Эпизод 5

/Мио обнаружила себя сидящей вместо пыльной аудитории с голубовато-серыми стенами и мрачными панелями из темного пластика на скамейке в зимнем парке. Тихо падал белый снег, совсем не холодный, а сухой и пушистый, испаряясь с её ладоней невидимой дымкой. В дымке же кокетливо скрылась и телебашня, видимая обычно из этой части города. На деревьях розовели крупные цветы, сказочно мерцающие сквозь медленно опускающиеся вниз почти невесомые снежинки. Улыбнувшись предстоящему свиданию с другом, по которому она успела сильно соскучиться, несмотря на то, что он немного пугал её, она опустила взгляд на свои колени и нашла на них знакомый ей уже альбом. "Кто же ты такой, Лафф? Если кому рассказать, меня точно сочтут романтичной сумасшедшей! В общем меня и так ею считают, разве что не предполагают, насколько далеко всё зашло. И насколько же? Открыть альбом?". Мио раскрыла альбом на том месте, где между страничек выглядывала блестящая розовая ленточка и...

- Здравствуй, Куколка Мио-Миу! - раздался позади неё голос, а чьи-то ладони закрыли ей уши и она ощутила легкий поцелуй в затылок. Мио попыталась обернуться, но никого сзади не обнаружила и лишь повернувшись в противоположную сторону, с облегчением увидела друга, который сидел на краю скамейки, обхватив руками свои колени в полосатых гольфах и уткнувшись в них носом - словно просидел так не меньше часа.

- Лафф! - воскликнула Мио, - спасибо за приглашение. Вот, возьми. - Она протянула ему альбом и через несколько секунд, течение которых показалось ей ужасно долгим и принесло страшные образы, он медленно поднял голову и она наконец увидела его широкую улыбку и сверкающие глаза. Она в ответ почти так же широко и радостно улыбнулась. - Лафф... Можно спросить? Скажи мне всё же - кто ты? И откуда ты?

Выслушав внимательно, Лафф задрал голову и глядя в небо, поднял руку в такой же полосатой, как и его чулки обрезанной перчатке, натянутой поверх бинтов, и ответил:
- Смотри! Снежинки... Они рождаются совсем другими, а опускаясь не землю, становятся слезинками, отражающими в своей поверхности всё вокруг... - И он протянул ей пойманную снежинку, которая, превратилась в каплю, искрящуюся всеми самыми яркими красками, окружавшими площадь, где они сидели, а потом, блеснув как маленькая слюдяная бусинка, испарилась не оставив и следа. - Вот я такая же снежинка!

Неожиданно он сгреб в ладони пушистый сугроб и сдул легчайшие как перышки снежинки в сторону Мио. Но прежде чем она успела ответить, он снова забрался на скамейку и сев совсем близко от неё, заговорил:

- Я рисую себя и я рисую картины, в которых хочу оказаться и людей, которых хочу встретить. В этих картинах оказывается намного больше, чем можно нарисовать на таком маленьком листочке, но он всего лишь как дверь в их мир. Или окошко... И даже всё-всё вокруг - вот такие картины, но нарисованные кем-то другим. Но чаще всего я оказываюсь в бесцветном доме, где меня навещает мой друг - доктор Араши. И я оказываюсь там даже тогда, когда не хочу. Та картина не хочет меня выпустить насовсем, но мне бы было грустно расстаться с Араши. И с этой картинкой тоже. Я не знаю, что я - не знаю как это назвать. Может быть, я такой же рисунок? - Лафф улыбнулся ещё шире. -  Хотя, я и не очень понимаю смысл всех этих слов, но мне кажется, это те слова, которые больше остальных помогут понять, что я хочу сказать. Хоть, мне кажется, что смысл их совсем не тот. Иногда противоположный. Слова врут. И больнее всего врут те слова, которых все ждут. Это мир зазеркалья, как бы могли сказать в какой-нибудь сказке! Я не могу стать совсем тем художником, который забрал сердце Ворона. Но я буду стараться... Может, мои путешествия мне помогут? А может, часть меня спит где-то прикованная к больничной койке долгим-долгим сном... Но у в любом случае у меня есть путешествия! И я был бы рад стать совсем-совсем свободным, но...

- Лафф... Можно тебя попросить? Нарисуй мне, пожалуйста, себя? Если ты не против таких подарков. - Мио грустно улыбнулась. - Я хочу чтобы у меня был твой портрет. И чтобы каждый раз если вдруг я надумаю грустить, твоя улыбка остановила меня и заставляла улыбаться. Так же как и ты... - она замолчала, глядя на свои сжавшие друг друга в крепких объятиях руки.

- Ты грустишь? Почему?!

