно и понятно: индусы обходятся в 10 раз дешевле по зарплате, к тому же – самолёт и т.д. Но прямого распоряжения босс не дал, чтобы не брать на себя ответственность за то, что полуграмотные и к тому же никаким боком не зарегистрированные в фирме индусы будут без надзора обращаться с очень дорогостоящим оборудованием… Чисто русский метод командования, знакомый по 90-м, когда мне приходилось общаться с мелкими торговыми предпринимателями. Халява – их бог, но тут-то всё-таки фирма имеет отношение к МГУ и деньги крутятся немалые. А вот поди ж ты…
Тем не менее, нам это на руку. Самый сметливый Лукас, рвётся в бой, выпячивает грудь: «Ай ам индиан инженер!» Следует сказать, что инженеры в Индии не такие, как мы. Они не ходят оборванцами по полям, а сидят в офисах, в крайнем случае выезжают на джипах в белых рубашках с галстуками и хорошо умеют показывать пальцем. Словом, для наших работяг это – другой класс. Таков менталитет: босс должен сохранять имидж «другого» человека, иначе ему сядут на голову. Меня, как романтика 80-х, впитавшего легенду об уважении к простому труду, бесит подобное преклонение перед авторитетами. Хорошо, что мы непосредственно не сотрудничаем с настоящими индийскими инженерами, а то после пеших рейсов я бываю очень зол… Впрочем, у моих работяг – банглов – раболепства нет. Этим страдает Бекас – водитель и, особенно Джант, повар. Последний говорит о политике и начальстве аж с каким-то особенным придыханием. И врёт безбожно о своих «крутых» родственниках и «френдах». Вместе с тем эти двое – и самые хитрые, втираются в доверие и легко могут обмануть по мелочам. Мечтают стать «менеджерами» и пытаются практиковать это по отношению к нам, пользуясь нашим незнанием языка. Очень ревнуют к банглам, если тем отдаёшь предпочтение в общении, сразу дают понять, что и ты упал в их глазах. Общение на отвлечённые темы между нами, конечно, затруднительно, но подобные вещи красноречиво выражаются и без слов. В этом плане индусы, несмотря на некоторую плутоватость, народ очень искренний, эмоций скрывать не умеют и не хотят. Джант как-то перешёл рамки дозволенного «менеджмента», Сергей взял его за локоть и выставил за дверь. Потом остыл, пошёл попроведать, типа извиниться. Тот сидит у себя в комнате и плачет: его унизили, да ещё и перед посторонними людьми (Сергей в тот момент вёл переговоры с хозяином дома, в которые Джант и попытался вмешаться).
Джант, кстати, в свободное время учит английский и очень этим гордится. Русских слов не признаёт принципиально, сразу делает вид, что категорически не понимает, хотя работает уже не первый месяц. Зато банглы, когда в хорошем настроении, – выдают вещи… Могут неожиданно на чистом русском произнести «пятнадцать», «говори» и другие слова и фразы. Смешно у них получается вместо простых «да», «нет» или «вот так» говорить «Вот так вот да!» или «Вот так вот нет!» А на днях ближе к вечеру отказал магнитометр, надо было по плану зайти ещё на две точки, но… Тут Лукас говорит: «Нет магнитометр – нет проблем!» …Русский, гад!..
Зато я, когда после работы начинаю разговаривать с русскими, ловлю себя на том, что пытаюсь подобрать слова…
В общем, решились мы сделать Лукаса инженером. С утра я поехал с бригадой, поставил базовую станцию, снабдил последними наставлениями, и парни пошли, а я поехал обратно. Выезжали на том же арендованном такси, оказалось, что деньги, которые мы платим – только «туда» и чтобы забрать вечером. А утром он возвращается как обычное такси. Я кое-как выяснил через языковой барьер, чего хочет от меня таксист, заплатил 20 рупей, по дороге набилась полная тарантайка народа, конечно, все стали ко мне приставать. Какой-то умник со знанием английского стал меня высмеивать, что инженер, а инглиша не знаю. Кто знает этот язык, чувствует себя здесь гордо, сразу пристают с умными вопросами. Кто не знает – пристают на хинди. Все не в меру разговорчивые. Всё на виду, всё надо знать…
Надо было ещё купить бензин для генератора, у меня с собой была канистра, а таксист остановился на своей конечной остановке, и всё. Я позвонил повару Джанту, тот пришёл, купили вместе бензин, довезли на велорикше. Джант, как вышколенный слуга, поймал рикшу и предлагал мне ехать одному, с бензином, а сам, дескать, пешком дойду. Но я приказал ему садиться рядом. Плевать мне на их кастовость, да здравствуют геологическая демократия и демократическая геология!
13.03.11 Новый рабочий. «Миты-ка-тель». Собаки.
Вчера к нам приехал из Ислампура новый рабочий, старший брат Джейрама, Мангал. Сегодня вышел на работу, пока оставили его караулить станцию. Мангалу лет 28, он посерьёзнее остальных, небольшого роста, но жилистый, как впрочем, все работающие индусы.
В поле подходил пожилой крестьянин, я попробовал сам произнести в ответ на его вопрос трудновыговариваемое «Миты-ка-тель». При этом помогал взаимопониманию приветливой улыбкой. Сработало. Индус приложил руку к груди: «Ачча, ачча!»
Но есть и такие, что орут со стороны: «Эй, хэлло!», типа – иди сюда. Стараемся их игнорировать, – не побегут же вдогонку. Есть какие-то, как я их прозвал, «положенцы», они, попадаясь навстречу, останавливают повелительным жестом, поднимая ладонь, и требуют объяснений. По быстрому отговариваемся и спешим дальше.
Сегодня сфотографировал сборище детей на точке. Вообще, почти на каждом пикете собирается толпа. Подходишь к месту, – вроде никого нет. Проходит минута-две, откуда ни возьмись, стекаются вездесущие индусы всех полов и возрастов. Норовят подойти поближе, заглянуть в прибор, мешая замеру. Парни постоянно им говорят, чтоб не топали и отошли метров на пять. Большинство понимает, старшие начинают сами одёргивать детей, чьё любопытство временами берёт верх. Старшие дети командуют младшими и т.д. На одной точке с людьми прибежала собака – тоже посмотреть – и самый маленький мальчик, лет пяти, погнал её прочь, ударил кулачком по морде, потом схватил палку и бросил вслед…
Собаки Индии почти одной породы, средней величины, поджарые и остроносые, иногда чёрной, но чаще желто-песчаной масти. Они нестрашные и ленивые, могут облаять, но не от души, а так, выполняя опостылевшую службу перед хозяевами. Может, у них такая апатия от вегетарианства? Хотя, какое к чёрту вегетарианство, пожалуй, здесь всё питание собак – помойка. Однажды шли по деревне, в одном месте на дороге: справа корова, слева женщина, посередине – спящая собака. Я перешагнул, потом рабочий, и только после третьего человека она проснулась, вскочила, ничего не понимая, хрипло залаяла вслед. А в лае так и слышится: «Ни хрена себе!..»
14.03.11 Бандерлог.
Когда мы три дня назад пережидали землетрясение, Джейрам пытался залезть на пальму, я снял его на телефон. Сегодня показал фото Лукасу, он посмотрел и сказал: «Бандерлог, да?!», – чем вызвал мой неудержимый хохот. Лукас понимает, что такие штучки нравятся начальникам и старается чудить… Стоим на точке, Лукас на корточках возле гравиметра, берёт замер, я – в стороне, с магнитометром. Ко мне подходит дед, что-то спрашивает, я говорю: «Миты-ка-тель» – отвечает «Ачча!» – и спрашивает дальше. Я жестами пытаюсь объяснить, что больше ничего не знаю, а Лукас сидит над прибором и бубнит по-русски: «Ничего не понимать, по-русски говори, б…ть!»
Вечером ехали на машине, на развилке остановили военные, обратились к водителю, – подвести пассажира. Завидев иностранца, офицер очень широко улыбался, кивал головой: «О,кей, о,кей!» – я тоже улыбнулся и кивнул.
Сегодня Ярик расспросил своего водителя (мы теперь арендуем две местных машины с водителями, Бекас с Димой на новом объекте), как решаются «проблем» на дорогах. Тот объяснил, что первое средство – «гыр-гыр» – спор о том, кто круче. Если вопрос серьёзный, для решения могут быть использованы деньги, иногда дело доходит до бамбука. Только в самом крайнем случае вызывается полиция.
15.03.11 «Дриньк» с ключом.
Сегодня к вечеру в поле за нами увязался «дриньк» (пьяный). Кричал издалека, догнал, тащился следом и всё чего-то требовал и орал. В руке у «дринька» – большой разводной ключ. Сначала приотстал и вступил с ним в спор Мангал, потом и Джейрам остановился, я – тоже вернулся назад, сказал что-то про полицию. «Дриньк», может, понял, а может, просто у него в мозгах что-то сработало на иностранца, тут ещё женщина с коровами подошла, в общем, он успокоился и отстал, слышно было только, как женщине продолжает что-то про нас доказывать. Чего хотел, – не знаю, парни от объяснений отмахнулись. Может, мы ему огород потоптали (хотя, ходим мы аккуратно), а может, бомбу хотел найти…
Лёша пишет по электронке, что надо делать каждый день 27 точек (через 850 метров). Я могу и 30, и 32 пройти, если бы удавалось выехать пораньше (наёмные водители, как правило, тормозят по утрам). Но – это если бы Сергей меня менял как следует. А он съездит на опоры или пройдёт немного один день, потом опять я хожу три-четыре дня, пока могу. Отсюда – в среднем получается 20-25 точек.
Вечером стояли с Яриком на крыше, он сказал что город похож на большой муравейник.
16.03.11 Змея. Каналы. Огоньки.
Утром на окраине деревни едва не наступил на змею. Я шёл по насыпной дорожке, и надо было спрыгнуть с неё на пахоту. Я занёс ногу и уже подался вперёд так, что вернуть её назад не представлялось возможности, и тут заметил как раз в том месте, куда я должен был наступить, свернувшуюся метровую змею не знаю какой породы. Оставалось только одно: сделать прыжок шире и отбежать ещё на несколько шагов. Змея, впрочем, не потревожилась, она спала. Мне это напомнило, как бывает весной в тундре: уже катишься на лыжах с берега в ручей, и вдруг понимаешь, что лёд там слабый. Остановиться уже нельзя, остаётся только прибавить скорость, чтоб быстрей выскочить на другой берег…
Сейчас, после уборки тростника, люди на полях чистят и углубляют каналы, маленькие и большие, готовятся к сезону дождей. Сейчас – сушь, вся глинистая почва закаменела. Долбят её мотыгами, ими же лихо выбрасывают наверх. Мотыга устроена как тяпка, только размером с совковую лопату, из толстого металла, тяжёлая и острая. Лопат в нашем понимании не видел. Кое-где, особенно на больших каналах, работают экскаваторы на базе небольших колёсных тракторов.
Рабочие (крестьяне) в основном приветливы, радуются за «митытельку», а вот бездельники из каст, что повыше, – или изображают власть, или откровенно насмешничают.
По вечерам в дуканчиках вдоль дороги горят лампадки, развешена, расставлена всякая пестрая индийская дребедень: сладости и прочее… Какой-то особый колорит, аура, атмосфера или что там ещё, не знаю… В соломенных жилищах тоже зажигаются то свечка, то керосинка. Иногда – перед входом – костерок. Возле него – женщины, ребятишки.
17.03.11
У меня выходной, занимался таблицами Exel, английским.
18.03.11 «Непал-Индия-секьюрити».
Сегодня ходили по самым северным профилям нашей площади. Там пограничный район. Сама граница с Непалом дальше, но отсюда начинаются джунгли и подъём к горам, которые трудно контролировать. Непал для Индии – дружественная страна, даже почти одна из провинций (свободный въезд и т.д.), но всё-таки на границе неспокойно, хоть и не так, как на западе, рядом с Пакистаном. Говорят, какие-то непальские патриоты делают вылазки из джунглей, кое-что взрывают по деревням. Может, просто скрывающиеся бандиты…
Под самыми джунглями – пустынные по индийским меркам места, много невозделанных земель, твёрдых равнинных пустошей, по которым, кстати, хорошо ходить. Людей тоже встречается гораздо меньше, они более настороженные и отчуждённые. Можно даже сказать: пугливые и… дикие. Некоторые ходят в непальских головных уборах – конусообразных шляпах, чего я не видел в других районах.
Мы вошли в одно селение, на краю я заметил группу двухэтажных кирпичных домиков, обнесённых одной оградой. Во дворе – пара джипов, один из домов частично разрушен. Мы прошли мимо, миновали деревенские улицы и на последнем огороде стали делать съёмку. Вдруг услышали окрики и нас мгновенно окружила толпа человек из 20-ти, от мала до велика, но почти исключительно мужского пола. Наиболее активную роль в ней играли группа молодых людей и два предводителя: очень крупный для индуса, достаточно холёный мужчина и второй – красноглазый и быковатый. Они сразу набросились с какими-то претензиями, я сначала не обратил внимания, но вскоре понял, что дело принимает серьёзный оборот. Вспомнились рассказы о бамбуке и бомбах…
Требование сводилось к тому, что мы должны забрать своё оборудование и следовать в деревню вместе с нападавшими. Парни спорили, Тала сказал красноглазому что-то дерзкое, тот подошёл и дал ему пощёчину. Я поспешил вмешаться, насколько мог, хоть и не знал, кто это такие, привлёк внимание на себя, сделал жесты, призывающие к спокойствию, и стал звонить по телефону. Может, надо было вступиться за своего рабочего более радикально, но, честно говоря, я растерялся: незнакомые язык и обычаи, «птичьи права» нашего ООО, и, главное – на мне висело весьма дорогостоящее оборудование, с которым эти дикари в горячке могут сделать бог знает что.
Я стал набирать номера Сергея, Лёши и того отставного индийского кэгэбэшника, через которого наша фирма организовывала работы. Я сделал вид, будто звоню в очень высокую инстанцию, даже подняв руку, как бы призывая к тишине. Это на некоторое время успокоило агрессоров, они с вниманием ждали результата, но, как назло, ни один телефон не отвечал, и терпение индусов стало пропадать. Они возобновили свои требования, начали уже подталкивать в том числе и меня, тогда я показал, что этого делать не следует, и принял решение покориться… Не убегать же в самом деле!
Пока шли через деревню, Лукас дозвонился до Лёши и дал телефон мне. Тот спрашивает:
– Что случилось?!
– Ведут…
– Куда ведут?
– Понятия не имею, – на волне обречённого спокойствия во мне проснулось даже чувство юмора, и я произнёс эту фразу как можно беспечней. – Арестовали и ведут. Куда-то в деревню…
Лёша допытывался, как нас могли арестовать, если это не полиция, я сказал, что было 20 человек, которые вели себя агрессивно. Лёша был обеспокоен, но это единственное, чем он нам мог помочь. Поговорить с напавшими на английском, – так те его не знают…
– А сейчас агрессивные? – спрашивает Лёша.
– Сейчас-то нет, раз мы идём, куда они сказали. Просто идут сзади…
Но тут я увидел, что мы подходим к тем самым кирпичным домам, в одном дверном проёме виднелась фигура полицейского с автоматом. Я почувствовал облегчение. Как-никак, в полиции рано или поздно разберутся. А арестовала нас, выходит, – добровольная народная дружина… Берегут они свою страну, не то, что некоторые… Я сказал Лёше о полиции и мы договорились созвониться минут через 20.
