Марина - значит морская. Часть 2. Глава 20

                Возвратив автомобиль, Алексей вернулся домой. Без Дениса вокруг стало непривычно тихо и как-то очень грустно. Он вновь задумался о женщине, которая могла бы скрасить его одиночество, стать хозяйкой, женой, любимой, и его мысли вновь, в который уже раз, возвратились к Ольге. Где она, что с ней…

               А Ольга в это время пыталась наладить свою жизнь в огромной коммунальной квартире, каждый день, отбиваясь от нападок соседей.
               Даже две семьи иногда с трудом уживаются вместе, а если их двадцать? И у них все общее: и коридор, и кухня, и туалет. Как тут сохранить спокойствие, когда на твою территорию, твою свободу, твою личную жизнь, постоянно кто-то посягает!
               Конфликты, скандалы, и даже драки случаются здесь почти каждый день. Кто-то долго сидит в туалете — конфликт. Кто-то празднует День рождения, а у кого-то траур — скандал. Кто-то зашел к соседке «попить чайку», а тут муж раньше времени вернулся — драка.

             Первое время Ольга пыталась здороваться, улыбаться, интересоваться делами, но в ответ слышала только злобное шипение, косые взгляды и агрессивное — «а не пошла бы ты…». И ей это быстро надоело. Она старалась без надобности из комнаты не выходить, а если и выходила, то шла по стеночке, глядя под ноги, и никого не трогала. Зато трогали ее…

                Особенно некая Антонина. Жила она  без мужа и, видимо, так устала от одиночества, что постоянно срывалась на всех соседей.

               На кухне, где стояло десять газовых плит, за каждой комнатой было закреплено по две конфорки. Ольге не повезло. Ей приходилось делить плиту с Антониной. И, когда бы девушка ни зашла на кухню, все четыре конфорки всегда были заняты, как правило, огромным тазом, где кипятилось белье по два — три часа. Сначала Ольга молчала, потом поняла, что делается все это ей назло, и однажды спросила, когда же она сможет воспользоваться плитой? Ответ был прост — никогда.
— Ты здесь не прописана, а, значит, тебя здесь нет, и, вообще, выйди из кухни.
— Но, Юрий Владимирович платит за газ регулярно…
— А, это не твоя забота. Юра платит, не ты, так что, не лезь.

               Ольга пожаловалась Юрию, но тот спорить с соседкой не стал. Просто купил электрическую плитку, и предложил Ольге готовить в комнате. Но на этом конфликт не закончился. Выдворив Ольгу из кухни, Антонина сговорилась со старшей по этажу Зоей Ниловной, женщиной пожилой, с очень скверным характером. В глаза  она могла улыбаться, спрашивать о здоровье, а за спиной — желать смерти. Проживала она одна и в «старшие» выбилась лишь для того, чтобы иметь возможность входить в каждую комнату и совать свой нос во все дела.

               Постучавшись однажды к Ольге, она бесцеремонно вошла, заглянула в каждый угол, потом спросила:
— Знаете, милочка, мне-то все равно, но вот соседи интересуются, кто вы, откуда, есть ли у вас документы?
              Ольга молча показала паспорт, который женщина изучала долго и дотошно.
— Как, я понимаю, вас Антонина подослала?
— Почему Антонина? Я сама обязана проверять, кто живет рядом с нами. А если что случиться! Спрашивать будут с меня.
— Слушайте, Зоя Ниловна, я же на кухне не появляюсь, что вам еще от меня надо?
— Милочка, вы не кипятитесь. У вас, как я поняла, прописки нет! А, значит, вы живете здесь незаконно.
— А законно Антонине пользоваться газом, за который она не платит?
— Это они должны решить с Юрием Владимировичем. А он, насколько мне известно, никаких претензий к Антонине не имеет.

             Зоя Ниловна ждала, когда ее напоят чаем, но Ольге была неприятна эта двуличная женщина, и угощать ее она не собиралась.
— Что-нибудь еще? — сказала она, намекая на то, что «пора бы и честь знать».
Старшая по этажу ушла с затаенной обидой. А вечером Ольга опять пожаловалась Юрию.
— Требуют прописку. Иначе — грозят выселить.
— Кто?
— Зоя Ниловна.
  «Такая пойдет на все, ——подумал мужчина и не на шутку испугался».