Меньше всего Мио хотелось вызывать всплеск негативных эмоций этого создания, поэтому она поспешила улыбнуться и ответила:

- Нет-нет, я не грущу! Просто я иногда скучаю по твоей улыбке... И я не могу рисовать такие картины, какие рисуешь ты, путешествовать в них - только в своем воображении и то не всегда оно со мной заодно. А люди вокруг почти не улыбаются так, как ты. Хочу, чтобы ты всегда был рядом. Вот. - Глубоко вздохнув Мио улыбнулась и нерешительно повернула голову в сторону Лаффа, удивляясь тому, что сердце её забилось так, будто она только что призналась ему в любви. Или это действительно было признанием в каком-то смысле? Ей страшно было заглянуть в глаза молчавшему другу и, бросив на него очень быстрый взгляд, весело и шутливо пиная туфелькой собравшиеся под ногами сугробы, снова спросила:
- Ты нарисуешь, Лафф?

- Да, Мио. И мы точно никогда не расстанемся - ведь ты знаешь, что мои рисунки живые?      

Теперь Мио подняла на него глаза, почувствовав смятение: "И правда ведь - все его рисунки оживают... И что же?"

Дневник Мио:
"Кажется, я действительно схожу с ума, но этот факт, пожалуй, единственное, что меня могло бы напугать. Но ведь он мне никак не мешает, а наоборот - я чувствую себя счастливее, чем когда-либо. Хоть это создание совсем не похоже на плод моего воображения - такого я бы просто не смогла выдумать! И никогда не была поклонницей неоново-розового цвета - скорей наоборот, но этот забавный персонаж изменил образ моих мыслей и, возможно, даже всю мою жизнь. Мне бы хотелось этого - выбраться из этого приятного ежедневного сиропа, в котором я тонула или просто кружилась в круговороте, как тающий кусочек фигурного сахара, убегающий от милой ложечки с резной ручкой, украшенной цветочками. Но розовый может быть и вовсе не приторным, улыбки могут быть не маской, а отражением души, так же как и искренняя радость не вызывает того чувства, что показная вежливость. А мне ведь моя жизнь казалась вполне счастливой! Ах, да... Я вообще хотела сказать тебе, милый мой дневник, что сегодняшний день мой был очень счастливым и спасибо тебе, что выслушиваешь меня и терпишь все, что я тут пишу тебе. *улыбается* А в сумке у меня лежит портрет Лаффа, который он нарисовал по моей просьбе... Но мне немного страшно достать его и развернуть. Очень совестно оставлять его там на целую ночь, но мне ещё надо подготовиться к завтрашним занятиям, а потом хорошо выспаться, чтобы не слышать опять целый день смешки и шутки, комментирующие мою сонную задумчивость и неловкость. И я думаю, что лучше всего мне бы сейчас находиться в самой обычной, скучной и будничной обстановке. А завтра утром я его достану и, надеюсь, мне это не помешает пойти на занятия. Вовремя. Спокойной ночи, любимый мой, единственный, немой слушатель и прости за издевательства. *смущенно улыбается* До встречи!"/


/Цвет: серый
Запись в журнале:
[пациент:
Луиза Март, возраст ..
разные формы и степень проявления агалматофилии и антропофобии
дата: запись # 0202013
<дополнительные замечания и наблюдения скрыты>
отчет: Вильгельмина]


- Божественная Вильгельмина, ваш преданный начальник Лео возлагает на вас ответственность за посещение господина Марта. Ибо моё прибывание в его палате он делает совершенно бесполезным. В общем - он считает меня недостойным его коллекции и даже глаза на меня поднять отказывается, не желая запятнать свой взор моим обликом. Прошу тебя, Вильгельмина, навести его. Сам Леопольд умоляет тебя!

- Хорошо. Но я делаю это исключительно для того, чтобы вы не препирались там, не дрались, не устраивали скандалов, как страстные молодожены - исключительно ради порядка и работы. Все. Можешь не улыбаться - твоё кокетство на меня не действует. Все как зеркало для старой ведьмы.

- Мяу? - Леопольд жалобно мяукнул охрипшим голосом.

- Брызь!  И не забывай, Лео - каждая подобная уступка тебе прибавляет могущества, очков и опыта мне и тем самым отдаляет от моего обожаемого коллеги. А ты остаешься все на том же уровне игры, Лео. Всё тем же неизменным персонажем. Пора расти.

- Конечно, матушка Вильгельмина. С вами никто никогда не мог сравниться, вы самая могущественная демоница - родились ею! Я всегда это знал!

- Не язви, Лео. Но переставай уже быть таким инфантильным романтиком, летающим где-то в розовых облаках, утопающих в аромате ванили и нянчиться как с ребенком с этим Лаффом.
Тебе это не к лицу. Серьезней, доктор, серьезней подходите к своим прямым обязанностям.
 
- Слушаюсь, фройляйн. - Даже без тени улыбки Леопольд Араши отвесил поклон Вильгельмине и вышел из кабинета.

  Та лишь безразлично взглянула на его ненавидимые ею кривлянья, которые всегда казались ей бесполезной тратой времени и красноречия, и тут же о нем забыла, без промедления и заминок переключив ход мыслей на процесс поглощения информационных данных из старого-престарого и давно уже закрытого научного труда о наиболее эффективных методах лечения некоторых душевных заболеваний, а также о нетрадиционных формах воспитания в существовавших ранее воспитательных и исправительных учреждениях закрытого типа.