Когда проходили мимо полуразрушенного домика, красноглазый показал на него рукой и что-то прорычал в мой адрес. Я уже представлял примерный смысл этого рычания: «Ходят тут всякие, потом дома взрывают…» Вооружённый полицейский пропустил нас внутрь, там, за столом сидел другой, видимо, начальник. Оба были не такие, как те, что встречались нам в весёлом рыночном городке. Эти – очень суровые на вид, настоящие американские шерифы. Глядя на лицо сидящего, я почему-то подумал, что он очень мало спит, как, впрочем, и красноглазый. Когда индусы недосыпают, а иногда и просто по привычке, они жуют какую-то свою местную дрянь, лёгкий возбуждающий наркотик, который продаётся за один рупий порция во всех дуканах. Сначала содержимое пакетика трут в ладонях, прихлопывают, потом высыпают в рот. От этой дряни у них краснеют губы, ну а белки глаз – это понятно: если долго заменять сон возбуждающими средствами, – покраснеют у любого…
В общем, я дал полицейскому нашу бумагу – разрешение, он несколько минут устало и сурово смотрел в неё, не шевеля зрачками, потому что всё равно не умел читать по-английски. Паспортов мы, конечно, с собой не носим, потому что – что от них останется?! Я написал своё имя латиницей, Лукас тем временем на своём языке объяснил ситуацию, шериф позвонил в полицию нашего городка, там подтвердили, что действительно работают такие русские. Вся процедура заняла около 20-ти минут. На прощанье полицейский порекомендовал Лукасу «не ходить в джунгли, потому что там стреляют».
Рассказал ситуацию по телефону Лёше, он поспешно подтвердил: да, да, в джунгли не ходите, у нас всё равно точки лишние, делайте последний профиль по самому краю, и всё… Спрашиваю у Лукаса, кто это так беспокоит мирных жителей? «Непал» – говорит, крутит пальцем у виска и другими жестами и словами объясняет, что есть непальский «пипл» – «ачча», а есть такие чокнутые, что по джунглям прячутся и стреляют. Видят «вумен» идёт, – хвать её и с собой, в джунгли. «Бачо» (дети) – в джунгли. Что есть съедобного – тоже тащат в джунгли, – Лукаса понесло нагонять страсти…
– А как же Непал-Индия-секьюрити? – спрашиваю, заменив таким образом незнакомое слово «пограничник».
Лукас отвечает:
– Э-э… Непал-Индия-секъюрити – то дриньк, то слип…
Это высказывание стало одним из «шедевров» шестипалого. Я дома пересказывал этот диалог Сергею и Ярику, а Лукас гордо слушал и подтверждал: «Да, б…ть, то дриньк, то слип… П…ц!» – тем самым увеличивая общий хохот…
В общем, мы пошли дальше, и тут мне вздумалось пошутить. Я стал объяснять, что сейчас проходим километр «вот так вот», потом сворачиваем и идём «файв километрс» прямо в джунгли. Лукас как-то неуверенно воспринял, шучу ли я, и скрыл свою позицию по этому поводу. А Тала сразу воспринял всё всерьёз и категорически заявил, что он в джунгли не пойдёт. Я настаивал, тут и Лукас вмешался, привёл в пример Бекаса, будто тот говорил, что пойдёт в джунгли только с двумя автоматчиками… Всё-таки не настоящие они геологи! – я примерно так их и попрекнул, но потом сознался, что это шутка… Мы пообедали возле леса, на обратном пути всё же пришлось пересечь небольшой его участок, но там стояла деревенька и были тропинки. Вокруг – раскидистые деревья, лианы, кустарники. Не знаю насчёт непальских патриотов, но пробираться по джунглям «в целину» было бы нерадостно и без них…
Видел и сфотографировал термитник метровой высоты, построенный как бы в форме замка с несколькими острыми башнями.
Вот такой рассказ принёс мне сегодняшний день. Пора спать.
19.03.11 Опять полиция. Тушение пожара. Водитель-разгильдяй.
Сегодня вечером опять видели встретили полицейских, но на этот раз дружелюбных. Сначала в городе обогнали на машине пеший патруль из 4-х человек. Идут не спеша, светлые формы в свете фар, длинные бамбуковые трости вместо наших дубинок, за плечами – длинные ружья… Потом на дороге нас остановили другие. Тоже четверо, сигнал остановиться подают зеленым фонариком. Подошли к водителю, он им всё объяснил, один подошёл к открытому окошку с моей стороны. Я говорю: «Россия. Митыкатель», – он в ответ улыбается, кивает головой и показывает ладонью, что нет никаких вопросов. Они, конечно, знают про нас, Дима регистрировался в полиции Наркатьяганджа, оттуда наверняка разослали информацию по соседним районам. Шеф полиции вроде даже обещал Диме опубликовать про нас материал в местной газете, чтобы люди знали.
Поехали дальше, но вскоре увидели скопление транспорта и тракторную телегу, перекрывшую дорогу. Оказывается, там горел дом, для тушения от скважины протянули через дорогу пластиковый шланг, по которому нельзя ездить. Пришлось ждать полчаса, пока всё уберут.
Сейчас ездим на арендованном «Балеро» (индийский джип, довольно навороченный, но как вездеход никудышный, Димина «Тата» лучше). Водитель – бабник и нахал. Бабник – потому что всю дорогу рассматривает задницы, тычет меня в плечо и предлагает посмотреть. Честно говоря, взглянуть есть на что. Такие они, эти индианки… плотненькие. Но надоело, я, чтоб отвязаться, показал ему кольцо на руке, он заржал и – дальше в том же духе… А нахал потому что вечером вёз домой, все усталые и голодные, а он свернул в какую-то деревеньку, остановился возле дома, вышел и полчаса отсутствовал. Оказалось, он там живёт и заехал поужинать (кана-кана).
Завтра с ним собирается ехать Ярик, сказал, что будет категорически пресекать подобные вещи.
20.03.11 Праздник.
Сегодня не работали, потому что какой-то великий всеиндийский праздник. Мне говорили ещё в России, что индусы любят праздники, которых у них очень много. В общем, по улицам всё равно не проехать, к тому же наши парни сказали, что кто будет «ворк», того могут «бить бамбук». Ходят толпы с барабанами, обливают себя и других специальными разведёнными в воде красками: ярко-зелёной, синей, малиновой, серебряной… Красят всё: волосы, одежду, лица. Наши тоже покрасились, залили всю крышу, пытались покрасить и нас, но не решились…
А я хочу в Россию…
21.03.11 Популярность.
Слухи о нас распространяются по окрестностям, и это хорошо, – меньше проблем. Сегодня двое важных окликнули, чтоб мы остановились, и направились к нам. Но их опередил парень на мотоцикле. Подъезжает радостный: «Митытелька?» – «Ес» – говорю… Подошли двое, поговорили с парнями, начали что-то втолковывать мне. Оказалось, приглашали на чай. Пришлось сослаться, что много работы, я приложил ладонь к сердцу, как иногда делают они, слегка поклонился и пошёл.
22.03.11 Грифы.
Ярик работает день и ночь, но когда он выставляет своё оборудование на точку, оно должно работать два часа. В это время делать нечего. Он и уснул в полдень под деревом. Проснулся, – над ним на ветках сидят несколько грифов и смотрят немигающими глазами…
Наш знакомый водитель весь день развлекал его показом индианок, но насчёт поужинать обломался. Я объяснил Ярику, где тот поворот, водитель намылился уже свернуть, но Ярик ему сразу: «Давай, аге, аге!» (вперёд, прямо)… Обидел, в общем, работничка…
23.03.11
Вчера сильно отбил ногу, не могу наступать. После обеда дохромал до рынка и купил 380 грамм индийского виски. Выпил стопку, стало хорошо…
Кстати, индусы мало пьют спиртное, и его продажа очень ограничена. На весь городок – один-два небольших дуканчика, в воскресенье они закрыты, а находятся в каких-нибудь глухих переулках. Я увидел один случайно.
В доме напротив собрались деды и поют хором. Всё-таки дружный народ…
IV
Примерно в эти дни у меня иссяк энтузиазм вести ежедневные записи. Много стало привычным, и я записывал события дня только когда происходило что-то новое.
Числа 24-го приезжал Алексей, пробыл у нас два дня, надавал ЦУ, поучил работать, угостил всех папайей с рынка и арендовал для нас две недорогих машины. До этого мы то делили с Яриком дорогой «Балеро», то ездили на мотоциклетке. Теперь Ярику достался старенький, но более комфортабельный «Машиндра – маршал», а нам – тот самый «Машиндра – командор» без дверей, явно старше меня по возрасту.
Лёша вёл себя с индусами как «большой белый начальник», и я подумал о том, как власть и успех меняют человека. Там, где мы познакомились (в палатке на Севере), Леша не был так самоуверен.
Вообще, он человек интересной судьбы, в том смысле, что родился за границей и всё детство провёл в разных странах Азии и Африки. Поэтому он чувствует себя здесь как рыба в воде, тем более, что английский у него идеальный…
Водитель арендованного «командора» в первый день обжевался возбуждающих пакетиков, на обратной дороге подпрыгивал на сиденье, шутил надо мной к удовольствию моей бригады и пел песни.
В этот же период – в конце марта – на дороге, где мы ездили на работу, на краю асфальта лежал оборванный волосатый человек. Мы проезжали утром и вечером, он лежал на том же месте целую неделю, а может и дольше, просто мы потом стали ездить по другой дороге. Иногда возле него останавливались люди, видимо, давали что-то поесть. Зачем он лежал, – мои парни толком объяснить не смогли. Наверно, пытался уйти в нирвану…
А мне запомнился один вечер. Вечер – он и в Индии вечер. Спадает жара. Невыносимая, казалось бы, работа сделана. Сумерки, ты едешь домой в машине без дверей, обдуваемый ветерком. Сзади из телефона звучит музыка, красное огромное солнце клонится к закату и мчится параллельно машине, мелькая между кронами пальм и баньянов. Проплывают мимо разнообразные индуистские святилища. Появляются на дороге и остаются позади перегруженные такси, мотоциклы, велосипеды, дети, козы, женщины. Вечером всё приобретает гармоничную окраску. В один из таких вечеров я вдруг почувствовал, сидя в машине, какое-то непередаваемое – не побоюсь этого слова – блаженство, словно ощутил неразрывную связь с миром и мудрую закономерность происходящего… Да что там слова, я просто знаю, что это было. Я… почувствовал Индию, почувствовал себя в ней, не знаю, как ещё сказать. Почувствовал и единство с самим собой. Это тело… Почувствовал, что здесь, на земле, я дома. Дом этот временный, но прекрасный, нужно ценить каждую минуту пребывания в нём, чтобы потом взять с собой эти богатства красоты в дом настоящий… Ведь не возьмёшь же туда деньги, звания и прочие тяготы, которыми мы так любим себя обременять. Но можно взять с собой солнце, пальмы и музыку… Сама мысль была короче, чем даже одно слово, но объединяла в себе намного больше, чем всё здесь сказанное. …С этими мыслями или чувствами, которые тогда не требовали никаких слов, я словно летел куда-то, сидя на переднем сиденье раздолбанного «командора». Это было недолго, но – было. Тогда – первый раз в Индии…
Пожалуй, после этого случая во мне возникло стихотворение, единственное, которое я написал об Индии. Писал я его долго, до конца работы, но с того момента оно уже было.
На стыке марта и апреля произошло интересное событие. Я считаю себя верующим человеком, хотя и далёким от ортодоксии и обрядовости. Я верю, что Бог один, что душа бессмертна, что у каждой религии своё место в историческом процессе, что место это – временно. Но речь не об этом. Суеверия отрицаются христианской религией. Я тоже в основном не придаю им значения, хоть и понимаю, что тупо смеяться над всеми чёрными кошками – тоже не вариант. Дело в том, что кошки могут действовать, но не сами, а через наши мысли о них. Или, например, если человек переливает воду через руку, это не значит, что с водой и впрямь утекает его счастье. Но когда он вспоминает примету и с доброй мыслью льёт воду к себе, тем самым он программирует своё подсознание на удачу. Вот вам и начала магии… Просто мы ещё не знаем возможностей нашей психики.
Но это предисловие. Когда в России я встречаю чёрную кошку, я просто пытаюсь ей мысленно улыбнуться и думаю, что злая энергия этим нейтрализуется. Но с индийскими «чёрными кошками» я незнаком. Числа 29-го в маршруте я увидел и подобрал змеиную кожу. Свернул, сунул в карман и привёз с собой на базу, думая взять потом домой «натуральный» сувенир из Индии. Кожа как кожа, без змеи она безопасна, а приспособить где-нибудь в интерьере можно очень эффектно.
Вечером я показал кожу Сергею и чуть не обалдел от его реакции. Он заорал на меня, замахал руками, правда, наполовину со смехом, но и всерьёз. Я удивился, сказал, что ерунда всё это и сунул кожу в целлофановом пакетике в угол нижней полки.
Вот события последующих 4-х дней.
30.03.11
Утром приехали на опорную точку, установили треногу, размотали кабеля, я стал включать магнитную станцию, оказалось, что она не работает. Позвонил Сергею, пробовал вскрывать кабель, чтобы найти повреждение, – всё безуспешно. Собрали всё обратно и поехали на машине снимать опорные точки. В этой работе магнитометр не используется, нужен только гравиметр и один человек, но… Дело это необходимое, но в зачёт по производительности не идёт, поэтому Лёша по телефону настоятельно рекомендует заниматься этим как-нибудь между делом, после работы, чтобы не терять дни. Бред, конечно, но ситуация сегодня всё равно неприятная. Сейчас нужны объёмы, рядовые точки…
В общем, покатались полдня, машина, которую арендовал Лёша, просто уникальна: заводится с толкача, тормоза работают с третьего нажатия, под конец лопнула рессора. Кое-как дотащились до дома, водитель поехал в сервис. У них фирма: хозяин держит небольшой автосервис и несколько машин для аренды. Водителей нанимает. Несколько дней назад на нашей машине заменили коробку передач. Для этого вырезали в и без того проржавевшем полике дыру размером с большую тарелку, – там, где рычаг. Теперь там видно, как бежит асфальт, а после дождя из луж брызжут в лицо фонтаны воды. Было бы удобно выбрасывать окурки, но поскольку дверей всё равно нет, это не актуально.
Вечером с Сергеем смотрели магнитометр, похоже, дело в кабеле, но не смогли найти конкретный обрыв. То есть нашли один, перепаяли все контакты, – безрезультатно. Сергей сказал завтра опять ехать на каркасную сеть, а он ещё займётся магнитометрами.
31.03.11
Утром заглянул под машину, верхнюю, лопнувшую пластину на рессоре заменили, но почему-то не поставили дополнительные хомутики по краям… Ладно, я не автомеханик, посмотрел и забыл.
Уехали километров за 20. По тем дорогам это – гораздо больше. В индийской глуши удобнее исчислять езду не расстоянием, а временем. В общем, проездили часа два, направляемся к очередной точке, не доезжая до неё три километра, я чувствую: машина с моей стороны как бы просела, меня так и тянет вывалиться в отсутствующую дверь. А на кочках внизу что-то глухо, но сильно стукает. Шофёр не обращает внимания. Я привык к нашим северным водителям и вездеходчикам, там за лишние советы можно было и на грубость нарваться. Но те знали своё дело.
Приезжаем на точку, водитель обходит машину, заглядывает вниз и удивлённо всплёскивает руками: «Проблем!» Я тоже посмотрел, – отремонтированная рессора разошлась веером, там где стучало, уже что-то капает… У индийских водителей не принято самим ремонтировать машины, для этого есть автосервис. Позвонил, – ноги на руль, и спи хоть полдня. Неторопливая страна… Но тут деваться некуда, – слишком далеко в глушь заехали, да и я нервничаю: работу надо делать. Начали общими усилиями поднимать. Натаскали кирпичей, домкрат заржавевший, ключей нет, но кое-как подняли. Вправили рессору, я ему объясняю: сними один хомутик с другой рессоры и поставь сюда. Нет, говорит, доедем до Рамнагара, там сервис, хорошо сделают.
До Рамнагара 15 километров. Проехали три, рессора развалилась опять. Остановились в деревне возле школы. Горе-водитель что-то поспрашивал у мужиков, запрыгнул в попутный трактор и уехал. Вернулся через час, говорит, недалеко сервис, надо по-тихому туда доехать. Стал заводить, – не получается. Набежали школьники – помогать, но водитель сначала не мог определиться, в какую сторону удобнее, поэтому толкали половина школы взад, другие вперёд…
Автосервис в соломенном сарае, на фасаде вывешены всевозможные изношенные прокладки, – реклама, значит. Но есть дизель-генератор, сварка. Мастер – невысокий коренастый индус, лет тридцати, похоже, толковый и серьёзный, не то, что наш клоун. За два часа снял рессору, перебрал, нарубил самодельные хомутики из листового металла, заплатили, поехали.