           Ольгой он был очень доволен. Она хорошо готовила, убиралась, ходила в магазин. После работы он спешил домой, словно на крыльях, потому что там его ждала милая, молодая женщина, которая встречала его с улыбкой, помогала раздеваться, накрывала на стол, и всегда внимательно выслушивала все, о чем бы он только не рассказывал.
 
           С появлением Ольги в его доме, он как будто заново родился. Ему захотелось жить, творить, совершать безрассудные покупки, и, хотя между ними не было близких отношений, Юрий был уверен, что скоро все наладится.
 
          Узнав, что к Ольге приходила старшая по этажу, он на следующий день отправился в жилищную контору. Надо все оформить как положено, чтобы не было никаких претензий. Однако в конторе его не обрадовали.
— Прописать постороннюю женщину? Не имеем права!
— Почему — постороннюю? — возмутился Юрий, — она, она — моя жена!
— Чтобы заявлять такие вещи, нужно сначала развестись со своей супругой, двоеженство у нас запрещено законом.

              Юрий побежал в загс. Желающих развестись там оказалось предостаточно. Ждать пришлось полтора часа. Но когда Юрий вошел его сразу спросили.
— Где ваша жена?
— Она в больнице.
              Женщина, уставшая изо дня в день мирить супругов, укоризненно покачала головой.
— Как же так? Ваша жена заболела, а вы? Вместо того, чтобы навещать ее в больнице, пришли разводиться…
— Но, она в больнице для душевнобольных.
— Понятно, — вздохнула женщина, —  сначала клянетесь в вечной любви, а потом, своими подозрениями и ревностью, доводите до сумасшествия.
— Но, что же мне делать? — взмолился Юрий.
— Ждать, когда ваша жена выздоровеет.
— Но, она безнадежно больна!

               Женщина долго смотрела на посетителя изучающим взглядом, потом сказала:
— Как же вам не стыдно! Нет, чтобы посвятить остаток жизни, ухаживая за женой, которая подарила вам свои лучшие годы… Вы  же готовы ее бросить, развестись и жениться на молодой. Вот и люби вас, мужчин, после этого.
              «Знала бы она, что это были за годы…, — думал Юрий, покидая кабинет, — со стороны советы давать просто!»
 
              Он уже направился домой, но тут ему на глаза попалась вывеска «Юридическая консультация». Прием стоил недешево, однако Юрий решил денег не жалеть. Заплатив в кассе кругленькую сумму, он  вошел в кабинет. Юрист, улыбающийся, лысенький мужчина, выслушал посетителя очень внимательно. Полистал, для вида, какие-то книжицы и сделал однозначный вывод:
— Пока ваша жена болеет, вас не разведет ни один суд. Даже если вы добьетесь с ней свиданья и уговорите дать согласие на развод, оно не будет иметь законной силы. Ведь ваша супруга душевно больна, а, значит, за свои действия не отвечает.   
              Круг замкнулся, выхода не было.

             Зоя Ниловна, довольная, что скоро выживет неугодную, к тому же негостеприимную соседку, решила этот процесс немного ускорить.
             На второй день, после того как Ольга выпроводила ее из комнаты, женщина позвонила в отделение милиции, и, назвавшись «честным человеком, который не может закрывать глаза на аморальное поведение некоторых граждан», сообщила, что по адресу такому-то, незаконно проживает некая подозрительная особа. А, если на ее сигнал никто не отреагирует, она будет звонить вышестоящему начальству.

               Таких «доброжелателей» в органах хорошо знали, старались не связываться, поэтому, уже на утро в коммунальную квартиру был направлен участковый  для того, чтобы проверить   факты, изложенными в устной жалобе. Дежуривший в этот день сержант, недовольно поморщился. Знал он и эту квартиру, и жильцов, которые жили «как пауки в банке», теперь вот еще кто-то там появился…

              Завидев человека в форме, Антонина и Зоя Ниловна, молча подвели его к двери, за которой могла скрываться и вынашивать свои коварные планы маститая аферистка и, когда милиционер постучал в дверь, обе женщины остались стоять за его спиной,  со злорадными улыбками, чтобы лично увидеть растерянность на лице ненавистной соседки.
 