 
  Март нервно дернулся, скосив глаза в сторону двери, когда она вошла, хотя по походке и манере открывать дверь всех троих посетителей, бывавших на пороге его палаты, можно было узнать безошибочно. Увидев краем глаза высокую и статную фигуру Вильгельмины, Март бросился к ней, почти заключив в объятия:

- Вы так прекрасны! Я никогда не говорил этого никому из людей. Но вы достойны такого комплимента. И вы бы были самым прекрасным шедевром из пластика!

- Увольте. И, пожалуйста, воздержитесь от подобных заявлений в адрес медперсонала, господин Март. Иначе... - Вильма поднесла к свету сверкающий острым лезвием в свете голубоватых ламп, медицинский инструмент. - Вы ощутите сполна прелесть того, что вы всё-таки человек. Из плоти, крови, и других прелестей, которых вы воочию не видели и даже, вероятно, не подозреваете себя в обладании ими. Не хотите ли познакомиться?

 Вильма достала из кармана электронную записную книжку и неуловимо быстрыми движениями сделала запись. 

- Н-н-нет. Спасибо. Люди ужасны. Почему я человек... Почему??? - болезненно застонал Март, закрывая руками лицо.



"Любезный Кронос!
Лео снова рад приветствовать тебя! Как впрочем, и каждый день и даже... Лео тебе всегда рад. А вот один из моих дорогих друзей-пациентов несмотря на заботу сломался совсем и отказывается идти на какой-либо контакт вообще - неужели я настолько ужасен? Имя его Луиза Март. И мне бы совсем не хотелось занимать место самого нелюбимого его героя и пытаться утешить красотой нашей прекрасной Вильгельмины.

 Чтобы успокоить ребенка, нехорошие родители дают ему конфетку, а нехорошие врачи дали большому мальчику большую куклу - пусть играет на здоровье!
Как насчет детей - не знаю и не имею намерения узнавать, это отвратительно, но полагаю, детям ни конфетки, ни игрушки в общем-то не нужны - зачем им модель лазерной пушки, если они не представляют, что это такое и зачем? Скорей всего им нужно просто внимание их родителей... Не помню. А с моими дорогими друзьями дело обстоит как раз наоборот - им нужна конфетка. Точнее то, что её воплощает - их собственный вирус, поразивший эмоциональный кластер их системы. Чем этого вируса в них больше, тем они счастливее и спокойнее. Совершенно непрофессиональные у Лео методы и он когда-нибудь понесет за это наказание. Честно говоря, милый Кронос, не подозревал в себе столько извращенного гуманизма. Но пока лучшим методом интенсивного лечения я вижу активное внушение им реальности их идеалов. Сильнодействующую форму гипноза с введением сопутствующих препаратов применять тоже входит в планы моей терапии. И по секрету - если бы излечивающих метафизическую систему человечества учили по-настоящему... Нас бы просто не было. Не было бы необходимости, потому как никто бы не сомневался в отсутствии норм и болезней. Самая главная в жизни человека роль и непременная обязанность - быть счастливым. Неважно, в чем это счастье заключается.
Ах! Но цирк продолжается! И со сцены вам снова улыбается Лео Араши. Поприветствуем же его громкими аплодисментами!  Прочь философствования! Сегодня я несу в мир сияющую как у Лаффа улыбку и любовь!
P.S. Ах, да, чуть не забыл... Прелестный Кронос, позволь польстить тебе не раз и в будущем тоже... И все ради просьбы осветить именно эту страничку, когда в следующий раз мы встретимся - я боюсь забыть о кое-каких идеях относительно нашего Безыменного пациента Aerial/Sky 04... Он бы мог  мне посодействовать в исполнении моего врачебного и противоречащего ему гражданского долга. Либо псевдо-врачебного. А что? Общественно-полезный труд. Облагораживает ведь. И предписан пока законом и прописан мной. Обязательно пропишу. Нет-нет, к войне я пока не готовлюсь.
До встречи, Любимый мой Друг! Лео крепко-крепко тебя любит!
Закрывайся и не показывай мои записи никому!"

Алиса через приоткрытую дверь с выражением удивления и презрения одновременно наблюдала за тем, как Луиза, встав на колени, нежно гладит манекен, обняв его за талию и ласково приговаривая:
- Одна ты у меня осталась, моя любовь, моя красота, радость! Одна только ты живая, настоящая, у тебя есть душа... Я слышу твой голос, зовущий меня...  Почему никто тебя не слышит? Раз встретившись с твоим глазами, прикоснувшись к тебе, я почувствовал  твою душу  и, знаю, ты  отвечаешь мне той же любовью, восхищая своей совершенной идеальной красотой... Воплощенная мечта наяву, оживший сон... Лучший мой друг и возлюбленная, отражение моей души и самое милое утешение, неземная любовь... Ты даришь мне именно то, что я так жажду от тебя получить в подарок! И всегда на мою любовь отвечаешь тем же и плачешь вместе со мной... А люди... Люди ужасны!  Отвратительны, уродливы, как сломавшиеся механизмы, которые слишком долго не могут остановиться, чтобы их наконец сдали в утиль; обезумевшие волчки, крутящиеся с шумом вокруг своей оси и сталкивающие вниз других... Не хочу!!/