Глава 5 - Холод

Одно из городских мест сбора неформальной молодежи – площадка возле супермаркета «Океан»… Они напоминают мне мотыльков, слетающихся отовсюду на синие огни огромного комплекса… Но это днем. Сейчас, когда едва наступил вечер, это было обычное место, частица города, ничем не примечательная. Рядом, будто спрятавшись между богатыми офисами, затерялось маленькое кафе. Называлось оно «Энигма» - весьма странное название для подобного заведения. Сюда обычно стекались люди, уставшие от мирских забот: кто – поговорить, а кто – посидеть в одиночестве. Спиртное здесь продавалось по себестоимости, и это отчасти объясняло его название – без дешифровщика трудно было разобрать речь людей, выходящих отсюда. Но мне оно, почему-то, нравилось. Там разрешалось курить.… Сейчас прежний недостаток воспринимался мной скорее, как достоинство. Я искал одиночество.… Нашел.
Коньяк, виски…Водка, может быть. Не хочется сильно крепкого. Хотелось потянуть время. Наверное, лучше взять «Анапу» - приятное крепленое вино, которое некоторые недолюбливают, считая «пойлом второго сорта». Плевать, пусть думают, что хотят. А я просто хочу выпить. Много выпить…
Буфетчица с крайне стереотипной внешностью посмотрела на меня косо и спросила год рождения. Давно такого не было, но все свое ношу с собой, и через секунду она уже смотрела на мой паспорт…Эту буфетчицу я не знал – видать, недавно работает. Черт ее дернул в этот гадюшник? Да, он самый…Вино  с парой пирожков уже стояло на столе, и я, не снимая куртки, сел за столик.
Аня…Зачем, объясни! Что с тобой случилось? Все же было как обычно, ты не менялась для меня… Что произошло? – бесконечный поток мыслей вертелся, вызывая некоторое головокружение, усиливающееся алкоголем. Я сделал еще пару глотков. Что мы имеем, по порядку:
- Суицид;
- Предсмертная записка;
- Красная лампа;
- Предполагаемое сумасшествие;
- Вечно закрытая комната;
- Два месяца;
- Символ на гитаре и на записке;
- Фотографии за шкафом
- Крики по ночам.
Пожалуй, все. Да, негусто, ничего прямого…Короче, ничего нет.
Первые пол-литра уже подошли к концу, мысли уже нельзя было собрать воедино. Каждая из них будто обладала своим уникальным, неповторимым голосом, но пели они не в унисон, не в терцию и даже не в октаву – в голове царила самая настоящая какофония.  А в дополнение к ней из старого, еще горбачевских времен, динамика, доносились звуки радиопередачи «Восьмая нота», посвященной российской тяжелой музыке. Играла песня Арии «Все, что было».
…Все, что будет – крест мой:
Семь кругов пройти мне
В огненной пустыне…
Любые случайности не случайны – иначе как объяснить, что они все-таки происходят… Мне вспомнилась цитата из моего любимого фильма «Трасса 60». Радио, вино, песня… «Энигма». Казалось, что это действительно – мой крест. Семь кругов… Первый уже на подходе. Странная мысль, возникающая только после изрядного перепоя… Пирожок на столе клонировал сам себя, раздвоив заодно и стол, а вслед за ним и все вокруг.
Иголки, фото… «Я вынимаю иголку из фотографии…» Что она имела в виду? Вряд ли Аня была в адеквате, когда писала эту записку, но уж больно странным кажется соединение этой строчки с тем, что я видел. Однако объяснений не было. Посмотрим, что накопает следователь, тем более, что вероятность встречи с таким человеком раннее мной оценивалась на ноль целых хрен десятых. Интересно, произведет ли он осмотр Аниной комнаты – ведь надо провести анализ этих фотографий…
К концу подходила вторая бутылка «Анапы», и мысли отреклись от меня окончательно. Часовая стрелка незаметно, как будто сторонясь меня, дошла до отметки в одиннадцать часов. Лица вокруг менялись, но, не смотря на поздний час, не редели, а наоборот – ведь на откровения тянет к вечеру, а кафе круглосуточное.
Нужно собираться домой… Отлить сперва – и на такси. Один из пирожков так и остался нетронутым – да и черт с ним. В кармане зажужжал телефон. Со мной хотел поговорить брат, который наверняка беспокоится, где я нахожусь:
- Да!
- Ты где?
- Скоро буду. – Я старался сохранять трезвый тон – минут через двадцать.
- Ты что, пьяный?!
- Потом объясню.
- Козел, бля! Я уже с ног сбился! Родители звонили, спрашивали, почему ты в деревню не приехал? Ты почему трубку не берешь?!