             Юрий Владимирович в это время находился на службе, а Ольга готовила на плитке аппетитное рагу с картофелем под  французским соусом, рецепт которого она узнала еще от шеф-повара ресторана «Жемчужина». Это блюдо удавалось ей особенно хорошо, и как только дверь открылась, участкового обдало таким одурманивающим ароматом вкусной еды, что он сразу настроился на мирную беседу.

            Ему все было ясно еще до того, как он шагнул в коридор неблагополучной квартиры. Две склочные бабы невзлюбили молодую женщину, поэтому решили с помощью милиции ей насолить. А раз так, зачем грубить, выяснять, разбираться там, где тебя могут накормить чудесным обедом? К тому же, молодая, привлекательная женщина была ему куда симпатичнее двух пожилых теток.

— Добрый день, – козырнул сержант, широко улыбаясь, — разрешите войти?
            Ольга просчитала ситуацию мгновенно.
— Милости просим, — сказала она своим фирменным, томным голосом, пропуская мужчину в помещение, — нашей доблестной милиции мы всегда рады.

            Участковый был явно заинтригован. Такого вежливого приглашения в этой коммуналке он не слышал никогда. Здесь его обычно встречали с кулаками, оскорбляли, унижали, даже обливали водой.
— Видите, видите, — завизжала Зоя Ниловна, — готовит в комнате на плитке. А это запрещено, может случиться пожар!
— Да, подожди ты, — отмахнулся от нее участковый, — сейчас во всем разберемся.
          Он еще раз взял под козырек, представился:
— Сержант Бобкин, — и уже мягко, — гражданочка, почему нарушаем? Ведь есть же кухня, там для каждой комнаты выделены конфорки.

              Услышав о кухне, Антонина тут же исчезла. Ольга спокойно объяснила, почему вынуждена готовить в комнате.
— Это правда? — повернулся он к Зое Ниловне, — Антонина занимает всю плиту, как же так?
— А она тут не прописана, значит, не имеет права…
— Кто и что тут имеет — решаю я! — огрызнулся сержант, и к Ольге, — предъявите документы.

                Протягивая паспорт, Ольга объяснила, что Юрий Владимирович пытался ее зарегистрировать, но ему отказали.
— На каком основании?
— На основании того, что он официально женат.
— А вы тогда, простите, кто ему будите?
— Я помогаю ему вести домашнее хозяйство.
— Ага, нашлась тут, домработница, — прошипела Зоя Ниловна.
             Сержант повернулся на голос.
— А, вас, я попрошу освободить помещение. Ступайте к себе. О результатах проверки я вам сообщу.
            Женщина недовольно скривилась, но спорить не стала. Как только дверь за ней закрылась, участковый на цыпочках подкрался, выждал несколько секунд, потом резко дернул за ручку. Так и есть: Зоя Ниловна, в карикатурной позе, буквой «г», стояла в коридоре, и, видимо, пыталась подсматривать в замочную скважину.
— Я же вам сказал, ступайте к себе.
            Женщина быстро пошла прочь, и пока не исчезла в свой комнате, сержант не сводил с нее глаз.

           Ольга открыла крышку, перемешала мясо, наполнив комнату новой волной запаха.
— Почти готово, — сказала она, сама себе, потом повернулась к мужчине, – присаживайтесь, давайте вашу фуражку. Надеюсь, вы не откажитесь немного перекусить? В вашем уставе не запрещено такое блюдо, как рагу?
— Рагу?
— Рагу на ребрышках, с картофелем под французским соусом.               

           Казалось, одно лишь название блюда заставило сержанта сглотнуть слюну. На столе появилась большая кастрюля, тарелка с аппетитными огурчиками, помидорами, красной крупной редиской, зеленым луком, и все свежее, с утреннего рынка. А когда из холодильника был извлечен запотевший графинчик с водочкой, сержант сказал:
— Вопросом регистрации я займусь лично. Можете не беспокоиться. А Антонину я предупрежу сегодня же. Будете готовить на кухне, а если хотите, можете и здесь. Только следите за тем, чтобы не было замыкания. Проводки в этих домах очень старые.

