рассказы

Палыч-то и раньше никогда не был особенно расточительным, а уж теперь,в эпоху всеобщего кризиса и голодухи, стал совсем прижимистым и скупым.
Заведуя большим и серъёзным банком, Палыч знал цену деньгам и толк в них. Верхним пределом Палычевской экономии стала домашняя ссора с нестарой ещё и миловидной женой Жанной, имевшей, между прочим, бюст четвёртого размера. Любимая его жена, выпрашивавшая сумму на очередной каприз, была отправлена Палычем в далёкие дали, в коих не ступала ещё нога человеческая, с язвительным комментарием банкира: "Скоро, чего уж там, Бог-то всё видит, поди, воду на туалетные нужды экономить будем, да крошки с объедками трескать,а ты со своим фуфлом бабским меня совсем хочешь в могилу загнать. Это, чтоб ты знала, дорогая, нынче удовольствие тоже не из бесплатных !"


Раскрасневшись, Палыч пошёл употребить для успокоения нервов коньяку, и, вылив в свою непомерную плоть добрую половину бутылки, вышелпройтись на улицу. Однако ж мирным намерениям Палыча свершиться было не суждено. Только открыв дверь и выйдя из подъезда, он был схвачен с обоих сторон сильными руками и тут же посажен в стоявший у тротуара автомобиль.
 

Чуть не обмочившийся со страха, банковский работник обнаружил себя на заднем сидении в компании, что называется, плотных братков.
Передний пасссажир, закурив папиросу, обернулся, устремив парочку звериных глаз на Палыча.


-Эк, папаша, вот оно как. Разминай задницу. Велено деньги с тебя стрясти, а уж каким макаром - это мы разберёмся , ха-ха  ! - свиная морда отвернулась, и теперь в голове Палыча с быстротою молнии разворачивалась перспектива дальнейшего пребывания в обществе этих мужей. Далёкой и ненастоящей казалась ему теперь его удобная постель, барчик с разнообразными напитками, да что там - даже жена Палыча казалась ему теперь самой прекрасной на всём белом свете. От выпитого коньяку к горлу Палыча подкатила тошнота, страшно зачесалось между ног, запах пота от его новых маскулинных товарищей довершал идеальную картину, а скользнувшая мысль о заветном розовом страпоне, заботливо хранящемся в специальном шкафчике, окончательно лишила Палыча сознания.


Бесчисленные игрушечные медведи и зайчики кружились и отплясывали, весело хлопая в ладоши, воздушные шарики пестрели в небе, море конфет окружало всё пространство около ванной, в которой, смеясь и играя с мыльной пеной и ожидая, пока придёт мама - сильноразвитый Эдипов комплекс- сидел маленький Саша.
Беззаботный, маленький Александр не знал нужды и отказа ни в чём, а все дети завидовали ему, его всегда набитым до отказа конфетами карманчикам, чистому нижнему белью - гордость его матери - а также целой армии игрушек, чинно выстроившейся в детской.


Чуть позже Палыч уже ясно осознавал всю подлинную важность денег и их власть, а став занимать высокую должность и вовсе превратился в раба драгоценного металла.


- Очнулся, говнюк ? Извращенец, мразь ты эдакая, - почувствовал мощный удар ботинком под ребро Палыч. Он находился на полу какого- то помещения в компании нескольких амбалов, которые, видимо, от нечего делать поигрывали своими мускулами сквозь кожу курток. Все они были брутального вида и только лишь от него одного Палычу резкго захотелось послабиться.


-Значит так, поц,  - обратился к Палычу по всей видимости главный из этой банды.


От него пахло одеколоном вперемежку с натуральным, истинно мужским духом молодого спортсмена.


- С тебя деньги, с нас - твоя жизнь. Вопросы есть ?


Хотя Палыч являлся приверженцем идей научного материализма, в данной ситуации он яростно пытался вспомнить все известные ему молитвы, общий смысл коих сводился к следующему :"Господи, помоги мне выбраться отсюда живым и невредимым и по возможности поскорее".
Страх Палыча быль столь невообразимым, что всё происходящее казалось ему в иные моменты абсолютно нереальным. К реальности же его вернул мощный удар ботинком по голове, который ,видимо, исходил от того бандита, что стоял рядом с Палычем и до сего момента был занят жеванием резинки.