- Я же сказал – объясню! Они звонили мне? Я не слышал.
- Пока… - Димка повесил трубку.
Я виноват…Чертова полоса из говна! Теперь еще и перед семьей провинился… На телефоне отображались попущенные мной звонки от матери. Она звонила мне четыре раза, а я не слышал…Воистину, нажравшийся кусок дерьма. Надо ехать домой.
Выйдя из кафе, я посмотрел вверх. Тяжело… В ночи своего города неба я не чувствовал никогда… Иногда видел серое полотно, иногда россыпь белых пятен. Но небо, именно то небо, которое живет за городом, уже давно стало для меня чем-то незнакомым, чужим. Особенно сейчас, когда небеса играли с нами такую злую, совершенно несмешную шутку.
Около «Океана», как всегда в такое время, стояло несколько такси. Я подошел к старой «Мицубиши» - чем-то она мне понравилась, хотя я знаю, что у таксистов своя очередь на клиентов. Тем не менее, я не прогадал. За рулем сидел армянин лет двадцати, довольно приветливый.
- Привет! Куда поедем?... Ууууу… Что, праздник какой, братан?
- Ага, праздник… Скорее, поминки. – сквозь алкоголь пробивался цинизм – до Южного почем будет?
- Извини, не знал… А куда в Южный?
- На Майский, к магазину «Айсберг».
- Знаю, где такой. – Таксист улыбнулся – кстати, я Ашот. Постоянно тут работаю, если что – обращайся. Довезу со скидочкой.
- Учту. Меня Стас зовут.
- Будем знакомы, братан!
Многие частные извозчики очень любят в пути говорить, что называется, «за жизнь» под аккомпанемент радио «Шансон». Ашот не был исключением, разве что музыка, к счастью, в машине играла другая – System of a Down. Хорошая альтернативная команда, к тому же – земляки моего нового знакомого. На сердце слегка полегчало, Ашот каким-то непостижимым образом создавал позитивную атмосферу, даже ничего к этому не прикладывая.
- Стас, ты студент?
- Да, на юриста учусь.
- Я тоже собирался на юрфак поступать. Не прошел, сейчас, как видишь, подрабатываю извозом. На следующий год думаю снова поступать.
- Ты без акцента говоришь. Родился в России?
- В Советском Союзе. – Ашот усмехнулся – на самом деле, я родился в Зеленограде. Родители туда еще в начале восьмидесятых переехали. Потом, когда я родился, сюда перебрались. Я армянского языка вообще не знаю. А недавно должен был в армию идти…
- Как вижу – не пошел.
- Ага. Сколиоз у меня нашли и плоскостопие…Ну, как то так. Расскажешь, что у тебя стряслось?
- Почему нет? – внезапно мне захотелось выговориться, но лишнего я решил не болтать – Девушку одну я любил очень сильно. Она сегодня умерла… Глупо все, уебищно, я бы даже сказал.
- Сочувствую. Знавал я такое. Года три назад была у меня подруга, так ее убили. Пидоры какие-то, за телефон всего-навсего. Тяжело было о ней думать… парень ее, мелкий совсем на тот момент, ее ровесник, убивался тогда – кошмар. Глаза стеклянные, сам не то, чтобы не живой… Ну ты понял. Лет пятнадцать – шестнадцать им было. Проклятая костлявая мразь с косой! За что?! Я тебя понимаю, Стасян.
- Погоди-погоди… Как девочку звали?
- Женя. Фамилию только не вспомню…
- Астафьева?
- Точно. Ты тоже ее знал?
- Более чем… Мир тесен. Воронов моя фамилия.
- Вспомнил, точно. Мне лицо твое сразу знакомым показалось.
- А вот я тебя не помню. – На моем лице проступила улыбка, но тут же ушла при мысли о двух погибших половинках моего сердца.
- Тебе не позавидуешь…Сейчас-то как случилось?
- Суицид. С крыши – головой в асфальт.
- Бля… Стас, извини, что завел этот разговор.
- Ничего, спасибо за участие.
Я ответил дежурной фразой, потому что больше не было слов… Просто не в состоянии. Больше всего на свете мне хотелось спать. Я ненавидел себя – такси, ночь, снег, мысли, кажущиеся умными… Я даже забыл позвонить матери.
Такси медленно, пробираясь через снежную шкуру на дороге, подъехало к моему дому. На кухне горел свет. Димка ждал меня и тихо, а может быть, и не очень тихо, ненавидел. Нужно быстрее идти домой.
- Дружище, сколько с меня?