Всю последующую дорогу машину заводили с толкача, кроме того был пробит радиатор, так что наш автомобилист у каждой колонки заливал воду, и с собой ещё бутылки наполнял. Но работу сделали. Вернулись, соответственно, очень поздно. Пробег – 100 км. Рабочее время – 14 часов. Из них один час отбрасываем на все измерения, три часа на ремонт, всё равно получается средняя скорость 10 километров в час…
1.04.11
День смеха, но мне не до шуток. Вчера Сергей отремонтировал станцию, я сам два раза вечером проверял, всё работало. Приехали на место, – не работает. Я уже за голову готов хвататься. Пока пробовал возиться с кабелем, позвонил Ярик. Они заехали в какой-то городок на самом краю площади, под джунглями, а там какая-то эпидемия. Говорит, люди все ходят бледные, шатаются, женщин на руках таскают, прямо на улицах стоят раскладные пластиковые кровати с больными, врачи кого-то оперируют, ставят капельницы… Я говорю: «Бросай всё и сваливай оттуда!» – а он: «Сейчас в дукане перекусим, потом посмотрим. Мы сюда за едой заехали»… Офигел, в общем… Одно успокаивает: у него водитель – такой серьёзный дед, не то, что наш балбес, не полезет куда не надо. Дед суровый, но верный. На дороге всех разводит с полуслова, никому не уступает. Когда Ярик выскакивает что-нибудь купить, например, сигареты, дед тоже идёт с ним, контролирует торги и обязательно сбрасывает цену. Ярик ему за это доплачивает от себя раз в неделю, на выходной, 100 рупей на «дриньк».
В общем, мы поехали домой, по дороге отсняли ещё три опорных точки. Сергей нервничает: докладывает ситуацию Лёше пока он, – а всерьёз помогать не хочет, я работаю, я должен и шнурки паять… Днём поругались, потом молчали. Что-то он совсем неадекватен становится, не иначе, почувствовал себя «большим белым начальником». Ничего не объясняет в своих компьютерных делах, а ведь это всё мне остаётся. Придётся разбираться самому.
Вечером приехал Ярик, вроде здоровый. Паяли с ним вдвоём кабель. Как будто работает.
2.04.11
Это какой-то бред! Приехали (четвёртый раз на то же самое место), подключил станцию – не работает! Перегрузил, пошевелил контакты, – включилась! Подождал десять минут, – работает, всё в порядке. Собрались идти, стал включать рейсовый магнитометр, – неисправен! Поставил запасной шнурок, – результат тот же…
Снимать без магнитки больше нечего, поехали сразу домой. Думал: приедем пораньше, займусь всерьёз, все кабеля перепаяю. Хотя, от отчаянья уже плохо соображал, что делать. Но на полдороге у машины отказал мост. Кардан крутится, колёса стоят. Приехали. Лукас вылез, заглянул вниз и на чистом русском: «Машина п…ц, да?!» Я долго не мог прийти в себя от нервного смеха. Потом нарисовал на бумажке английское слово «Old», подставил к надписи «kommander», и так сфотографировал. Водитель позвонил на фирму, через час приехал сын хозяина на байке. Посмотрел, уехал, ещё через час вернулся в сопровождении трактора. Предлагал мне ключи от мотоцикла, чтоб я мог скорее вернуться домой. Я, конечно, отказался, сославшись на то, что не могу оставить оборудование. Это была только часть правды. Я на мотоцикле и в России-то побаиваюсь…
Отбуксировали нас до сервиса, потом сын хозяина сгонял куда-то, привёл «Болеро», чтобы отвезти нас домой.
Дома стали «крутить-вертеть» магнитометр, оказалось, здесь дело не в шнуре, – слетела программа. А переходник для установки по ошибке увёз Дима. Лёша сказал отправлять этот магнитометр ему с кем-нибудь из индусов, самим переоборудовать станционный в рейсовый и работать пока без станции, он решил, что можно будет рассчитать эти рейсы от станции другого отряда. Надо только созваниваться, когда те включают и выключают…
***
Примерно такие записи за эти четыре дня находятся в моём индийском ежедневнике. А теперь я расскажу о том, что не было отражено в этих заметках.
Когда в первый раз поломалась станция, я вспомнил о найденной днём ранее змеиной коже, но сразу же отбросил эту мысль, как совершенно ненужную и пустяковую. Но когда станция не заработала на второй день, мои сомнения окрепли. Вечером я, понимая, что творю совершенную глупость, всё-таки малодушно вынес кожу из комнаты и спрятал под лестницей, в расчёте, если чёрная полоса минует, забрать обратно… После третьего дня неудач я переложил свой «сувенир» из тайника в мусорную коробку, но и это не помогло… И лишь после того как я вечером четвёртого дня лично вынес мусорную коробку на помойку, временные неудачи кончились. Вот такие бывают в Индии «чёрные кошки»…
V
3.04.11 День геолога.
Сегодня день геолога. Утром с профиля поздравил по телефону Лёшу, Виталия из другого отряда, Ярика, который двое суток ночует на «дальнем кордоне». Ярик намекнул, что вечером приедет, как бы Сергея озадачить сходить в магазин…
Встали на одном пикете, в стороне группа женщин разных возрастов щипала траву. Сидят на корточках, какими-то лопаточками подкашивают невысокую травку, складывают её в мешочки. Увидели нас, подошли все сразу, тут и 15-летние, самой старшей лет 40. Парни им объяснили про «миты тель», они, как по команде, сели и начали щипать траву возле нас. Щиплют и поглядывают, стреляют глазками, о чём-то переговариваются и хихикают… В стороне проходил дед: горбатый, с палкой. Самая старшая стала озорно кричать ему, типа: эй, дед, иди к нам на митытельку смотреть… Всё как у нас в деревне…
4.04.11
В одной деревне видели, как ворона клевала в зад маленького козлёнка. Он ничего сделать не может, пытается убегать, кричит, ноги ещё слабые, мамаша рядом жуёт сено и не обращает внимания. А ворона догоняет и клюёт. Мясо. Хозяйка увидела, прогнала.
5.04.11
Лукас опять что-то чудил, Ярик сказал: «У него, похоже, не только шесть пальцев, но и два мозга, только один «правильный», а второй находится непонятно где. Индиго какой-то…»
6.04.11
Первый раз встретил индуса, который отказался от разговора. Я был один, парни отстали, подошёл приличный на лицо мужчина, хоть и в деревенской одежде, но опрятный. Спросил, как водится, что делаю, я сказал про «миты-ка-тель», и что-то меня понесло: стал объяснять, что я на хинди «тора-тора», что «инглиш спик литл», про контракт, про «россиан компани» и т.д. Он уже не слушает, только несколько раз сказал «ачча, ачча», – и поспешил дальше.
7.04.11
Вчера вечером увидел в «майл агенте» знакомого – работника Литинститута. Написал, мол привет из Индии. Он спрашивает: «Как там народ относится к событиям в Ливии?»…
Хороший вопрос… Я рассказал Сергею и Ярику, смеху было…
8.04.11
Вечером в машине мои «инженегры» распелись. Я сказал, что в России тоже поют, особенно, когда «дриньк». Все сильно обрадовались, водитель бросил руль и захлопал в ладоши…
9.04.11
Сегодня я на базе, и опять тоска. Некоторые знакомые мне завидуют, думают, что живу интересно, что у меня всегда всё в порядке. Вот в Индию поехал… Дело в том, что другие делятся горестями, а я наоборот, не хочу ни с кем общаться, пока мне нечем похвастаться…
Хочу домой, но что есть дом? Временная эйфория – встретиться, рассказать…
После института ждал перемен, но… Иногда как бы совсем не знаю, чего хочу. Словно некуда жить…
Поговорить бы с кем-нибудь…
Мысль: «Любовь – то, чем мы были до рождения, и чем должны стать после смерти. Отсюда – и места на земле нет…»
11.04.11
Было три реки. Последовательно: по …, по пояс и по грудь. Но вода без водорослей, дно твёрдое. Раздевались, приборы переносили на головах. Фотографировались. Уходить не хотелось.
Потом дошли до самой большой реки, притока Ганги. Вода с песчаными отмелями – далеко-далеко. Шли вдоль обрыва, из-под него при нашем приближении бросались в воду черепашки. На середине, в полукилометре мощно плеснулась огромная рыбина.
Потом обедали на берегу (ланч), набежали дети, стоят, смотрят. Я достал телефон, навёл на них камеру, они – врассыпную. Три самых храбрых мальчика остались. Я их сфотал, потом потихоньку подтянулись остальные. Я попросил Джейрама, чтобы уговорил детей не бояться, встал вместе с ними, а Джейрам сфотографировал. Прикольное фото получилось. Стал показывать, – чуть телефон не отобрали. Я бы, конечно, и им снимки подарил на память, но… Это как в «Простоквашино»: «А теперь будешь ещё полдня за ним (зайцем) гоняться» – «Зачем?» – «Чтобы фотографии отдать…»
13.04.11
Маленький смешной индус-хозяинчик с животиком и беременной женой звал в гости, хвастался своей манговой рощицей. Увидел, что мы курим, попросил сигарету, но видно, что никогда не держал их ни во рту, ни в руках. Всю измял, прикусил, поджёг, закашлялся… Но довольный. Знает немного по-английски.
14.04.11
На подходе к реке увидели в стороне одинокий дом, по-нашему хутор. На заборе стоял индус, что-то кричал и махал рукой. Но было далеко. А я подумал, опять бомбу будут спрашивать, пошёл быстрее мимо. Он – наперерез. Меня перехватить не успел, но вижу – парней остановил. Тоже встал, жду… Оказалось, он бежал предупредить, что речка в этом месте глубокая…
Вот интересно, в России часто так поступают?..
На самой речке встретили ещё одного, тот тоже показал не то по грудь, не то выше головы. Оказалось – по… в общем, как обычно…
Ну не ходят они через речки!..
15.04.11
Показывал «инженеграм» «рашен дриньк» – видеозапись с фестиваля на Волге, где Лёха Аполинаров с компанией поют вечером за столом. Парням нравится, знают «гитар». Тала хлопал в ладоши, «заводился» на лихих проигрышах.
16.04.11
Сергей во всю собирается в Россию. Мне это напоминание – как серпом по… по яйцам, в общем. Хватит ставить точки, в конце концов, это нормальное русское слово, лучше, чем «консенсус» или «легитимность». Тем более – это поговорка, а значит, сокровище народной мудрости. Народ – он не в учебниках живёт, а вокруг и рядом. И мудрость его – не каменный уголь, который однажды образовался, и всё. Мудрость и сейчас рождается, только мы её не замечаем.
17.04.11 Конец старого «командора».
Поехали с Сергеем на увязку каркасов. В городе Багачи нас остановил патруль полиции, там какая-то предвыборная акция, развернули в объезд. Объезд не нашли, на зато в пробке, на разъезде с автобусом, столкнулись с другим джипом. Такое может быть только в Индии. Два водителя вынырнули из-за автобуса с разных сторон, остановились метрах в трёх, поговорили друг с другом, потом оба резко тронулись и – столкнулись. Я сидел на заднем сиденье, настраивал навигатор. Вижу: спорят, ну, думаю, это надолго. Нет, быстро решили… Удар, какие-то стекла посыпались, меня немного вперёд бросило, а Сергей ударился лбом о стекло. На той машине – вмятина на бампере (тоже джип с мощным бампером, машиндра, только новая), а нашу повело, бампер в стороне, радиатор пробит, рессора оторвалась. Наш «драйвер» был прав, но на том джипе зато оранжевая мигалка, которая, правда не работала. Пассажир какой-то важный, даже не вышел. Шофер немного поругался с нашим и собрался уезжать. Но наш уперся ему руками в капот, тот едет потихоньку, а наш отступает, но не уходит. Сергей решил помочь бедному водителю, но тут и толпа набежала, все за нашего, против «крутых». Тем не менее, вскоре приехала группа поддержки: полицейский с большими звездами и двое в штатском, – развели толпу «по понятиям» и все уехали. Я записал номер нарушителя и отдал сыну хозяина, когда тот приехал на своём мотоцикле. Он смотался в полицейский участок, но вернувшись, дал понять, что не видать ему ни денег, ни правды. Вскоре пригнали трактор. В нем была верёвка, но трактор тащил только полпути. Там пересеклись с Яриком и его дедом, верёвки не было ни у кого, дальше буксировали на велосипедных покрышках, которые сын хозяина привёз откуда-то на своём байке. На железнодорожном переезде «командор» оторвался, мы думаем: может, поезд добъёт? – но поезда не было. Столкнули, привязали, поехали дальше. Правда, этот металлолом всё равно уже был годен разве что на запчасти.
18.04.11
Босс задерживает деньги, нам не на что заправляться, сидим. Сергей нервничает. Ему завтра выезжать в Дели – тоже не на что. Вечером пришли от Лёши 3 тысячи рупей, поделили по-братски: Сергею на дорогу, нам с Яриком – по дню работы.
19.04.11.
Сергей уехал. Нам утром прислали новый «кар» (новый – сказано слишком сильно, но получше прежнего) со старым драйвером. Поехали на каркасную сеть. Где-то по пути драйвер остановился возле дуканчика, мы сидели в машине, а он пошёл, выпил кофе и покурил ганджи. Потом в деревне развалил крылом стопку кирпичей. Мгновенно собрались местные, заставили его сложить кирпичи на место.
Потом он пытался свернуть домой и нас приглашал на чай. Но я пресёк это дело.
В Бихаре выборы, индусы придают им огромное значение. Повсюду посты, под деревьями на стульчиках сидят большие полицейские чины, штатские. Нас останавливали 4 раза. Последний раз обсмеяли, что я «но индестен» по-английски. Но всё таки у нас работа, Россия и т.д. А парни говорят, что у тех, кто ездит просто так, могут на время забрать машину на нужды политической акции.
Вечером пришёл кар-босс, обсуждали планы на завтра, по поводу этой акции, куда можно ехать, куда нежелательно. Джант, вместо того, чтобы по возможности переводить, всё проталкивал что-то своё, умничал и хихикал. Потом я ему высказал, хотя, вряд ли это его исправит. Разве что на время.
20.04.11
Вечером после работы сходил в парикмахерскую. Открытый сарайчик на рынке, пара зеркал, стульев. Паренёк после стрижки постучал мне по голове и спине, натёр шею каким-то порошком, повыкручивал руки, повытягивал пальцы. Всё удовольствие – 10 рупей.
Еще на работе почувствовал признаки отравления, поздно вечером они усилились.
21.04.11
Нет денег, дали машине отбой. Сходил утром в банк, но безрезультатно.
Я болею, тошнит, кружится голова и т.д. Вечером получил 5 000. Потом пришло письмо от жены, сообщает, что звонил редактор «Юности», ему понравились мои стихи. Просит прислать фото, краткую биографию и небольшую статью о поэзии. Всё – по электронной почте. Надо писать статью.
Потом позвонил Лёша, сказал, чтоб больше не было пустых DPR-ок (сводка о проделанной за день работе), сообщил, что мне уже отправлены 100 тысяч рупей. Это хорошо, а то мы много задолжали: за дом, за машину и по зарплате пацанам.
Надо завести отдельную тетрадку для бухгалтерии.
22.04.11
Банк, расчёты с кредиторами. Отравление вроде проходит, но с утра ещё была слабость. На работу отправил Лукаса с бригадой. Ярик взял денег, уехал на несколько дней на «дальний кордон». На этом он должен здесь закончить. А нам ещё работы на месяц – полтора.
VI
После этой записи я отработал несколько дней в обычном режиме, в моих заметках значатся только номера сделанных профилей и точек. А 26-го, приехав с работы, я получил от Лёши команду останавливать работу на этом объекте, собирать приборы и людей и завтра с утра выезжать в Мальду на помощь Виталию. Дом нужно было оставить за собой, разное барахло – в нём, потому что в Мальде – гостиница. Но для всего этого нужно было решить некоторые финансовые вопросы, а я снял только часть денег, и она уже закончилась. Кинулся в банк, – закрыто. Надежда на утро. Почти всю ночь собирал приборы, аккумуляторы и прочее. Нас едет 6 человек, груза получилось 18 мест.
