Письмо соладата

Любимая… нежная моя…далекая и такая близкая в одночасье… Пишу тебе и сердце сжимается от трепета. Передо мной твоя фотография, которую ношу в своем нагрудном кармане непременно, с первого дня войны. Смотрю на нее, и душа становиться мягче… так, как будто на мгновение вырвалась из болезненно-грязного дзота и пролетая над черными полями сражений, преодолевая смрад смерти, боли, отчаяния вырвалась она к голубому поднебесью и замерла… а оттуда тихо спустилась в родной край…в наш с тобой сад, на нашу лавку где мы целовались в захлеб и упивались маем в нашу последнюю предвоенную весну… Душа моя бродит по тихому саду и надышаться не может ночною прохладой без дыма… и на мгновение это кажется мне что стало все как раньше… что нет этой войны, что огонь сегодняшнего сражения не горит погребальным кострищем в сотне метров от меня, что руки мои не покрыты кровавою коркой и живы все, и Димка, с которым ел с одной миски и спал под его шинелью в морозные ночи, Димка Лаврушкин, 19 лет отроду, Димка  балагур и задира, москвич и мой друг не разорван на две части, а цел… целый…целый в прямом смысле этого слова…и не стоит у меня перед глазами его лицо, уже не живого, и глаза белесые не смотрят прямо в мою грешную, бедную душу…
Я много думал о смерти…знаешь. Тут понимаешь что сама по себе, она не страшна…боишься того, что будет дальше. Потом… боишься но делаешь то, что должно, что положено солдату, воюешь и идешь вперед, каждым своим шагом, каждым вдохом закрепляя за собой право биться за Родину, за свою землю, за тебя, моя Родная…
Знаешь? А мне даже жаль немцев… мы вместе умираем и падаем лицами в пыли становясь той же пылью, но мы…остаемся дома! Сохраняя за собой великое право честно погибнуть за Нашу Землю…
Как бы я хотел взять тебя за руку, пройтись неспешно под волнами лунных мелодий, смотреть как смешно развивается на летнем ветру твое ситцевое платьице и тихонько насвистывать себе что-то под нос…а потом обнять тебя, крепко-крепко, прижать к моей теплой груди и не отпускать долго-долго…я бы наверное мог простоять так до самого утра…как бы я хотел…
Но всего этого не случиться, даже письмо я запаковав в треугольный конверт положу к себе в вещмешок, к стопке других, так же не отправленных писем, все они написаны тебе Милая… тебе, погибшей через две недели после того как я ушел на фронт… сожженной вместе с нашим садом, и нашей лавкой которая теперь живет только в моей памяти и ничего не вернется, и письма эти никогда уже не прочитать тебе Моя Любимая, Путеводная ты Моя безвинно замученная мечта…моя Любимая…
Но я верю  ты все видишь, ты смотришь на меня, слышишь меня…любишь…по прежнему, потерпи Родная, потерпи еще совсем не много, я обязательно скоро приду к тебе, и мы снова будем вместе, дай только помогу ребятам победить…