Даша

Даша шла по Тверскому бульвару, наслаждаясь первыми весенними лучами солнца. Она улыбалась себе и прохожим, которые, казалось, не замечали её, спеша в сторону Пушкинской. Но ей было не до них. Она погрузилась в воспоминания, которые всегда охватывали её, когда она оказывалась в центре Москвы, на Тверской. С этим местом было связано множество событий, включая встречу с будущим мужем.

…Это было десять лет назад, в начале лета. Она впервые приехала в столицу, и та ошеломила её своим шумом, суетой и неприветливыми лицами прохожих. Жестокость отношений и бескомпромиссная борьба за место под солнцем показались ей чем-то чуждым.

То, что она увидела, сильно отличалось от восторженных воспоминаний матери о вежливости и гостеприимстве москвичей. В её рассказах бабульки сами останавливали прохожих на улице и долго объясняли, как лучше пройти в то или иное место. Они обязательно советовали посетить Филиповскую «булушную», отведать кофе с калачом, а затем купить любительской колбасы в нарезке в Елисеевском и съесть её тайком на бульваре.

Но что Дарье до маминых рассказов, когда светит солнце и она ещё так молода? Хотя в её жизни уже было что-то значительное, она старалась не вспоминать об этом. Слишком свежа была рана неразделённой любви, которая постоянно давала о себе знать. Но это всё в прошлом, а сейчас — Москва! Какая бы она ни была — плохая или хорошая, она поможет ей забыться хотя бы на время. А потом видно будет.

Работы пока не было, да и где её найти без прописки и связей? Не торговать же на рынке учителю математики. Пока она жила у одной бабульки, но надолго ли? Этого она не знала. Деньги незаметно таяли, хотя казалось, что она не тратила их особо. Да и хозяйка брала мизер: лишь бы жила и вела себя подобающе.

Даше очень нравился центр: архитектура, улицы, всегда куда-то спешащий народ. Все толкаются, ворчат, хорошо хоть не матерятся. А то девчонки такое про Москву рассказали!

«Держи ухо востро, по сторонам не глазей, враз облапошат, там же одни проходимцы и цыгане по улицам ходят, а то мы знаем тебя скромницу, им только такие и нужны..., тихони?»

Вдруг из-за спины раздался мужской голос:

— Девушка, с вами можно познакомиться?

Даша резко обернулась и не сразу поняла, кому принадлежал этот тихий баритон.

— Я на улице не знакомлюсь... — заученно ответила она.

Обернувшись, она поняла, что обращается к ней этот импозантный мужчина, тем более, что рядом никого больше и не было.

— Что вы хотели? — по-школьному строго отрезала Даша.

— Просто познакомиться... — уже заискивающе продолжал он.

— Вы думаете, что если мы на «Тверской», значит можно свободно липнуть к любой девушке? Как вы считаете? — сухо продолжила Даша.

— Да нет, всё совсем не так. Я в командировке здесь и подумал, что такая прелестная девушка могла бы стать достойным гидом, не так ли?

Сказав это, он пристально посмотрел Даше в глаза.

— Слушайте, скорее всего, вы ошиблись с выбором, я сама приезжая... Вот любуюсь стариной, а вы пугаете исподтишка, так и заикой меня можно оставить.

Даша чувствовала, как незаметно «вязнет» в разговоре, и что самое удивительное, ей уже самой хотелось продолжать его, уж слишком галантным кавалером он ей показался.

— Извините, не успел представиться – Павел, просто Павел.

Он цокнул каблуками.

— Вы случайно, не бывший офицер? — предположила она и стала внимательно рассматривать мужчину.

Он был старше её, — это она отметила сразу. На сколько? Определить с первого взгляда было трудно. Да и зачем, что ей замуж за него выходить что ли. И не офицер он, если только подводник. Явно ростом не вышел. Но рост Дашу меньше всего волновал. Она чувствовала необыкновенно тёплую ауру, исходящую от него, и это её подкупало...

…Даша прервала свои воспоминания, которые лёгкой теплотой проникали в её душу. Она не заметила, как дошла до Пушкинской. Здесь было много народа и полиции. Что это? Она не понимала. С определенного времени Даша зареклась смотреть телевизор и читать газеты. Какие-то люди с белыми бантами и повязками. Даша вдруг вспомнила начало 90-х. Это было ещё в Рыбинске. Она пришла из школы, а мама, прильнув к телевизору, шептала только одно слово – «переворот». Но глубина и трагичность его тогда не доходили до юного Дашиного сердца. И только, когда пролилась «первая кровь», а в школе и разговоров на следующий день было, что о трёх ребятах, погибших в надежде остановить танки, вот тогда она поняла, что это не шутка, а новая реальность, с которой придётся ещё долго жить и считаться.
Мысли Даши путались, и она начала вспоминать политиков, но затем, опомнившись, решила вернуться к приятным воспоминаниям.

