Круиз по стиксу продолжение 24

Она пошла пешком домой: была возбуждена происшествием и хотела успокоиться. Каков подлец - кто знает, что он еще предпримет?
 Месть или любовь?
 О, не стоит обольщаться - конечно, месть!
Апрель подходил к концу, все вокруг цвело. Марина сорвала веточку ивы и изумилась нежным крошечным листикам. Кто знает, сколько весен ей еще осталось?
А тут еще Вадим! Какая это чепуха! О себе думать надо, решиться, в конце концов, на обследование!
Но как хорошо жить! И как страшно знать, что жизнь кончается!
Она позвонила в дверь и услышала приближающийся топот: это Вовка бежал открывать.
- Сейчас, мама!
Что-то долго он возится с замком! А, ну конечно: в одной руке апельсин, в другой - банан, как тут быстро дверь открыть?
- Откуда овощи? - засмеялась Марина. Такие роскошные фрукты ей были давно не по карману, и, как Вовка не клянчил, покупала их редко.
- Папа банк ограбил, - весело сказал подошедший Максим и обнял ее.
- Что, зарплату дали? - изумилась Марина.
- Да так, захалтурил немного, - улыбнулся он. - Вот теперь можешь ложиться в больницу на свое обследование.
У Марины испортилось настроение. Значит, он не забыл. Значит, искал возможность найти деньги? И теперь ей уже не открутиться - если Макс что-то решил, он не отступит…
А что, ведь хорошо! Значит, все-таки любит…
- Мама, а там еще сыр есть! - скакал вокруг них Вовка. - А еще папа рыбу купил, когда жарить будешь?
- Боже, какие голодные дети! - рассмеялась Марина. А в самом деле, ведь давно не было ничего подобного. Значит, точно голодные.
Она уже убирала тарелки, когда зазвонил телефон. Максим подошел, как-то односложно ответил.
- Меня вызывают срочно на работу. Вернусь завтра вечером.
- Так долго? - удивилась Марина. - Ведь ты же только пришел?
- Сменщик заболел, понимаешь…
Он отвел глаза и стал собираться.
Когда он ушел, Вовка с тремя бананами забрался на кровать и заставил сесть рядом Марину. Он что-то ей рассказывал, но она ни слова не слышала, погруженная в свои думы.
Стемнело. Пора было укладывать Вовку спать.
Он долго не засыпал, уговаривал Марину откусить кусочек от каждого банана, и она поняла, что, пока фрукты не будут съедены, он не уснет.
Она прилегла рядом, слушая его щебет и думая о своем.
Откуда деньги? Она прекрасно знала размер зарплаты Максима. Слишком много гостинцев! И слишком часто стал ходить на работу. Не зайти ли в гости?
Она оглянулась на часы. В темноте стрелки слабо светились – десять. А что? Еще не так поздно для ночных прогулок!
Вовка, наконец, сладко засопел. Марина встала, оделась, крадучись  выскользнула за дверь. У свекрови горел свет и  разрывался телевизор. Она не услышит, как Марина уйдет…
Она шла по темным улицам. Навстречу ей попалась пьяная компания, и она ускорила шаг. Ничего не случилось. Они не обратили внимания на спешащую женщину. А вот если бы она шла медленно и задумчиво!..
Как-то в молодости, в Крыму, она проводила эксперимент: шла быстро по набережной, и никто не обратил на нее внимания. Потом, вторым кругом, пошла медленно, стреляя глазами во все стороны. И отбою от желающих познакомиться не было! Пятеро на протяжении двух улиц возжелали провести с ней вечер – еле отцепились…
Походка несет много информации… А сейчас ее походка выражает сомнение, тревогу, подозрение. Раздраженная походка. К такой даме лучше не подходить.
Она свернула в темный переулок, через квартал находилось здание, которое сторожил Максим. Впереди, цокая каблуками, торопливо шла женщина. Марина замедлила шаги.
Куда спешит незнакомка? Улица безлюдна. Фонари остались позади, и только полная луна освещает маленькие домики частного сектора.
Вот и двухэтажное здание, свет горит в одном окне – там комната для сторожей, стол, диванчик и телефон. Там должен быть Максим…
Незнакомка уверенно взбежала по ступенькам и позвонила в железную дверь.
Марина притаилась в тени домов.
Дверь нескоро распахнулась – нужно долго идти из «дежурки». В проеме стоял человек, его Марина рассмотреть не могла – он не зажег света.
- Почему не открывал? – раздался резкий голосок женщины. – Я же позвонила, что иду!
Что ответил мужчина – Марина не разобрала. Женщина вошла, и тяжелая дверь захлопнулась с лязгом. Прошло не больше десяти минут, прежде чем свет в единственном освещенном окне потух. 
Вот так. Значит, он ждал. Не Марину. Кто знает, сколько это продолжается? Видимо, уже давно – Марина, занятая своими переживаниями, ничего не замечала.
