Улыбка

От неё пахло молоком и цветами миндаля. Он почувствовал это, когда незаметно приблизился носом к её коже где-то в области шеи.
Горячее неровное дыхание выдало его с головой.
Она вздрогнула и обернулась.
Они стояли теперь так близко.
Она смотрела на его ресницы и думала, где могла видеть их раньше…
Длинные и пушистые. Мягкие?..
Он сделал шаг назад.
Выбор сделан. Она в последний раз посмотрела на него. Только не на ресницы – в глаза. Расправила крылья, легко оттолкнулась от земли – и полетела. Ни разу не оглянувшись.
Она не любила оборачиваться.
А он, закусив губу, стоял, как в немом кино, на одном месте, и смотрел вслед, - туда, где лишь тонкое голубоватое сияние напоминало о том, что мгновенье назад воздух рассекали крылья.

***

- Ты снова была рядом с ним? – строгий голос, но совсем молодой, разрезал воздух, и от него отделялись суфлеобразные пласты: на лету они трансформировались в разные фигуры и меняли цвета, а после таяли…Странное явление: возраст его обладательницы перевалил уже за много столетий… Просто здесь у всех были молодые голоса.
Она стояла и молчала. Невинно улыбалась.
- Ты же знаешь, что тебе нельзя! Противопоказано! Ариана!
Ариана по-прежнему улыбалась. Блик солнца случайно упал на ее губы и создалось ощущение, что смеется всё лицо, каждая мышца.
- … Но это же конец… Не играй с этим. Нельзя играть с Бессмертием. Иначе ты лишишься его навсегда… И перестань улыбаться, когда мы говорим о таких серьёзных вещах…
Строгая не замечала, что улыбается сама. Иначе. Сдержанно. Но улыбается. Здесь, у них, улыбались все. До того странный народ.


***

- Я знал, что ты вернёшься.
Он стоял на крыше девятиэтажного дома. Вокруг были только звёзды.
Ариана появилась незаметно.
- Расскажи мне о себе, - попросил он. – Мы ведь совсем ничего не знаем друг о друге.
«Это ты совсем ничего не знаешь обо мне»
Ариана улыбалась. И молчала.
- Ну хорошо, - произнёс он, присаживаясь на самый край крыши. – Если ты не хочешь, я начну первый.
Мне двадцать пять лет. Я учился в Академии Художеств. Но потом бросил… Так получилось…
Он кинул взгляд на Ариану. Она слегка повела головой и улыбнулась вопросительно.
- От меня ушло Вдохновение, - серьёзно сказал он. И в глазах появилась безумная тоска.
Вмиг он переменился. Ссутулился и опустил голову. Теперь он смотрел не на звёзды, а куда-то вниз, в пропасть, пустоту. Ариана бесшумно опустилась рядом.
Он молчал. Тогда Ариана мимолётно мягко коснулась его волос. Он поднял голову, и, снова впившись взглядом в небо, продолжил рассказ:
- И теперь я работаю. Устанавливаю кондиционеры.
«Какая будничность», - удивлённо и серьёзно улыбалась Ариана.
- Нет, мне не нравится это… Просто нужны деньги. Впрочем, знаешь, а я уже даже привык… Не работать – это не жить… Пустая трата времени… Нет, не представляю…
Он посмотрел на Ариану. Взгляды встретились. И расходиться не собирались.
«Где я видела эти ресницы?..»
«Какие у неё глаза… Кого она мне напоминает?..»
- Тебе это неинтересно, я вижу. Знаю… Расскажи о себе, - попросил он и неожиданно придвинулся ближе.
Он только что вернулся со свадьбы лучшего, впрочем, и единственного, друга, и был в костюме. Недорогом, но стильном. От него пахло горькими сигаретами и хорошим парфюмом. И чуть-чуть алкоголем.
Ариане, выросшей совсем на других запахах, привыкшей к изысканным и тонким ароматам, непонятно почему, но так нравился этот. Его.
«И зачем его, интересно, понесло на крышу в таком состоянии?» - промелькнуло в голове.
А запах манил. У девушки закружилась голова. Будто сама опьянела.
Она тоже придвинулась ближе.
- Я ничего тебе не скажу, - прошептала Ариана, загадочно улыбаясь.
- Почему?
- В каждом человеке должна быть тайна… - неуверенно протянула она, всё так же улыбаясь.
- Да ты сама… тайна! – горячо возразил он, сам отчего-то улыбаясь. Иначе. С волнением. – Сколько тебе лет?..
Ариана сдунула светлую прядь, упавшую на лоб.
- А какое значение имеет возраст? – улыбнулась иронично.
Он замялся и почесал левую бровь.
- Ты права: никакого… Просто ты так молодо выглядишь…
- Чепуха… Господи, какая чепуха! Возраст…– Ариана смешно потрясла головой. – Ты боишься, что я несовершеннолетняя, что ли?
Насмешливо и дерзко посмотрела ему прямо в глаза.
Он почему-то покраснел.
И стало очень жарко.