27-го с утра получил деньги, к 9-ти часам загрузились в арендованное «Болеро», около 14-ти приехали в Патну. Оттуда надо было ехать поездом. На поезд, про который говорил Лёша, билетов не было. Джант купил стоячие места на другой, по 100 рупей. Пришёл поезд, из дверей гроздьями свисали пассажиры, никто не думал вылазить. Стали втискиваться, залезли Джант и я, втолкнули часть сумок. Дальше – бесполезно. Торчу в тамбуре, остальные на улице, когда трогается поезд – неизвестно. Джант кричит на банглов, чтобы залазили, те разводят руками и крутят пальцем у виска. Я «созрел», скомандовал Джанту выкидывать всё обратно. Только вылезли, вытащили сумки, – поезд ушёл. Билеты пропали, да бог с ними, не до них сейчас, тем более, такие дешёвые.
Я с недосыпу чувствовал себя довольно вяло. Да и вообще, похоже, вегетарианство и работа начали меня подкашивать. Усталость не проходит, она постоянная, с утра до вечера, что бы я ни делал. Зато Джант активизировался, почувствовал себя в этой ситуации главным. Я не знаю языка и расписаний, где что находится, а банглам как бы по барабану: едут, куда везут.
Вернулись на стоянку, Джант снял две моторикши, поехали на автовокзал (басстейшн, откуда мы с Яриком уезжали на Беттию). Теперь он показался приличнее, но всё равно в индийском городе, особенно в жару, приходит ощущение, что ты в аду… Вечером полегче, поинтереснее.
Автобус должен был отправляться в полдевятого вечера. Большой автобус, типа «Икаруса». Не новый, конечно, но – более-менее. Билеты – 200 рупей с человека. Загрузили вещи в багажник, заняли места, я выдал всем по 100 рупей на питание, сам тоже купил чипсы, печенье («бискит»), воду.
Джант в автобусе переругался с кондукторами из-за места, потом говорит мне: «Индиан пипл – дог!» Я только покачал головой: разве можно так не любить свой народ. Я чужой, и то бы такого не сказал. Везде люди разные, интересные. Лукас сидел рядом, понял мою реакцию, мы переглянулись и как бы согласились друг с другом в осуждении джантовой реплики…
Ночью в автобусе спал. Тяжело, но спал. Дул ветер в открытую форточку, я сквозь сон даже стягивал рукой воротник на рубашке, но это было хорошо, прохладно… Да, апрель дал жару! По ночам – духота, в доме лежишь и потеешь. Более-менее нормально становится только в 4 часа утра, но ненадолго. Я замечал, что на работе выпивал по 5 – 6 литров воды, не считая того, что дома, утром и вечером. А в туалет – два раза, и то с горем пополам. Вода не доходит до почек, испаряется с потом. Постоянное обезвоживание.
Оказалось, автобус этот шёл не до места. Утром мы приехали в город Кишенгандж. Оставалось ещё 150 километров. Автобус только вечером, такси – дорого. Позвонил Лёше, тот предложил позвонить Диме или Виталию, чтобы забрали нас на машине. Так и сделал. Виталий дал добро, сказал ждать. Ждали часа 4, я фотографировал погрузку маршруток – куча людей на крыше. Индус-торговец прикатил на велосипедных колёсах станок для выжимания тростниковых палок. Два зубчатых барабана, рукоятка, как на колодце, сок стекает в поддон, оттуда наливается в стаканы. Попробовал – не очень.
Наблюдал за Джантом и думал о нём. Любит английский, не любит свой язык. О политике и политиках говорит с трепетом. Любит позу, когда говорит, слушает сам себя самозабвенно. Всегда демонстративно делит происходящее на его и не его проблемы. Воистину, кухарка, мечтающая управлять государством. Я подумал, что такие «менеджеры», если дать им волю, со временем продадут Индию, как наши продали Россию. Правда, у Джанта пока руки коротки. Я ещё слушаю этот бред, а Дима – тот быстро поставит «политикана» на место: «Не нравится работать на кухне, – иди землю копать…» Или – ходить. А ходить он боится. Поначалу Сергей пробовал брать его с собой в рейс, тот сел в середине дня: «Не могу». Сергей стал тянуть его за руку, Джант потом пожаловался по телефону нашему индийскому куратору, что ему вывихнули руку. Джанта после этого уволили, но потом пожалели и оставили поваром. Через точно такую же историю прошёл и водитель Бекас. Так эти два хитреца «выдавили» себе особые места. Но Бекас всё-таки больше похож на мужика, и работа у него потруднее. Водит он неплохо, толково, не теряется в сложных местах, что и нужно для нашей работы.
Куратор (тот бывший советский силовик) тогда сначала вежливо попросил быть чуть поаккуратнее, а когда жалобы его достали, предложил Диме отп…ть «этих балбесов», чтобы больше ему не звонили… Знает свой народ, есть у них такая жилка: почувствуют слабину – и начинают «верёвки вить».
К обеду прибыл Дима. Загрузились, поехали. Я обратил внимание, что места попадались более цивилизованные, улицы шире, дороги лучше. Основной путь пролегал по настоящему хайвэю.
Оказалось, что отряд базируется не в самой Мальде, а в 20 километрах от неё, в городке с названием Гаджоль или Газоль, – зависит от произношения. По пути заехали в придорожный дукан пообедать. Я – первый раз воспользовался услугами индийского общепита. Открытый с двух сторон навес, пластиковые столы, стулья. Пол земляной. Над головами – вентиляторы. В углу – раковина для мытья рук. На стенах и потолке, соответственно, пыль. Приготовлено довольно вкусно, хотя и жжёт как… в Индии. Заказали блюда с «чикеном», плотно пообедали. Я заплатил за свою команду, а Дима – за себя и меня.
Подъехали к гостинице, навстречу вышел Виталий. Познакомились лично, до этого мы общались только по телефону. Виталий из Магадана, их здесь трое из этого города: он, Паша, который летел с нами, и ещё Олег.
Гостиница – длинное трёхэтажное здание. На первом этаже – сквозной коридор – проход со двора на улицу, по бокам – сервисно-торговая сеть. На втором и третьем – номера. Стены крашеные в жёлтый цвет, с вентиляционными отверстиями, полы выложены белой мраморной плиткой. Возле входа в туалет – широкий, выложенный неотделанным кирпичом, мусорный колодец снизу доверху, ограждённый бордюром.
У нас была снята половина третьего этажа, рабочих-индусов разместили в просторном холле, поставив рядами деревянные топчаны. Их у Виталия было больше десяти человек, плюс мои приехали. У русских инженеров по отдельной комнате, мне тоже приготовили к моему приезду. Это оправдано, потому что много оборудования. Вечером мы распределили его следующим образом: у меня стоят все магнитометры, у Виталия – гравиметры, у Олега – тримблы. У кого что хранится, тот за тем и следит: скачивает, обрабатывает информацию, заряжает аккумуляторы для себя и для сменщика-индуса. Паша не любил дружить с компьютером, поэтому при необходимости занимался пайкой, мелким ремонтом и контролировал кухню и повара. Дима жил там же, но он занимался другой работой.
Кухня-столовая была оборудована в отдельной небольшой угловой комнате и предназначалась только для русских. Индусам Виталий просто каждый день выдавал деньги (это помимо зарплаты), и они питались, где и как хотели. Наёмного местного повара Паша научил готовить почти по-русски, так что с питанием здесь дело было поставлено гораздо лучше.
У Виталия работа была построена по принципу, который Лёша рекомендовал нам с Сергеем: через день, но – по полной. Рейсы по 30 точек, точки через километр. Помимо моего Лукаса, у Виталия тоже было два сменных оператора из индусов, которых обучили магаданцы, – Рафит и Джид. Но Джид был там как бы на «шабашке», по соглашению между сторонами, потому что он вообще-то работал мелким менеджером в калькуттском офисе ONGS-компани, той крупной индийской корпорации, которая и заключила контракт с нашей московской фирмой. Соответственно, в отличие от остальных полуграмотных рабочих, Джид имел отличное знание английского и, помимо основной работы, служил как бы правой рукой Виталия при решении вопросов в разных инстанциях и – посредником между русскими инженерами и наёмными индусами. Он получал другую зарплату и жил в отдельной комнате на втором этаже.
Я пробыл в Гадзоле месяц, до окончания объекта, то есть весь май. Должен сказать, что это было лучшее время моей работы в Индии. Несмотря на длинные рейсы, второй день был свободным, это давало возможность полностью восстановить силы. Перед рейсом спать приходилось мало, часа три-четыре, потому что выезжать мы старались в пять утра, хоть это и не всегда удавалось по разным причинам. Возвращались в восемь, девять, десять, а иногда и в 12 вечера. Я ставил приборы на зарядку, мылся в душе, ужинал, потом скачивал информацию на компьютер и ложился, конечно, далеко за полночь. К пяти утра я всё равно вставал, комплектовал заряженные приборы, выдавал их сменщикам, так как у индусов-операторов сложилось твёрдое убеждение, что с них достаточно того, что они самостоятельно работают на профиле, а следить за оборудованием – наше дело. Зато когда они уезжали, я снова ложился и мог спать до 12-ти, а то и до 2-х, пока не просыпался естественным образом. Никто меня не тревожил. Я не спеша раскачивался, пил чай, «завтракал», час-другой днём или вечером нужно было посидеть за обработкой, в остальное время я мог выйти в город или посидеть за компьютером в своё удовольствие. Вечером я дожидался возвращения сменщиков, опять всё скачивал и ставил на зарядку, но уже для себя, и так далее. В таком режиме прошёл практически весь месяц, только раза два были сбои. Один раз ночью из-за грозы выключилось электричество, и не зарядились приборы, в другой – с утра был сильный дождь. Тогда мы с Олегом ездили искать индийские геодезические пункты для привязки.
Городок Гадзоль производил довольно приятное впечатление. Улицы здесь были шире, движение более упорядочено, встречные индусы не так дичились чужестранца. Рядом была Мальда – город, посещаемый туристами, и это накладывало свой отпечаток. Я гулял по рынку, разглядывал сувениры, купил себе кое-какие мелочи: индивидуальный тазик, чтобы, сидя за компьютером, держать ноги в воде, некоторую парфюмерию и канцелярию, хороший чай. У меня появились знакомые дуканщики – продавцы ролов. Они ставили на рынке колесную тележку с витриной и столиком, натягивали над ней тент, тут же, по заказу жарили яичные блины на газовой плитке и фаршировали их овощами. Мне эти знакомые издали махали рукой и уже знали, что для меня надо приготовить ролы «но чили», то есть с меньшим количеством перца и других жгучих добавок. Материальная сторона работы в Газоле обеспечивалась через Виталия, а у меня остались от Наркатьяганжа кое-какие деньги, ставшие теперь карманными. Дело в том, что московский босс повёл такую политику, что не стал выплачивать командировочные. Он просто присылал деньги на производство работ, и на них же мы должны были жить. От неумеренных личных трат нас ограждала незначительность и редкость пересылаемых сумм, иногда доходило до того, что хоть свои, привезённые из России, вкладывай в работу, чтобы не было простоя. Но тут мне чуть-чуть повезло. Естественно, за эти две-три тысячи рупей я должен был сдавать в Москве авансовый отчёт и не мог потратить их, скажем, на экскурсионную поездку или дорогие сувениры. Но всё, что касалось питания и хозяйственных нужд, было приемлемо и допустимо. Все эти мелочи были особенно приятны после дикой и скудной жизни в Наркатьягандже.
Пользуясь наличием водопровода, я каждый день мылся и после каждого рейса стирал пропитанное потом обмундирование. Душевые в тех местах, где мне довелось бывать, устроены следующим образом: покатый пол со сливом на улицу и простой кран в стене, на высоте пояса. Поэтому для мытья там были необходимы ведро или таз и поливальная кружка. Но всё равно, душ в индийской грязи и духоте – это счастье.
В комнате работал вентилятор, стояла широкая кровать, пластиковый стол и два стула. У меня было два компьютера: экспедиционный и свой. Здесь я написал статью о поэзии для «Юности», здесь много общался с друзьями по Интернету, здесь процентов на 90 «приняло форму» то стихотворение об Индии, что возникло внутри во время одного из возвращений с работы в Наркатьяганже. Здесь я вёл кое-какие заметки, хотя не так тщательно, как раньше.
VII
28.04.11
Вечером мои люди выдвинули Виталию свои требования по поводу размера дотации на питание. Лукаса выбрали или он сам вызвался быть старшим, сказать слово. На самом деле воду мутит Джант, я видел, как он проводил в холле целый митинг. Взвинтил всех, ситуация была на грани забастовки. Но Лукас-то не дурак, я знаю, что он может выступить лидером в этом деле ради позы и авторитета, но никуда не денется, не откажется от работы на самом деле, а будет потом ещё работать так, чтобы заслужить поощрение.
Кстати, со слов Сергея, Лукас как-то признавался, что если бросит работу, дома папа его бамбуком побьет (Папа и мама на хинди звучат точно так же, как по-русски).
Да, но Виталий очень обиделся, воспринял Лукаса как зачинщика, сыграла роль ещё ревность, Виталий больше гордится своими людьми, а тут приехали какие-то, ни дня не работали, а уже что-то требуют… Пришлось стать посредником, Виталию объяснить, что на самом деле эти парни – толковые и дисциплинированные, а им – что от их выкрутасов будет только хуже. Вроде, дело уладилось, собрались завтра на работу. Но, надо сказать, Виталий очень самолюбив. Стал вечером советоваться со мной по некоторым вопросам, но вижу, что делает это с опаской, как бы проверяет меня: не умнее ли я его… Дима сказал, что он никакой не специалист ни в гравике, ни в магнитке, просто у него хорошо получается командовать в условиях аврала, водит машину, быстро принимает решения, в общем, крутится. Нашему боссу нравятся такие люди, а если будет материал плохой, – посадит в Москве студентов, они исправят (босс по совместительству преподаёт в одном из столичных университетов).
29.04.11
Стартовали утром с Олегом в разные стороны с одного «пойнта», он со своей бригадой, я – со своей. Виталий перемешал всех рабочих. У меня из старых – Мангал, а второй – из здешней команды. Сначала пересекли город, центральный хайвэй, рынок, окраинные кварталы (мучительный жребий). Сфотографировался возле очень красивого индуистского храма на окраине. Потом были твёрдые скошенные поля, идти было хорошо. Встретилась небольшая плантация зрелой кукурузы, я сорвал початок, очистил и стал грызть, к удивлению и веселью индусов. У них, видимо, не принято есть кукурузу. Початки огромные, зёрна крупные…
На две трети первого профиля попалась река. Перешли вброд по грудь. Был опасный момент: дно твёрдое, но неровное и сверху покрыто тонким скользким слоем. Поскользнулся, съехал в ямку, но удержал равновесие. Опасность, конечно – для приборов.
На берегу среди прочих стояла девушка в белом сари, из-под которого выглядывали совершенно белые ноги. Лицо и волосы у неё тоже были светлые. Я вечером поделился этим наблюдением, Паша предположил, что европейка каким-то образом попала в индийскую деревню, Дима выдвинул версию об альбиносах, а я пошутил, что здесь, видимо, не обошлось без участия русского геолога…
За речкой пошли рисовые поля, это очень плохо, потому что они залиты водой, под которой вязкая жижа. Приходилось пробираться, держа равновесие по очень узеньким насыпным тропинкам – межам. Они тоже кое-где размокли. Рис уже поднялся в полную высоту, но ещё не зрелый. Встретили настоящее болото – заболоченный ручей. Перескочили в самом узком месте по плывуну. Никто не провалился, но ноги давно мокрые.
