Геннадий Петрович

…чтобы проснуться, Геннадию Петровичу приходилось делать неимоверное усилие. Ему так нравилось летать на бетонных плитах в сизеющем небе, полном гудящих самолетов, что он охотнее провел бы там полжизни, чем полчаса на ненавистной ему работе. Там ему тоже выпадала возможность вздремнуть, но трудовая атмосфера создавала и особые сны – в них уже Геннадий Петрович имел способность летать, данную ему свыше для спасения благой дамы. Ту держали в заложниках полчища бродяг, живших в огромных сточных трубах у неизвестной Геннадию Петровичу реки, зажатой между двух, казалось, бесконечных долин, поросших грязно-зеленой травой.  Не понятным ему образом он оказался в трубе, по воле фатума собираясь добраться до своей цели. Бродяги обступили его со всех сторон и предложили снять с себя одежду – уж так она была хороша – ну или хотя бы взять взамен их неказистый костюм, состоявший из дырявых башмаков, засаленной кофты и широкополой шляпы.  Такое положение дел не устраивало ни одну из сторон, поэтому Геннадий Петрович прямолинейно отказывался, хватая одной рукой благую даму, а другой – показывая дулю бродягам, неистово несшимся вослед.
«Спасибо, спасибо, дорогой Геннадий Петрович», - говорила дама, поглаживая своего спасителя. Ее белые локоны щекотали ему нос, отчего улыбка становилась все шире и шире. «От души, от чистого сердца спасибо, Геннадий Петрович!» - уже громче проговорила она, слегка дергая руку Геннадия Петровича. – Не знаю, что и делали бы без вас! Никто еще не умудрялся всех тараканов у нас потравить! Золотой вы человек!» - собираясь поцеловать Геннадия Петровича, дама надула губки и стала приближать свое лицо к цели. От происходящего ее спина напряглась и хрустнула,  ноги задрожали, а голова пошла кругом, оставляя женщину в его центре, словно ножку стального циркуля. Описав незамысловатый круг, она решила не будить своего спасителя, вместо этого поставив на его старенький комод тарелку с недавно приготовленными котлетами и пюре. Дама любила делать котлеты, потому что они получались лучше всего – бей себе мясо и жди результата. А его-то ждать и не стоит – ведь так не хочется видеть Геннадия Петровича, поедающего котлеты из тараканины. Хорошо хоть пюре было из настоящей, более чем на половину состоящей из крахмала картошки.
Хлопнув дверью, та отправилась домой, оставив Геннадия Петровича одного в своем кабинете, который был больше похож на кабину – так мало было в нем места. Подранное кожаное кресло повидало немало на своем веку. Даже немного больше, чем сидящий в нем человек, предпочитавший сон яви. К сожалению, вещи работают больше людей.
Зазвонил телефон, тем самым заставив Геннадия Петровича имитировать голос бодрствующего, серьезного человека.
- Компания «Геннадий Петрович говорит нет тараканам» слушает.
- Здравствуйте. Мне нужно убить одного очень важного, очень хитрого, очень злого и старого таракана.
- Что?
- Очень опасного таракана. Кажется, ему уже сто пятьдесят лет, и никто о нем до этого не слышал. В нашем доме он держит целую банду, продающую наркотики и спекулирующую дешевой женской силой. Вчера они отобрали у меня сумочку! Какой ужас!
- Хватит издеваться! – рявкнул Геннадий Петрович, закинул ноги на комод и случайно сбросил тарелку с его гонораром.
- Я не издеваюсь! Честное слово! – за километры проводов ревела старушка. – Он такой ужасный! Он анархист! Он меня убьет! Спасите меня!
- Хорошо… Адрес!
- Мой адрес не дом и не улица – мой адрес: Советский Союз, - смеясь, пропела старушка и бросила трубку.