               Ольга положила сержанту рагу, полила сверху соусом, наполнила рюмочку, села напротив, и тут ее словно осенило. Это же Толик-«жопа»! Без фуражки она его сразу узнала.
               Они учились в одном классе. Бобкин сразу был окрещен, сначала в «попкина», потом в «жопкина», потом и просто — в «ж…у».
               Она помнила его тихим, забитым, не очень сильным и не самым умным парнем. Отпора дать никому он не мог, наверное, поэтому и в милицию пошел, чтобы отыграться на обидчиках.
— Толик, ты ли это?! — воскликнула Ольга.
              Он застыл, широко раскрыв глаза.
— Ой, Господи! Ольга Смирнова! — он положил вилку, и стукнул себя по лбу, – а, я читаю в паспорте: Смирнова, думаю что-то знакомое, а это — ты?
              Ольга достала еще одну рюмку для себя.
— Давай за встречу.

             Бывшие одноклассники выпили и, конечно, перешли к воспоминаниям: кто на ком женился, кто с кем развелся, кто стал «большим» человеком, кто спился. Потом Толик рассказывал о жизни в городе, о группировках, которые вечно воюют между собой за сферы влияния, рассказал он и о том, что стало с его главными врагами.
— Я долго их выслеживал, — говорил он, — ждал, когда они где-нибудь проколятся. Представь, Оль, встречаемся на улице, я при полном параде, а они? Ну, хотя бы к форме уважение проявили. Куда там! Эй, кричат, да ты теперь не просто «ж...а», ты теперь «ментовская ж...а».
— Да, ладно тебе, чего на дураков обижаться!
— А я и не обижался. Подкараулил их, когда они из кабака шли, и урны ногами опрокидывали, говорю: «Ребята, поднимите-ка весь мусор!». Задача, понятно, невыполнимая. Но ведь могли убежать, неужели я за ними погнался бы? Так нет, — на меня с кулаками!
— А у тебя пистолет, — предположила Ольга.
— Откуда? Я только и успел, что подмогу по рации вызвать. Начал отбиваться, а они здоровые кабаны, да втроем! Короче, намяли мне бока, ребро сломали и зуб выбили. Месяц в больнице провалялся.
— Ничего себе, — Ольга хорошо знала, что такое поломанные ребра, — и что потом?
— А что? Ребята вовремя подъехали, скрутили гадов. Ну, там следствие, суд….  На коленях прощения просили, умоляли…
— А ты?
— Двоих простил. Они по двушнику условно получили, а Сивакова на пятерик отправили лес валить.
— Не жалко?
— Жалко?! А меня кто пожалел?
— И тебя жалко, Толик.
— Я из-за этой клички поганой, ни с одной девчонкой не встречался. Подумай сама, кто пойдет гулять с парнем, у которого такое прозвище? Я тут как-то прикинул, он столько раз назвал меня «ж…й», что за каждое слово получил день отсидки.
— И ты теперь доволен?
— Да этому уроду — только туда и дорога. Он, рано или поздно, все равно тюрягой бы кончил.
— Ну, а сам-то ты как, женат?
— Да, женат, двое ребятишек, старший скоро в школу пойдет.
— Да, летят годочки. А, я, вот видишь, где оказалась.
— Не пойму я, Оль. Такая видная девчонка и вдруг с этим? Он что, тебе нравится?
— Нет, Толь. Я же у него, вроде бы как, домработница. Спим мы раздельно.
— Ах, вот оно что. А хочешь, я к тебе буду захаживать, так по-приятельски.
               Ольга погрозила ему пальцем.
— Толик, не забывай, ты человек женатый, а семья — это святое! Ну, а на обед, поболтать по старой памяти, — всегда, пожалуйста.

               На следующий день у Ольги в паспорте стоял штамп временной регистрации. Теперь она стала полноправным жителем коммунальной квартиры.

Часть 2, глава 21:   http://proza.ru/2013/02/02/1587