Смех сквозь слёзы

     У Петра Михайловича болела шея.
     «Это у тебя, Михалыч, остеохондроз, сейчас он у всех. А ты бы вращательные движения головой поделал», – посоветовала жена Катя.
     Михалыч не верит таким советам, но боль не проходит, и он соглашается повращать головой.
     И вот сидит Михалыч на диване, телевизор смотрит и головой вращает: влево три раза, вправо три раза. А Катя на мужа смотрит, с сочувствием спрашивает: «Ну как, Михалыч, полегчало?» Михалыч не отвечает – головой вращает, телевизор смотрит.
     И вдруг Михалыч как-то вздрогнул, откинулся на спинку дивана и замер, а голова его так и осталась в правую сторону повёрнутая.
     Испугалась Катя, бросилась к мужу, тормошить его стала: «Михалыч, родненький, что с тобой? Кончай шутки-то шутить, поверни голову-то ко мне, посмотри на меня!»
     А Михалыч не двигается, голос не подаёт, и глаза у него закрытые.
     Заметалась Катя по комнате – не знает, что и делать: то ли Михалыча продолжать тормошить, то ли «скорую» вызывать.
     И вызвала Катя «скорую». А пока ждала врача, то уж Михалыча не тормошила – сидела около него и плакала.
     Приехала «скорая». Бросилась Катя к врачу, запричитала: «Что случилось-то с моим Михалычем, ведь здоров совсем был, только шея и болела? Неужели уж и умер он?»
     Осмотрел врач Михалыча, хмыкнул как-то загадочно, и сказал: «Умер ваш Михалыч, труповозку вызывать надо – в морг его везти».
     «А почему, доктор, у Михалыча голова-то вправо повёрнутая, нельзя ли её развернуть как-то?» – запричитала Катя.
     Врач усмехнулся: «Нет, – говорит, – наше дело смерть подтверждать, а головами покойников работники морга занимаются».
     Приехала труповозка и увезла Михалыча в морг.

     А из родственников у Михалыча только сестра и была. Пришла она к Кате, и стали они вместе плакать, Михалыча жалеть и думать, как с похоронами-то быть? Плакали, думали и решили, что удобнее будет Михалыча прямо из морга и хоронить – сейчас так многие делают.
     Весь остаток дня провели они в поликлинике (справку о смерти Михалыча надо было получить), а утром в морг поехали. И так удачно всё получилось – рядом  с моргом-то и пункт ритуальных услуг оказался! Заказали все, что положено для похорон, и даже отпевание заказали, хотя и не был Михалыч ни крещённым, ни верующим. Деньги за всё заплатили, и назначили им и день, и время похорон.
     А потом они и в морг зашли – на Михалыча посмотреть.
     Лежал Михалыч на столе простынёй покрытый. И поначалу не обратили они внимания на то, что голова-то у Михалыча так и оставалась в правую сторону повёрнутая. А когда обратили, то заплакали и стали просить работников морга: «Нельзя ли как-то повернуть голову-то, а то ведь перед людьми стыдно будет, да и Михалычу-то, поди, неудобно так лежать». А работники морга говорят: «Уж мы и пытались повернуть, но не получилось – что-то заклинило там, в позвонках шейных. Но если бы вы разрешили отделить голову и приложить её к шее, вот тогда бы…»
     «Нет, – говорит Катя, – на отделение головы Михалыча я не согласная, пусть уж он так лежит».
     И работники морга согласились с Катей и даже похвалили её и посоветовали хоронить покойника в закрытом гробу.
     Постояли они, постояли около Михалыча и домой пошли к похоронам готовиться.
     И вот наступил день похорон. И поехали они в морг к указанному часу.
     К моргу они подходят, а уж во дворе катафалк стоит, и у дверей морга священник в чёрной рясе топчется.
     И сразу заметили они, что священник чем-то недовольный, и даже какое-то возмущение на лице его.
     «Здравствуйте, батюшка», – говорят они. А он им: «Здравствуйте-то здравствуйте, да только опаздываете вы, а я уж и на покойника вашего нагляделся и отказываюсь его отпевать!»
     «Да почему же, батюшка, вы отпевать-то отказываетесь моего Михалыча, мы ведь уж вам и деньги за это заплатили?» – удивляется Катя.
     «Да потому, – говорит священник, – что голова у вашего Михалыча почему-то в сторону повёрнутая, а должна по всем правилам вверх смотреть – к Богу должна быть обращена!»
     Заплакали они, стали священника уговаривать: «Не виноват ведь Михалыч-то, что такое с ним случилось, да и неверующим он был в жизни-то – так зачем же ему вверх на Бога-то смотреть».
     «Ну а если ваш Михалыч ещё и неверующим был, так тем более не буду его отпевать!» – сказал это священник, сел в стоящий во дворе «Мерседес» и укатил.
     Стоят женщины, плачут, смотрят в след «Мерседесу», а из дверей морга уж и гроб с Михалычем выносят – закрытый гроб! И в катафалк грузят…

     Приехали на кладбище, а там и могила уж вырыта. Гроб перед ямой могильной поставили, прощаться стали с покойным. Две старушки подошли со скорбными лицами, в чёрных платочках (из тех, что на кладбищах промышляют). И они у гроба встали.
     И уж хотели гроб с Михалычем в могилу опускать, но вдруг Катя зарыдала, заголосила, просит крышку с гроба снять, чтобы последний раз на мужа взглянуть. Ну, рабочим-могильщикам нетрудно такую просьбу исполнить – отогнули они гвозди, сняли крышку… И произошло тут нечто неожиданное!
     Как увидели старушки голову Михалыча-то в сторону повёрнутую, то так испугались – завизжали, закричали: «Ожил, ожил покойник!». И метнулись от гроба, да с перепугу не в ту сторону метнулись, а прямиком в могильную яму и угодили.
     И рабочие-могильщики, видимо, испугались, хотя и многое на кладбище повидали: стоят с бледными лицами и не знают, что делать им: то ли старушек из могильной ямы вытаскивать, то ли гроб заколачивать. Ну а когда пришли в себя, то поначалу Михалыча крышкой прикрыли, чтобы он уж больше никого не пугал, а потом и старушек из могильной ямы вытаскивать стали.
     А старушки долго отказывались из могилы вылезать, всё расспрашивали про ожившего покойника: «Где он, страшен ли, не покусал ли кого?» И только когда убедили их в том, что покойник никого не покусал и лежит в закрытом и заколоченном гробу, согласились покинуть могилу.

     Сидят несчастные женщины за столом – Михалыча поминают. Плачут они и жалеют, что не послушали работников морга.
     «Отделить надо было голову-то Михалыча и положить её так, чтобы она вверх смотрела, на Бога, тогда бы и священник не отказал в отпевании, и хоронили бы Михалыча в открытом гробу – по-людски!» – всхлипывая, говорит Катя.
     А когда вспоминают они кладбищенских старушек, голосящих в могильной яме, то и смеются сквозь слезы.