Обратно переправлялись через реку на пароме. Натянутая верёвка, два бамбуковых помоста-пристани и большая лодка, тоже с бамбуковым настилом поверх бортов, для увеличения полезной площади. Пока ждали лодку с той стороны, наблюдал, как у берега купалась индуска. Она во всей одежде стояла в воде, потом зашла чуть поглубже, присела по горло, что-то делала руками под поверхностью (вода мутная). Откуда-то у неё в руках взялось мыло, индуска намочила и помыла голову, потом, не снимая сари, каким-то образом вытащила из-под него блузку-лиф, постирала её, вылезла на берег и в одной облипшей мокрой ткани пошла в деревню. Очень эффектно…
Закончили в темноте, часов в восемь. Я и Рафит (здешний индийский оператор) вышли одновременно. Олег уже был дома.
30.04.11
Я дома. Сходил на рынок, с утра был сильный дождь, и сейчас пасмурно и прохладно.
Учился обрабатывать магнитку. Мне, конечно, было бы логичнее заняться гравикой вместо Виталия, но с другой стороны, освоить дополнительные умения – всегда полезно. Сергей в свою бытность так до этого и не дошёл: отправлял «сырые» файлы Лёше.
1.05.11
Новый рабочий Аллам, которого дал мне Виталий, отказывался идти. Я пригрозил через Лукаса (он сегодня был поставлен рабочим из-за незватки людей), шуточно – от себя (п…й получит), и более серьёзно – что Виталий отправит его домой без зарплаты. Аллам пошёл, хоть и отставал всю дорогу.
В одной деревне я «женил» Лукаса… Вышла навстречу очень симпатичная девчонка лет 16-ти, гляжу – Лукас на неё засмотрелся. Я говорю (насколько позволял язык): отдавай прибор и оставайся тут, женишься, дом построишь, маленькие лукасята пойдут… Он обрадовался, отвечает: «Ага, будут бегать и кричать: «Папка, рупис давай», – а я им: «Нету рупис, пошли на хрен!»…
Видел хвост толстой кобры, которая заползала в нору. До обеда пугал дождь, но так и не случился, а я очень хотел. К вечеру Аллам неожиданно разошёлся, повеселел.
Возле машины, в ожидании последней бригады пробовал кокосовую бражку – «тари». Индусы купили её в соседней деревне. Отпил несколько глотков, с усталости чуть ударило в голову… Будем считать, что отпраздновал международный день солидарности трудящихся…
2.05.11
У Димы и Олега сегодня тоже выходной, они собрались с утра съездить на Ганг, что километрах в 30-ти. Звали меня, но я ещё не пришёл в себя и не мог решить. Они сказали, что сначала съездят в банк, потом заедут за мной, если надумаю, – собираться. Я надумал и собрался, но их долго не было. Позвонил Диме, он ответил, что в поисках, где снять деньги, заехали далеко и не стали возвращаться, сразу рванули к Гангу.
На обратном пути Дима вёл очень быстро, из-за большегрузника на встречку вылез школьный автобус. Дима тормозил как мог, потом резко взял в сторону, к обочине, машина перевернулась через крышу и встала на колёса. Крыша сложилась ромбом, вместе с лобовым стеклом вылетели ноутбук, телефоны, документы… Полицейские официально наложили штраф (Дима был «под пивком»), а неофициально – вынесли благодарность за спасение школьного автобуса, пожали руки и оставили свои номера телефонов.
Сами мужики явно не пострадали, но держатся: один за шею, другой за бок.
Я днём писал статью для «Юности», вечером Дима по плану должен был забрать бригады, поэтому Виталий с профиля заказал такси к гостинице и попросил меня показать дорогу. Пришла «машиндра», доехали до места сбора бригад, но тут у неё что-то поломалось, водитель вызвал вторую, дождались, взяли на буксир. Тут же подъехал и Дима на смятой машине без стёкол, забрал часть людей. Мы с Виталием поехали на крыше передней «машиндры». Надо сказать, это довольно забавно, особенно вечером: ветерок и всё такое…
На трассе сзади раздался скрежет, из под буксируемой машины посыпался сноп искр, – отвалилось заднее колесо. Два водителя долго его искали, нашли в бамбуке, метрах в 50-ти от асфальта. Приковали его цепью к багажнику, чтоб не украли, и оставили машину ночевать тут. Мы на второй поехали дальше, но с крыши слезли: вдруг здесь тоже колесо отвалится?
Как-то так получается: я за один день избежал двух автокатастроф…
3.05.11
С утра была заминка: не дозарядились батареи, куда-то пропала стойка антенны тримбла, к тому же индийский супервайзер выразил желание лично посмотреть, как мы работаем. Виталий почему-то скинул честь «показательного выступления» на меня. Супервайзер – высокий индус явно не бегового сложения – прошёл с нами два километра, конечно, приходилось останавливаться и ждать, чтобы он не терял нас из виду. Снимали тоже «по инструкции», долго и мучительно. На второй точке он привязался с какими-то вопросами, был недоволен, что я не знаю английский. Я послал его… к Виталию, и он пошёл на дорогу, а мы рванули дальше как обычно.
У меня в гравиметре была только одна батарейка, Виталий обещал подвезти вторую, когда зарядится. Он долго искал дорогу к нам по SAS-планете (навигационная компьютерная программа с подробными спутниковыми картами), настиг уже на дальнем конце профиля.
Видел на тропинке небольшую змею. Она шмыгнула в рис, потом переползла через тропинку на другую сторону. Быстро перепрыгнули это место.
Когда стало темнеть, выяснилось, что у нас нет налобных фонариков, – кто-то из других бригад утром вытащил их из рюкзака. Я был уверен, что Лукас: рюкзак у нас один, сменный, и фонарики тоже, а он сегодня работает вне очереди. Очень нервничал, но у рабочих телефоны с маленькими фонариками, – так и шли оставшиеся 4 километра.
В машине «наехал» на Лукаса (фонарики оказались у него), а он перевёл стрелки на Джейрама. «Сдать» друг друга по мелочам, это у них запросто. Нет нашего пионерско-зэковского менталитета…
Приехали в гостиницу в 23.00.
4.05.11
Веду эту тетрадку и вспомнил, как в детстве игрался: писал «Дневник капитана»…
5.05.11
Ездили с Олегом искать GPS-пункты. Заказали такси, пришла машинка типа нашей «Победы». Пунктов не нашли, два плановых уничтожены. Один должен был находится на кочке с пальмами посреди поля, а на месте другого в деревне оказалась телячья кормушка. Мы даже скребли обломком кирпича её каменное дно, пытаясь найти следы отметки, расспрашивали соседей, но всё безрезультатно.
В этом регионе (Западная Бенгалия) недавно тоже прошли выборы, повсюду много нарисованных серпов и молотов.
6.05.11
Было очень жарко и тяжело, три раза отдыхал в тени. Вечером в неверном свете фонарика принял двойной канальчик на рисовом поле за колею, и плюхнулся по колено в воду. Потом залезли в колючую изгородь. Индусы (чаще мусульмане) иногда набрасывают по краю участка сухие ветки какого-то дерева с острыми и цепкими шипами. Если махнёшь рукой вскольз, остаётся рваная царапина, а если зацепишь посильнее, – шип отделяется от ветки и впивается, как рыболовный крючок.
Днём в деревне какой-то тип кричал про «бом», мы прошли, не обращая внимания. Попадаются всё-таки не то зловредные, не то обкуренные или пьяные, которые видят в нас каких-то врагов и ничего знать не хотят.
Ждать машину пришлось в городке, при активном участии десятка местных. Тала без просьбы принёс мне из дукана два варёных яйца со специями. Я думал о рабочих, что всё-таки они… верные. Тянут лямку, слушаются. С нашей молодёжью иногда бывает сложнее. Что не знают языка, – так наши порой и с языком ни хрена не понимают… Сегодня мои парни тоже сильно устали, я вечером пошёл бодрее, а они – нет.
Днём Сану высказывал мнение по поводу русских иженеров: «Виталий – ачча! Олег – ачча! Паша – но дриньк, но смокинг, – но ачча!» Я подумал, откуда у них эти «русские» мысли? От нас наслушались, или они изначально на нас похожи? …Я, конечно, ответил, что курить и пить плохо, потому что будет работа «но ачча», а потом рано наступит «биг слип» (закатил глаза к небу, чтобы было понятно)… Что касается Паши, дело конечно не в «дриньке» или «смокинге». Паша совсем не доверяет индусам и часто угрожающе кричит на них.
Вечером неслись домой по хайвэю, из боковой улочки без всяких правил вырулил автобус. Виталий еле успел притормозить и объехать. Тоже нервничает, говорит, что Индия его достала.
7.05.11
Ходили с Димой обедать в дукан. Проведали его машину в автомастерской, обратно приехали на велорикше. Самый дешёвый вид транспорта. Зарабатывают, бедолаги, как могут.
Дописал и отправил статью.
В 5 вечера всё потемнело, налетел шквальный ветер, мощнейший ливень, молнии, дикие удары грома. Выглянул в окно, – люди разбежались, машины движутся с включенными фарами. По улице бегут реки. Продолжалось минут тридцать. Все ждут скорый сезон дождей, говорят, будет так каждый день по несколько раз.
С работы люди приехали в первом часу ночи. У лукаса разрядился аккумулятор, не доделал магнитку.
8.05.11
Оба профиля, туда и обратно, были параллельно хайвэю, по задворкам селений. Дело двигалось очень медленно. Опять новый рабочий. С утра бегал с рюкзаком вприпрыжку, потом порвал и выбросил тапочки. Вышли в скошенные поля – набил по стерне подошвы. К сумеркам на нём уже лица не было. Я позвонил Виталию, предложил выставить дополнительную опору и закончить рейс. Не доделали 5 точек. Потом искали по потёмкам бригаду Лукаса, – он что-то напутал и ждал нас не там, где договаривались.
В машине разговаривали с Виталием о нашем московском директоре. Прямо какой-то клуб фанатиков: о деньгах они не думают, главное – сделать работу! Боюсь, я не из их (Виталий, Дима) числа…
9.05.11
Стал замечать, что иногда как бы забываю, что я в Индии. Работа, постоянные проблемы, даже чужой язык становится привычным, как будто так и надо. Мне, в общем-то, проще в этом плане, я всё равно необщительный…
Ощущение необычности чаще приходит вечером.
Чувство радостной мимолётности… – неплохая строчка для начала стихотворения. Эту строчку прислала мне знакомая из Красноярска…
10.05.11
Парни всегда готовы похвастаться своей страной: индиан сигареты, индиан… сладости и т.д.
Заметил, что мальчики до 10 – 12 лет более любознательны и адекватны. Потом портятся, начинают что-то жевать, разглядывать тебя, открыв рот, быковать и тупить. Наши, конечно, так не выглядят, но они работают с нами, то есть «в теме». Может, чужие просто кажутся «тормозами» и спесивцами со стороны, потому что их не понимаешь? Впрочем, далеко не все. Есть много доброжелательных мужчин, но женщины в целом как-то живее их, – если не слишком замучены работой и не забиты. Есть в них и скрытое озорство, и здравый смысл. И девочки прилежно посещают школы, а пацаны больше лупят палками коров и валяют дурака в деревне. А что ему? Вырастет, папа передаст хозяйство, и запрёт он учёную-преучёную девочку в послушные жёны… Но и это до поры, когда-нибудь девичья ученость возьмёт верх…
Впрочем, индуистские жены не так уж безропотны, как у мусульман. Попадаются такие, что пальца в рот не клади. В Наркатьяганже все дворы были рядом, и часто приходилось слышать то серьёзные споры, то шутливые перебранки между хозяином и хозяйкой, так там, судя по тону высказываний, последняя нередко брала верх…
Сегодня со мной ходили Дувал и Баша. Первый – местный, из Газоля, он старше остальных, лет тридцати, у него есть дом, жена и дети. Он несколько медлительный, но исполнительный и спокойный. Второй – главный анархист из ислампурского отряда Виталия. Постоянно то пьяный, то обкуренный, даже вид у него какой-то бандитский: самый большой из всех наших индусов, «горящие» вечным действием глаза, длинные всколоченные волосы (молодые индусы, несмотря на жару, не стригутся на лысо или очень коротко, как наша братва). Словом, чем-то смахивает на гориллу. В общении с инженерами нагловат, любит пошутить, но черту не переходит. Если выразить недовольство, сразу останавливается, – если не очень пьяный. Если пьяный, – замолкает, но через пять минут продолжает нести чушь.
Среди своих индусов Баша, похоже, любит верховодить. Он чаще работал с Рафитом, и последний, видимо, попал под его влияние, тоже стал часто курить ганджу, стали появляться недоделанные рейсы.
Виталий почему-то очень ценит Башу и всегда защищает, хоть тот однажды даже оставил без присмотра станцию. Может, родственная душа? Но, видимо, смекнув, что к чему, Виталий всё-таки решил разбить их бригаду.
Сегодня Баша (похоже, это кличка, его имя пишется по-другому) нёс гравиметр, но перед обедом у него вдруг резко заболела спина где-то в районе лёгкого. Он нагибался и не то стонал, не то рычал. Не знаю, что это было, но я сказал, чтобы они с Дувалом поменялись (тримбл намного легче, и нагибаться не надо). Но потом Баша надумал задержаться в одной деревне, из объяснений Дувала я понял, что ему нужно какое-то лекарство. Мы вышли в поле на точку, взяли замер, подождали ещё минут 15, тогда пришёл и Баша – уже пьяный, с бутылкой тари и анашой в кармане. Я стал на него орать, а он – оправдываться тем, что эти волшебные средства помогают ему от боли. «Тора-тора тари – ачча! Тора-тора ганджа – ачча! Но тари, но ганджа, – но ачча!» Однако было видно, что принял он того и другого уже не тора-тора…
Тем не менее мы пошли дальше, но после обеда, как только в километре показался хайвэй, он опять совсем занемог и стал просится домой. Я не знал, за какую монету всё это принимать, но Дувал высказал предложение идти дальше вдвоём, и я отпустил Башу, ещё и выделив 50 рупей на такси. Уж не знаю, на что он их потратил, но вечером в гостинице его спина гнулась нормально.
Дувал нёс сначала гравиметр и тримбл, но после трёх точек стал сильно отставать, и я забрал у него тримбл со стойкой в придачу к своему магнитометру. Так мы прошли ещё пунктов пять, благо всюду были твёрдые скошенные поля. Дувал приотставал от меня, но не сильно, пока я втыкал в землю стойку антенны, подходил и он. Но за три «пойнта» до конца рейса мы опять оказались недалеко от трассы, и Дувал смалодушничал, заявил что «ворк финиш». Я не стал его ругать и запугивать, промолчал и занялся своим делом. Но потом завёл разговор на посторонние темы: спросил про дом, про детей, сколько ему лет. Оказалось 29. Я говорю, мол, мне форти файв, мне тоже тяжело, но я же иду. И потом – для «бачо» нужны «мани», так что стоит подумать… В общем, Дувал подумал и сказал, что пойдёт до конца. И пошёл, несмотря на то, что у него развалились тапочки. Правда, когда мы выставили последний пойнт и вышли на трассу, нам нужно было шлёпать по асфальту до опорной точки ещё два километра, Дувал сказал, что будет ждать нашу машину здесь. Этого нельзя было допустить, но тут я увидел летящую по дороге моторикшу, и крикнул Дувалу: «Такси! Стоп!» Он мигом всё сообразил, поднял руку, таксист лихо затормозил, сдал назад, договорились о цене (20 рупей), и через пять минут мы были там, где на обочине уже сидели остальные наши бригады!
11.05.11
Начали после рейсов по ночам ещё закатывать опорные точки, чтобы успеть к сроку сдачи объекта.
12.05. 11
Были хорошие профиля, много скошенных полей.
Посторонние индусы с утра прицепистые, днём ленивые, вечером добродушные. Но если вечером попадёшься к плохой компании, могут замучить наглыми расспросами и обсмеять.
Нас всех достали эти постоянные расспросы на каждом шагу. Но я тут предположил, если бы у нас где-нибудь в подтаёжной деревеньке по огородам ходил негр, да ещё с непонятной штуковиной за плечами, – с ним, пожалуй, могло бы произойти нечто худшее, чем расспросы… Поделился этим соображением с Виталием, посмеялись.
