Спам

Профессор кафедры психологии Рюмин Алексей Петрович возвращался домой после тяжёлого рабочего дня. В целом, день был похож на многие другие: серый, безликий, с нудным моросящим дождём.

Рюмин чувствовал усталость, возможно, сказывался возраст. Не так давно он ещё мог за студентками ухлёстывать, но сейчас... Появилась одышка, и сердце стало побаливать.

Жизнь семимильными шагами пролетала мимо, не останавливаясь. В этом году шестьдесят стукнуло, а он и заметить не успел, как быстро проскочило время. Так долго мужики не живут, они сейчас мрут как мухи. Скоро на Земле одни женщины останутся. 

Он вышел на улицу. Март встретил его мокрым снегом, который вскоре превратился в мелкий дождь. Хорошо, что от старого здания МГУ до метро рукой подать, а то можно простудиться и провести неделю в постели, даже не заметив этого. А кто заменит его на кафедре?

Да, верно говорят, что незаменимых людей нет, но Алексей Петрович, проработавший на одном месте более четверти века, думал иначе.

В былые годы он был здоров, крепок, увлекался спортом и был страстным театралом. Он играл на сцене студенческого театра МГУ, который в те времена пользовался большой популярностью в столице. Однако научные интересы будущего профессора взяли верх, а поспешный брак, заключённый в то время, положил конец его актёрской карьере.

Что делать, дочек директоров центральных московских универмагов не на каждом шагу встретишь?

А что он из себя представляет? Ни кола ни двора, одна надежда — подающий большие надежды молодой психолог. С психологии, да ещё со стипендии аспиранта, сыт не будешь. Вот и решил всё одним махом: жена, квартира и безбедная жизнь — всё в одном флаконе. Только чего ему стоили все эти унижения, пока тестя в один прекрасный момент не «закрыли». Вот он и остался при своих.

Дул холодный пронизывающий ветер. Рюмин поднял воротник пальто, но это мало помогало — холод всё равно пробирал до костей.

Он шёл по улице, стараясь как можно быстрее добраться до ближайшего метро. И действительно, до заветной цели оставалось не так уж много. Он мысленно подгонял себя, на сколько могло действовать его воображение. 

В метро было теплее, но довольно влажно. Запах сырости и осенняя атмосфера делали обстановку особенно гнетущей. Люди вокруг шмыгали носами, и Рюмину казалось, что все это делают специально, чтобы заразить его. Но на самом деле каждый был занят собой, не обращая внимания на рядом стоящих.

Сидя в вагоне метро, Алексей Петрович развернул газету, чтобы отгородиться от назойливых попутчиков. Однако тонкая преграда из бумаги не могла полностью защитить его от них. «Надеюсь, всё обойдётся», — подумал он. До станции «Вернадского» оставалось всего пятнадцать минут пути.

Он плохо помнит, как добрался до дома. Мокрый снег слепил глаза, и видимость была почти нулевой. Из-за этого ему постоянно приходилось протирать очки. Ну что за весна такая? Это больше похоже на ноябрь, и совсем не на март.

Рюмин испытывал неподдельное удовольствие от трели звонка, имитирующего птичье пение. Он был готов нажимать на него снова и снова, упиваясь этим звуком. Он хорошо осознавал, что у жены это вызывает только раздражение, но побороть свою странную привычку ему было трудно.

Вскоре слышались шаркающие шаги, и через мгновение ключ уже поворачивался в замке.

«Господи, какая же она старая?» — думал про себя профессор, разглядывая сгорбленную жену, которая помогала снять ему ботинки.

— Элла, прошу тебя, перестань, я пока сам справляюсь. Чувствую восхитительный аромат! Неужели это картошка? А? Элла, ты меня накормишь? Сегодня я совсем без сил.

Квартира была большая — трёхкомнатная, с толстыми кирпичными стенами и высокими — три метра — потолками. В этом доме чувствовалась основательность и надёжность, которые так ценились в эпоху «развитого социализма».

Это был подарок — не просто квартира, а символ заботы и внимания со стороны тестя. Однако Элла никогда не упрекала им мужа, понимая, как важна для него эта жилплощадь.

Судьба свела их в непростое время. Как часто бывает в таких случаях, она не гнала его прочь, хотя могла сказать: «Уходи, ты здесь никто, чтоб ноги твоей больше не было...» Но ему и некуда было идти, а ей не на что было жить.

Папа был в местах не столь отдалённых, где безвременно и скоро скончался, оставив после себя долги. Элла, с неоконченным высшим образованием, влачила жалкое существование администратора в каком-то скромном клубе. Она понимала, что должна держаться за эту жизнь, за этот дом, за мужа, который всегда рядом.

Рюмин зашёл в свой кабинет. Это была просторная отдельная комната, украшенная старинным, массивным столом, покрытым зелёным сукном. Здесь, в этом личном пространстве, он ощущал себя настоящим профессором, даже дома.

Рюмин мечтал о домохозяйке, которая создавала бы уют и заботилась о доме. Но куда в таком случае деть его жену, которая и так справлялась со всеми делами, часто маясь от безделья? Она была словно картина на стене: красивая и непонятная, вызывающая смутное беспокойство. Единственное, чего она не выполняла, — это свой супружеский долг, и это раздражало мужа.

Алексей Петрович не хотел чувствовать себя стариком, особенно в окружении молодых студенток на курсе, которые не давали ему забыть, что он ещё мужчина и во многих случаях желанный. Он ощущал в себе силу и энергию, которые требовали выхода. В его кабинете, среди книг и бумаг, он находил утешение и возможность отвлечься от домашних забот.