                *

— Да, меня зовут Даша, просто Даша, — представилась она.

— Ну вот и замечательно, Дашенька! Давайте сходим в Третьяковку? Вы давно там были? — предложил Павел, словно осыпляя её словами.

Даша покраснела и тихо произнесла:

— Я согласна.

Они бродили по бесконечным залам галереи, он пытался что-то рассказывать, иногда присоединяясь к экскурсиям и слушая увлекательные рассказы гидов о живописи. Время быстро летело.

"А что же дальше?" — думала Даша.

— Желаете, я отгадаю, о чём вы сейчас думаете? Да? Вот, пожалуйста: «Я так устала, и мне хочется домой».

Даша смутилась, сделав вид, что внимательно рассматривает работу Левитана.

— Вы знаете, а я живу в гостинице «Москва», — отрапортовал Павел, выходя на улицу.

— Как же так, а вы говорили, что в командировке в этом городе? — удивилась девушка.

— Даша, какая вы наивная! Я имею в виду гостиницу. Между прочим, в шикарном номере, один. — тихо произнёс он, многозначительно посмотрев на Дашу.

— Нет, нет… Что вы? — стала отнекиваться девушка. – Мне уже давно уходить пора. Давайте вместе до Новокузнецкой, а там вы в свою «Москву», а я домой, в Царицыно. Я думаю, так будет лучше.

Они попрощались в метро, в центре зала. Он дал ей свою визитку, предварительно выпросив её номер телефона. Ещё долго разговаривали, провожая друг друга к вагону электрички: то один — на одну сторону перрона, то другой — на другую. Закончилось тем, что толпа затолкала Дашу в нужный вагон, и она уехала.

                *

  Даша решила не ходить дальше, слишком много полиции и людей. Повернув направо, нырнула в Гнездниковский переулок, а там переулками выбралась к Художественному театру — там было тише. Даша не любила большого скопления народа, это всегда напоминало ей толчею вокзалов, которые уже порядком надоели за её кочевую жизнь, когда она разрывалась между Рыбинском, с тёплым родительским домом, и Москвой, с её суматошной, но такой привлекательной жизнью.

Пятикомнатная квартира на Лобачевского, двое маленьких ребятишек и Павел, который вот уже как год стал управляющим крупной компании — казалось, есть всё: и квартира, и строящийся в Барвихе трёхэтажный дом, и муж, и малыши-погодки. Но одно точило постоянно сердце Дарьи — Павел был не разведен с первой женой, той, которая сейчас живёт в Париже и «ноги не кажет» в занесённую снегом Москву…

А что ей, этой жене, не хватает? — Дочь уже взрослая, жильё, положение в обществе, она, как знала Даша, владелец престижной галереи. Муж в Москве, который помогает своим «эмигрантам», но при этом, как он ни старался, так и не смог получить развода. А может, у него и желания особого нет? Его всё устраивает — и ладно. Но эта неопределённость выводила Дашу из себя. Бывало, что срывалась на него в запале, а он старался уйти от прямого ответа, что только больше её бесило.

- Чего ты, дурёха? — сетовали подруги. – Получила мужика, так и радуйся. У других сковородки ржавые да кастрюли по углам раскиданы, на стенку лезть впору, тут хоть кого-нибудь подцепить. А ты что маешься? Печать в паспорте — это не клей. На всю жизнь к себе не приклеишь?
                *

В Царицыно Даша снимала небольшую комнатку недалеко от метро. Бабулька, у которой она жила, брала не очень большие деньги, но за это просила приглядывать за внучкой, подтягивать её в учёбе. И Дарья старалась. Приобретённый опыт в Рыбинском «педагогическом» как раз помог ей в этом вопросе. Небольшая комнатка с кроватью, столом и старым шифоньером вполне устраивали её на первых порах, а потом видно будет…

Вечером Павел беспрерывно трезвонил, не давая спать. Вроде уже договорились о встрече, а он: так, может быть, лучше в другом месте или чуть раньше… Он находил сто причин, чтобы звонить лишний раз.