13.05.11
Ездили с Олегом на автобусе в Мальду. Я надеялся посмотреть какие-нибудь сувениры, но ничего стоящего и по деньгам не нашёл. Купил только хороший чай – Дарджалинг. Так же, как везде, всё пестрит, а толку нет, только утомился. Перекусили в забегаловке при отеле, именуемой рестораном. В городе был праздник: раскрашенные в зелёный цвет лица взрывали на улицах громкие хлопушки.
Когда вернулись домой, разразилась сильнейшая гроза. Дима рассказал, что он ехал в машине и видел, как падали от ветра деревья. Паша вроде заметил, как молния ударила куда-то прямо в город. Наши работники где-то укрывались, потом пошли дальше. Вернулись в двенадцатом часу.
14.05.11
Плохие профиля – везде рис. После вчерашней бури много воды. С утра – переправа через речку. Дошли до лодки. Мальчик перевёз и убежал. Кому деньги? – парни показали на женщину, ехавшую вместе с нами. Сколько? – по рупию с человека. Нас шестеро. Я дал женщине десятку, жестом показал, что возвращать ничего не надо. Она даже растерялась, как-то чуть присела и с придыханием негромко произнесла: «Тэн рупис?!»
Боже, какая бедность! Мне стало очень жаль эту нестарую женщину. Но… они живут своей жизнью, другая им если и грезится, то лишь как сон или сказка.
В одной деревне стали набирать воду из колонки. Гляжу – десятилетний мальчонка уже держит в руке подставку от нашего гравиметра. Мангал хотел сразу сурово отобрать, но я остановил его. Собрались деревенские: взрослые, дети, – я попросил разрешения их сфотографировать. Мальчишка с подставкой впереди – самый гордый!..
Потом пошли на окраину брать замер, толпа за нами. Одна очень живая и любознательная девочка (наверно, отличница) весело задавала вопросы и постреливала глазками. Во время замера один мальчик, заглядевшись, упал с обрыва в сухой пруд, – к общему веселью деревни. Девочка смеялась звонче всех, а мальчику обидно. Отвернулся и стал умывать лицо остатками воды из пруда.
Обратно реку перешли по бамбуковому мостику, причем в прибрежном дукане с нас так же взяли по рупию с человека, как за лодку. Ждали машину в посёлке возле одного дома. Совсем маленькая девочка храбро разгуливала перед крыльцом с большим фонариком в руках, деловито светила на нас. Смешная.
Ночью ездил с Виталием на опоры. Собиралась гроза, но разразилась только к утру.
16.05.11
Опять ходили за реку. Туда брод показали две девчонки лет 17-ти. Парни с ними поболтали, пошутили по-своему. Они не уходили и смотрели, как мы раздеваемся до трусов и переходим. Одна всё смеялась и что-то кричала вслед. Я с той стороны помахал рукой.
За рекой – ужасные места, беспорядочный рис, болота и… мусульмане. Муслимы, как называют их здесь, более нелюдимы, самоуверенны, насмешливы. Рис почти без тропинок, полегший, много воды. В качестве межей – какие-то высокие длинные бугры с кустарником. Выбился из сил, два раза падал в тень и засыпал на пять минут. После пяти часов вечера полегчало, но оставалось ещё много ходьбы и работы. На контрольной точке встретили бригаду Джида. У него дела ещё хуже чем у нас.
В полной темноте подошли к реке. На берегу была манговая роща (слава богу, рис кончился), на лежанке под навесиком сидел дедок маленького роста. Подошёл, начал что-то весело балагурить. Спросили про брод, он живо побежал по берегу метров двести в сторону, приглашая следовать за ним, потом спустился с обрыва, сам перешёл впереди, всё это время не смолкая ни на минуту. Я дал ему 5 рупий на «тари», он стеснялся брать, но парни одобрили мой небольшой поступок. Они тоже были в восторге от деда. «Ачча олдмэн!» – сказал мне Джейрам, и я подтвердил: «Йес!» Дело в том, что река эта переходима далеко не везде, и не знаю, что бы мы там делали среди ночи без этого деда.
Дальше пошли твёрдые скошенные места, ночь была очень лунная, ставили «пойнт» на берегу озерца, я курил и смотрел на пальмы и чувствовал в себе настроение того стихотворения, для которого уже написал начало: про «расту» и «пани». Кажется, теперь я знаю, каким должен быть конец… Чувство радостной… нереальности, – но это для другого стихотворения. Боже мой, куда меня занесло! И почему так: проклинаешь работу, а сделал, умотался до потери стопроцентной связи со своей земной плотью, и – охватывает возбуждение, восторг, полёт. Не всегда, но бывает. Хорошо, что на следующий день выходной, ибо после каждого подъёма неизбежна реакция.
18.05.11
С утра шёл спокойный затяжной дождь, Виталий не решился выпускать гравиметры на работу. Мы пошли вдвоём с рабочим Сомом переделывать рейсы по магнитке, другие тоже. После дождя было влажно и душно, как в парилке, потом немного развеялось.
Сом – очень спокойный и исполнительный парень, католик. Рассказывал, что в Ислампуре, откуда он (как и большинство рабочих) родом, есть большая католическая миссия.
Он не взял с собой обед, я поделился с ним варёным яйцом и бискитом, потом он угощал меня в дукане колой. Собрались муслимы, все смотрели мне в рот, я, к общему удовольствию, сделал какой-то сценический жест, выпил бутылочку и пошёл дальше. Вечером Виталий сказал, что надо срочно готовить материалы. Гравика, которую он брал на себя, в итоге досталась тоже мне, – он много ездит, планирует, в общем, забот хватает. Только было бы лучше, если бы я рассчитывал на это сразу, – зачем вешать лапшу и нагружать постепенно? Скажи сразу, я не малолетний индус, и не тупой российский «исполнитель от 8-ми до 5-ти»…
В общем, я скачал все приборы и приготовился сидеть ночь за компом, но тут выключилось электричество. Информация скачана, обработаю и днём. Подождут.
19.05.11
Гравиметры не зарядились. Паша и другие пошли опять на доделки по топографии и магнитке, а я с утра до вечера просидел в программе Exel/
20. 05. 11
Сегодня после обеда нас застал ливень. Двадцать минут стояли втроём с рабочими в роще под манговым деревом, накрывшись одним плащом. Приборы спрятали под куском полиэтилена. Приборам ничего, а мы всё равно насквозь промокли, без движения даже начали дрожать. После ливня по всей роще – воды по щиколотку. Так и пошлепали дальше. Закончили в девять. Сейчас болят подошвы. Когда они разбухли, в кожу втёрлись частицы ткани от носков, а потом эта «наступательная часть» высохла и стянулась, и частицы вживились в неё черными точками, как татуировка. Вся подошва в крапинку, при ходьбе покалывает и горит.
Фотографировал рощу после дождя, болото с большими колючими листьями по поверхности и большую птицу, наподобие аиста.
22.05.11
В выходные сижу за обработкой, ничего интересного. Сегодня в рейсе места получше, много манговых рощ. В них и твёрдо ходить, и тень.
Под вечер Мангал и Сом прикупили в деревне тари, глотнули по дороге. Сразу начались длинные телефонные разговоры с девчонками на ходу. Совсем как наши парни в тундре. Закончили довольно рано, в 19 с копейками.
Днём переходили речку по своеобразному мостику: в воде стоят бамбуковые крестовины, в них вложены два-три бамбука «для наступания» и сбоку привязан один «для держания». Общая длина – метров тридцать.
Потом покупали фруктовые брикеты у мороженщика. У него на велосипеде закреплены большой автомобильный аккумулятор, какой-то патефон, холодильный ящик и на руле – динамик «колокол».
Думаю о предстоящем возвращении в Наркатьягандж. Лёша обещал, что общими силами закончим здесь, потом все вместе – туда. Но все магаданцы собираются домой, русских гравиков больше не остаётся. У Димы своя работа, он отсюда едет в Ассам, в горы. Ярик уже там. Оставаться мне или сослаться на здоровье. Босс ставил условие: минимальный контракт – полгода. Но пока мало кто столько выдержал. Только Сергей, да Дима-фанатик мотает второй срок. Но у Димы другая работа. Про Лёшу и говорить не приходится, живёт как белый человек то в Калькутте, то в Дели. Говорят, на Новый год он просился домой, шеф не выпустил, но взамен этого прислал ему за счёт фирмы его подружку, и они ездили отдыхать на Гоа. А тут приходится пахать так, как и негра не заставишь. Ничего не видно кроме работы.
24.05.11
Был длинный рейс. Опять собиралась гроза, было очень тяжело, мутилось в голове, не понимал, куда иду. Гроза прошла чуть стороной, но воздух разрядился и стало легче. Но всё равно много пил, потел, три раза были большие обходы вдоль рек до мостов. Вечером обнаружил, что до красноты натёр подмышки, бока, спину. Всё разъело солью, нельзя прикоснуться. Взял у Олега «спасатель», надо завтра мазать несколько раз.
25.05.11
Купил на рынке рубашку на выезд и на память об Индии. 500 рупей. Пацаны (Лукас, Джейрам) сразу пронюхали, прибежали смотреть, сказали, что дорого.
26.05.11
Последний рабочий день здесь. Завтра ещё сходит другая смена, и всё. Останутся увязки, каркасы, но это уже сделает Виталий на машине.
На самом крайнем профиле – две точки на берегу Ганга. Я дня за три намекнул Виталию подкинуть их мне. Но он отправил туда Пашу, а мне вместо Ганга достались восемь заболоченных «вонючек». Вечером я намёком высказал это Виталию, он в ответ посмотрел и ничего не сказал. Не любит, когда кто-то обсуждает его планы.
Правда, у Паши почему-то так сложилось, что он никакого Ганга всё равно не видел. Паше романтика по барабану…
27.05.11
Сегодня входил в гостиницу через торговый ряд, кто-то сбоку окликнул: «Простите, вы русский?» Я по привычке слегка кивнул и поспешил смыться, но тут до меня дошло, что ведь и спрашивали по-русски! Я остановился, подошёл мужчина лет 50, невысокий, но в отличной спортивной форме, монгол. Оказалось – акробат цирка, который сейчас в Газоле на гастролях. С ним в магазинчике – три девушки лет 20-ти, ассистентки. Стройные, в обтягивающих джинсах и европейских блузках, – здесь местные так не ходят. Имя монгола – Туморо, раньше он пять лет работал в СССР, в Улан-Удэ. Говорит, в те времена люди в России были лучше, приветливее и проще. Приглашал на выступление. Что-то дела мне не позволили, а жаль.
VIII
На этом закончилась моя работа на мальдинском объекте, я ещё день позанимался с файлами, потом осталось только собрать оборудование и приготовится к переезду. Но по поводу самого переезда никто не мог сказать ничего определённого. Лёша требовал по телефону ехать быстрее, хотя перед Мальдой он клялся, что нужно сделать этот авральный объект, а потом можно будет работать спокойно. Лёша также обещал мне, что у меня будут три полных бригады с операторами-индусами, человек, который будет решать организационные и бытовые вопросы (Джид), а мне останется только заниматься «геофизикой», то есть планировать рейсы, следить за приборами, скачивать и обрабатывать файлы… У Виталия появилось своё мнение по этому вопросу. Во-первых, ему ещё нужна была машина, во-вторых, он лично обещал всем индусам дать после объекта несколько выходных для поездки домой. Но чтобы дать выходные, сначала надо было заплатить людям деньги, а пока что не было ни того, ни другого, и рабочие без дела шлялись по гостинице, спали целыми днями в холле, варили рис на газовой плитке в принесённом откуда-то большом котле. Московский босс как всегда не спешил с деньгами, зато по поводу работы в Наркатьяганже он заявил, что там можно сделать всё за десять дней, тогда как по моим расчётам дел было почти на месяц…
Зато впервые настали такие дни (два или три), когда мне практически нечего было делать. И я впервые в Индии всерьёз напился. Я закрылся в комнате, выключил свет, поставил на стул перед кроватью компьютер, завёл Карамзинскую «Историю государства Российского» в исполнении Юрия Шевчука, а сам валялся на кровати, окружив себя стаканом, парой мандаринов и пепельницей, и пил водку индийского производства, стилизованную под русскую: какая-то не то «Арктика», не то «Путинка»…
Так, с больной головой, меня и отправили в Наркатьяганж.
***
Мы выехали под вечер втроём: я, Лукас и водитель Бекас, – на машине со всем оборудованием. До этого Бекас работал на Диму, а теперь ему отдали бывшую машину Виталия для работы в Наркатьяганже. Остальные рабочие остались ждать зарплату. Ночью мы заехали к «френду» Бекаса, где поспали несколько часов. В 5 утра тронулись дальше.
Мы ехали целый день, до 6-ти вечера, я очень хотел пива, но его нигде не попадалось. Бекас, видя, что я не в форме, не на шутку раскомандовался, а у меня в тот день не было надлежащей воли, чтобы поставить его на место. На заправке я дал ему тысячу рупей, он вылез, подошёл к задней двери, где сидел Лукас, и я слышал, как Бекас шептал что-то про «фор хандрет». Но мне был возвращён «билль» на тысячу, и я не сразу сообразил, что меня развели, потому что чеки на заправке можно выписать, какие хочешь. Но и когда сообразил, железных доказательств у меня не было. Про стрелку бензобака Бекас ответил, что она так показывает всегда, и мне пришлось смириться. Только через день, горячо поспорив по другому поводу, я припомнил бекасу и этот случай, назвал его вором (если он понял), высказал, что он обманывал ещё Сергея… Вообще, в первые дни мы часто ругались с этим водителем. Мне не нравились его самоуверенность и хитрость, а Бекас, похоже, испытывал меня. Чуть что, он заявлял, что его упросили остаться на эту работу, что если будет не так, как он хочет, то он уедет домой. Я отвечал, мол, завтра же собирайся и – «гоу на хаус!» Тогда Бекас резко менял позицию, говорил, что он пошутил, что он приехал для того, чтобы работать.
Когда мы разгрузились в своём старом доме, я только подключил приборы и попросил Лукаса сходить за пивом. Выпив баночку, я уснул замертво, а утром, проснувшись рано, решил в первый день никуда не ехать. Индийская водка, да и пиво не пошли на пользу…
Кстати, несмотря на то, что босс обещал к переезду оплатить Интернет и мою служебную симку, ни то ни другое не работало. Но в тот день это обстоятельство было мне на руку. Отлежавшись, я составил план объезда каркасов, потому что для рядовой съёмки всё равно не было людей.
3-го июня мы сделали большой объезд площади, побывали в самых дальних углах, остался не отснятым только один, выставленный ещё Сергеем, каркасный пункт на севере. Мы отправились туда на следующий день. На обратном пути парни завезли меня в находящийся в какой-то глухомани музей Махатмы Ганди. Чистый уютный дворик, разные домики внутри, вход бесплатный, но сразу под аркой нужно было разуться. В домиках – фотографии, картины, бюсты. Каменный оштукатуренный забор снаружи тоже украшен росписями, изображающими индийского освободителя и его подвижников. Я так и не понял, было ли это место, где он жил, или школа, где преподавал. Внутри три пожилых служителя дали мне большую книгу отзывов, там были записи на хинди, инглиш и ещё какие-то иероглифы, но по-русски написал я первый. Я написал, что вырос в Советском Союзе, где очень уважали Махатму и Индиру Ганди, что люди моего поколения хорошо помнят дружбу с индийским народом…
Мы вернулись рано, а после обеда приехали люди – 10 человек, в том числе и баламут Баша, которого я не хотел брать. Так или иначе, сразу появилось множество проблем, вопросов, надо было в первую очередь разместить приехавших, организовать питание (Джант остался у Димы) и подготовить работу на завтра.