Иногда ему казалось, что его жизнь могла бы быть совсем другой, если бы всё сложилось иначе. Но сейчас он был здесь, в своём кабинете, и чувствовал себя почти счастливым.

— Алёша, иди скорее мой руки и садись за стол, — донеслось с кухни. — Всё уже стынет, как на вечерней заре поспевшие плоды, что нельзя оставлять без внимания.

Алексей Петрович долго вглядывался в зеркало. На него смотрел немолодой мужчина с едва заметными морщинками у внешних уголков глаз. Эти морщинки, словно следы улыбок или прищура от яркого солнца на спортивных соревнованиях в далёком прошлом, придавали ему силу и подтянутость, как будто он только что стоял на старте перед очередным забегом.

В его внешности не было ничего, что выдавало бы в нём психолога. Обычно к его годам представители этой профессии выглядят иначе: одни — с располневшими фигурами и слащавыми лицами, другие — с сухими чертами, напоминающими прожорливых грифов, вечно высматривающих добычу среди людских судеб. Но Алексей Петрович скорее походил на бывшего спортсмена, готовящегося отойти от активных тренировок, но не утратившего ни силы, ни энергии. Казалось, он мог в любой момент снова встать на беговую дорожку или взять в руки ракетку, но предпочёл путь чиновника в мире психологии.

После сытного ужина, нежно поцеловав жену в лоб, он отправился в свой кабинет, где его ждал верный друг — компьютер. За день в его почтовом ящике накапливалось множество писем, и он с особым вниманием перечитывал каждое из них, смакуя, словно изысканное вино, каждое послание от своих бывших клиентов.

Он искренне любил свою работу, которая приносила ему огромное удовлетворение. Но ещё больше он ценил живое общение с людьми и возможность видеть результаты своего труда. В каждое письмо он вкладывал всю свою душу, и это чувствовалось в его ответах.

Иногда заходили и студенты, но такие случаи были редкими. Они  попросили о зачёте или повышенной стипендии, и он с пониманием относился к их просьбам, ведь он и сам когда-то был в их возрасте. 

Компьютер медленно загружался, издавая натужное «постанывание». Рюмин любил угадывать, сколько писем ему пришло. Часто цифры совпадали, и он радовался этому, как ребёнок, особенно если их было много. Конечно, среди них попадалось немало спама, но разбираться с этим у него не было времени, да и тратить последние силы совсем не хотелось.

В этот раз его почта оказалась совершенно пустой, что привело его в немалое изумление. Ну и ладно, можно спокойно отдохнуть и полистать вечернюю газету. Но тут его взгляд упал на папку «Спам», где одиноко лежало чьё-то письмо. Делать было нечего, и он решил его открыть.

Рюмин почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он уже приготовился к тому, что это будет очередной бессмысленный рекламный текст, который он тут же отправит в корзину. Но что-то подсказывало ему, что на этот раз всё будет иначе.

Он открыл письмо и начал читать. Слова складывались в предложения, предложения — в текст, который захватывал его всё сильнее и сильнее. 

             "Алексей Петрович,

пишу вам я, Катя С. Бывшая ученица, которую, возможно, вам трудно вспомнить. У меня нет больше сил молчать. Слишком долго я держала всё в себе, и теперь хочу, чтобы вы знали правду.

О, эта безответная любовь — словно пытка, которую не применяли даже в самые страшные времена инквизиции. Вы всегда были так заняты, что не замечали меня. А я... я была как тень, которая следовала за вами повсюду.

Пересдавала курсовую снова и снова, оставалась в аудитории допоздна, лишь бы ещё немного побыть рядом. Провожала вас до метро, а иногда и до самого дома. Стояла у вашего дома и смотрела, как зажигается свет в окнах, пытаясь угадать, что вы делаете и о чём думаете.

Но я молчала. Душевные муки были ничто по сравнению с теми страданиями, которые я испытывала, видя вас в машине с другой женщиной. Белокурая «крыса», которая так подло бросила вас в самый неподходящий момент... А я была рядом, готовая поддержать и словом, и делом.

Я всегда была предана вам, Алексей Петрович. Я знаю, что жён может быть много, но друг бывает только один. Я была бы для вас верным другом, всегда готовым поддержать и помочь.

Простите меня за это письмо. Возможно, оно покажется вам странным и нелепым. Но я не могу больше скрывать свои чувства.

Прощайте, Алексей Петрович.

Ваша Катя". 

Алексей Петрович откинулся на спинку кресла и долго смотрел в потолок, словно пытаясь уловить ускользающие воспоминания, как кадры из старого фильма. Но события проносились мимо, как тени за окном едущей машины, и вспомнить хотя бы одно не представляло никакой возможности.

Сколько их было — этих Кать, Надь и многих других имён, которые мелькали, как огни в ночи? В памяти всплыла рыжая «стерва», которая чуть не разрушила его брак. Но это было лишь мгновение, а остальное шло безликой чередой.

Он устало потёр виски, выключил компьютер и встал из-за стола. Тишина квартиры окутывала его, но не могла отогнать тревожность. Завтра предстоял тяжёлый день, полный лекций и встреч, но сегодня он хотел просто забыться и отдохнуть.

— Элла, — тихо произнёс он, поворачиваясь к жене, — может, проведём вечер вместе?

— Рюмин, ты о чём? Уже полночь. Какой вечер, завтра рано вставать... — ответила она, не отрываясь от книги.

Алексей Петрович отвернулся и стал смотреть в окно, где луна, выползая из-за рваных облаков, бросала на город свой меланхоличный, почти безразличный свет. В этот момент он почувствовал себя одиноким и усталым, но понимал, что это просто такой день, а завтра всё станет на свои места. 

                2013г.к+)