***

Она опустилась на край его постели и осторожно коснулась хрупкими белыми пальчиками его небритой твёрдой щеки.
Он пошевелился. Ариана отдёрнула руку. Открывая глаза, он успел проследить это движение. Улыбнулся. Сонным он нравился ей больше обычного.
Помешкав, Ариана дотронулась до его руки. Сперва аккуратно, а после уверенно сжала её своими тонкими пальцами.
Он не двигался. Просто смотрел в её серо-голубые изящные глаза. Да, да, именно изящные. И в этот момент он понял. Она похожа на волчицу.
Одиночество, страсть, свобода, холод – всё это, такой хаотичной несовместимой смесью пылало в её глазах яркими, дикими бликами. И что-то новое… Отвага? На что она решилась?
- Я хочу тебя нарисовать, - внезапно произнёс он. Твёрдо, решительно произнёс.
В улыбке Арианы появилась грусть. Она медленно выдернула руку. Он не возразил.
- Меня нельзя нарисовать, - она поднялась и бесшумно переместилась на подоконник. Теперь два огня смотрели на него оттуда.
Художнику пришлось сесть.
За окном резкими порывами бесился ветер. Её крылья шевелились под его толчками.
Художник испугался, что её сдует, и сделал рывок по направлению к окну. И остановился.
Ариана снисходительно улыбалась.
- Почему я не могу тебя нарисовать? – тихо спросил Художник. И, не дождавшись ответа, с пылом продолжил. – Я писал портреты королей! Моей кисти доверяли такие люди! Правда, это было в прошлой жизни… Но это ведь ничего, да?
Ариана молчала. Она знала, что в этой жизни он не написал ни одной картины после смерти матери.
- Я не могу нарисовать тебя потому, что ты… ангел? – Художник резко встал и подошёл к Ариане.
Она улыбалась испуганно. Даже отпрянула от него, и чуть не выпала из окна. Всё резко переменилось.
Он видит её крылья?..
- Я вижу твои крылья. Они прекрасны… Это… чудо, - сбиваясь, перешёл на жаркий шёпот Художник, и схватил её ладони. В его глазах бушевало пламя.
- Какие они? – едва слышно спросила Ариана.
- Я… я не знаю, - вдруг жалобно сказал Художник, глядя ей за спину. – Я не могу описать…
- Так как ты нарисуешь то, чего не можешь описать?
Художник молчал.
Ему было грустно. И непонятно.
Ариана поднялась на подоконник с ногами – и, оттолкнувшись от него, зависла в воздухе уже по ту сторону окна. Волосы отчаянно развевались под буйством ветра. Её окружало сияние.
Художник всё так же молча смотрел на неё – и… видел ангела.
- Меня нет. Я – плод твоего воображения, - печально улыбалась Ариана.
- Ты врёшь! – внезапно со злостью крикнул Художник. – Ты есть! Я тебя вижу, я тебя чувствую, я говорю с тобой! И я тебя нарисую! Ты всё врёшь!
Арианы уже не было здесь.
Оставался лишь тонкий голубой шлейф. А Художник всё стоял у окна и кричал.
В окнах домов напротив стали появляться обеспокоенные лица.

