Пара слов о великом обмане

               
                 Проезжая мимо Пушкинского, я был неприятно поражён обилием людей, собравшихся возле его стен. Они, как будто бы соревнуясь, пытались прорваться на выставку Дали.

Меня поразило, что я сам ни разу не был на одной из его экспозиций. Я не люблю обман и не понимаю, как можно получать удовольствие от того, что тебя пытаются обмануть.

Опус 1

В одном парижском кафе за столиком сидели Дали и Пикассо.

— Пабло, ты меня слышишь? — спросил Дали.

— Слышу, слышу, — ответил Пикассо, нехотя вынимая руку из декольте своей спутницы.

— Как же мне надоело обманывать этих людей! — произнес сюрреалист, зевая и поправляя усы.

— Но они ведь все равно «едят» это, так не лишай их такого удовольствия, — ответил Пикассо, похлопывая по бедру своей спутницы и рисуя на салфетке очередного голубка.

Опус 2

Казимир проснулся с сильной головной болью. Он попытался вспомнить, как закончился вчерашний вечер, но безуспешно. Он приоткрыл глаза в надежде, что визуальный осмотр мастерской поможет ему понять, что происходит.

Да, это была его мастерская: топчан, не первой свежести постель. Слева лежало неизвестное женское тело, на полу валялась одежда вперемешку с пустыми бутылками.

«Нет, пора с этим заканчивать», — решил художник.

Он с трудом поднялся с кровати и босиком направился к мольберту. Холст, подготовленный ещё неделю назад, светился своей белизной. Но почему он выбрал именно квадратный формат он уже не помнил.

«Нет, это несправедливо. Я, наконец, обязан написать правду», — подумал Казимир.

Кисть выпала из его рук. Собрав последние силы, он развёл чёрную краску и дрожащей рукой почти нацарапал на чистом белом холсте чёрный квадрат.

Налив воды, он выпил её. Вроде бы стало легче. На топчане кто-то тихо ворчал и чмокал губами.

«Ах да, вспомнил, это же Бейла?» — подумал Казимир.

Обессиленный от тяжёлой работы, он присел на стул, тупо глядя на своё детище: «Ну ничего, станет полегче, запишу».

Но желанию мастера не суждено было исполнится...

Опус 3

Моди уже около часа трудился над портретом. Глаза сильно болели — давали знать низкопробные наркотики. Он стал плохо видеть, особенно трудно было поймать выражение глаз модели.

«А что, если вместо глаз писать просто лодочки, но только чуть раскосые?» — подумал Амадео.

Так появился очередной шедевр Модильяни с глазами, которые стали притчей во языцех после его смерти. Модницы Парижа начали подтягивать глаза с помощью специального клея, делая их узкими и чуть раскосыми, как на портретах любимого мастера.
                2011г.*)