1. Елена

Елена

Я распахнул створку окна и закурил. Елена не любила табачного дыма, но любила меня. Она возлежала на диванах рядом с окном и морщилась. Я был уверен, что морщится она скорее не от неприязни, а по привычке. Она привыкла получать от людей все, что хочется. Я давал ей только секс. Мы хорошо трахались. Мы не занимались любовью, как некоторые называют свое трахание, мы трахались, возились, сношались, кувыркались в постели: никакой любви, никогда.
Елена была не очень красивая, я глядел на нее, тянул дым и думал о том, как бы повежливее с ней порвать. Я всегда хотел остаться для людей, с которыми расстаюсь, хорошим человеком, потому что верил в карму. С Еленой ничто меня не связывало, кроме этих глупых телодвижений и ее любви ко мне. Если бы я был умнее и честнее, я бы при первой же встрече говорил каждой женщине, которую мне доводилось встречать, что не стоит признаваться мне в любви раньше, чем я это сделаю. Потому что если я не признался в любви, но все еще встречаюсь с женщиной, то это только потому, что не хочу проявить невежливость. Самый лучший вариант, это когда дама первая бросает меня. Она чувствует себя гордой и немного виноватой, и я не чувствую себя подлецом - выигрывают все. Но необходимо много терпения, чтобы выносить все это.
Эту Елену я терпел уже три месяца. Она надоела мне ужасно. Я смотрел на ее некрасивое лицо, на ее некрасивые груди, и на ее руки, слишком толстые,  слишком крепкие. Ненавижу крепких женщин. Но терплю всяких. Характер у меня дурной.
Не знаю, с чего я взял, что она любит меня. Она, конечно, говорила мне об этом. Однажды, или дважды, но не услышав ответных признаний, тушевалась, смущалась, дулась. Я не обращал на это внимания, хотя мне было довольно неловко всякий раз.
Ты меня любишь? - спросил я Елену.
Что? -
Любишь ли ты меня? - повторил я и достал еще одну сигарету. Первая уже летела вниз с шестнадцатого этажа.
Я не хочу отвечать на этот вопрос, - она села на диване и нашарив майку, натянула ее на свое тело. Жест получился неуклюжий и обиженный. Мне стало жалко ее.
Почему?
Потому что я тебя бросаю.
Она натянула свои штаны, туфли  и не говоря больше ни слова, вышла из комнаты. Через несколько секунд я услышал, как хлопает входная дверь. Такого поворота событий я не ожидал. Видимо она почуяла что-то в моем взгляде. Отвращение почуяла. Все-таки загадочна женщина и удивительна.
Я глянул на улицу, чтобы не пропустить выход Елены из моего подъезда. Внизу, на ветке дерева, сидел красивый сокол. Гордая и изящная птица. Мне всегда нравились соколы. Мне всегда казалось, что я похож на них. Или мне хотелось, чтобы я был похож на них. А не все ли равно?
Через пару минут я увидел ярко рыжую голову Елены внизу. Она имела от природы очень бледный мышиный, как она сама это называла, оттенок волос, мне нравится такой, а рыжий не нравится совсем, особенно, когда ненатуральный. Сигарета почти докурилась до фильтра. Я бросил ее вниз. Не могу точно сказать, целился ли я в эту красную шевелюру. Но окурок летел и летел, а потом приземлился. Белый фильтр на ее голове был ярко и отчетливо виден даже с шестнадцатого этажа. Она шла, гордая, ничего не замечающая, а голова ее дымилась. Я закрыл рот рукой. В душе моей страх боролся с каким-то мальчишеским восторгом. "Ну, что же я за дерьмо? -думал я."
Елена сделала шаг, потом еще один и третий. На четвертом шаге ее голова вспыхнула.
Лена! - крикнул я, - твоя голова горит!
Елена развернулась, посмотрела наверх, потрогала свою голову и только тогда до нее дошло. Она завизжала, заметалась. Я подумал, что напрасно она пользуется таким количеством лака. Все волосы на ее голове выгорели за несколько секунд. Она бегала кругами, била себя руками по голове.  Во мне пробудилась жалость. Я спустился вниз, поймал ее, мечущуюся по детской площадке, вылил на голову бутылку воды, предусмотрительно прихваченную по дороге вниз, и повел ее обратно, к себе домой, на диваны. Я сопровождал ее всхлипывания словами утешения, и давил смех в недрах своего безжалостного сердца.