Несчастный случай

               
               
"... Ибо кто знает, что хорошо для человека
в жизни, во все дни суетной жизни его, которые
он проводит как тень? И кто скажет человеку,
что будет после него под солнцем?" . Екклесиаст. Гл.6. Притча 12.


«…С каждого человека можно спрашивать ровно столько, сколько он может дать», - говорит Петр Петрович, - «с нас всю жизнь спрашивают больше, а поэтому делают неправильные выводы и осуждают».
 «…Вообще судить о чем-то, а тем более судить других  могут только опытные, пережившие смерть и тяжелую болезнь люди. Вы заметили, что мудрецы  в основном молчат, так как знают, что слова только мешают понимать друг друга?». Через минуту он добавляет: «...себя судить куда сложнее, чем других».
Петр Петрович – мужчина, пятидесяти трех лет, хороший семьянин, довольно красивый, с полностью седой головой и добродушным лицом. Его собеседник, давний знакомый и сотрудник по работе Владимир Иванович, слушает «краем уха» и больше погружен в свои мысли. Ему сорок шесть лет, но выглядит он уже значительно старше своего товарища. В отличие от Петра Петровича он холост, и не обижается, когда его называют «бобылем». У Владимира Ивановича мешочки под глазами и усы, похожие на две грязных кисточки. Он собирается сделать предложение женщине и ищет понимания и поддержки. Но чем больше он слушает Петра Петровича, тем больше зарождаются в его душе сомнения и беспокойство.
«…Вот, например, люди забираются в самолеты и летят в неизвестность. Они по десять раз бывают в Тайланде, Бали, на острове Пасхи или Америке, сами не зная, чего ищут», - продолжает размышлять Петр Петрович, - «многие, особенно любящие нас, иногда делают ошибки. В большинстве своем мы не прощаем другим, особенно близким и родным ошибок, клевещем заодно с другими и верим сплетням».
«…Одна из отдушин в нашей жизни — женщины. Мы всю жизнь потакаем им. Встречая красивую женщину с роскошными, чудными, изумительными глазами,  говорим ей о любви, вскоре влюбляемся, и чувствуем себя словно не на земле, а на другой планете. Мы делаем ей предложение. Но через месяц — другой совместной жизни, мы разочаровываемся, так как не понимаем главного — что является высоким, важным, а что жалким и смешным. С двадцати до тридцати лет мы играем в азартные игры, как сумасшедшие делаем долги и без удержу сорим деньгами. Лучше бы мы покупали дома или золото. Но мы приобретаем вечный геморрой - дачные участки.  На даче, в результате того, что  участок, например, угловой, в площади когда-то нарезанной земли не хватает каких-нибудь двух - трех квадратных метров.  Мы вынуждены  судиться с правлением, с соседями, и трепать себе и всем окружающим нервы, а нервные клетки, как известно, не восстанавливаются...».
«…Цель то у них одна – побольше взять, поменьше дать», - вновь говорит Петр Петрович. «Вся их любовь – это приспособление. Для любой бабы цель жизни состоит в том, чтобы в браке законно родить ребенка, а потом сидеть дома. А ты ее детей потом расти, на всю жизнь оковы…».
«…Телевизоров дома у меня три штуки, а книжки из-за проблем со зрением я давно не читаю. Поэтому неделями нам с женой приходится смотреть в телевизионный ящик, окно или наблюдать за жизнью тараканов на потолке. В результате мы часто дуемся друг на друга и чувствуем себя одинокими.
На зиму мы засыпаем пять кулей картошки в подвал, и покупаем пол туши говядины. Мясо разрубаем, раскладываем по пакетам и забиваем доверху морозильную камеру. Сосед сверху по ночам гонит самогон, думая, что никто не догадывается об этом факте. Напившись, он периодически топит нас. Я боюсь, что однажды я возьму ружье и перестреляю его и всех его родственников…».
Владимир Иванович, слушая болтовню товарища, начинает на себя злиться. А Петр Петрович продолжает философствовать:
- «…как кому вздумается и как кому приятно, делать нельзя. Надо все делать обдуманно и как положено!».
- «А как положено?», - наконец, спрашивает раздраженно Владимир Иванович.
- «… Я, например, женился в двадцать пять. Жене своей был верен, и ничего в своей жизни кроме работы не видел. Конечно, мудрые люди за нас все обдумали и решили, как нужно жить. Но если честно, положа, так сказать, руку на сердце…», - Петр Петрович обнял Владимира Ивановича за плечи, - «не женись… Лучше застрелись, чтобы не мучиться».
Владимир Иванович простился с коллегой и пошел тяжелой походкой домой. За десять лет холостой жизни он привык к одиночеству. В одиночестве много плюсов, но есть один существенный недостаток. Он в том, что тебя никто и никогда не ждет. В молодости Владимир Иванович пробовал писать книгу. В то, что книги могут изменить человека, он не очень верил.
 - «Мысли чужих людей могут ложиться, как сметана, только на правильные, испеченные, готовые коржи. Если мука хорошо замешана, тесто сдобное, то обычный хлеб становится вкусным пирогом. А если нет, ничего изменить нельзя», - размышлял он. «…Вообще во всем виновата проклятая генетика. Хочешь узнать, что будет с твоей возлюбленной в старости — посмотри на ее родителей. Кстати, интересно, почему Петр Петрович говорит о каких-то оковах?..., дети это цветы жизни..., еще бы сказал "кандалы"!».
 «…Сейчас мне сорок шесть лет от роду. А на голове в области темечка уже солнечная лысина. Нос вытянут, как у утки. Под глазами и на брюках в области колен  мешочки. Когда я улыбаюсь, то похож на клоуна, поэтому  стараюсь часто этого не делать. Я люблю темное пиво, своего рыжего питомца и детективы. Не люблю  ротожопов и лизоблюдов. Единственная отдушина в моей жизни — это незаконченная картина маслом, которая висит над раздавленным диваном. Иногда я плотно закрываю дверь от стариков, (своей квартиры у меня нет), снимаю картину со стены, растираю краски и начинаю бросать мазки на холст. Творчество делает меня счастливым…».
«… В чем у баб цель мне понятно», - размышлял он, - «а в чем моя цель? Должна ведь существовать в жизни какая-то цель?! Чтобы кто-то смотрел на тебя как на господина и служил тебе? Так лучше собаки никого нет! Конечно, нужно идти вперед, рваться, биться, делать свою жизнь пусть не историей, но хоть чуть-чуть значимой…».
Переходя через дорогу Владимир Иванович улыбался и погруженный в себя не заметил бешено несущийся автомобиль с уколотым круглоголовым молокососом за рулем. Человек, перелетев через голову, и сделав несколько кувырков, как бабочка на стекле, расплющился на асфальте. Его душа поднялась над местом происшествия и сверху вниз еще недолго печально смотрела на старые, нечищеные ботинки, которые остались стоять на проезжей части.
Через полчаса молодая следователь, осматривая изуродованное тело, повела плечами и сказала; «…несчастный случай..., видимо был пьяный..., когда ботинки слетают  с ног, значит это уже труп…».