Лицо Геннадия Петровича исказилось в злобной мине – он так не любил, когда над ним подшучивают. Работы и без того хватало – даже слишком, поэтому приходилось спать, чтобы во сне спасать прекрасных, роскошных и благих дам. «О, гонорар!» - он нагнулся к разбитой тарелке и попробовал одну котлету. «Хм, неплохо. – Старательно пережевывая пищу, думал Геннадий Петрович. – Лучше, чем суп из клопов и крысиных хвостов…»
Покончив с обедом, Геннадий Петрович поправил галстук, зачесал на левую сторону свои рыжеватые, липкие волосы и умыл лицо. Теперь он выглядел свежее и, казалось, моложе. Он также открыл форточку, впустив в кабину нужное количество свежего воздуха, чтобы пыль невидимым и хаотичным хороводом затанцевала в лучах света, пробивавшегося сквозь пожелтевшие жалюзи.  «Хорошо, совсем свежо стало. Надо бы и на душе свежо сделать», - бубнил он себе под нос, пока доставал из комода охлажденную бутылочку темного пива. Будучи мастером на все руки и прирожденным виртуозом, Геннадий Петрович легко и ловко мог открывать их своим глазом, зорким, как у орла. Открыв эту, он всматривался в пенящуюся пленку, скрывавшую под собой прекрасный хмель и изменившийся не на его глазах солод. «Солод. Ухо. Солодуха!» - восторжествовал Геннадий Петрович и залпом выпил всю бутылку, затем выбросив ее через окно. Та с гремящим звоном попала в мусорный бак – так показалось Геннадию Петровичу. Но уже через несколько минут обозленная старушка в красной майке с серпом и молотом грозно простучала в дверь.
- Войдите. «Геннадий Петрович говорит нет тараканам», - не снимая ног с комода, поприветствовал Геннадий Петрович.
- Я сейчас тебе скажу нет, грязный буржуй! – плюясь, кричала увесистая старушка.
- Мадам, мадам, вы потише, поосторожнее, - предупредил он. – Я законопослушный гражданин, вовремя выплачивающий налоги. У меня нет проблем с полицией, но они могут легко случиться у вас, если вы изволите выражаться таким образом.
- Да ты что?! А бутылками бросать в машины – это нормально? – опершись о стол двумя массивными руками, спросила мадам.
- Я не бросал, - невинно сказал он.
- А кто ж тогда? – упорствовала бабуся.
- Не я.
- Но я видела, что из твоего окна вылетала бутылка. Совсем недавно.
Волосы у нее были светлые, но зачем-то она их красила в один из темных цветов, отчего они становились оттенка прожженной сметаны или недожаренного масла. Круглая голова напоминала колобка – даже глаза и рот свидетельствовали об этом, лишь с той разницей, что это был злой колобок. Можно даже сказать – калобок.
- Кал о бок, - произнес Геннадий Петрович.
- Что? Какой еще бог? – смутилась старушенция.
- Колобок, говорю. Персонаж такой из сказки. Очень добрый… Почти как вы, я это чувствую, – он подошел к ней вплотную.
- Чего вы хотите от меня? – с напряжением в голосе спросила женщина, отодвигая в сторону руку Геннадия Петровича.
- Я? Ничего… Это вы чего-то хотите от меня… Вы только что говорили об этом… - хлипко шепнул он.
- Я… Да я на вас в суд подам! – она неловко завертелась на месте, будто ее голова захотела покинуть тело. В ответ Геннадий Петрович громко и сокрушительно рассмеялся, тем самым обескуражив собеседницу, которая уже подготавливалась к уходу. Оставалось дать ей лишь два пинка под зад, что Геннадий Петрович сделал успешно и незамедлительно. Дверь снова захлопнулась, отчего картонная вывеска «Геннадий Петрович говорит нет тараканам» качнулась из стороны в сторону, как и сознание самого Геннадия Петровича. Уж слишком часто звали его по имени, что настолько надоело ему… Он просто хотел быть человеком, имеющим спокойствие и понимание – хотя бы понимание самого себя – то погружающегося в сон, то вновь из него исходящего, то бодрствующего во сне, то дремлющего наяву, а то и просто ничего не смыслящего в том, что, кажется, кажется…