- Уволь! Стас, я денег с тебя не возьму.
- Брось…
- Сказал же, алкаш, блин – не возьму! Все, пока! Я поехал!
- До встречи.
Ашот молча закрыл дверь, развернул машину и уехал, оставив меня наедине с догорающим свой век фонарем и уже упоминаемым раннее автобусом, спящим неподалеку. Я подошел к домофону, слегка призадумался и решил закурить перед сном. В пачке оставалось еще две сигареты. Дрожи в руках больше не было, алкоголь постепенно отходил от головы. Горько-сладкий дым только ускорял уход этанола, что необычно – ведь для большинства они – союзники.
Замок двери в подъезд запищал, впустив меня на последний отрезок до квартиры. К моему разочарованию, лифт не работал. Хотя, может это и к лучшему – разгоню кровь по венам. Через три минуты я уже входил в квартиру, слегка шатаясь и напевая под нос что-то невразумительное, отдаленно напоминающее творчество группы Rammstein. Дима сидел на кухне с чашкой, как мне показалось, чая, и смотрел на меня злым, совершенно непривычным для меня, взглядом.
- Ну и где ты был?! Я с ног сбился, родители волнуются, ты трубку не берешь, хотя приехать обещал! Ты просто…
- Аня умерла…
Брат замолчал, хотя чувствовалось, что хочет сказать очень многое. Мне хотелось думать, что лучше наплевать сейчас на чужие претензии, особенно его, но это было не так. Димка – самый близкий для меня человек, и я не смогу просто взять и плюнуть ему в лицо, тем более, когда он – единственный, кто рядом.
- Ппппповтори…
- Ты все слышал.
- Как? Когда?! Стас, прости, я не знал. Расскажи, пожалуйста. Я все понимаю – не мое дело и так далее, но прошу – скажи мне, что случилось.
- Умерла – вот что случилось! – Эмоции не хотели  молчать и сидеть смирно внутри меня. Они рвались наружу. – С крыши она упала! Сегодня утром! ****утая она на башку свою долбанную – вот что!!!
- Так это… Вы же вчера на свидание ходили, все, как ты говоришь, замечательно было… Почему?
- А я ебу?! Не знаю, будем разбираться. У следователя материал сейчас, а я ему помогать буду.
- У следака? Ее что, убили?
- Ты идиот? – Но внезапно эта мысль впилась в меня. А что, если правда?... – Извини, брат, погорячился. Давай завтра поговорим. Я очень хочу спать. И еще – родителям не слова, понял? Скажу, что Кирилл к себе позвал, или еще что…Короче, придумаю. Спокойной ночи!
Не дождавшись ответа, я ушел в комнату. Даже не разделся – просто упал на кровать, надеясь забыть этот чертов день, и позволил ночи забрать мое треснувшее сознание…
…Я стоял ночью в городском саду. Жара, только что миновал очередной день палящего лета. Смотря на рябь волжской воды, я что-то писал в свой блокнот, проговаривая про себя каждое слово. Что это? Строчки были на немецком – Entschuldiegung, sie kommen nicht zusammen. Перевод банален – извини, вы не можете быть вместе. С кем? На плечо нежно легла женская рука. Аня… Я обернулся. Это была она: красивая, завораживающая своим взглядом, только немного…Мертвая. С ее лба медленно стекала струйка густой, почти черной крови, похищающей ночное освещение своим бархатом. Она улыбалась…
- Стасик! Я люблю тебя.
- Уходи!
- Зачем ты гонишь меня?
Я не успел ответить – она коснулась меня своими ледяными губами. Шеи, щек... Наши губы слились, но это был не ее поцелуй… Я оттолкнул ее.
- Ты мертва!
- Уверен, милый? Ведь трупы не разговаривают. – Она подмигнула мне, и из ее глаз хлынула кровь. Живая, горячая… Моя кровь. Холодало… Анна засмеялась совершенно чужим, незнакомым мне смехом. На ее груди висел кулон в виде символа на гитаре и записке. О чем он?
- Что это?! Скажи мне!
- Золото, Стас. Наша с тобой жизнь…Ты думал, нужна ли она нам? Иди за мной – я покажу тебе…
- Что?
- ПРАВДУ!!!
…За окном безмятежно падал снег. Темно, на соседней кровати тихо сопел Димка. Часы показывали четыре утра. Было холодно, по моему лицу тек ледяной пот. Сильно болела голова, тряслись руки… Лихорадило. Чертов сон… Было страшно засыпать, но очень хотелось. Глаза закрылись сами собой, и открылись только в одиннадцать. Без снов, мыслей и страха.