- Деньги где, пидор ?- повторил свои намерения главарь разбойников. - У нас разговор короткий. Рамиль, готов паяльник.
Страх перед физической расправой , а может быть даже и перед смертью, сделал, похоже, своё дело, и в голове Палыча стала зарождаться жизнь. "Это, стало быть, меня сейчас пытать будут, а может и покалечат. Убъют ! Вот ведь как оно... А я же вовсе и не пожил ещё... А дети ? Что же это, Боже мой. Того и вправду - убъют и не спросят даже, кого известить-то... Боже, а с Жаннкой что будет, мать её так..."


Чем стремительнее заворачивались мыслишки в мозгу Палыча, тем они становились страшнее и неправдоподобнее.


- Так, ****ский тётя, пидорас ты разэтакий. Можешь в последний раз произнести свою любимую молитву, прежде чем мы тебя выпотрошим, да, ребятки ?
Ребятки улыбнулись, придерживая внушительных размеров молотки, клещи и топоры, а Палыч находился, ей-Богу, на последнем издыхании. Пронёсшиеся видения словно что-то переменили в этом маленьком человечке, и, решившись, он сказал:
 

- Братки, стойте же ! Жизнь мне дана одна, а тратил я её бездумно, словно бы какой нечестивец и грешник. Привиделось мне всё оченно явно и будто бы какая благодать на меня опустилася. Всё ,братцы ,всё отдам вам до последней крошки, до последней ничтожной капелюшечки, до самой расхудой ниточки. Мне боле не надобно ничего. Я как есть буду теперь проповедовать свет и любовь. Одеждою моей будет отныне ветер и солнечный луч, а пищею - роса и дух пресвятой.


Вполне ожидаемо банда изуверов приоткрыла рты, а некоторые, как, например, Иса, так и вовсе выронили из рук все свои орудия и уставились непонимающим взором на Палыча. Палыч же в какие-то секунды скинул с себя обмоченные штаны - бандиты успели отметить качество и помпезность нижнего белья - и далее стал выворачивать карманы, скидывая всё добро в одну кучу.


-Берите, любименькие мои ,берите, братцы. Мне теперича всё оно ни к чему, а вам вот, кто ж его знает , может и понадобится.


Спустя десять минут вся компания ехала к Палычу домой, дабы он мог передать всё своё имущество новоиспечённым братиям.


- Я теперь другою жизнью буду жить и существовать тут, - прокомментировал Палыч.


- Это как, научи, бесноватый наш и юродивый благодетель, - усмехнулся с переднего сиденья главный бандит, поглаживая сквозь карман спортивных штанов выпирающий пистолет.

- А только через опыт это можно постичь, дорогой ты мой. Я вот всех теперь буду любить и делать добро, как то в Писании сказано.


Бандюк только лишь фыркнул и махнул рукой на пропащего человека, сделав погромче радио...


Когда было покончено с передачей имущества, разбойники уселись в машину, а главный подошёл к Палычу, и, сделав неопределённый жест рукой, сказал:


- Ну ты, бать, осторожнее с этими своими сектами, смотри, как бы чего не... - он постучал костяшками по голове.

- Ну, давай, хм..


- До свидания, друзья, - Палыч помахал удаляющемуся экипажу и пошёл по улице вдаль, обогреваемый солнечным светом.





Михалыч уже давно был человеком на пенсии, а в этом возрасте, как известно, многого не требуется: выпить вечером чашку чая с сухариком, ну вычтут раз в месяц за газету со сканвордом , да останется по мелочи - за воду оплатить и за телевизор с отоплением. Посему Михалыч в свои шестьдесят семь полных лет чувствовал себя в общем-то довольно положительно и значительных препятствий для скромного, но честного существования не видел.


Он служил сторожем при одном государственном учреждении, но ходил на работу не из-за нужды, а по призванию - сидеть сложа руки Михалыч не любил, а от его работы была польза и обществу, и ему самому, поскольку Михалыч заставлял трудиться и голову и тело.