Впрочем, жены никогда ничего не замечают. А должны бы!.. Есть множество мелочей, которые только сейчас обрели свой настоящий смысл… а раньше почему-то ускользали…
Значит, ее предали. А что? Чем она заслужила преданность и любовь? Она что, безумно любила Максима? Она что, с любовью всматривалась в его глаза? О, тогда бы она давно заметила, что он – сам по себе. И она, Марина, давно сама по себе. Жертва обстоятельств…
Но Вовка! У них есть сын! И как этот сын переживет, когда мама с папой разойдутся?
Впрочем, зачем так сразу! На развод, возможно, у нее не будет времени… он и так его получит, еще вернее, еще надежнее, и без скандалов…
Она сползла вниз по стволу дерева, за которым пряталась. Луна ярко светила, все ставенки были закрыты, нигде не пробивалось ни лучика.
Одна на темной улице. Никто не кинется искать: Вовка спит, свекровь уверена, что Марина спит рядом с ним… хоть до рассвета сиди здесь и жди, когда выйдет незнакомка…
Одна – во всей ночи!
А вот не нужно было выходить замуж без любви! Ведь любила она Вадима, подлого, мелкого, слабого… А этот показался ей таким надежным, таким мужественным и самостоятельным… Привыкла к нему и считала это любовью?
Кто знает?! Да и нужна ли она, эта самая любовь?
И вдруг ей захотелось услышать голос Вадима.
Он подлец. Он наглец. Но ведь была же, черт возьми, любовь?! Не могла же она тогда ошибиться! Ведь столько лет они небезразличны друг другу! Ну, не смог он тогда на ней жениться, и она ведь не смогла не выйти за Максима! Жизнь так сложилась. Обстоятельства так распорядились. А вдруг это и было ее счастье, которое она упустила, ее роковая ошибка, и не стояла бы она  сейчас  на коленях здесь в темноте, в тоске, в отчаянии, если бы сделала правильный выбор?
Услышать голос. Услышать чей-то голос, голос человека, которому она небезразлична!
Она поднялась и зашагала по темной улице. Где-то здесь был телефон-автомат.
Она только наберет номер. Ей нужна точка опоры. Пусть это будет он.
Пусть это будет он!
Длинные гудки. Неужели его нет?!
Есть! Трубку сняли.
- Алло! – хрипло сказала Марина.
- Я вас слушаю? – ответил певучий женский голос. Марина застыла.
- Вадик, это, наверное, тебя! Какая-то женщина, - смешок, - со мной говорить не хочет!
Шорох в трубке, и его глубокий баритон:
- Да? Кто это?
Марина молчала. Вот он, его голос! Слушай, упивайся им, дурочка!
- Вы куда звоните? – продолжал допытываться голос. Прогрохотал грузовик, ослепив Марину фарами. На том конце провода его тоже услышали.
- Кто? Кто это? – заволновался он. И крикнул: - Марина, ты?!
Марина с размаху опустила трубку на рычаг.
Улица в последний раз качнулась и обрела небывалую устойчивость.
Что-то лопнуло внутри, и Марина ощутила странное спокойствие.
Все предатели. Подумаешь, какое открытие! У него есть женщина, и в ее обществе он дожидается, когда Марина дозреет. А не дозреет – тоже не беда. Но попробовать стоит. Взять реванш. Любовь – так, ерунда. А оскорбленное самолюбие должно быть удовлетворено. Сломать ее, заставить прийти, а потом отшвырнуть. Жена сторожа! Пока непокоренная… или уже?
И вот это – жизнь?! И она, Марина, боится услышать приговор? Уже столько времени живет в аду, прощаясь с жизнью, и малодушно боится услышать правду?!
Да пропади она пропадом! Да стоит ли она вообще того, чтобы так переживать?
Ну, подумаешь, оба предали ее. Они нормальные люди. И нельзя от них требовать каких-то особенных чувств. Их просто нет. И у Марины их тоже нет.
И вся эта жизнь ей безразлична. И теперь она не дрогнет, если ей скажут, что осталось немного. Даже обрадуется.
Сегодня – среда.
В понедельник она пойдет в эту самую больницу. Что они ей могут нового сказать? Что все плохо?
Она и так знает, что все – хуже некуда…

Марина открыла дверь. Тихо. В комнате свекрови свет уже не горел – еще бы, почти полночь! Она едва успела снять плащ и повесить его, как услышала шаги. Юркнула в ванную, и тут же услышала:
- Марина? Это ты там?
- Угу, - отозвалась она. Этого еще не хватало! Если догадается, что Марина только что вошла, как ей объяснить, где она была в такое время?
- Ты еще не спишь? – продолжала допытываться через дверь свекровь.
- Спала. Зуб заболел, - отозвалась Марина. Шаркающие шаги удалились.
Марина присела на край ванны. Она презирала себя – чего бы не сказать правду?
«Сына твоего проверяла. К любовнице пошел…»
Нет! Она ничего не будет выяснять. Пусть живут, как хотят. Не долго уже осталось это терпеть.
А почему бы не хлопнуть дверью и не закатить скандал? А вместо этого она, как виноватая, отсиживается в ванной.
Когда она в последний раз так пряталась?