Меня удивляло недомогание, не проходящее уже третий день. В конце концов я убедился, что похмелье здесь ни при чём. Меня продуло в машине то ли форточкой, то ли кондиционером. Я кое-как купил на рынке градусник, измеряющий в фаренгейтах, с помощью телефонного конвертёра пересчитал его показания в Цельсии, получилось 39. Я выпил какой-то индийский аспирин, температура мгновенно спала, но с меня невероятными количествами стал выходить пот. Впрочем, утром температура была опять, и я отправил на работу две бригады индусов, а сам остался дома…
Не буду подробно описывать каждый день этой июньской работы. Мягко говоря, это был кошмар. Я не получил обещанного Лёшей человека для решения оргвопросов, Джида забрали в офис. Третьего оператора тоже не было, то есть я должен был делать всё и ещё ходить! Шнуры магнитометров (самое слабое место в нашем оборудовании) достались мне от Виталия в совершенно негодном состоянии. Газольские индусы никак не хотели думать о работе самостоятельно, их приходилось по утрам несколько раз будить, дёргать за ноги. Я боялся, как бы они не испортили мою бывшую «элитную» бригаду, что отчасти и случилось позже…
Приходилось контролировать каждую мелочь, чтобы утром кто-нибудь что-нибудь не забыл, вплоть до самой маленькой батарейки. Оператор Рафит совсем подсел на анашу, я не знаю её действия на организм, но он, приходя с работы, когда все накидывались на еду, только спал, и стал совсем худым и апатичным к происходящему. Когда в рейсе у него всего лишь спала клемма с аккумулятора, он решил, что магнитометр поломался, и бросил рейс. Лукас в отношении работы держался в форме, но стал всё больше находить общие интересы не со мной, а с «олл пипл». Бекас наоборот перестал явно нарываться и даже нередко старался угодить или просто хорошо отработать, но всё равно вёл какую-то двойную игру, то хихикая, то о чём-то договариваясь с остальными.
Не знаю, чем я оттолкнул от себя индусов, или они уже не были настроены на работу. Может, их не устроила зарплата за Мальду. Может, не нравилось частая экономия средств на проживание, на которую меня толкала политика руководства. Может, я сам был виноват в том, что много нервничал, стал часто срываться и повышать на них голос. Но как было не нервничать, если мне совершенно некогда было спать, если я успевал за день, помимо работы, решить одну-две из возникших проблем, а их добавлялось пять? «Плохие времена» катились на меня снежным комом, я стал думать, что руководство 12-ю индусами (символическое число, не правда ли, я был 13-м) в чужой стране – это эксперимент над личностью… Лёша в это время отдыхал в Москве, на мои проблемные письма не отвечал, а только требовал ежедневного выполнения каких-то невероятных объёмов.
По ночам, а иногда и днём стали чаще идти дожди, но от этого становилось только хуже, они давали не прохладу, а духоту. По ночам я паял неисправные кабеля, но они каждый день ломались снова и снова. Мне обещали прислать новые, но их нужно было сначала получить со свердловского завода в Москву, а потом каким-то образом переправить в Индию. Конечно, я научился за это время кое-чему новому, освоил нужные компьютерные программы и знал теперь весь комплекс работ…
В итоге, числа 20-го Лёша вынудил меня закончить площадь с «магнитными» недоделками и готовится к переезду на новый объект в Азамгард. Но прежде ко мне приезжал на три дня Дима, привёз то, что мы не смогли взять, и уехал на новый объект. Он переписывался в скайпе с Лёшей и я случайно увидел присланное тем сообщение: «Передай Жене, что здесь не … (следовало название организации, где мы впервые познакомились), здесь под зад никого пинать не будут, хочешь – работай, не хочешь – пошёл…»
Меня так и подмывало написать, что меня как раз в той организации никто не пинал, и не следует судить по себе, но я сдержался. Дима вёл себя лояльно, он как бы понимал и поддерживал меня, но воля начальников для него – святое, в общем, всё это были не его проблемы…
Я много написал о грустном, но мне запомнился из той поры забавный случай с Бекасом. Мы пробирались по узенькой полевой дороге, насыпанной в виде дамбы полуметровой, а то и метровой высоты. Нам оставалось метров 200 до выезда на широкую дорогу, как оттуда свернул трактор с телегой. Тракторист не мог не видеть нашего джипа, но всё равно не подождал, поехал навстречу. Там, где мы находились в этот момент, как раз было место для разъезда. Но Бекас, вместо того, чтобы остановиться, дал по газам, и встретился с трактором лоб в лоб в самом узком месте. Началось 10-минутное «гыр-гыр», потом, ни о чём не договорившись, оба заглушили двигатели, Бекас откинул спинку сиденья и мгновенно «уснул», тракторист тоже бросил ноги на руль в самой непринуждённой позе… Всё-таки нужно было ехать домой, и я понимал, что хоть джип гораздо круче трактора, но последнему пятится с телегой по узкой дорожке совсем несподручно. Не спеша покурив, я вылез, прошёл метров 50 назад до расширения, крикнул оттуда Бекасу, чтобы ехал ко мне. Он откликнулся недовольно, но поехал: моя команда как бы снимала с него ответственность за происходящее, а сам бы он ни за что трактористу не уступил. Такой вот менталитет…
Здесь же, в Наркатьяганже, я встретил своё 45-летие. Я остался дома и купил себе к вечеру бутылочку виски, а индусам – немного пива, любимые ими колу и фанту, пару килограммов манго, бананы (Все местные фрукты дешёвые, в среднем рупей 20 за килограмм. Виски тоже стоило всего 130 рупей). На праздничный ужин (без риса!) у меня были свежие помидоры, огурцы, варёные яйца и те же манго. Индусы не поддержали моей радости, хоть я и намекал, что сегодня у меня праздник. Увы, никто меня не поздравил. Я подождал, пока все улягутся, и потом «посидел» в одиночестве, предаваясь мечтам и грусти…
IX
Азамгард по сравнению с Наркатьяганжем оказался «биг сити». И более цивилизованный. Здесь встречались даже девушки в джинсах и на мотоциклах, по улицам кое-где бегали обезьянки, на некоторых лужайках паслись павлины. Мы ехали туда целый день, опять втроём на машине, остальных я отправил поездом. В первый вечер мы не смогли найти постоянного жилья, гостиницы тоже были заняты, мы долго колесили, пока Бекас, наконец, не договорился в одной отстойной гостинице на тройку комнат. В одной, поменьше, но более обставленной, обосновались мы втроём, в двух других, вповалку – все остальные. Впрочем, Лукас так и не пришёл, предпочтя ночевать «с народом». Зато Бекас вошёл в роль моей «правой руки», когда индусы приходили с вопросами, он отвечал за мои интересы, экономил деньги и т.д. Я не сомневался, что всё это неспроста, но без такой поддержки в тот момент и впоследствии мне было бы совсем трудно.
На следующий день мы сняли третий этаж большого дома гостиничного типа на окраине. Но этаж был ещё не отделан, мы заехали туда на следующий день, там при нас заканчивали штукатурку, и уже потом навешивали двери, проводили электричество (сначала мы подключились через времянку), покраски мы так и не дождались. Зато здесь было просторно и тихо, в отличие от центра города. Правда, в 200 метрах от нас, за путями, находилась железнодорожная станция, но звук поездов никогда не вызывал у меня раздражения, даже ночью. Наоборот, это было лишнее напоминание о том, что скоро всё кончится, и я уеду в Россию.
Мы расположились опять с Бекасом в одном крыле, остальные – в другом, причём кроватей для всех пока не было. Я расставил у себя оборудование, навёл порядок. Из комнаты был выход на балкон, оттуда открывался вид на железную дорогу, но перед ней был небольшой пустырь, куда окрестные индусы (не наши, у нас в здании были уже оборудованы все удобства) ходили по утрам в туалет.
Ближайший к нам ж/д путь был тупиковый, там до трёх часов дня отстаивался поезд «Азамгард – Дели». Потом он потихоньку трогался, отчаянно гудя, доезжал до стрелки и подавался на посадочный путь к вокзалу. Но перед тем как ему тронуться из тупика, впереди на рельсах собиралась толпа. Двое полицейских с бамбуковыми тростями караулили от толпы поезд, но когда он начинал движение, полицейские уходили, а толпа – то ли безбилетники, то ли «дешёвые» пассажиры, желающие пораньше занять места, – начинали прыгать на поезд на ходу, цепляясь за окна и двери. Иногда последние оказывались закрыты, но пассажиры так и продолжали ехать на боку вагона, свисая гроздьями…
Я ознакомился с картой местности, у меня был нормальный настрой на работу: это уже не доделки, а как бы мой, личный объект! Но судьба подкидывала мне сюрприз за сюрпризом. Во-первых, выяснилось, что на этой площади сеть – 2х2 километра, что снижало производительность и делало нереальными требуемые сроки окончания. Во вторых, пока мы заезжали и устраивались, три дня шёл дождь, наша крыша и стены промокли, пустырь перед балконом превратился в большое озеро. Естественно, любая канава, которую раньше можно было перешагнуть, теперь должна была создавать проблемы. В-третьих, к вечеру второго дня я всё-таки подготовил задания, но индусы сказали, что не пойдут на работу, потому что у нас нет разрешения на работу в этом районе, и их могут «застрелить»…
Это уже начинался саботаж, потому что данный район цивилизованный и спокойный по сравнению с теми, где мы были раньше. Но я доложил ситуацию Лёше, он дал телефон ближайшего к нам офиса «о-эн-джи-си» (ойл энд натурел гэз корпорейшн). Позвонив, мы с Бекасом договорились о встрече с их менеджером на следующий день. Офис оказался сейсмопартией, базирующейся в 20 километрах от города. То есть там работали братья-геофизики. В ограде стояли рядами вагончики на колёсах, сам офис с несколькими столами, компьютерами, диванчиками, картами и доской информации располагался в стационарном сарае.
Менеджер мистер Санкла и его помощник оказались на редкость доброжелательные люди. Я в корявых английских выражениях обрисовал ситуацию, потом в переговоры на хинди вступил Бекас, потом я набрал номер Лёши и давал телефон менеджеру для разговора по-английски, потом выслушивал от Лёши его ответ по-русски.
Мистер Санкла потребовал от нас список оборудования и ещё какие-то документы, всё было ему предоставлено. Вечером они с помощником поехали вместе с нами для сверки номеров приборов. Разумеется, были найдены нарушения, но проверяющие посоветовали устранить их лишь в рекомендательном порядке, при этом как бы извиняясь за то, что вынуждены сделать эти пустяковые замечания. Независимо от этого, вопрос о разрешении был снят, оно должно было прийти из головного офиса через два дня, но мистер Санкла пообещал, что он лично известит полицию, и завтра мы можем начинать работать.
На следующий день, 29 июня я выставил геодезическую станцию на крыше дома, магнитную – на пустыре, вдали от проводов и армированных строений и чуть в стороне от открытого «общественного туалета». Её пришлось огородить сигнальной лентой от пасущегося скота. Две бригады вышли в путь, у меня было ещё много организационных дел, Бекаса и ещё двух людей я отправил обратно в Наркатьяганж за оставшимися там вещами.
С утра погода баловала, но на дальнем конце профиля бригады накрыл сильнейший ливень. Конечно, никто не подумал о том, чтобы в первую очередь защитить приборы. Самые дорогостоящие канадские гравиметры остались в порядке, а один из свердловских магнитометров промок и отказал. Точнее, это был уже второй, потому что первый не работал уже в Наркатьяганже. Кроме того, промокли и «заглючили» два навигатора, мои бригады уже в темноте чудом встретились и таким же чудом вместе вышли на трассу, ведущую к дому. Честно говоря, в первый вечер я был больше рад их возвращению, чем опечален поломкой приборов…
Но теперь я мог уже выпускать только одну бригаду, да и вообще мне казалось бессмысленным продолжать работать в таких условиях. Этот объект изначально планировался на следующий год, а на сезон дождей был обещан общий перерыв в работах. Но кто-то решил урвать пораньше и побольше…
Одна бригада отработала ещё день, а ровно 1-го июля все индусы заявили, что им нужна зарплата за июнь (хотя раньше всегда получали числа 15-го следующего месяца), иначе они на работу не пойдут. Потом выяснилось, что им нужна зарплата и – съездить домой «дней на пять». Зарплаты у меня не было, на мой SOS Лёша ответил, что он теперь в отпуске, после чего я написал подробное письмо с изложением ситуации московскому боссу. Ответа не было, и вечером я позвонил, рассказал в двух словах ситуацию, в том числе про испорченные приборы. Босс сказал, что завтра высылает деньги, индусов нужно рассчитывать и отправлять домой, а самим – «собираться на хер в Москву». Кому самим – было непонятно, из Москвы я присутствовал здесь один, но через минуту босс сказал подождать собираться, что ему надо ещё посоветоваться с индийскими партнёрами. В итоге на следующий день он объявил, что работы надо продолжать, что на помощь мне отправляет Диму, который как раз закончил свою работу, а Ярика нужно будет послать в Москву со сломанными магнитометрами.
Так и вышло.
X
Дима и Ярик привезли с собой Ассамский ром, много видеозаписей и рассказов. Я впервые за долгие полтора месяца разговаривал с русскими и отдыхал душой…
Ассам – горный уголок на северо-востоке Индии. Там живет особый гордый народ, относящийся к остальным индусам с некоторым презрением. Там больше порядка, никто не ходит в туалет на дороге, но край этот находится в состоянии затяжной войнушки за нефть. В настоящий момент там правит мафия, с которой правительство заключило мирное соглашение.
Наши люди работали там под охраной полиции. В 1992 году в этих краях был убит в драке русский геолог. Его семье Индия до сих пор выплачивает пособия, а ассамские индийцы помнят эту историю. Встречая наших, они радостно заявляли: «А, русские! А мы тут одного русского убили! Ну, заходите в гости, чаю попьём!»
Были там и настоящие джунгли со множеством зловредных насекомых и дикими слонами. Слонов все боятся. База нефтяного месторождения обнесена забором из толстых брёвен, на ночь всё машины загоняются внутрь, ворота наглухо закрываются. Однажды днём слоны вышли к базе. Все срочно ретировались внутрь, а Ярик выскочил за ворота, чтобы поближе сфотографировать вожака. Полицейский – за ним вдогонку, поймал за рукав, затащил вовнутрь. Слоны ушли…
Я рассказал Диме и о своих проблемах. Он немедленно предложил уволить всех и набрать новых, потому что «эти люди работать уже не будут». Я был настолько обижен на свою толпу, что почти согласился. Другое дело – набрать новых – легко сказать… Но выгонять никого не пришлось. Индусы сами были настроены ехать домой, как только получат зарплату. Я ещё ходил, уговаривал кого-нибудь начать работать, и однажды услышал реплику с таким значением: «Сейчас поедим (это у них святое, даже если надо убрать машину с дороги, а водитель в это время ест, то его ждут), так вот, сейчас поедим, все соберутся, придёт Лукас, потом решим…» Это говорил Рафит. Я сразу поймал его: «Значит, Лукас – босс?!» – «Но, но! – стал оправдываться Рафит, – Но Лукас! Олл пипл но ворк!»
Пришли деньги, мы посчитали, кому сколько выдать, составили ведомость. Московский босс настоятельно просил сэкономить на зарплате, Дима тоже был сторонник таких мер. Правда, от самой выдачи он уклонился, предоставив эту честь мне, но всё обошлось без эксцессов. Только Баша высказал, что у Виталия он получал гораздо больше, на что я ответил, что там они и работали не так, как здесь. С Лукаса мы удержали символическую сумму за намоченный магнитометр и разгильдяйское отношение к работе в последний месяц. Он не спорил, впрочем, у него всё равно вышла самая большая зарплата. Мне было жаль расставаться с этим пареньком, я на всякий случай записал его домашний телефон, как бы не исключая возможности «прощения».
Ещё перед выдачей мы с Димой пригласили двух менее активных бунтовщиков и относительно полезных людей: Рафита и Джафара. Предложили им остаться, они согласились, и мы не стали применять к ним штрафные санкции. Когда толпа, попрощавшись, тронулась на вокзал, эти двое остались лежать на шконках, но через полчаса, пользуясь тем, что мы отвлеклись, сбежали. Мы обнаружили пропажу только вечером и вдоволь посмеялись над собой…
Зато как спокойно, тихо и хорошо стало у нас на этаже! С нами остались только Бекас и Джант, приехавший вместе с Димой. Джант организовал кухню, поселились они в одной комнатке, а Дима с Яриком – рядом со мной, где раньше жил Бекас. Но Бекас тоже был в опале у Димы за то, что в переговорах с хозяином дома поддерживал не нашу, а его сторону. Дима отстранил его от работы и отправил на «трейн», но тот не спешил уезжать, отлично зная, что всё это происходит с ним не в первый раз.