***

Ариана летела над красивым садом, над райскими деревьями. И улыбалась.
Она хотела, чтобы Художник её нарисовал.
Её никогда никто не рисовал.
Она рисовала. Её – никогда.
Внезапным ударом откуда-то слева Ариану отшвырнуло вправо и вниз.
Растерянная, она сидела на тёплой сырой земле и тёрла виски.
Смеркалось.
Неизвестно откуда, принеся с собой хруст веток и шорох листвы, рядом появилась Строгая.
Молча смотрела на девушку сверху вниз.
Улыбки почти не было.
     Один упрёк. Сплошной упрёк. И тревога.
Ариана не поднимала глаз, а всё интенсивнее тёрла виски, потом скулы, а после и вовсе закрыла лицо руками.
Строгая молчала.
Ариана убрала руки с лица, открывая пылающие щёки.
Вскинула взгляд.
И всё прочла в глазах Строгой.
«Что ты творишь? Безумная! Ты же умираешь! Ты уже теряешь способность летать…
Крылья не слушаются тебя.
А это – смерть»

Строгая молчала.
Ариана улыбалась мученически. Стискивала зубы. И улыбалась, как улыбаются в последний раз приговоренные к казни.
«Я не отступлюсь. Уже слишком поздно.
И к тому же… Я люблю его»

Строгая не шевельнулась. Но завибрировал каждый мускул, и каждый нерв заиграл на ее бледном  лице.
«Ты права. Уже слишком поздно»
И постепенно начала исчезать.
«Я любила тебя, глупая девочка. А ты себя не сберегла»
Последней исчезла улыбка Строгой. Она была мокрой и солёной.
Ариана закрыла глаза и завыла волчицей.
С крыльями творилось что-то невероятное. Они топорщились, дёргались, по ним проходили электрические разряды. Казалось, что они хотят отделиться от девушки. Они дёргали её в разные стороны, причиняя невыносимую боль. Но отделиться не могли. Они были её сущностью.


***

Он неуверенно подошёл к мольберту и медленно-медленно сдёрнул с него запылившуюся ткань. Все эти годы в маленькой мастерской на мансарде неподвижными горами громоздились мольберт, альбомы, краски, кисти… Ждали своего часа.
Дождались.
Ариана была вся в белом. В светлых локонах – орхидея.
Художник так любил белый цвет. Его было по-настоящему интересно изображать.
В полной тишине он сделал первый мазок. Посмотрел – и, закрыв глаза руками, отошёл в дальний угол.
Постоял. Вернулся, и, сделав глубокий вдох, посмотрел на Ариану. Прищурил отчего-то только левый глаз, будто присматривался к ней, а затем начал писать. Писать портрет. Сначала медленно и аккуратно, затем быстро и точно.
У него получалось… Он был превосходен. Мастер. Ариана смотрела на него и любовалась самим процессом его работы, его красотой и совершенством во время неё. И вдруг резко поняла, где видела эти ресницы. На своей картине. В своей мечте.
Художник снова наносил краски медленно, будто смакуя каждый мазок кисти, каждую проведенную черту. Он улыбался восторженно и с волнением осознавал, что приближается конец.
Конец чувствовала и Ариана. Крылья, которые смог увидеть Художник, пульсировали ножевыми ударами в спину.
Она любила его.
Ариана улыбалась.

***

Полёт. Бесконечный. Серый. Наверное, все-таки где-то был Конец. Ариана летела. Выбор был сделан. И она радовалась.
Она не просто потеряет Бессмертие. Она потеряет Бессмертие ради его Вдохновения. Не много. Мало. Малая жертва во имя Любви.
Она улыбалась.

***

Что-то остро пронзило виски: левый, а затем правый. Он вбежал в комнату, бросился к окну и рывком сдёрнул с мольберта ткань.
На картине не было улыбки.

2010