Давно… Но тогда она была сама виновата. Хотя… как сказать? Заложница обстоятельств?
…  Тогда ей было восемь лет. Она вернулась вечером домой и заперлась в туалете, с минуты на минуту ожидая стука в дверь. Ей хотелось забиться в норку, исчезнуть, чтобы ее никогда не нашли – так ей самой было страшно того, что она сделала.
И стук в дверь не заставил себя долго ждать.
- Тамара, стучат! – крикнула бабка, - открой, не слышишь разве?
Мать открыла дверь, влетела соседка, грубо оттолкнув ее.
- Ты только посмотри, что сделала твоя хулиганка! – закричала она матери в лицо, и втащила за собой плачущую Аньку, свою шестилетнюю дочку. У той заплыл глаз и вся шея была в красных пятнах.
Бабка с матерью ахнули.
- А ну, выходи! – грозно сказала бабка.
Марина отодвинула щеколду и медленно вышла.
- Вы только посмотрите, что она с ребенком сделала! – заголосила соседка.
- Марина, что это такое?! – с трясущимися губами подскочила к ней мать.
- А зачем она меня крысой обзывала! – крикнула Марина.
- А вот и неправда! Крысой никто тебя не обзывал! – закричала Анька и заплакала демонстративно жалостливо, ощущая всеобщее сочувствие.
- Вы меня по-украински крысой называли! Что, думаете, я не понимаю! «Байстрюк, байстрючка» - это ж ведь «крыса»!
Тишина упала, словно глыба. Анька еще немного похныкала, но вдруг почувствовала, что в настроении окружающих что-то изменилось, и ее уже не жалеют, даже собственная мать. Она испуганно замолчала.
Вдруг Маринина мать закрыла лицо руками и выбежала из комнаты.
- Тамара! – крикнула соседка. Потом дала хорошую затрещину Аньке.
- Чтоб тебя!..
Та заорала обиженно:
- Ты же сама так говоришь!
Бабка подошла к ней вплотную:
- Лена, ведь вы же с Томкой за одной партой сидели! Какая же ты дрянь! Так знай, если услышу еще раз такое – своими руками вырву поганый язык – не Ане, а тебе! Поделом твоя Аня получила. Убирайся отсюда, слышишь!
- Тетя Мария, вы что? Да причем тут я? Да мало ли болтают? – залопотала соседка, отступая к двери. Бабка почти вытолкала ее.
Из кухни доносились рыдания матери. Марина вжалась в стену, не понимая, что случилось, но  смутно догадываясь, что  бить ее сегодня не будут…
Бабка открыла дверь на кухню.
- Перестань реветь! – крикнула она матери. – Лучше ребенка успокой – ни жива, ни мертва стоит!
Рыдания стали еще громче. Бабка, махнув рукой, хлопнула дверью. Потом подошла к Марине и взяла ее за руку.
- Бабушка, ведь байстрюк – это крыса? – спросила Марина.
- Крыса – это пацюк. Что ты ей сделала?
- Она бегала вокруг меня, показывала язык, и кричала: байстрюк, байстрючка! И все дети тоже стали дразнить. А я взяла палку и ударила ее – не очень сильно. А потом мы стали драться… Я сильнее, я ее повалила на землю…
Бабка погладила Марину по голове.
- Это хорошо, что ты умеешь себя защитить. Но лучше – словами, лучше – без драки.   
- Что такое байстрюк? – спросила Марина. – Я должна знать. Значит, это не крыса?
- Не крыса. – Бабка долго смотрела Марине в глаза, прежде чем ответить. – Байстрюками называют детей, у которых нет отцов.
- Так мой же папа умер! – возмущенно воскликнула Марина. – Разве мы виноваты?!
Бабка медленно покачала головой.
- Мы не знаем, где твой папа. Ты уже большая, тебе нужно сказать. Он откуда-то приехал в наш Дом отдыха в Лесное. Познакомился с мамой, назвал только свое имя. Потом уехал, ничего не сказав. Мы даже фамилии его не знаем.
- Он что, не захотел с нами остаться?
- Не захотел. Убежал. Ночью уехал.
Марина опустила голову. Тогда это открытие ее нисколько не тронуло.
- А это что, стыдно? – спросила она, подумав.
- Не для тебя. Ты ни в чем не виновата. Если кто-то еще так скажет, я разрешаю тебе драться.
- Мама! Ну что ты говоришь ребенку! – в комнату вбежала заплаканная мать.
Бабка выпрямилась.
- Тамара, ты должна была к этому быть готова! Твои же подруги тебя же и продали! Когда ты научишься в людях разбираться?
Марина вышла из комнаты и снова заперлась в туалете – единственном месте в доме, где можно было спрятаться…

… Свекровь опять подошла к двери.
- Марина, что случилось? Чего ты сидишь там?
Марина открыла дверь. Все равно не отстанет!
- Зуб болел, полоскала. Уже прошло.
Свекровь проводила ее встревоженным взглядом и ничего не сказала.
А, пусть думает, что хочет! Вечно Марине приходится оправдываться, словно она виновата!
И тогда, и сейчас…