Будучи человеком категорически неглупым - Михалыч учился в Институте Автомобильной Промышленности, но не окончил учёбы по причине тогдашнего ветренного характера и некоего увлечения вином по молодости - он считал каждого гражданина изначально свободным как перед своим собственным лицом, так и перед лицом Господа Бога, однако видел в людях определённую задачу какого-то высшего свойства, объяснить которое он не мог, поэтому иногда почитывал книги о восточных учениях.


В принципе Михалыч редко чувствовал себя несчастным, скорее наоборот, а для закрепления два или три раза в неделю выпивал по вечерам пару рюмок водки или же приглашал к себе товарища - Вениамина. Этот был вспыльчивого и неуравновешенного характера, часто выпивал вина и служил монтёром в детском саду, "киндергартене", как называл его сам Вениамин.

Приглашать Михалыча к себе Вениамин не любил по причине постоянного беспорядка, а вот ходить к Михалычу любил, особенно когда удавалось поменять бесплатное молоко на спирт, а потом беседовать с Михалычем.

Бывали дни ,когда , захмелев ,приятели принимались спорить на различные темы - политические, литературные ,даже религиозные. Однако тут их беседа обыкновенно заходила в тупик, т.к. атеист Вениамин сохранял всё же в себе остатки православного мирощущения - то ли перенял по наследству от бабки с дедом, то ли это было от доброты сердца - и от этого сгоряча мог разойтись в дискуссии со спокойным и наблюдательным Михалычем, для которго все религии были чем-то единым и связанным между собой. В такие моменты Михалыч предпочитал уйти в комнату и лечь на раскладушку, чтобы уснуть и протрезветь от выпитого, а Вениамин - Вениаминыч, как по-ласковому звал его приятель - ложился прямо на пол, укрывшись своим пальто и положив под голову кулак.


Спустя несколько дней Михалыч загялнул на работу к Вениаминычу, чтобы побеседовать и отдохнуть душой. Они сидели за столом в каморке Вениаминыча и пили чай.


- Вот, пока шёл сюда к тебе, рассматривал лица прохожих, и всё, знаешь ,угрюмость, злость даже какая-то присутствует. И не могу уяснить от чего это так.
Вениаминыч отхлебнул из чашки и закивал головой.


- Но догадка моя, что это от бесхребетности и трусости. От трусости перед собою прежде всего, перед жизнью. Вот если бы у каждого была...э... какая-нибудь цель, большая цель, тогда бы человек становился сильнее на пути к ней.
Вениаминыч достал пачку "Явы" и закурил.


- Хотя, знаешь, я по сию пору цели себе так и не нашёл. Или дела, - Михалыч потрогал рукой лицо. - Но хотел бы, вот очень хотел бы.Прямо аж распирает изнутри, как охота, - было видно, что Михалыч распереживался и слегка покраснел.
Вениаминыч пустил дым изо рта.


- Да, Михалыч. Это патриотизма мало просто. Я вот, видишь, отечественные курю,  - Михалычу захотелось было тоже закурить, но он вспомнил ,что не курит.


- И спортом никто не занимается сейчас, молодёжь. Раньше с детсада учили, лагеря всякие, а сейчас что-то хлюпики сплошные. Я вот тоже - пока стакан не дёрну, руки не слушаются. Ах-ха...


Михалычу подумалось, что сегодня он выбрал не самый удачный день и хотел было собираться домой, но решил ещё чуток посидеть с другом.


- Я, Михалыч, по поводу этих твоих идей сказать ничего не могу. Оно, может, и так ,а может и нет. Но мне... - он пошевелил рукой волосы на голове, - как-то вот спокойнее ,когда попроще. Я заумью заниматься не желаю, мне сподручнее по-простому - ну, рюмашку, там ,опрокинуть, либо же проводку починить, это запросто ,кхе ,да... Так что ты, Михалыч, не знаю как, а я вот себе грамулечку плесну, и давай мы с тобой лучше порыбалить сходим, да и вообще, в лесочке погуляем, так сказать, на природе, а ?
Задумчивый Михалыч рассеяно пожевал губами и уставился на свои ботинки.


- Да, Вениамин. На выходных с тобой сходим, а пока что я, пожалуй, к себе пойду. Занятия у меня кое-какие поднакопились...


- Вот и славно, славно, - Вениаминыч скрылся за стеной ,шумя ящиками и стаканми, - я давно тебе говорил, надо сходить. А я сегодня, видишь, дома планирую отлежаться...