Глаза Даши смыкались, и в её сознании появился Рыбинск: огромное море — так она ещё с детства называла искусственное водохранилище, родительский дом, школа, Алексей — её первая любовь! Такой любви уже не будет… Неужели такое бывает только раз в жизни?

Что это? Что это за чувство такое? Когда ты не живёшь, а как бы пребываешь в каком-то совершенно другом, только тобой придуманном мире, где есть ОН и больше никого. И огромное солнце, освещающее всё вокруг, слепящее глаза! И синее-синее небо, которое бывает только на детских рисунках.

Даша теперь хорошо знала, что учёные называют это химической реакцией организма на воздействие внешней среды. Но тогда для неё это была любовь! — и от неразделённости она сбежала сюда, в Москву, не было никакой возможности продолжать жить в одном городе с тем, кого так любила, с кем готова была уйти на край света, не слушая советы подруг и увещевания матери.

Она хорошо помнит, как поблёкли его глаза, когда она только намекнула на возможность беременности — он в лице изменился, сразу пропал, стал ссылаться на занятость… Вот именно тогда и подумала — бежать. Вот только куда? Да, конечно, в Москву, — туда все бегут в надежде на призрачное счастье. Но чем бы она ни занималась: учила английский, работала в «подготовишке» детского сада, моталась по разным выставкам — ничто не могло стереть образ Алексея из её памяти.

«А, может быть, Павел?» — думалось ей.

Но сон своей пеленой нежно закрывал ей глаза, не обращая внимания на её вопрос.

Павел «атаковал»! На следующий день он повёл её в роскошный ресторан, потом посещали музеи Кремля, где на Соборной площади он признался ей в любви.

— Даша, ты не поверишь, у меня крышу снесло, но ведь бывает любовь с первого взгляда? Ты веришь в это? Я ночами не сплю, только и делаю, что думаю о тебе. Скажи, ты веришь мне? — не унимался Павел.

— Не знаю…

— Ну как не знаю? Ты что — никогда не любила? Ты что — не знаешь, что такое любовь? Это когда не ешь, не пьёшь, не спишь и только думаешь о человеке, которого любишь, без которого, в конце концов, жизнь свою не представляешь! Ты понимаешь, о чём я?

— Да…

Наутро Даша проводила его до такси — он улетал к себе, в Набережные Челны. Просил её ждать, через неделю он должен был вернуться в Москву, а месяца через два ему дают служебную квартиру, а потом и вовсе — купить можно будет. Только жди.

Даша ехала в метро, прибывая в полном смятении. Как быстро он смог завладеть всем её существом, мыслями, душой, наконец. Кто он такой? Ну, некий бизнесмен и всё. А сколько ему лет — не умудрилась даже спросить. Опять не важно, но лет на пятнадцать точно старше. И это очень хорошо, хотя бы серьёзные мысли в голове, не то, что у этих «попрыгунчиков». Размышляя обо всём, чуть Царицыно не проехала. Бабуля долго ворчала, что так порядочные девушки не поступают, позвонить нужно было. Вот напишет матери с отцом, тогда будет знать, как не ночевать дома.

А Даша лежала в своей кровати и предавалась воспоминаниям, которые «крикливой толпой» набежали на неё. Но как же так случилось, что уже в первый вечер он смог овладеть ею, — она не знала. Знала она одно, что такого галантного обращения она ни от кого больше не получала, поэтому и сдалась.*

Шёл мелкий снег, хотя на дворе стояла весна. Переулками она выбралась к Никитской, здесь поймала такси — пора домой.

— На Лобачевского! — скомандовала Даша.

- Я не знаю, через Манежку не получится, — рассуждал водила, — там митинг опять, будем объезд искать.

Даша явно была далека от политики, да и зачем она ей, когда дома её ждали дети, приятная нянечка, которая уже давно приготовила ужин, накормила детей и ждёт её. Муж вот как неделю торчал в Париже — поехал на «последний» разговор со своей первой. Он всегда так говорил, когда очередной раз уезжал туда, а на самом деле — повидаться с дочкой, которую по-прежнему любил и старался постоянно делать дорогие подарки.

                *

«Когда же он, наконец, примет решение?» — думала она, глядя на засыпанный снегом город. «Неужели тебе, дорогая, так плохо живётся?»

— Товарищ таксист, как вы думаете? — почти прокричала она вслух.

— О чём вы говорите? — удивился водитель.

— Да всё о том же — о жизни! — ответила Даша.

— А-а... Ну-ну... — водитель изобразил понимающую мину.

                2012г.*)