Ярика отправили в Москву с поломанными магнитометрами, Дима вёл переговоры с Калькуттой, чтобы нам прислали Джида, который, помимо прочего, помог бы нанять новых рабочих. Тем временем у нас созревала идея автомобильной съёмки. Расстояния между точками здесь были большие, соответственно и допуск на смещение увеличивался до трёхсот метров. Судя по карте, сеть дорог в этом районе позволяла подъехать близко почти к каждый точке, по крайней мере, в сухую погоду. Если и оставалось подойти пару сотен метров, это всё равно выходило быстрее, чем ходить пешком, тем более, что ходить всё равно было некому. Дима осторожно позвонил по этому поводу московскому боссу, тот, конечно, не дал официального разрешения на такую работу, но сказал: «Делайте хоть что-нибудь!»
И мы поехали. Сначала – вдвоём с Димой. Он подвозил меня к точке, я поочерёдно вытаскивал из машины приборы и брал замеры. Кроме того, конечно, я штурманил на переездах по «SAS-планете». Это довольно увлекательное занятие, хоть и пребываешь в постоянном напряжении. Ставишь компьютер на крышку бардачка, подключаешь к нему навигатор, и – вперёд! Надо следить за стрелкой и за дорогой впереди, чтобы заранее предупреждать водителя, куда свернуть. Нужно и заранее оценивать качество дорог по спутниковому снимку, импровизировать, держать в голове маршрут.
В первый день мы сделали немного, но пешком и это было бы нереально. Назавтра мы привлекли к работе Бекаса и Джанта, и дело пошло активней. В одной деревне среди прочих к нам подошёл парень – Сану Фаркас – поспрашивал, кто такие, и сказал, что хочет работать с нами. Мы с Димой переглянулись: «Ну, поехали!» И он поехал и потом отлично работал каждый день полтора месяца до моего отъезда и дальше. Через недельку подъехал Джид, вернулся из Москвы Ярик с отремонтированным магнитометром и новыми запасными кабелями. Чуть позже подтянулся из Ассама повар, знающий русскую кухню, два Диминых рабочих из Ислампура и двое – из Газольской команды, которые не были со мной в Наркатьяганже. Мы стали ездить на работу на двух машинах. В одной рулил Дима, в другой – Бекас. Сначала мы поделились на русскую и индусскую бригады. Но стало закрадываться подозрение, что индусы чуть лукавят, снимают точки слишком далеко от заданных мест, – слишком быстро у них всё получалось. Тогда мы с Димой внедрили «интернациональный метод». К нему штурманом пошёл Джид, а я стал ездить с Бекасом. Остальные научились работать со всеми приборами и могли меняться как угодно.
У нас с Бекасом постепенно установилось взаимопонимание. Когда я был «в ударе», я лихо командовал: «Через ту хандрет метрс – Райт!», «Лэфт!», – и так далее. Если у Бекаса было хорошее настроение, он иронически склонял голову и переспрашивал: «Направо?», «Налево?»… Несмотря на все свои хитрости, этот человек не мог не радоваться быстрой езде и хорошей работе, а я опять не мог не усмотреть в этом что-то родное, русское… Пока я делал замеры, Бекас, сидя в машине, стал к большому собственному удовольствию выделять в компе отработанные точки другими флажками, а со временем научился читать карту и даже предугадывать мои мысли по поводу дальнейшего маршрута. Одно настораживало – он очень не любил муслимов и муслимские города, которых в районе Азамгарда было превеликое множество: Султанпур, Аллахабад и другие. В их узеньких улочках было очень тесно, и никто не спешил отходить в сторону, видя медленно пробирающуюся машину. Бекас выдерживал это испытание, собрав всё свое спокойствие, но всегда был за то, чтоб сделать крюк в 10 – 20 километров, лишь бы не ехать через муслимский город. Мусульмане в Индии достаточно сильны, они объединяются для обособленного проживания, у них построены большие храмы, миссии, специальные мусульманские школы, куда девочки ходят в чёрных одеждах и с закрытыми лицами. Зато мужчины красуются исключительно в белых одеждах… И хотя индийский ислам, если верить Интернету, менее ортодоксален и более мягок, у меня сложилось впечатление, что эти люди в состоянии со временем организационно и политически одержать верх над индуистами, чья религия больше направлена на личное общение с божеством и внутреннее самосовершенствование…
Если с любопытными индуистами Бекас находил общий язык для разговоров и шуток, то от любопытства мусульман спешил избавиться не меньше, а то и больше нашего… Кстати, Бекас после очередного «увольнения» почти перестал открыто высказывать свои эмоции, но его настроение можно было легко определить по тому, как он водил машину. Однажды мы настигли одинокого мусульманина в чистом поле на узкой дорожке. Бекас посигналил, но тот шагал, не желая сдвинуться в сторону. Тогда мой водитель задумал манёвр: он прижался к самой обочине, поравнялся с мусульманином, потом резко крутнул руль влево и столкнул того в канаву с водой…
С простодушными же индуистами Бекас любил незлобно пошутить. Однажды мы брали замер в деревне, Бекас отвечал любопытным, что мы ищем «петроль» (готовый!). Те, видимо, спросили о результате, есть ли в их деревне бензин, и Бекас, не моргнув глазом, деловито поглядел на гравиметр и ответил, что есть, но мало, всего 5 литров, так что не стоит заморачиваться…
Когда мы догоняли на дороге стайку девушек, этот шутник притормаживал рядом с ними, высовывался в форточку и ласково произносил по-русски: «Эй, девушка, поехали с нами!..»
В другой раз мы с ним попали в одну историю. На дорогах часто попадались поливные пластиковые шланги, сантиметров десять в диаметре. Как правило, хозяева выкладывали с двух сторон кирпичи, чтобы машина могла переехать «пластик», не раздавив его. Если шланг был не под давлением, его можно было безопасно пересечь поперёк и без этого. Но в тот раз пустой шланг лежал вдоль асфальта, и Бекас умудрился на большой скорости проехать по нему левыми колёсами пару десятков метров. Естественно, остаточная вода быстро скопилась в одном месте и порвала шланг. Мы ничего не заметили, разве что какое-то хлюпанье под колёсами. Нам оставалось до точки метров двести, там был тупик. Там нас и настиг мотоцикл с сидящим сзади большим мужчиной с мотыгой в руках. Мотоциклист и мотыжник стали что-то говорить Бекасу, он сменился в лице, побледнел… На месте преступления нас уже поджидала толпа из десятка человек, мотоцикл был выставлен поперёк дороги… Ярик, не долго думая, спросил, сколько стоит один метр «пластика», померил разрыв шагами и решил, что нет никаких проблем. Но оказалось, что шланг надо менять полностью, индусы требовали «ван таузенд рупис». Я позвонил Диме, тот ответил, что видимо, придётся заплатить. Но у нас не было с собой тысячи рупий, и Дима предложил ждать до вечера или звонить в полицию. И тут у меня начало работать воображение… Я вылез из машины, прошёл вдоль порванного шланга и в понятных выражениях заявил, что раскладывать шланги на асфальте – нарушение, для этого есть обочина. Потом ещё раз позвонил Диме и инсценировал перед зрителями разговор с большим боссом. Потом объявил всем, что босс сказал – вызывать полицию (Ярику успел подмигнуть). Индусы почему-то застеснялись, отошли в сторону, стали совещаться. Некоторые просто «рассосались» по домам… Хозяин шланга ещё некоторое время настаивал на своём, но вскоре я объявил ему через Бекаса, что мы можем заплатить 400, или будем сидеть вместе до вечера и ждать полицию, которая ещё неизвестно, как рассудит. К моему удивлению, хозяин внезапно согласился на 400 рупей, причём в его поведении при этом сквозило явное удовольствие. Бекас и он расстались почти друзьями, но у нас не было особого повода для радости, потому что мы отдали хозяину шланга свой обед, воду и сигареты… Разве что остался повод повеселиться, мы ещё долго напоминали Бекасу про «пластик», и он всегда радостно ухмылялся, вспоминая о своём «подвиге».
Поскольку мы работали с машин, то теперь не брали еду с собой, а перекусывали в придорожных дуканчиках. Тот, первый, куда завёз меня Дима в Газоле, оказался ещё очень приличным. Впоследствии мне приходилось обедать в разных… Здесь стоит вспомнить, что индусы едят свой «райс» руками. Выливают в рисовое блюдо принесённые в отдельных тарелочках сабдИ (тушёные овощи), галл (разваренная гороховая жижка со специями), подлив от «чикена» или «фиша», перемешивают пальцами, ими же захватывают и… Когда мы заходили в очередную забегаловку, Бекас сразу заявлял хозяину, что «сэрам» (мне и Ярику) нужны ложки. Иногда таковые находились, иногда нет. В последнем случае хозяин немедленно отправлял мальчика через дорогу или вдоль по улице, и, пока жарились рутИ (пресные хлебные лепёшки), мальчик успевал вернуться с парой алюминиевых ложек… Кстати, о лепёшках. Они подаются непременно парами. Дуканщик схватывает две горячих лепёшки двумя руками, зачем-то с силой ударяет их друг об друга, после чего бросает на стоящее перед тобой алюминиевое блюдо…
Я был в Индии уже почти шесть месяцев, но не встречал слонов. В местностях, где мы работали, они не используются в хозяйстве, дикие же водятся только в джунглях. Правда, Сергей рассказывал, что ещё до моего приезда видел слона с огромным ворохом зелёных веток и двумя погонщиками на спине прямо на улице Наркатьяганжа. Потом мы с Бекасом издали видели такого же в другом районе. И вот, за неделю до окончания моей работы мы встретили его на дороге на подступах к Азамгарду. Те же ветки, те же два погонщика… Он шёл по встречной полосе, я замахал Бекасу, чтоб тот быстрее остановился, сам выскочил и стал снимать слона на телефон. К моему удивлению и даже небольшому испугу слон повернул в нашу сторону и остановился перед самой машиной, свесив хобот над капотом. Честно говоря, перед такой громадиной на открытом месте трудно не растеряться. Ему бы ничего не стоило лёгким движением перевернуть наш джип. Правда, бивни у зверя были отпилены, оставлено лишь по полметра с тупыми концами, сантиметров пятнадцати в диаметре. Интересные у него были глаза: умные, внимательные и… как будто с хитринкой. Парни, сидя в машине, смеялись и что-то объясняли мне. Наконец я понял, что за фото надо заплатить «тэн рупис». Я вытащил из кармана десятку, но передать её погонщику на такую высоту не представлялось возможным. Бекас опять со смехом что-то объяснял, наконец, до меня дошло. Я положил бумажку на капот, слон нащупал её хоботом и передал хозяину. Эта процедура мне так понравилась, что я не пожалел ещё одной десятки, но вторую уже не клал на машину, а осторожно отдал слону из руки…
Вспомнив рассказ Сергея и животное, виденное вдалеке, я выстроил предположение, что это, возможно, один и тот же «элефант», хозяева которого просто ездят на нём по всей Индии, собирая деньги с любопытных. А неизменная куча веток – запас корма для самого слона в его длительном путешествии. В общем-то, работа для зверя поприятнее, чем таскать брёвна…
В мой последний рабочий день мы сделали рекордное количество точек, и Бекас летел домой, как на крыльях. Я в очередной раз пошутил вечером, разговаривая с Яриком и Димой, что этот парень – «русский»!
Это было 13-е августа, билеты на Москву у нас с Ярославом были на раннее утро 16-го, но стоял ещё вопрос, как добраться до Дели. Железнодорожных билетов не было, и на следующее утро Дима повёз нас в Варанаси (Бенарес). Бенарес – очень древний и широко известный в мире город. По преданию, в нём Будда прочёл свою первую проповедь. Нам, конечно, не удалось посетить и рассмотреть его достопримечательности. В аэропорту, находящемся в 20-ти километрах от города, мы встретили нового сотрудника. В Варанаси прилетает много европейцев, но я почти сразу безошибочно определил незнакомого русского, правда, чтоб не вышло недоразумения, прежде чем подойти и представиться, встал невдалеке и подслушал, на каком языке он разговаривает по телефону. Потом мы поехали на ж/д, но билетов не было и здесь. Стали звонить руководству, они с неохотой заказали нам авиабилеты Варанаси – Дели. Самолёт должен был вылетать утром следующего дня, Дима не мог возить нас туда и обратно, нам пришлось заночевать в отеле в трёх километрах от аэропорта. Дима выделил нам немного денег на пропитание и очень переживал, чтоб мы не ехали в аэропорт на дорогом гостиничном такси, а вышли на дорогу и поймали мотоколяску.
Сначала нам предложили крутейший номер на втором этаже. Но цена нас не устроила, и мы провели ночь в маленьком домике со стеклянной дверью, душем, телевизором, и кондиционером. Во дворе отеля были очень уютные подстриженные лужайки со скамейками и светильниками. Утром мы сдали ключи на «рецепшн», в это время дежурный водитель уже подогнал ко входу машину и попытался загрузить наши вещи. Мы спросили цену, она оказалось очень дорогой. Ярик подхватил свой рюкзак и зашагал к воротам, но водитель и швейцар кинулись за ним вслед и объявили, что довезут нас бесплатно…
В аэропорту мы зашли в открытую кафешку на галерее, заказали кое-что поесть. У меня в компьютерном чемоданчике была бутылочка виски 380 грамм, завёрнутая в газетку (именно так в Индии продают все спиртные напитки). Я предложил Ярику «расслабится», он был не против. Я чуть освободил пробку от газеты, мы передавали бутылочку друг другу через стол и пили из горла, закусывая каким-то индийским снадобьем. Не знаю, засекли нас камеры слежения, или мы показались подозрительными уже на выходе из кафе, но нас остановил полицейский. Проверив паспорта и билеты, он благосклонно отпустил неразумных «россиян» на свободу… В общем, русским в Индии – «скидка»…
В Дели мы бессмысленно провели в аэропорту вторую половину дня и часть ночи, потому что не знали, где находится камера хранения и не могли выбраться в город.
Так закончилась моя индийская «эпопея» (что-то есть в этом термине от слова «попа»). Можно было бы продолжить эту историю другой, не менее длинной, – о том, как долго и мучительно я получал в России деньги за свою работу. В итоге мне всё равно не додали четвёртую часть обещанной суммы, и большую роль в этом сыграл Лёша, которого я когда-то поддержал в его палаточных трудностях на Севере. Не могу похвастаться, что я оказал ему какую-то особенную помощь, но я не смеялся над ним, как весь остальной отряд, а это – уже много.
Но мне не хочется заканчивать повествование на такой ноте. Индия кое-что дала мне, кроме забавных воспоминаний. Я много нервничал в последние месяцы по поводу работы, но в итоге индусы научили меня спокойствию и – не декларативной, а проникшей в меня до кишок, – уверенности в том, что все проблемы рано или поздно «рассосутся» сами собой, и каждый получит по своим делам. Дай Бог им и их стране за это добра и блага! Индия, намастэ!
Перед таможней Ярик рассказывал о том, что когда он летел в Москву с неисправным прибором, был русский экипаж, индусы по какой-то причине задержали рейс, и, пока шла дополнительная проверка, по салону с громким матом в адрес индийского авиационного руководства прошёл командир в сопровождении остального экипажа. Ярик, естественно, открыл рот и уставился на него во все глаза. Командир почувствовал взгляд, посмотрел на Ярика, подмигнул ему и пошёл материться дальше…
Сейчас нас опять ждал самолёт российской авиакомпании. Мы шли по трапу, впереди меня шагал иностранец. Русская девушка у входа с улыбкой приветствовала его на английском, а потом посмотрела на меня, и мне показалось, что её улыбка стала сердечней. Девушка произнесла: «Здравствуйте!»
«Здравствуйте!» – ответил я и вспомнил о том, что следовало бы погасить улыбку, только в середине салона… Это было самое лучшее «здравствуйте» за мою жизнь, какое я когда-либо слышал от незнакомого человека.
02.12
Как я путешествовал в индию
© Copyright: Евгений Яночкин, 2013
Свидетельство о публикации №213020100173
Свидетельство о публикации №213020100173
Рецензии