Михалыч нимел привычки за что-либо обижаться на людей, в том числе и на Вениаминыча. Его неактивную жизенную позицию по тем вопросам, которые казались вечными Михалычу, он объяснял тем, что-де все люди изначально созданы разными, а потому и глупо ждать ото всех какой-то однонаправленности. Был ещё один человек, с которым мог побеседовать на умные темы Михалыч - высокий татарин Ражден, но онч частенько бывал занят работой ,а потому угрюм.


Вообще же Михалыч не ограничивался одними лишь беседами - кое-что он почерпывал и из книг, например, о сновидениях. У него даже был любимый, часто ему снящийся сон о детстве, точнее о том, как он ,маленький Михалыч , идёт ясным июньским днём по людной улице, а все люди - и идущие навстречу и рядом, несут ,улыбаясь, в руках воздушные шарики. И становилось от этого Михалычу иногда так хорошо, что он мог и заплакать, представляя себе, как прекрасен наш большой мир и чудесна наша земля. Со временем Михалыч научился вызывать этот сон, шепча на ночь просьбу о нём.


Как бы там ни было, а в назначенный день и час товарищи отправились в близлежащий лес поудить рыбу и полюбоваться  деревьями, птицами и рекой, что смиренно текла, храня в себе стайки многочисленных рыб и других животных.


По дороге Вениамин жаловался на поддельное зелье, которым ему вчера пришлось пробавляться весь вечер и-за отсутсивя более или менее приличного занятия, а Михалыч шёл как-то рассеяно, несмотря на то, что на душе у него было тепло и свободно от нахождения на природе, а мысли перескакивали с одной на другую, неся, в-основном, отвлечённый характер. Когда же день близился к завершению, Михалыч со своим приятелем сидели подле костра, готовясь встретить вечер со звёздным небом, прохладным освежающим ветерком и соотвествующими мыслями. У Михалыча, к примеру, мысли были сугубо надличностного характера.

- Покуда есть ещё во мне жизненная сила, да и умом я довольно свеж, хочу, Вениаминыч, израсходовать себя подчистую. Буду писать картины. Много я размышлял над этим, настало время и делом заняться. Свободен я изрядно, так что прямо в ближайшее время засяду за работу. Надо, понимаешь ли, направить свою энергию в одну точку, и ,раз ,выстрелить. Не могу больше сиднем сидеть и вхолостую деньки коту под сраку пускать. Изображать своё виденье жизни буду на бумаге. И пока есть мочь ноги носить - буду работать.


Михалыч заметно разволновался и махнул стаканчик водки. Он был рад, что смог хоть бы и на ничтожную долю продвинуться вперёд. Осознание того, что он может (!) сделать что-то серъёзное, будто бы делало его ещё способнее и сильней.


- Одобярю твои намерения, Михалыч, одобряю, - Вениаминыч закусывал хлебом и дымил папиросою. - Коли ты видишь своё предназначенье, значит... - он указал пальцем вверх, - на то, как говорится, и воля имеется. Правильно-правильно, так оно всё полезнее будет, да и к тому же искусство, это же красиво, - он затягивался дымом и выпил немного из стакана.


- Вот, значит, тебе повезло, Михалыч ,раз, говоришь, делом будешь заниматься. Это, будет тебе известно, не всякий человек своей головой уяснить может.


Было очень уютно сидеть у костра таким вечером, и казалось, что эта тишина и воздух, всё - звёзды, небо, река, всё специально и создано для того, чтобы будучи вместе собранным, делать жизнь такой замечательной и спокойной.


Вениаминычу стало хорошо от водки и от природы, и он стал пританцовывать у костра, напевая:


- Рамбадан, Рамбадан, приходишь ты, приходит смех и веселье ! Рамбадан, Рамбадан, жизнь, как цветок, как роса, как райская птица.


Он хлопал в ладоши и был возбуждён и весел. Михалыч смотрел на него ,улыбаясь.


- Рамбадан это как божество, - пояснил Вениаминыч, - когда оно приходит, всем становится хорошо жить.


Они ещё посидели пару часов, а потом улеглись спать, оставив все свои мысли звёздной ночи.