Сказка о прошедшем времени

Бродили двое по пустой планете, ногами разгребая грязь перед собой, босые, непорочные, как дети, за руки держась. Он и она - она пониже, он лучше вышел ростом, одежды нет, лишь толстой бечёвкой к талии привязан кусок потрёпаной, пыльной материи. Они проходили дома, улицы, кварталы, города, страны, молча друг другу улыбаясь, иногда украдкою целовались, сидя ночью у разведённого костра. Смотрели в глаза друг другу, так пристально, так нежно, что сердце таяло, но не от огня. Они ходили, шли года, но годы их щадили - её лицо чистое, свежее, никаких морщинок, у него не росла борода.

Они переступали битое стекло, а если не могли, то шли прямо по нему, не обращая внимания на боль, на кровь, на застрявшие в плоти осколки, они просто шли рядом, держались за руки, переплетая пальцы. Когда она начинала прихрамывать, уставать, он брал её на руки и они продолжали идти вперёд, на встречу чему-то сумбурному, хаотичному, неизвестному и безумно притягательному. Когда на их пути выростала стена - они находили открытые ворота, когда сушу разрезало бурное теченье вод, то рядом обязательно стоял прочный бревенчатый мост.

Он и она, любимые друг другом, не трогая останки ржавые машин, не прикасаясь к съеденным временем скелетам, не тревожа в черепах вековую пыль. Она и он, влюблённые навеки, он посильнее, она его хитрей. Но тут, после шажка, аккуратного, неторопливого, взбесился вихрь, загонял по пустоши бураны, он её обнял, она к нему прижалась и вот они, гонимые вперёд, нашли себе укрытие в заброшеной лачуге.

С подтёками от старости стекло, потрескавшаяся пластиковая рама, весь пол, древесный, уж истлел давно, шёл час, шло два - стихия не стихала. Она нашла потрёпанный матрас, он из камней в печь высек искры. И стало в комнате теплей, светлей, пускай и ветер проникал, свистел, чрез дыры. Она присела, напротив неё он, подмигнул и крепко в свои огромные ладони спрятал её маленькую ладошку.

Они сидели, тихо, молча, не роняя лишних звуков, чтоб не разбить то мирозданье, что покоилось на хрупком ложе из горного хрусталя. Как вдруг шум! Гам! Раздался грохот, но не гром, она свой взгляд устремила к потолку, который вот-вот грозил на них обрушиться забвеньем, она смотрела, он смотрел, застыли, как во власти провиденья. Захлопнулось чердачное окно, открылся сверху люк - оттуда, по ступеням, гремя, звеня, бренча упал на пол прибор, размером с небольшое литературное произведенье.

Он с недоверием глядел на эту вещь, она, вооружившись палкой, толкнула его в сторону, он не сопротивлялся, лишь тихо зашипел, но не угрозой, а инаким шумом - нейтральным, монотонным гулом, то был шум радиопомех.

Он подошёл поближе, взял в руки, повертел, нашёл какой-то тумблер, щёлкнул. Гром, гроза, провал, обвал! И вспыхнули глаза его огнём и губы с возбужденья задрожали - из динамиков, безразличный тон вещал всё то, что в голове у него откопалось.

- Я говорю? Я говорю - чудесно. Давно тебе, любимая, сказать намеревался - ты не моя невеста. Мы разных судеб дети, ты молода, красива, но тосклива и скучна, с тобой мы ходим вот уж четверть века, всё надоело, не хочется старья.

Она, ладонью слёзы вытирая, из рук его радио забрала, там что-то покрутила, здесь нажала и женским голосом оно задребезжало.

- Ты мне не мил, твои приятны ласки были, может, десять лет назад, а сейчас...сейчас конец пришёл сей сказке. Ты тоже скучен, молчалив, угрюм...мы дети разных судеб - высок ты, статен, и кудряв, но думаю, что ты, конечно, прав - пришла пора прощаться. Уходи.

Она разбила об стену прибор, и в стороны летали шестерёнки, он молча глянул за окно, кивнул и не вернулся больше. Она сидела молча у печи, и лоб давно разрезали морщины. Он с бородой, так просто, без причины, он стар и слаб - её не назовёшь красой. Шли годы, медленно сменяясь, за осенью лишь осень приходила, она сама себя клинком убила, он бросился в теченье и под мост.

Бродили двое по пустой планете, бродили молча, не тревожа тишину, бродили позже внуки их и внуков дети, бродили, бросив радиоволну. Слова - лишь звук, что порождает боль и страх. Любовь? Любовь эмоция рождает, она не зарождается в устах.